Серебряная стрела

Кричи, кричи Мы падшие ангелы Мы на распутье, Брошены, как сыновья войны. Сброшены на землю, словно молния, В этом мире мы разорваны. Мы не причиним боли, Живя по своим правилам, Радуясь тому, кто мы есть. Мы знаем, наши крылья испорчены. Нам до смерти скучно на Небесах И одиноко в аду. Мы лишь хотим быть собой Мы кричим, мы кричим. Мы падшие ангелы. Мы кричим, мы кричим. Black Veil Brides - "Fallen angels"

Очередной безликий номер дорогого отеля. Окна распахнуты настежь, и ветер играет с прозрачными шторами. Он проникает в комнату и холодит разгоряченную кожу. Все внутри горит и плавится. По жилам сейчас течет не кровь, а раскаленная, готовая сжечь все дотла магма. Он движется то медленно, то быстро. Все глубже входя в тело, стонущее и извивающееся под ним. Стройные белые ножки сладко сжимают бока, а теплое нутро так податливо принимает его. Еще глубже, сильнее, пока деревянная спинка кровати не начинает биться о стену. Кровать под ними скрипит от каждого нового толчка. Молодой мужчина под ним стонет все громче, пока не начинает кричать. О да, он любит эти звуки. Спину царапают острые коготки. Красные искусанные губы распахнуты, и по их уголку тянется тонкая ниточка слюны. Воссссссхитиииительно... У магии, огнем горящей в венах и под самым сердцем, настолько сладкий вкус, что прилипает к нёбу. Тонкая талия выгибается дугой и прижимает восхитительное тело к его груди. Слаааадко... Эта магия так юна и хмелит разум почище любого алкоголя. Он жадно пьет ее, прикусывая хрупкую шею и слизывая чистые капли пота с нежных ключиц. Длинная золотая грива волос разметалась по простыням и просто тянет зарыться в них когтями. Он наматывает их на кулак и тянет ближе. Усаживая на собственные бедра и двигаясь в бешеном ритме. Его любовник бьется в руках, словно израненная птица, и тонко вскрикивает при новом толчке. А ему все мало. Глубже, быстрее, ему нужна еще одна минута. Еще один глоток чужой сахарной магии. Еще одно движение, и золотой мальчишка всхлипывает, цепляясь за его плечи, трется сочащимся членом о его живот. Он бешено скачет на его члене и сжимает, заставляя порыкивать от удовольствия. Еще немного... еще один глоток... Жажда распаляет его сильнее, и он уже даже не обращает внимания на то, что тело в его руках дрожит. Оно выгибается и обмякает. Но только он еще не закончил. Черные когти до крови царапают чужое бедро и сжимают сильней. Его клыки еще больше удлиняются, а вертикальные нити зрачков расширяются настолько, что поглощают всю светящуюся радужку. Он уже близко... Последний рывок - и лицо с заострившимися, почти звериными чертами, оказывается прямо перед ошалевшими голубыми глазами. Он криво скалится, обнажая острые клыки, и впивается последним грубым поцелуем в безвольные уста. Раня и, наконец, утоляя голод. Медовая магия льется по жилам и заставляет скривиться от приторности. Его любовник всхлипывает и безвольно повисает в руках, позволяя делать с собой все, что угодно. Смотрит все еще пьяными глазами и стонет, когда мягкий член выскальзывает из припухшего влажного ануса. Воздух в комнате пропитан запахом секса и сигаретного дыма. Мальчишка морщит свой аккуратный аристократичный носик и, с наслаждением потянувшись, бесстыдно демонстрирует себя. Безусловно красивая куколка, искушенная в постельных играх. Жадная до похоти и развратная. Ангельским личиком его не обмануть. Магия ему не лжет никогда. Весьма удобно, особенно в его работе. Но вот о ней думать сейчас совершенно не хочется. Есть вещи намного интереснее. И, видимо, их сейчас ждет третий раунд. Блестящее в лунном свете тело переворачивается на живот и, выпятив идеально круглую сочную попку, болтает ножкой. Поглядывая на него через плечо игривыми глазками. В конце концов, у него есть еще несколько часов до рассвета и рекомендации колдомедика соблюдать постельный режим... * * * Улицы Лондона все еще пустынны, когда мужчина в длинном кожаном плаще с капюшоном, надвинутым до самых глаз, выходит из отеля Shangri-La в Саутуарке. Его путь лежит через Грейт Маз Понд, на Сейнт-Томас-стрит и дальше до Тауэрского моста. На другой берег, где вскоре начнутся тихие кварталы. Мужчину