Серебряная стрела

Не бывает дверей, которых нельзя было бы открыть. Не бывает войн, которых нельзя было бы выиграть. Не бывает непоправимых ошибок И песен, которых нельзя было бы спеть. Нет схваток, в которых нельзя было бы победить Нет богов, в которых стоило бы верить. Нет имён, которые запрещено произносить. Я должен сказать это еще раз? Да… Не бывает невозможных грёз. Не бывает невидимых швов. Каждую ночь, когда уходит день, Я не прошу многого Я просто хочу тебя... Ozzy Osbourne - "I just want you"

Кто бы мог подумать?! Еще лет пять назад они даже не надеялись продвинуться в мертвые земли, а сегодня спокойно ночуют под крышами Хогвартса, зная, что их хранит сама Магия. Но даже это не отменяет постовых, которые неотрывно следят за Запретным лесом. И по-прежнему они почти не используют здесь своей магии. Потому что теперь в их венах течет древняя Первозданная. Она обжигает их кровь и порой заставляет скрутиться с непривычки. Ее очень много, и это просто огненный фонтан, который с трудом можно обуздать. У некоторых уже были всплески стихийной силы. В огромном зале пусто и тихо. Каменный алтарь все так же пылает золотом и багрянцем, а возле него изваяния грифонов. Гарри сидит здесь же, прислонившись спиной к каменным ступеням, и смотрит на теплый огонь, горящий в его соединенных ладонях. Стоит только захотеть, и языки пламени медленно обретают легко узнаваемые черты лица. Теперь это единственный способ не таясь смотреть на Драко. Эта свадьба изменила все. Она разрушила то хрупкое, что было между ними. Он увидел это в застывших заледеневших глазах, когда рассыпались сковывающие их нити и брачная метка окончательно сформировалась. Малфой вырвался из его рук и, метнув на притихшую Магию бешеный взгляд, вышел из Большого зала. Гарри знал, что с того дня он перестал отвечать на зов Первозданной и отвернулся от нее, а его просто перестал замечать. Видит Мерлин, он пытался дать тому остыть, но и молчать до конца жизни не мог. Идея, как оказалось, была плохой. Они разругались в пух и прах на глазах у своих друзей. Это словно раскаленным хлыстом било по их неокрепшей связи, заставляя почти задыхаться от неконтролируемых эмоций, которые они теперь делили. Гарри чувствовал, как пытался отгородиться Драко. Все его попытки захлопнуть свой разум и все новые щиты вокруг него. Только ничто не могло их укрыть друг от друга, не теперь. И Малфой бесился. Оттого, что больше не один в своей голове, что в шепоте его предков теперь звучал едва уловимый, но не исчезающий голос Поттера. - Я никогда ни у кого ничего не просил, - не отрывая глаз от огненных черт чужого прекрасного лица, тихо проговорил мракоборец. - Но я готов просить тебя. Расторгни этот союз. Он не принес нам ничего хорошего. - Почему ты так упрямо продолжаешь просить меня об этом? - не выдержав, спросила Первозданная и, соткавшись из золотого тумана над огнем, поднялась выше. - Потому что это ошибка, - безжалостно потушив огонь в ладонях, сухо ответил Гарри и поднялся на ноги. - Ему не нужно все это. Я ему не пара. - Откуда тебе знать? - наклонив голову к плечу, поинтересовалась она. - И потом, если я это сделаю, то ты не проживешь и часа. Неужели это важнее твоей жизни? - Да, - не моргнув, сухо процедил Гарри и, поднявшись, начал расхаживать перед ней. - Можешь не волноваться, Рон продолжит поиски и найдет доспехи. Я все больше уверяюсь в том, что это не какие-то магические железки или артефакты, а человек. Все, что я уже смог нарыть, есть у Уизли. Они сумеют найти его до конца года. Ты разорвешь наш союз, и он сможет... сможет вернуть эти чертовы доспехи. А я так глупо умирать не собираюсь. Твой суд приговорит меня к смерти, но поверь, я смогу договориться и с ней. - Ты всегда был очень умным мальчиком, мой мудрый сын, - хмыкнула Великая и прищурилась. - Но в некоторых вопросах ты остался безнадежно слепым. - Что? - замерев и нахмурившись, спросил Гарри, - я не поним... - Доспехи - это не латы и артефакты, не книги, не фамильяры, - перебила она его. - Это могущественные и достаточно сильные люди, рожденные быть сильными и выносливыми для королей. Они те, в чьих руках сила может позволить себе быть слабой. Исцеляющие, проникающие в мысли и вены, они - потерянная часть души. У Драко она уже есть, подстать ему во всем, а ты просишь меня отнять у него то, что с такой болью и страданиями найдено. Ты ведь отлично знаешь, о чем я. Подсознательно понял еще тогда, когда коснулся его после ритуала Вуда. - Ты ошиблась! - зло процедил мракоборец. - Я не могу быть его доспехами! Посмотри на меня, хорошо видишь? Ты знаешь, что у меня руки по локоть в крови и внутренний мир как-то не похож на светлое будущее. Я не могу дать то, что нужно ему. Мы оба знаем, что он скорее предпочтет сгореть, чем принять меня. Так что из меня такая же защита, как и ветошь. - Точно подстать ему, - раздраженно пробормотала Магия и скользнула с алтаря ближе к нему. - Не могу я! Понимаешь, ты, упрямец несчастный?! Ты - его судьба, его дом и покой. Сколько раз ты уже помогал ему переживать срывы, сколько раз безнаказанно касался его силы? Да ты ее пил, когда он тебя латал в своем доме. Другой на твоем месте скопытился бы, а ты чуть не урчал! Он подпустил тебя так близко к себе. Тебя, меченого, почти что зверя. Ты и сейчас слышишь его, чувствуешь и ведь не можешь найти этому рациональное объяснение, но со своей стороны тоже пытаешься заглушить вашу связь. У вас не было ни секса, ни определенно долгих лет брака, но брачные узы крепнут с фантастической скоростью. Ты скоро начнешь слышать его мысли, видеть его глазами и делиться своими силами, на каком бы расстоянии он ни был от тебя, так же, как и он. Какие тебе еще доказательства нужны? - Это не меняет того, что у нас сейчас есть, - сухо ответил Гарри и