Серебряная стрела

Мы рождены, чтобы летать, Чтобы воспарить над облаками И, наконец, обрести секрет вечной жизни - Ты и я; Благодаря тебе, мои надежды не тают, С тобой я не боюсь Ни взлетов, ни падений, я готов встретить свой крах - Я и ты... Мы были рождены для полета! Насладись еще одним глотком воздуха, Любимая, просто закрой глазки — пусть природа довершит начатое! Расправь крылья, И ветер вознесет нас к горним высотам... Мы забудем о завтрашнем дне И проживем еще один день уже сегодня! Scorpions - "We were born to fly"

В большом шумном доме Малфоя в Лантэ переполох до самого вечера. Хоть кузенов с кузинами во главе с бабулей удалось выпроводить и то, только после клятвы в самое ближайшее время представить им Гарри официально. Об этом Драко старается вообще не думать, потому что он знает свою чокнутую семейку. Добром это знакомство не кончится. У бабули вон уже и глаза блестят от предвкушения. А сейчас его голова забита совсем другим. Он никогда в жизни не признается, что нервничает из-за предстоящего свидания. Он не был на них уже сто лет и позабыл, что нужно там делать. Да хоть сейчас голыми руками пойти против всего вампирского ковена, заговорить зубы высшим эльфам и впарить им несколько тысяч дешевых стеклянных бус под видом магических алмазов. У него дрожат пальцы, и от злости он чуть не отрывает пуговицу на рубашке к чертовой бабушке. Он никогда в жизни так не нервничал, как сейчас, словно какая-то истеричная барышня на первом свидании. От последней мысли с губ срывается нервный смешок. Ведь это почти что правда. Особенно если учесть, что ему хочется узнать, каким будет конец этого вечера. Губы начинает покалывать от одного лишь воспоминания о жарких поцелуях. Драко прикрывает глаза и, прижав ладонь к бешено колотящемуся сердцу, почти чувствует чужие жаркие прикосновения и непристойный жар, который они будят в нем. Зеленые, темные от похоти глаза и длинные клыки, мощное тело, которое так легко может прижать его, подчинить и свести с ума. Хриплый шепот, от которого у него мурашки бегут по коже, и животный рык, от которого подгибаются колени. Да, хищное животное, от которого у него сносит крышу, и, Салазар великий, это так пошло. В себя Малфой приходит только после особенно громкого смеха Сириуса и хихиканья Гидеона. С этим Поттером он совсем забывает об окружающем мире. Вся его семья собралась в большой гостиной, он даже слышит голос Первозданной, о чем-то оживленно беседующей с Гермионой. Только к ним он сегодня не выйдет, и, когда Пэнси поднимется, чтобы позвать его к ужину, комната будет пуста. Драко накидывает свое пальто и, выйдя через окно, по крышам уходит из города. Он бесшумно и незаметно обходит собственных патрульных и, чувствуя себя настоящим придурком, аппарирует прямо из леса. Это ребячество чистой воды, но Поттер должен быть только его тайной... Гарри влетает в дом, толком даже не стряхнув пепел с одежды. Огонь в камине, из которого он выходит, чуть не прожигает ковер. И, пока служанки провожают его недоуменными взглядами, домовики спешат собрать одежду, которую он скидывает уже в спальне. В его крови будто тонна проклятых пузырьков, и губы все еще покалывает. Он горит, словно охваченный лихорадкой, и в мыслях бешеным ритмом бьется только имя Малфоя. Его искаженное наслаждением лицо все еще стоит перед глазами. Его белоснежная кожа, покрытая узорами драконьей татуировки, и алые от смущения скулы. У него в горле пересыхает и бьет неконтролируемым возбуждением от одного воспоминания о дрожащих ресницах и отведенных от смущения серых глазах. Гарри прижимается губами к черным браслетам с золотисто-алыми пульсирующими прожилками и, шагнув под обжигающие капли душа, пытается унять собственное возбуждение. Уже скоро... Совсем скоро он снова увидит Драко и сможет любить его. Прислуга заинтригованно шепчется, когда он вылетает из собственной комнаты уже полностью одетым и со все еще мокрыми волосами. Одного