можно принять за простого человека, если не обращать внимания на алые искорки, танцующие на кончиках его черных когтей. Он идет медленно, насвистывая прилипший на днях незамысловатый мотивчик. Утренний холодный ветер играет с полами распахнутого плаща, под которым стандартная черная аврорская форма с кроваво-красной эмблемой Министерства. Он исчезает в тени небоскребов и появляется уже на мосту. Соблюдать секретность незачем. В такую рань не спят только сумасшедшие и представители магического правопорядка. И то, только некоторые. В принципе, ему тоже бы поспать. Он и его группа еще только день назад провела зачистку в очередном гнезде Иных. Вследствие чего двое его ребят сейчас лежали в Мунго. Повезло - отделались малой кровью. У самого все еще ныли ребра и глубокий укус на бедре. Если бы тварь была шустрее, то оттяпала бы таки весь правый бок. Иные... еще один условный маркер, который придумало магическое общество, чтобы отделить себя разумного от своей сумасшедшей части. Помогло не очень, потому что оказалось, что в Магической Британии адекватных вообще не осталось. После Скорбного Дня, как потом окрестил Фадж те восемнадцать адских часов для всего населения, родилась эта новая изнанка Британии. Чьи дни тоже оказались сочтены. Но об этом они тогда еще не знали. И вообще, он плохо помнил те дни. Ему было всего тринадцать лет и из той, когда-то нормальной жизни, воспоминанием остались незначительные обрывки. Эта же нынешняя жизнь началась в ту минуту, когда проникшей в разум тьме он сказал «да». И понеслась душа на веселых ухабах конца света. Как и для многих таких же, как он... Первая эйфория от утоленной магической жажды оставила после себя больше сотни трупов, десятки пропавших без вести, разгромленные пылающие руины и тех бедолаг, которым суждено было жить теперь с осознанием того, что на руках кровь невинных. Первые восемнадцать часов превратились в месяцы борьбы за оставшиеся жизни против безумия. В целые орды монстров, которые заполонили леса и деревни. Всего лишь восемнадцать часов, за которые не осталось ни камня от Гринготтса, разрушенного подчистую Мунго и почти уничтоженного Хогвартса, заполненного трупами детей и преподавателей. Страна погрузилась в хаос и настоящий животный ужас. В шаге от полного уничтожения себя и других стран. Уже не только магической стороны. Так бы и случилось, если бы не трое магов, которые смогли обуздать себя. Всего лишь трое, кто смог справиться с безумием, царившим вокруг. Дамблдор, Кингсли и Джеймс Поттер. К тому времени Кингсли все еще был Главой Аврората. Такой же изменившийся и спрятавший собственную семью так, как это сделал Поттер. Они принялись собирать всех своих уцелевших авроров и зачищать страну от чудовищ. Дамблдор взял на себя защиту уцелевших и помощь нуждающимся. Вот эти дни были теми, которые Гарри хотел бы навсегда забыть. Бессонные ночи у постели тяжело раненной матери. Страх за отца и ужас всякий раз, когда внутренности обжигало голодом. А он держался. Вместе с домовиками защищал Мэнор и выхаживал самую бесценную женщину в их с отцом жизни. А по ночам глухо стонал и когтями царапал стены собственной комнаты. А потом он впервые попробовал чужой магии. Чуть кислой, сливовым вкусом осевшей на языке и пахнувшей безграничной преданностью. Он брал совсем немного и никогда даже не желал чужой боли. И домовики чувствовали это. Они щедро делились своей силой, понимая, что молодой добрый хозяин просто умрет без нее. Страна не желала сдаваться. Она медленно, но верно поднималась. Преодолевая ужас и нищету, которая разом обрушилась на них. Мало-помалу, стараясь задействовать все оставшиеся ресурсы. А их после всей этой резни осталось немного. Гринготтс был разрушен, а выжившие гоблины просто ушли. Они были первыми, кто покинул Магическую Британию, но занятая тогда собственными проблемами страна этого не заметила. Ее больше волновало благосостояние древних родов, которое теперь осталось без хозяев. Ни наследников, ни глав родов больше не было в живых. И началась уже грызня другого уровня. Когда в ход пошло грязное мародерство. Вследствие чего установленный хрупкий мир снова начал трещать по швам. Только теперь