сцепил руки в замок за спиной. - Ты прав, - кивнула она. - Не меняет. Только вот ты уже проник в его мысли и сделал это намного раньше. Лукавить не буду - будет трудно. У него паскудный характер его деда, авантюризм Люциуса, безжалостность Нарциссы и знания всего его рода. Он пересчитает тебе все зубы, доведет до откровенного желания прибить, и у тебя будут волосы дыбом вставать от выкинутых им фортелей, но все указывает на то, что тебе это понравится. Она обняла его, укутав собой, словно безбрежный океан вечности, и заставив задохнуться от переполняющих чистых эмоций. Великая коснулась его лба своим и тихо произнесла. - Он так долго был сильным, что позабыл о том, что у него могут быть собственные эмоции и желания. Это все больше губит Драко, а он отмахивается. Он перестал ждать помощи и перестал верить в то, что ты существуешь. Не отворачивайся от своего Короля, мой дорогой. Ты - все, что осталось в этом мире... Драко в бешенстве, и это просто замкнутый круг. Он сам попросил Первозданную, сам до этого додумался и сам же не отказался от брака. По сути, он сам себя загнал в ловушку. Только он, мантикора побери, не знал, что она подложит ему такую свинью - нерушимые магические узы. Какого фахана* он не оттолкнул Поттера?! Как она могла ТАК поступить с ним?! После всего, чем он пожертвовал, после того, что он продолжал отдавать всего себя. Она просто взяла и против его воли связала его с тем, кого он даже не выбирал. Драко вообще хотел быть как можно дальше от странного Поттера. От того, что тот делал, ничего не требуя и не торгуясь. Он хорошо усвоил урок жизни. Беспричинно добрых людей не бывает. Без Метки или с ней, неважно. С тем же клеймом убийцы он вступит в Малфой-Мэнор таким же хозяином, как и он. Он никогда не станет частью его рода, никогда не получит их благословения и не разделит с ним их вечного шепота. Изгой, которого с каждым днем будет тяготить пустота, которая будет расширяться внутри и разрушит то, что у них могло бы быть. Видит Моргана, он простил. За все дал прощение, хоть и в лице одного мужчины. Раздражающего, не вписывающегося в его холодные жесткие рамки, беспокойно волнующего что-то внутри. Только отпустить, как сделали это другие, он не мог. У него был долг перед родом, перед всеми теми, чью боль и воспоминания он хранил в себе все эти годы. Он перестал быть простым мужчиной, когда стал Королем, и Поттера он себе не мог позволить. Брачная татуировка чернела на предплечье раскидистыми ветвями дерева. Оплетая с запястья до самого локтя, она зацвела золотыми и красными, словно кровь, небольшими цветами. Первый настоящий рассвет мертвых земель запылал на горизонте и окрасил золотисто-алым серую землю и голые худые деревья. Он коснулся башен замка, подарив пока еще слабое тепло и замерцав в витражных окнах. Прошелся по крыше Совятни и растаял на дне серебряных глаз мага, бессильно привалившегося к стене... Единственная причина того, что пресса еще не добралась до самой скандальной пары века, - мертвые земли. Номинально пока еще мертвые, потому что магия вернулась. Она медленно лечит всю страну. Еще какой-то месяц, и она будет властвовать в каждом уголке и в каждом сердце. Она не может справиться только с Иными. Ни излечить, ни спасти, потому что это уже настоящие монстры. Они больше не нападают, предпочтя затаиться в Запретном лесу. Но их много, и они чувствуют запах Магии. Это только вопрос времени, когда они вернутся, и, значит, медлить нельзя. Хогвартс объявлен новой точкой сбора. Здесь развернут временный лагерь и два звездных моста, открытых людьми Малфоя, продолжают исправно работать. Старая школа словно встряхивается и снова поднимает свои стены. Она вплетает в свои поднимающиеся своды узоры Первозданной и с глубоким стоном земли вырывает из пепла и грязи обломки башен, мутные осколки витражей, скрип главных часов и засохшие фонтаны. За одну ночь Хогвартс излечивает все свои гнойные язвы и под лучами первого сладкого рассвета заставляет замереть всех их от изумления и неверия. Но это великая школа, и она вернулась, только пока еще в виде боевого замка. Его двери распахиваются перед ними, вовлекая в лабиринты коридоров, где на обитых гобеленами стенах шепчутся портреты. Они с неверием смотрят на живых и почтенно кланяются, когда мимо них проходит Малфой. Здесь снова горят очаги кухни и трудятся домовые. Когда Джинни впервые видит их, то, всхлипнув, с неверием смотрит на Гарри. Здесь есть казармы и богатая оружейная, Больничное крыло полно свободных коек, отгороженных друг от друга ширмами. Комната колдоведьмы и травяной запах настоек ее стеклянного шкафа. Они словно переместились в прошлое, но теперь оно прекрасно. В замке теперь всегда полно народу. Они организовывают посменную охрану периметра и теперь, находясь в самом сердце зараженной земли, могут видеть всю ее карту. Это для незнающих, а Гарри и его отряд могут пройтись по этим местам с закрытыми глазами. Пожалуй, изменилось еще кое-что. Теперь на каждом совете присутствует Магия. Наглая, едкая и любящая подкрасться незаметно, доведя министерских чинуш до икоты. Гарри находит ее очаровательной, а ее лисий прищур - оружием массового поражения. Неудивительно, что Джеймс тоже вскоре следует за сыном и наслаждается ее выходками и блестящим умом. Она прекрасна и горячит их кровь, словно жар после зимней стужи. Они оттаивают в ее присутствии, и с каждым днем таких, как они с отцом, становится только больше. Ее еле уловимый шепот теперь всегда успокаивающе звучит на задворках сознания, только вот с силой одна сплошная засада. Она снова вернулась к ним, их собственная магия. Но теперь ее так много, что льет через край. Они переполнены под завязку и порой не могут с этим справиться. Из-за этого уже успело обвалиться все, что осталось от