заклинания хватает, чтобы высушить их, и он, шагнув мимо вспыхнувшей от его вида молоденькой служанки, аппарирует прямо с крыльца дома. В этой части магловского Лондона вечером всегда многолюдно и народ в основном настолько разношерстный, что никого ничто не удивляет. Но о статусе секретности забыть нельзя, и потому из темной подворотни выходит высокий брюнет с зелеными яркими глазами. В джинсах, заправленных в высокие ботинки, и в кожаной куртке поверх черной футболки. Весь из себя обычный и притягивающий взгляды как мужчин, так и женщин. Он стоит, облокотившись о дверной косяк какого-то бара, и курит, всматриваясь в толпу прищуренными глазами. Гарри раздраженно чертыхается, когда из переулка выходят Маклагген и его дружки. Этим вечером ему только этого идиота не хватало. Он уходит с их пути, легко теряясь среди прохожих и, наконец, скрываясь в тени между двумя дверями какого-то обшарпанного заведения. Это глупо, но сегодня он хочет быть незамеченным, чтобы они были незамеченными. Потому что Драко - только его тайна и то, что происходит между ними, не принадлежит другим. Он не хочет делить это чувство ни с кем. Хорошо знакомый кроваво-алый капюшон с черными узорами мелькает среди толпы вместе с чувственным пламенем в мыслях. И стоит их мыслям соприкоснуться снова, как оба, на мгновение задохнувшись, безошибочно находят друг друга взглядами среди прохожих. И, стоит только Гарри заметить алчные вожделеющие взгляды, направленные на Драко, как у него начинают чесаться клыки и мутнеет перед глазами от гнева. Только тот даже не замечает их, и это несколько примиряет Гарри с ситуацией. У Драко внутри словно магический компас, вечно показывающий только в направлении Гарри. Хоть в тысяче других обличий, с магией или без нее, он всегда узнает, почувствует, стоит только зеленым глазам посмотреть на него. Потому что только от его взгляда так горит кожа. Они шагают навстречу друг другу, даже не глядя по сторонам. Идут, словно привязанные прочной цепью, и не слышат других. А в шаге друг от друга ловят руки, переплетая пальцы и прижимаясь в крепком объятии. У поцелуя вкус еще слаще, чем прежде, и жарче. Драко зарывается пальцами в темные короткие волосы мужа и шире раскрывает рот, позволяя наглому языку проникнуть глубже, сплестись с собственным. Губы горят и скользят по чужим, ловя и лаская чужой язык, словно сахарный леденец. Он не может сдержать стона, когда широкие ладони проходятся по спине и, проникнув под пальто, спускаются по талии на ягодицы, сжимая и прижимая ближе, еще ближе к крепким бедрам. Он сорвано дышит и улыбается в такие же смеющиеся губы Гарри, чувствуя чужой крепнущий член, прижатый к его собственному. Им приходится остановиться и, прижавшись лбами, замереть на несколько минут. Потому что, если кто-нибудь из них сейчас сделает еще одно движение, другой сорвется и их арестуют за неподобающее поведение в общественном месте. Но отстраниться друг от друга они не спешат, деля на двоих одно дыхание и целуясь сомкнутыми губами еще несколько раз, и только потом трогаются с места. Гарри ведет Драко за собой, не отпуская его ладони и продолжая поглаживать пальцы. Они лавируют между прохожими, не обращая внимание на их взгляды и шепотки. Словно безбашенные подростки. Мимо баров и магазинов, не слыша удивленный вздох Маклаггена, они скрываются в темной подворотне, где, прижав к себе Малфоя и сцеловывая с его губ довольные вздохи, Гарри аппарирует... Драко все равно, куда они идут и что происходит вокруг, он настолько пьян запахом Поттера, его вкусом и трепетом чешуек на скулах, что ничего не замечает. Только у Поттера, видимо, совершенно другие планы, и Драко с ворчанием приходится оторваться от него, когда вокруг что-то странно меняется. Он слышит вдалеке шум прибоя и пропитанный запахом чайных роз с солью воздух. Это настолько странно, что он наконец переводит взгляд, все-таки замечая деревню между трех холмов, на одном из