власть в свои руки взяли Аврорат и Визенгамот во главе с Дамблдором. И пока авроры убивали монстров и ловили полуадекватных, уволакивая в чудом уцелевшие лаборатории невыразимцев, Визенгамот умело разделил бесхозное состояние. Оставив приличный кусок себе. Их семье тоже перепало, а точнее, отец сам забрал «награду за заслуги перед Магической Британией». Разрушенный особняк на Гриммо, который отец несколько лет реставрировал, пытаясь вернуть первоначальное его состояние. Но надо отдать должное временному правительству. Оно пыталось помочь всем, чем могло. Невыразимцы заперлись в своих подземельях на несколько месяцев и, наконец, смогли найти пусть временное, но все же действенное решение для сложившейся ситуации. Они смогли найти способ обуздать дикий магический голод и держать его в рамках. Нужна лишь была добровольно подаренная магия. Только вот получить ее оказалось намного сложнее. Тех, кто отказался заключать Сделку, было очень мало. А делиться своими силами с монстрами, которые уничтожили их семьи и разрушили жизни, они не спешили. Тогда решено было обратиться к магическим существам. Вот тогда-то и раскрылся милый сюрприз. В Магической Британии не осталось ни одного такого существа. Все те, кто выжил, просто исчезли из страны. Сперва гоблины, потом оборотни, вампиры, русалки, единороги. Не осталось никого. Даже драконов. Не осталось тех, кто бы захотел помочь убийцам и предателям. Тогда-то в ход и пошло золото. За него всегда можно было купить все. Начиная со сломанной иголки и кончая человеческой совестью. И, зная эту простую истину, маги поставили все свои деньги. А для правительств других стран оказалось все равно: пахнут они кровью или нет. Потекли новые договора, новые союзы и на новых условиях. Если для всех магических существ они оказались бездушными тварями, то мешочек-другой золота делал их долгожданными гостями среди многих магов. И это сработало. После черного года Британия снова открыла свои границы для других магических сообществ. Оставаясь теперь наглухо закрытой для всех маглов. Они постепенно перестали казаться себе и другим монстрами. Свыклись со своим новым обликом, Сделкой и ее уродующей Меткой на своих руках, новой, пока еще неизвестной судьбой и Магией, которой в их стране осталось очень мало. Хрупкое состояние покоя продлилось недолго. Все снова начало разваливаться, когда новое поколение начало рождать мертвых младенцев. Объяснения новому потрясению не могли найти ни иностранные специалисты, ни они сами. Магическое общество Британии начало вырождаться. И если была надежда на маглорожденных, то и она рассыпалась в пыль. Такие тоже перестали появляться, и если все-таки такой ребенок рождался, то на следующий же день он и его семья бесследно исчезали из страны. Они даже пытались выслеживать такие семьи и посылали своих авроров. Но те неизменно исчезали. Ничего не дали и браки с иностранными магами, которые не имели Метки. Дети продолжали рождаться мертвыми, а маги, которые выносили их, с трудом выживали после тяжелых операций... Мужчина свернул с Олд-Ривер-Роуд и, исчезнув в тени круглосуточного супермаркета, появился уже в Лондонском Гетто. Все дальше уходя вглубь старых грязных кварталов. Туда, где все еще виднелись почерневшие обшарпанные стены заброшенных заводов и зданий. На этой маленькой улочке, несмотря ни на что, продолжала стоять вызывающе красная телефонная будка. Второй из двух выходов в магловский мир, который они сохранили. Монета звякнула, и через несколько минут будка опустела. А мужчина смахнул с плеча невидимую пылинку и шагнул в уже гудящее и отвратительно бодрое фойе Министерства Магии. Полное спешащих по своим делам магов. Крылатых, шипящих, ползающих, с копытами, когтями, клыками, хвостами. Разношерстный такой народ, большая часть которого явно не выспалась. Аромат кофе так и щекотал ноздри, соблазняя на большую такую кружку. Мимо пропорхала стайка молоденьких и хорошеньких ведьмочек. Явно практикантки Мунго по обмену. Самая смелая подмигнула ему под дружные вздохи подружек. Однако. С его-то небритой клыкастой мордой. Он подмигнул в ответ и, криво усмехнувшись, продолжил свой путь. Слыша за спиной возбужденные