Астрономической башни. Так что от своей силы вынужденно приходится отказаться снова. Пока они не покинут эти места и заново не научатся управлять собой. Он смотрит на рассеянную улыбку Рона, на Чарли, все чаще ускользающего в сторону Больничного крыла, слышит, как мурлычет под нос очередную песенку Луна, и наконец верит, что для них все же есть спасение. Он участвует в вылазках в Запретный лес, патрулирует вместе с остальными и поддерживает связь с внешним миром с помощью порталов. Даже пару раз выбирается на одиночные миссии. Северус мрачно сверлит его колючим взглядом, Сириус закатывает глаза, а Рем беспокойно предлагает поговорить. Говорить не о чем, и, в отличие от них, отец с матерью отлично это знают. Да и что и кому сказать, когда Малфой в упор не видит его? Они встречаются только на очередном совете в Большом зале. В остальное же время его невозможно отыскать. Гарри знает, он весь замок прочесал и даже побродил по звездной тропе. Малфой виртуозно исчезает, даже если еще минуту назад был на этом самом месте. Они словно незнакомцы, и другие чувствуют это. Но все же они не видят того, что происходит на самом деле. И чем больше проходит времени, тем сильнее воздух искрит между ними. Он забывает, что ему нельзя, лишь раз, но этого хватает, чтобы почти сорваться. Сперва Гарри даже не осознает то, что делает, но вот потом... Это все равно что схватиться голыми руками за раскаленный металл. В ту ночь Малфой только вернулся с патруля и, как оказалось, был за стенами замка. У него рассечен висок и содраны костяшки правой руки. Одежда пахнет морозом и кровью, заставляя Гарри моментально напрячься и последовать за ним. О комнате под самым чердаком Гриффиндорской башни он отлично знает. О том, что это он натаскал туда одеял и организовал небольшой камин, знает только Первозданная. Именно она и скрыла от Драко все его следы. Король-колдун устало проходит по подобию гостиной и, держась за стену, медленно поднимается наверх по крутой лестнице. Растрепанные волосы рассыпаются по плечам, когда он стаскивает меховую шапку и вваливается к себе, даже не обратив внимание на тихо скрипнувшую за ним дверь, которая так и осталась полуоткрытой. Тяжелый колчан со стрелами и луком отправился на пол вместе с теплой курткой и остальным оружием. На то, чтобы расшнуровать ботинки, у него просто не осталось сил. Он просто взмахнул рукой и, отбросив в сторону разошедшуюся по шву обувь, рухнул на мягкий теплый лежак. Огонь моментально загорелся в очаге и наполнил воздух запахом сухого дерева. Он со стоном потянулся и, подгребя одеяло, укутался до самого носа. Гарри смотрел на него, не отрываясь, и все больше хотел зайти. Опуститься рядом с ним, коснуться светлых волос, очертить изгиб идеальной талии и коснуться крепкого бедра. Он хотел быть ближе, чтобы вдохнуть запах чужой смерти, которым пропитался весь Малфой. Попробовать на вкус его медовую магию. Да, теперь в этом не было необходимости, как в пище, но он жаждал всего Драко, от кончиков его волос до пят. Мракоборец даже не заметил, когда нащупал нити чужой магии, тянувшиеся к нему. Погружая в них пальцы, словно в расплавленное золото. Он чувствовал трепет чужой силы и ее жар. Живая, страстная и пульсирующая, как и сердце ее хозяина. Он гладил ее, пытаясь исцелить царапины и раны, делясь собой и своей силой. Стоило только пустить по связи каплю чувств, и Драко вздрогнул. Он удивленно уставился на сбитые костяшки, исцеляющиеся на глазах, и почувствовал, как пульсирует заживающий висок. Тепло от ран распространилось по всему телу и заставило задрожать от непонятного возбуждения. Словно чьи-то руки гладили его, касались губ, рук, груди, сжимали его бедра так знакомо, заставляя прогнуться и прикусить губу, чтобы не застонать. Это не было исцелением и утешением тоже не было. Его грубо соблазняли, и он отлично знал кто. Но проклятая связь не могла так быстро укрепиться. Они даже брачную ночь пропустили! Мерзавец! Грязный мерзавец... Одежда мешала. Она превратилась в грубый наждак по напрягшимся соскам и пылающей коже. Драко зло выдохнул и, сбросив одеяло, зажмурился, пытаясь успокоиться. Новое движение, и он с трудом сдержал вопль. Было так трудно лежать спокойно и не выгнуться, потираясь о постель. Между ног горело и тянуло. Его руки задрожали, когда фантомное прикосновение добралось до внутренней стороны бедра. Драко подорвался со своего лежака и, попытавшись поднять свои магические щиты, взбешенно рявкнул: - Поттер! Чужая магия на мгновение замерла и медленно отступила. Он сидел, тяжело дыша и широко распахнув глаза. Тело все еще было охвачено томлением, а разум отчаянно пытался успокоиться. Драко так и не увидел отступившего в тень Поттера, бешеными глазами смотрящего на него. И не видел, как тот, поднеся золотые нити его магии к лицу, совсем по-звериному вдохнул их аромат. Он прикрыл глаза и, крепко коснувшись их губами, отпустил. Он медленно отвернулся и, неслышно ступая, ушел. Драко вздрогнул и задохнулся, когда предплечье обожгло чужое дыхание. Он почти почувствовал шершавые губы, словно больным ожогом заклеймившие кожу. Тяжело сглотнул и, медленно опустившись на спину, закрыл пылающее лицо ладонями. Мерлин, как же он ненавидел этого мужчину... * * * О том, что будет новый удар, они знают все. Просто вопрос времени, когда Иные снова сплотятся и вернутся. Смрад смерти, которым они пропахли, заполняет воздух и вкусом крови оседает на языке. Они приходят на рассвете. Выползают вместе с туманом и жадно втягивают воздух, чувствуя аромат Первозданной. Она лишает их осторожности, туманит глаза. Но это скорее минус, чем плюс, потому что их слишком много. Иные рвутся через пустошь к каменному мосту. Только здесь их ждет сюрприз в виде узкого прохода, где стоят двадцать боевых магов, среди которых Малфой и Поттер. Это просто кровавая бойня. Серый разбитый мост заполнен трупами и воющими ранеными. Крови так много, что она тонкими ручейками стекает по камням. Теперь трудно сдержать рвущуюся из вен магию. Она огненным хлыстом рвет на части Иных, тесня их в сторону обрыва. Разорванные тела своих и монстров перемешались, раненых уводят в замок, и на их место поднимаются новые авроры. Этот бой длится уже несколько часов и изматывает, потому что, как и прежде, их собственная магия больше мешает, чем помогает. Драко не ведет счет ни времени, ни тем, кто падает от его рук. Их много, и они стекают к мосту, словно саранча. Он краем глаз мажет в сторону своих и видит их. Плечом к плечу, они дерутся настолько остервенело, что магия просто искрит вокруг них. Только теперь она не вкуса ненависти и мести. Это другое чувство, намного сильнее. Это желание мира, отчаянная защита, которую они не могут опустить. Он видит Поттера и хочет окликнуть его, когда грудь разрывает от дикой боли. Словно бьет в самое сердце и выжигает, стискивая легкие железными обручами. Чужая боль раскаленными иглами вонзается в мозг, заставляя покачнуться. Он тяжело дышит, судорожно перебирая в мыслях связи магических нитей со всеми своими людьми. Все они целы, кроме одной. Она меркнет и медленно чернеет, кровоточа. - Нет, - побледневшими губами шепчет он и задыхается, когда нить снова натягивается до упора и начинает рассыпаться. Нечеловеческий вой накрывает дерущихся оглушительной волной. Покрывая каменный мост глубокими трещинами, буквально обрушивая его. Кусок скалы вместе с землей и Иными уходит в пропасть. Земля содрогается и моментально покрывается высокими, с метр, черными осколками льда. Поднявшийся ветер срывает с корнем деревья и обрушивает руины статуй у входа Хогвартса. А над ними в сторону замка срывается черный аппарационный вихрь с огнем и молниями внутри... Он ворвался в замок, чуть не поскользнувшись на крутом повороте коридора, и, распахнув двери Большого зала, замер, словно на стену натолкнулся. В оглушительной тишине раненых и собравшейся толпы, в середине, на расстеленных на полу одеялах, сидела Астория. На ее коленях покоилась голова мирно лежащего Тео. Она гладила его окровавленные волосы и остекленевшими глазами уставилась в пустоту. Совершенно не видя склонившуюся над ними Первозданную с почерневшими руками от проклятия и яда Иных. Она подняла на него глаза и убитым голосом прошептала: - Я не могу его вернуть, мой Король. Не могу коснуться души моего мальчика. Они забрали его... Астория дернула головой и едва посмотрела в его сторону. Он уже видел смерть в ее глазах, которая медленно оплетала ее магию своей паутиной. Видела это и плачущая Дафна. Она сжимала рот окровавленными руками, пытаясь заглушить всхлипы. Он видел, как другие молча оплакивали Нотта. Его магия вытекла с кровью последнего наследника. Тео был таким мирным, таким тихим. С глубокой рваной раной на груди, в грязной одежде и рукой, сжатой тонкими пальцами Асти. Она медленно угасала вслед за ним. Он терял их, терял обоих. Драко знал, что мог вернуть их, переписать судьбу, сплести новую нить. Прочнее, светлее, которая со временем оплетет и их детей. Он мог, только цена за это была не мала. Светловолосый маг на мгновение прикрыл глаза и потянулся по собственным нитям к зеленоглазому мракоборцу. Он чувствовал его волнение и слышал заполошный стук чужого сердца. Так близко и тепло, словно рядом с собственным. Его злость, страх и хаотичные мысли. Драко почти слышал его шаги в коридоре. Стрела легко скользнула в ладонь, не видимая в скрещенных за спиной руках. Звенящая его магией и сотнями бурь, живущих в его крови, она пела, сжатая в его руке. Драко сжал кулак, слыша хрустальный звон, с которым она разбилась. Осколки больно впились в кожу, раздирая до крови и добираясь до его магии. Он крепче сжал ладонь, позволяя крови течь по пальцам. Он уже не слышал крика Первозданной и воя Сириуса. Драко стоял, обернувшись к дверям, и смотрел в дикие глаза ворвавшегося в зал мужа. Первая алая капля сорвалась по острому осколку и, упав на пол, моментально впиталась в дрогнувшие камни. Пол под ногами покрылся золотыми рунами и узорами, переплетаясь и пульсируя, превратившись в древнюю печать. Замок тревожно заскрипел и зашептал сотнями теней, поползших по стенам и потолку. Они вырвались, словно монстры, из всех щелей и впитались в пространство за спиной Драко. Он, не глядя, протянул руку к ним и, словно поймав прозрачную ткань, с силой дернул на себя. Реальность вокруг покрылась черными трещинами, зазвенела осколками стекла, рассыпаясь и обнажая совершенно другое, скрытое. Все те же руины замка и разбитое большое окно. Рухнувшая крыша и стремительно меняющееся небо. День и ночь сменяли друг друга с бешеной скоростью. Звезды сгорали в огниве солнца, а оно тонуло в глубокой тьме. Стрелки часов двигались в обратную сторону, замок рушился, стираемый временем и весь сплошь покрывался золотом рун. Они змеились по полу и стенам, открывая огромные разломы и поднимая огнем горящие часовые шестерни. Те скрипели, поднимали нечто невероятно опасное, запретное. Гигантская железная прялка, раскаленная до золота и багрянца, с острым длинным веретеном и золотой нитью на колесе. Люди отшатывались, не понимая происходящего, слишком изумленные, чтобы что-то сделать. Первозданная кричала и вместе с его семьей пыталась пробиться к нему, но невидимый барьер отталкивал даже ее. Золотые, острые, словно из металла, нити впились в его раненную руку, заставив поморщиться и вздрогнуть. Он не смотрел на них, отлично зная, что огромное колесо уже начало свой бег. Оно потянуло его силу и, вырывая ее вместе с жилами, плело новую нить. Безупречную, яркую и длинную, для двоих. Она сорвалась с веретена и скользнула