шепотки и чувствуя запах чужой вишневой магии. О, кто-то с утра надушился возбуждающими духами. Откинув капюшон и попутно кивнув коллеге, он шагнул в лифт. Выйдя на нужном этаже, он не спеша направился в зал заседаний Визенгамота. Начальству он отчитаться за последнюю операцию успел еще вчера вечером, когда его штопали в Мунго. Начальство послушало, попутно нарычало и пригрозило месяцем отпуска, если безмозглый идиот не перестанет так наплевательски относиться к здоровью, матери и самому Начальству. Начальству было в эту минуту пофиг на то, что ему уже вообще-то двадцать девять лет. И на то, что он взрослый мужик, и на то, что он не абы кто, а глава спецгруппы. Да, весьма неудобно, когда Начальство еще и родным отцом является. Он бы с превеликим удовольствием сейчас прихватил два стакана кошмарной бурды, номинально называющейся кофе, и вместе с Роном слинял бы к их аналитикам. У них было нераскрытое новое убийство, а вместо этого дела они собирались два часа тухнуть, слушая бессмысленный разговор, который уже пятнадцать лет гонят по кругу. В отличие от старого поколения, которое все еще продолжало на что-то надеяться, держаться за старые устои, его поколение смирилось. Магическая Британия была обречена и доживала свой последний век, и они должны были стать ее последними представителями. Детьми нового умирающего мира... * * * В зале заседаний сегодня было намного больше народу, чем прежде. Что сперва даже удивило. Гарри нахмурился и, глазами найдя отца, сидящего рядом с Главой Невыразимцев, направился к махнувшему ему Рону. Вот кому явно шли изменения Сделки, так это Рону Уизли. Такой же высокий и широкоплечий, как и сам Гарри. С яркими голубыми глазами и гривой рыжих волос, доходящей до спины и завязанной тугим шнурком. Что весьма удивительно, потому что эту львиную шевелюру порой даже не получалось расчесать. Длинные темно-коричневые острые когти, резкие, прямые, как у кошки, черты лица. Неизменные небольшие очки без дужек на носу. Массивный подбородок, совершенно кошачьи золотистые уши, дергающиеся на макушке. И, если не знать, то можно и не заметить длинный тонкий хвост со стрелообразным кончиком. Один удар которого режет, словно бритва. Черная неизменная форма аврора и кожаное крепление для палочки, скрывающее Метку. Попутно извинившись перед какой-то дамочкой за чуть не отдавленное, отдавленную... короче, конечность, Гарри скользнул на скамейку рядом с другом. Рон поморщился, с трудом сдерживая чих, и закатил глаза. - У тебя же ребра были сломаны, - еле шевеля губами, укоризненно произнес Уизли, - и опять туда же. Я вообще был уверен, что ты был дома под надзором миссис Поттер. - Перестань ворчать, мамочка, - ухмыльнулся Гарри, - мне прописали постельный режим, и я его очень даже соблюдал. - Угу, весьма активно. Судя по твоей довольной морде. - Из барона Френе вышла сладкая сиделочка. После этих слов Рон застыл. Широко распахнув глаза, он медленно обернулся к расслабленному другу и снова прикрыл глаза. Дыхательная гимнастика помогла, как никогда прежде, и удержала самого благоразумного и воспитанного аврора в мире от нецензурного вопля. Этого блондинистого барона знала в Британии каждая собака. Влиятельный богатый красавчик, охочий до приключений. Он был вхож во многие дома аристократии, и говорили, что он был родственником нынешнего Французского Министра Магии. А недавно этому хреновому адреналиновому маньяку взбрело в голову одному прокатиться по Магической Британии, знакомясь с местными красотами. Вылавливали испуганного истерика из болота, причем вчетвером. Рон тогда был в шаге от сердечного приступа на почве бешенства, а вот Поттеру блондиночка-Дюймовочка приглянулась еще на каком-то приеме. Вследствие чего - очередной бурный роман. Вот честно, Рон был счастлив, когда Джинни и Гарри шесть лет назад разбежались после месяца отношений. А вот дружили они крепче всего. И это полностью устраивало Уизли. Нет, друга он очень любил, но вот характер у того был отвратительный. Особенно это касалось всех романов Поттера-младшего. Вся характеристика укладывалась в одно предложение: бестактный, бесстыдный, наглый, извращенческий кобель. - Я определенно