к Тео и отчаянно смотрящей на Драко Астории. Она пока еще не знала, что он сейчас отдавал им. Никто не знал, кроме нескольких и... Поттера? Он совсем позабыл, что мракоборец чувствовал его. Драко поднял на него глаза и судорожно вздохнул, когда увидел с какой отчаянной решимостью Поттер шел на барьер. Спотыкаясь, с трудом напирая и пытаясь закрыться магическим щитом. Он буквально пробивался, тараня магическую стену собой. Растрепанный, в порванной форме, с чужой кровью на рукаве, своими острыми чешуйками на скулах и нечеловеческими глазами. Он был таким красивым, и Драко это чуть-чуть сводило с ума. Его время утекало, оно стремительно бежало, вплетая годы, отмеренные ему, в новую жизненную нить. Его молодость, красота и все силы уходили, утекая водой. Его волосы отросли до самых колен. Черты лица заострились, морщины стали глубже, заметнее. Его кожа истончилась, стала суше. Он старел с каждой секундой и чувствовал, как слабость поглощает тело. Сердце забилось раз-другой и, сбившись с ритма, заставило пошатнуться и рухнуть на колени. Стрелы рассыпались из колчана и, с хрустальным звоном ударившись о камни, разлетелись на осколки. Он пытался смотреть на них, но зрение плыло, оно темнело по краям. Драко чувствовал, как медленно подкрадывается смерть, как тени сгущаются в зале и как он наполняется чужим, потусторонним шепотом. Он поднял глаза, когда услышал испуганные крики. Зал полнился призраками, они выскальзывали из стен и спускались из пылающих узоров. Они выходил из пустоты и окружали его вместе с Тео и Асторией. Здесь были все предки их с Ноттом родов. Они смотрели на них и ждали одного из них, того, кто должен был теперь занять место среди них. Драко с отчаянной тоской и жадностью смотрел на родителей, спустившихся ближе всех. На призрачные слезы на щеках Нарциссы и бессильное горе в глазах отца, сжимающего кулаки. Они неотрывно смотрели на него и были ближе, чем когда-либо. Он почти чувствовал их, и, великие духи, как же он соскучился по ним. Драко завалился на бок и, не отрывая глаз от них, устало улыбнулся. Умирать было не больно, они не должны были так смотреть на него. Еще только мгновение... Теплые сильные руки приподняли его и прижали к груди. В нос ударил запах крови и металла, заставив оторвать взгляд от родителей. Малфой с трудом сморгнул и попытался сосредоточиться. Хриплый, злой голос звал его, говорил о чем-то, и шершавые губы, коснувшиеся холодного лба, были больше похожи на раскаленное клеймо. Поттер... Гарри изо всех сил прижимал к себе исхудавшего и немощного старика, понимая, что не отпустит. Он смотрел в выцветшие, почти слепые, серые глаза, и внутренности разрывало от одной лишь мысли о потере. Он пытался отрезать нити своими острыми кинжалами, но только разбил лезвие. Мракоборец тянул их, рвал своей магией, но те срастались снова. Драко вздрогнул в его руках и, с трудом разомкнув сухие губы, прошептал: - Не надо... Их не разбить... - Не пущу, - оскалился Гарри и прижал его ближе к себе. - Слышишь? Никуда тебя не отпущу. Драко смотрел на него и думал о том, что хотел бы хоть в последний раз почувствовать магию этого мужчины. Вдохнуть ее полной грудь так же, как и целую вечность назад на звездном мосту. Почувствовать его прикосновения, как и в ту ночь на старом чердаке гриффиндорской башни. Стук... два... три... Каменный колокол Лантэ где-то далеко звенел по нему, отпевая своего Короля. Он гремел на весь Хогвартс и резко умолк в леденящей душу минуте, когда сердце Короля остановилось. Тео судорожно вздохнул и, распахнув глаза, оглушенно уставился на захлебывающуюся слезами Асторию. Он с трудом приподнялся и, крепко обняв ее, погладил по спутанным светлым волосам. - Асти? - прокаркал он. - Что происходит? Он знал, что должен был быть мертв. Его почти разорвали на куски. Тео помнил, как потерял сознание на руках Астории, и с каждой минутой все больше беспокоился. Он уже чувствовал, что увидит, когда повернул голову. Нотт никогда не хотел этого. Только не его смерти. Любого, но не его... Он потерянно смотрел на остекленевшие глаза друга и не чувствовал слез, катящихся по лицу. Зеленоглазый мракоборец держал его в своих руках и гневно кричал на Первозданную, словно померкшую и почерневшую. Он зло оскалился на попытку Уизли подойти к нему и, коснувшись губами лба, прикрыл глаза. Гарри никогда не делал этого. Он не знал, какими могли быть последствия, но ведь он родился с этим чертовым даром. Никогда прежде, но сейчас он с упрямством гиппогрифа пер против любых законов мироздания. Если это сходило с рук Малфою, то и он мог позволить себе такое. - Он - мой! - взбешенно рявкнул он в лицо тихо подлетевшей Первозданной. - Только мой, и ни с кем я не собираюсь делиться. Ни с тобой, ни с Дьяволом, ни со Смертью! Его магия черными нитями поползла по рукам и выросшим когтям, по чужим плечам и груди. Оплела шею, впиталась в виски и заскользила вниз по спине, ногам и коленям. Она опутала бездыханное тело и, буквально поглотив его, покрылась алыми трещинками. Медленно впитываясь, она скрылась в его теле, заставляя мерцать кожу темными пульсациями. С каждым разом все ярче, еще жарче, пока не превратилась в иссушающий жар. Еще одно солнце, только черное, оно заполнило собой угасшее магическое ядро и погнало во венам не то смерть, не то жизнь. Драко извивался и кричал от боли, запертый в собственном теле. Он горел в черном пламени и не мог вырваться. В ушах звенел чужой властный голос и звал его обратно, он тянул, словно раскаленной цепью связав, тащил за собой. Он сопротивлялся, пытался уйти, но цепь тянула обратно, в слепящий свет и боль... Тело белокурого мага выгнулось немыслимой дугой, заставив мракоборца сильней сжать руки, пытаясь уберечь мужчину в его руках от новых травм. Драко кричал, царапая