не хочу этого знать, - смотря в наглючие глаза друга, хрипло произнес Рон и обернулся к залу. - А вот я жду всех грязных подробностей, Поттер, - пропел голос над их головами, и наманикюренные коготки опустились на плечи обоих парней. Оба резко обернулись и наткнулись на насмешливый взгляд таких же ярких голубых глаз Джинни Уизли. Девушка изящно откинула за спину толстую, длиной до пояса, рыжую косу и поиграла тонкими бровями. С вздернутым носиком и острыми чертами лица. С изогнутыми черными рожками и белым овальным камнем на лбу. На ее шее блестели темные пятна, похожие на полумесяцы. Они спускались по плечам до самых пальцев и по спине, сейчас скрытой под серой формой аналитического отдела невыразимцев. С белой эмблемой Министерства на груди. Застегнутая на все пуговицы и в мягких башмаках из драконьей кожи. Она была красива и одним взглядом могла парализовать любого мужчину. И не скажешь, что характер вообще стервозный, а сама, как совсем неопытная школьница, влюбленная в своего магического партнера. - Для тебя, детка, все что угодно, - улыбнулся Гарри и откинулся на спинку, - так как, говоришь, у тебя дела с Лонгботтомом? - Продвигаемся, - кисло улыбнулась девушка и наигранно увлеченно принялась разглядывать толпу. Гарри не успел и рта раскрыть, как она неожиданно обольстительно улыбнулась и, пробормотав что-то неразборчивое, ускользнула. Он проследил за ней взглядом и наткнулся на краснеющего Невилла. - И как у них? - не отрывая глаз от теперь уже синхронно краснеющей и мнущейся парочки, поинтересовался он. - А как обычно, - отмахнулся Рон, - он за ней, она от него. Она за ним, он от нее. А вот магии отдает столько, что Джинни потом осовелой весь день ходит. Вот не понимаю я всю их эту беготню. У них же любовь. - У того, что у них сейчас есть, нет будущего, Рон, - обернувшись к залу, ответил Гарри, - на ней Метка, а он чист. Он женится на такой же нормальной, как и он сам. Заведет детей, построит дом и будет счастлив. А она ему ничего из этого дать не сможет, и оба они это знают. - Это жестоко, - опустив глаза и сжав кулаки, тихо произнес Уизли. - Жестоко, - равнодушно кивнул темноволосый аврор, - но правда. Разговор заглох сам собой, заставляя обоих мужчин уйти в собственные мысли. О друзьях, о семье, о том подобии жизни, за которое они все держались. Старый дом, полный веселых голосов многочисленных братьев и матери с отцом. Красные после ночи глаза сестры, которая улыбается, надеясь обмануть их. Позабыв о том, что если мать с отцом и остались прежними, то братья такие же, как и она. Другие, читающие теперь магию и знающие мысли друг друга. Собственные попытки забыться и забыть о проблеме, зарываясь с головой в работу... Особняк предков в глубине сада. Утопающий в цветах и тихий. Где больше нет ни капли магии. Только жалкие искры в родовом зале. Со стен которых смотрят портреты разочарованных предков. Грустная улыбка матери, и ее теплые нежные руки. Глаза отца, полные тоски и стыда, сидящего у неподвижных ног любимой жены. Вина, пропитавшая всю его кровь и травящая каждый его день. Она гонит его в пустой дом на Гриммо. Отцу он нужен. Как память, как могила для тех, кого он не смог спасти пятнадцать лет назад. Была бы его воля, этот дом давно уже лежал бы в руинах... Стук деревянного молотка и голос Дамблдора вырывают из мыслей и заставляют весь зал утихнуть. Оба мужчины, наконец, сосредотачиваются на произнесенных словах, отчетливо понимая, что приходить не имело смысла. Всей этой высокопарной чуши они нахлебались на сотню лет вперед. - Бордель на Гайд-стрит или труп в Годриковой впадине? - с нечитаемым выражением лица тихо шепнул Рон. - Оба, - так же не отрывая взгляд от уже хмурящегося в ответ отца, отрезал Гарри. Они синхронно встали с мест, когда воодушевленную речь Дамблдора прервали хлопки чьих-то одиноких аплодисментов. Удивленные маги начали озираться, пытаясь понять кто это. Раздавшийся чуть хриплый голос заставил изуродованное язвенными рубцами лицо старого мага окаменеть. - Годы все идут, а твое умение одновременно сказать все и не сказать ничего продолжает восхищать меня. Маг выступил из тени колонн и в свете окон откинул капюшон...