его предплечья скрученными тонкими пальцами, и пытался вырваться. Гарри с трудом удержал его и, шепча успокаивающие слова, гладил по растрепанным длинным волосам. Малфой рухнул обратно, тяжело дыша и свернувшись в его объятиях. Он был слаб и снова потерял сознание, но только теперь Гарри снова слышал и чувствовал его. Он уткнулся в шею своего мужа и, судорожно дыша им, почувствовал, как весь трясется. Нервы были совсем ни к черту. Но он был жив. Люди вокруг что-то говорили, что-то хотели от них, но Поттер не слышал их. Он все еще был на взводе и собирался перегрызть глотку первому же, кто потянулся бы к Драко. Он весь напрягся для броска, когда Первозданная укрыла их своим золотым крылом. Позволяя закутать белокурого мага в форменный плащ с головой и тихо ускользнуть по звездному мосту. Он шел по призрачной тропе, совершенно не думая ни о родных Драко, ни о своих, кто остался в Хогвартсе. В его мыслях был только белокурый маг и дом, где они скоро будут в безопасности. Портал открылся прямо в гостиной, напугав прислугу и домовиков, снова вернувшихся в Поттер-Мэнор. Гарри прошел мимо них и, медленно поднявшись по лестнице, направился в свою комнату. Двое домовиков появились с тихим хлопком, заставив на мгновение настороженно замереть, а в следующую минуту расслабить плечи. И, пока он баюкал в своих руках бессознательного мужа, те услужливо расстелили кровать и запахнули шторы. Через минуту в очаге заплясал огонь, а по комнате зажглись несколько зачарованных свечей. Гарри осторожно уложил Драко в свою постель и, отогнав домовиков, медленно раздел его. Пыльные ботинки отправились на чистку к прислуге, как и штаны, и зеленая рубаха с оторванными у ворота пуговицами, и куртка, покрытая чужой кровью. Несколько очищающих заклинаний, и его собственная рубашка вместо пижамы. Он укутал его мягкими одеялами и, рухнув у подножья, обнял скрытые тканью худые колени, уткнувшись в них лицом. Он все еще был грязным и безмерно уставшим. Затягивающиеся раны отвратительно зудели, а руки продолжали дрожать от проведенного ранее ритуала. А в груди и в мыслях все еще царил липкий ужас от пережитой потери. Сегодня он чуть не потерял Драко, если бы он не успел, если бы... если бы... Комната задрожала от переполнявшей его дикой магии. На столе зазвенели стеклянные графины и бутылки, люстра качнулась и послышался опасный треск древесины. Гарри зажмурился и попытался дышать медленнее, глубже. Постепенно сосредотачиваясь на чужом запахе и сердцебиении. Осторожно касаясь своей силой воспаленных ран вместо пылающего магического ядра и медленно излечивая их. Он прежде никогда не делал этого, не спасал. Его сила всегда была орудием для убийств и пыток, но никогда не спасала. Он слышал о том, что у других ловчих не так. Все они с самого рождения были распределены по разным направлениям целительства, и только ему так "повезло". Он был солдатом, а не спасителем... До этого дня. Стук... стук... стук... сердце белокурого мага билось гулко и спокойно. Оно, словно метроном, считало вдохи и выдохи Гарри, медленно убаюкивая его истерзанный разум. Он прижался ближе к чужому боку и вскоре провалился в глубокий сон... * * * События, произошедшие в Хогвартсе, облетают всю страну со скоростью лесного пожара. Нет ни одного самого захудалого уголка, где бы не обсуждали брак наместника Магии с наследником Поттеров и битву у Запретного леса. Британия гудит, как растревоженный улей, и это превращается в Бомбардо Максима, когда вместо судей на их месте в главном зале Визенгамота появляется каменная чаша Первозданной. Еще одна такая возникает в центре Атриума, заменив собой золотые статуи Волшебного братства. И последняя, намного помпезнее всех остальных. Сделанная из белой слоновой кости, высокая и изящная. Вокруг нее грифоны с распахнутыми крыльями, и вся чаша покрыта искусной, до неприличия богатой резьбой всех магических созданий в мире. Первозданная теперь повсюду. Она заполняет собой их пустоту и словно раскрашивает немыслимыми тонами черно-белый мир. Она впервые шепчет в мыслях магов, сперва пугая до истерики, ведь все они не привыкли к такому. Но постепенно она снова горит в их жилах. И вместе с ней к ним возвращаются магические существа. Сперва первые домовики, потом призраки, садовые гномы, банши, кентавры, гоблины и даже несколько русалок. Она медленно лечит их больную страну и попутно оплетает тайнами своего Короля. Сперва чарами забвения, грубостью и угрозами, а потом и парочкой адских проклятий. Но особенное удовольствие она, несомненно, получила, когда засунула в банку Риту Скитер, обернувшуюся жуком и пытающуюся пролезть в кабинет к младшему Поттеру, когда тот говорил с отцом. Это было сущее наслаждение для нее, только вот Гарри даже не отреагировал. Великую это беспокоило. Время замерло для него. Новые миссии, сопровождение высокопоставленных особ, еще одна спецоперация или зачистка мертвых земель от Иных. Жизнь остановилась в тот день, когда Драко умер и воскрес на его руках. Воскрес только телом, и мракоборцу порой казалось, что его душа так и осталась за гранью. Лаванда сказала тогда, что симптомы похожи на те же, что и у магов, которых подвергли Поцелую Дементора. Он не помнил, как выгнал ее, но в его комнаты с того раза никто больше не заходил, кроме отца и матери. Малфой лежал в его постели сломанной куклой. Дряхлым старцем, полуслепым и не реагирующим ни на что. Первозданная часто разговаривала с ним и просила вернуться, но он продолжал молчать. Даже тогда, когда пришли Северус и Сириус. Он не слышал их слов, не пошевелился, когда Рем пришел вместе с сыном. Это был мертвец, по какой-то причине продолжающий дышать и так любимый Гарри. Никаких слуг, никаких домовиков. Он купал, одевал и поил своего мужа сам. Он ухаживал за ним и не переставал говорить. Неважно, каким уставшим мог быть и в каком состоянии, Гарри всегда возвращался к нему. Он спал здесь же, словно верный пес, устроившись в ногах Драко. Касался своей магией его и медленно лечил все изорванные магические связи. Одну за другой, отдавая все, что имел, и вплетая всю нежность, на которую был способен. В тот день он вернулся с очередного захвата в Лютном Переулке и, даже толком не оставшись подлечиться в Мунго, отправился домой. Он давно уже не замечал сочувствующих и тревожных взглядов друзей. Сбежав от очередного серьезного разговора с Роном и не слыша слов Джинни, он вернулся домой. И теперь сидел у изголовья постели: грязный, с перевязанными ребрами, в пропахшей чужой кровью и гарью форме, расчесывая волосы Драко. Белые, мягче нежного пера и пахнувшие незабудками. Костяной гребень в его огрубевших когтистых пальцах был совсем неуместен, но ему нравилось. Слышать ровное сердцебиение, чувствовать дурманящий запах кожи и тихую медовую магию, тревожно ворочающуюся в пока еще слабом нутре. Он вплетал мягкие пряди в косу и продолжал говорить, хотя горло все еще саднило от ядовитого газа, которым они надышались всей группой во время схватки. - Ты знал, что Первозданная теперь во всей стране? Бьюсь об заклад, что тебе понравился бы вид истерически визжащего Кингсли, когда она вышла из зеркала в его ванной. Не знаю, что он там делал, но она теперь каждый раз, когда видит его, некультурно хихикает. Недавно видел внука Олливандера. Он заново открыл мастерскую палочек. Белла пригласила вчера на Гриммо. Оказалось, что Вальбурга была той еще ведьмой. Никогда не видел, чтобы кто-то орал с таким пафосом. Сириус говорит, что это я ей так понравился. Знаю, знаю, мне это только кажется. И морда у меня страшнее, чем у мантикоры. У Фенрира и Реддла медовый, а у всей стаи пиздецный месяц. Недавно они взорвали целый лес. Точнее, это Том взорвал, когда Фенрир полез к нему со своими пылкими признаниями в любви. Ты бы видел каким шикарным фингалом он теперь щеголяет, а морда какая довольная. Ты столько всего упускаешь, Малфой. Разлегся как бревно, ладно, хорошо, аристократичное бревно, и молчишь. Скорпиус по тебе скучает. Он и Гидеон места себе не находят. Я не знаю, как ты, но я обещал привести их в следующий раз. Пэнси и Герми скоро Блейза до истерики доведут. Винс с Грегом решили набить морду Нотту. Тот все еще психует из-за случившегося. Все скучают по тебе. Он сжал кончик косы и, прижав к губам, хрипло выдохнул: - Вернись ко мне. Вернись ко мне... Его сознание блуждает во тьме и лишь изредка ловит неясные смазанные образы. Чей-то плач; мольбу; женщину, напевающую колыбельную; злой голос, требующий прекратить валять дурака и доводить старых людей. До чего доводить? Каких людей? Он не спит, не бодрствует, не мертв, но и не жив. Он в пустоте, и он ли вообще? Но здесь хорошо. Здесь покой и тишина, если бы не эти назойливые проблески. Тело больше не болит, вены не жжет. Их вообще нет. И это было бы просто идеально, если бы не чей-то хриплый низкий голос, говорящий с ним. Сперва ему было наплевать на него, но потом голос стал настойчивее, проник в разум и сделал его зависимым от себя. И что-то в нем отозвалось на это. Будто он знал, кто там, за этой тьмой. Знал, каким может быть назойливым этот мужчина, каким раздражающим и... и нежным. Горячим, как дикое пламя Первозданной, и с глазами цвета лесов Лантэ. Вернись ко мне... Сильнее любого приказа, любой молитвы, которую он когда-либо слышал. Он потянулся за тьму и наконец увидел неясный огненный силуэт. На другом конце темной пропасти. Он знал, что если сделает шаг, то рухнет в ее развезнувшуюся пасть, но голос звал, не переставая. Вернись ко мне... Он так хотел иметь будущее с ним. Прикоснуться к его губам, проследить узор темных чешуек по острым скулам до горла и дальше. Узнать, как далеко они опускаются, каковы на вкус. Хотел раствориться в чужой силе и отдать. Он мог... он хотел... так хотел отдать себя, весь мир... душу, потому что сердце свое он уже отдал. Вернись ко мне... Тьма перед глазами медленно таяла. Она сгорала в его собственной магии, которая пока еще слабо, но уже отзывалась под сердцем. Драко моргнул и раздосадованно нахмурился, когда тело отозвалось противной слабостью на привычное желание двинуться. Он прищурил глаза, наконец сумев сфокусироваться, и медленно повернул голову в сторону. Наткнувшись на совершенно дикий взгляд грязного Поттера, вздернул бровь. - Поттер, ты когда-нибудь слышал о такой вещи, как душ, или тебя воспитали горные тролли? - голос после долгого молчания хрипел, и Драко поморщился. - Ты вообще маг или как? Очищающее уже придумали, если ты вдруг не знал. - Ух ты, полено заговорило, - брякнул все еще не отошедший Гарри. - От дубины слышу, - скривился Малфой. - Где я? - В моей постели? - Ты меня спрашиваешь? - Ну, ты же в ней. -... И что я в ней делаю? - Лежишь? - Исчерпывающий ответ. Ты такой умный, Поттер. Давно показывался у колдомедиков? - Двадцать минут назад. Срастили ребра, наложили жгут, и я ушел. - Почему? - Потому что этого хватит. - Почему ребра сращивал, дубина?! - не выдержал и рявкнул Драко. - Во что ты опять влез, придурок шрамоголовый?! - Драко? - хрипло и тихо произнес Гарри, чем заставил Драко так же встревоженно распахнуть глаза. - Ты вернулся. - Ты звал меня, - так же тихо ответил сероглазый маг. Он тяжело сглотнул и замер, когда теплая крепкая ладонь легла на щеку, поглаживая, и пальцы коснулись нижней губы. Зеленоглазый маг придвинулся ближе и увлек за собой на мягкие подушки. И Драко позволил, он опустился, чувствуя, как начинают гореть щеки. Он прикрыл глаза и вдохнул полной грудью запах металла и чужой силы. Утопая в ней и, наконец, погружаясь в спокойный сон. Он вернулся... * * * Им нужно было поговорить об этом. Обсудить то, что происходило между ними. Но вместо этого его каждый день навещало чуть ли не пол Магического Мира. Драко, конечно же, был рад всем им, но не до такой же степени! Ладно, кроме его семьи и друзей. Первозданная еще в первое утро влетела в спальню, распугав принесших завтрак домовиков и доведя до визга горничную. Поттера нигде не было. Он пришел той же ночью. Притащил здоровенный талмуд по темномагическим искусствам и ужин. Драко нравилось слушать его голос. Отдельной строкой шел любовный роман, который он, как ребенок, стащил у матери и после каждого абзаца вставлял ехидные комментарии. Малфой не помнил, когда так смеялся в последний раз. Были вечера шахматных турниров и обсуждений квиддичных команд. Драко чувствовал полное моральное удовлетворение, разбив все аргументы превосходства Пушек Педдл против Неллисмунских Кошек. Последним гвоздем, вбитым в гроб, был тренер команды - Маркус Флинт. И были дни, когда его магия, взбесившись до предела, ломала все вокруг или заставляла цвести неизвестными во всем мире цветами. Про пожар и потоп уж лучше промолчать. Опытным путем они выяснили, что Драко вообще пока противопоказано злиться. Оба все еще помнили люстру, которая рухнула на Гарри, чудом не задев его. Он бесконечно полюбил те вечера, когда к нему заглядывала Лили. Она вышивала, сидя в своей коляске рядом с его постелью, и рассказывала забавные истории из детства Гарри. Пела колыбельные и расчесывала его волосы своими нежными пальцами, когда он метался в бреду кошмара, если не было рядом Поттера. Она была самым светлым, что он когда-либо видел, и своим светом она озарялась каждый раз, когда к ним присоединялся и Джеймс. Драко смотрел на них и думал о том, что это нечестно. Нечестно оставить их без чуда. Он знал, что сделает, когда силы вернутся. С каждым днем он чувствовал, как возвращается вся его молодость, как крепнет тело. Он ловил эти изменения в смущенных глазах прислуги и все больше мрачнеющем от их хихиканья и неумелого флирта Поттере. В самих его глазах, теперь тайно смотрящих с темной поволокой. Теперь или как прежде? - Почему? Он только вернулся с очередного задания и даже не успел переодеться. Драко чувствовал аромат дождя и пепла. Он сидел в постели, откинувшись спиной на подушки, и пристально смотрел на отводящего глаза мракоборца. - Почему - что? - идея зайти именно сейчас сюда оказалась не такой уж и хорошей. Гарри ведь знал, что этот день когда-нибудь настанет. Слишком долго Драко молчал, слишком явно он себя вел. - Не валяй дурака, Поттер, - сухо ответил Драко и сжал кулаки. - С самого начала. Почему ты все это делаешь? Ответь мне. Красивый. Такой красивый... И телом, и душой. Сладкий, как душистый цветочный мед, и упрямый. Хитрый, сильный, преданный. Гарри никогда не встречал таких, как этот маг, и знал, что больше не встретит. Малфой был одним таким, ломающим любую, даже самую крепкую психику, и бесцеремонно вламывающимся в чужие мысли. Он знал, каким был сильным и какой властью обладал, но он даже не имел понятия о том, как заставлял терять голову. Драко никогда еще так не нервничал, как сейчас. Все еще держа маску равнодушия, он сжимал кулаки, пытаясь скрыть дрожь пальцев. Поттер снова смотрел на него так. С тьмой в глубоких нечеловеческих глазах, заставляя отчего-то смущаться. Он снова злился от этого, от полного неумения сосредоточиться на чем-то другом, когда именно этот мужчина так смотрел на него. И, когда он в несколько широких шагов оказался около постели, у Драко пересохло во рту. Его сердце колотилось, как бешеное, и грозилось прорвать грудь, когда Гарри коленом оперся о матрас и, резко схватив за предплечья, прижал к себе. То, что последовало за этим, отправило мозг в долгий аут, заставив задохнуться и задрожать всем телом. Горячие шершавые губы накрыли его собственные. Сильно, жарко, прикусывая и посасывая его нижнюю губу. Это не мог быть его всхлип, когда влажный язык нагло провел по зубам, заставив раскрыть рот, и скользнул во внутрь. Сплетаясь и лаская его собственный, притягивая ближе. Широко раскрыв рот и буквально пожирая его в грязном, наглом поцелуе. Крепкая рука лежала на загривке Драко, притягивая ближе, бесцеремонно удерживая и массируя шею. Он плыл от этого и не мог сосредоточиться. Его рука сжала чужое предплечье, не то притягивая ближе, не то отталкивая. Драко задыхался и не мог оторваться, наконец, дорвавшись. Кожа покрылась мурашками от глубокого рокота, вырвавшегося из широкой груди, к которой его прижали. Он все еще задыхался, когда горячие губы, отпустив, наконец, его собственные, медленно спустились по подбородку и накрыли кадык. Вторая ладонь накрыла колено сквозь одеяло и, сжав, двинулась выше, заставив распахнуть опьяненные глаза. - Что... - отрывисто прошептал Драко. - Отвечаю тебе, - прикусив кожу на шее и зализав след от зубов, хрипло ответил Гарри. - Я... Драко вцепился в его плечо, пытаясь сказать. Он хотел сказать... Гарри поднял голову, проведя языком по подбородку до самых губ, и сжал напряженное бедро. Драко в его руках всхлипнул, расфокусировано посмотрев на него, и одними лишь своими мутными глазами вышиб последние маломальские трезвые мысли. С красными припухшими губами, блестящими от слюны, румянцем на скулах и растрепанными волосами. Он будил в Гарри нечто животное, толкая вперед, заставляя вдыхать запах чужой кожи и магии. Он облизал разом пересохшие губы и снова потянулся к отрывисто задышавшему Драко, уже чувствуя его жаркое дыхание... Магия за несколько секунд окутала Драко и, закрыв собой, затянула в аппарацию, отшвырнув его в сторону. Гарри ошарашенно смотрел на опустевшую постель, все еще не осознавая произошедшее. Кинутое вдогонку заклинание показало Лантэ, заставив рухнуть на постель и прикрыть глаза. - Дьявол...