которых они сейчас стоят. Вся она словно выросла из леса - так густо кроны деревьев переплетаются меж собой. Круглые крыши домов делают их больше похожими на грибы. И вся эта деревня-лес освещена золотистыми огоньками. Словно длинные светлые ленты покрывают все вокруг, а под ними слышен смех магов и музыка. Гарри сбрасывает морок и, по-хулигански улыбнувшись, ведет его вниз, к чужому празднику. Драко от этого еще любопытней. В деревне раскинулась самая большая из увиденных Драко ярмарок. Здесь собрались маги со всех концов мира, и вместе с ними пришло их волшебство. Вейлы танцуют с вампирами под музыку высших эльфов, и оборотни пьют в обнимку с колдунами. Где-то взрываются фейерверки, и старая провидица-индианка, собрав вокруг себя детей, рассказывает им о судьбе. Это странное место, где никто никого ни о чем не спрашивает и не удивляется им. Словно никто не замечает отличия Гарри от других. А тот только криво ухмыляется и тянет его к рядам лавок драгоценных камней и редких книг. Где буквально на глазах зацветают удивительные растения. Драко был везде и видел самые темные и светлые уголки этого мира, но он не знает этого места. Он в восторге и не может скрыть этого, смотря в искрящиеся весельем зеленые глаза. Ему так легко позволить обнять себя и вовлечь в дикий танец. Через мгновения они теряются в его ритме и, смеясь, кружатся среди других пар. Веселье кипит в крови, словно молодое вино. В глазах горят звезды и отражаются сотни огней. На их губах зацветают улыбки, срывающиеся все новыми поцелуями, до которых нет дела никому. Ночь пахнет цветами и карамельными яблоками, которыми они делятся, сидя на крыше одной из таверн. Над ними бескрайнее звездное небо, а вокруг пропитанный весельем и магией мир. Губы горят, и внутри все жарко, тянет от каждого недопоцелуя, в котором они делят дольки сладостей. Очередной кусочек, часть которого Гарри зубами снимает с чужих губ, задевая их своими и напоследок языком собирая их сладость. Никогда прежде Драко не было так сладко, как сейчас. И вскоре сладости совсем забываются, потому что есть кое-что более желанное. Гостевой домик затерян в глубине сада вдали от шумной толпы на краю деревни. Он весь укутан светящимися золотыми огоньками и до самого утра принадлежит только им. Они врываются в него, жарко целуясь и пытаясь сорвать мешающую одежду. Собрав по пути все углы и чуть не рухнув, запнувшись о ступеньку, поднимаются на второй этаж, где под самой крышей единственная спальня с большой кроватью. Им не нужно ничего, кроме нее. Забраться и, целуясь на коленях, в две пары рук лихорадочно избавиться от лишних тряпок. Путаясь в ремнях и застежках, Гарри почти разрывает рубашку Драко в попытке добраться до мягкой горячей кожи. Пуговицы летят в стороны, и он губами ловит сорванный вздох, позволяя стащить с себя футболку. Отпихивая в сторону чужие ботинки и избавляясь от собственных. Они не перестают ласкаться губами и с трудом стаскивают штаны, наконец падая на прохладные простыни. Кожа к коже, забираясь пальцами под кромку боксеров. Гарри сжимает в кулаке резинку и, не отрывая глаз от покрытого румянцем и отводящего глаза Драко, медленно снимает и их. Белье летит куда-то в сторону, и теперь между ними нет ничего. Первое прикосновение выбивает воздух из легких, заставляя выгнуться и переплестись в сокрушающем объятии. Они перекатываются по постели, сбрасывая подушки и комкая простыни, лихорадочно целуясь и ласкаясь так, словно это последняя ночь в их жизни. Пальцами по ключицам и ниже до самых сосков. Прослеживая тот же путь губами и языком. Драко дрожит и, кусая губы, подставляется под влажные поцелуи и крепкие прикосновения. Он раздвигает колени, позволяя Гарри улечься между ними и толкнуться впервые. Он глухо стонет и пьяно смотрит в совершенно дикие зеленые глаза, поглощенные расширенными зрачками. Целуя в ответ и кусая чужой подбородок, вылизывая кадык и губами втягивая кожу на шее. У него мутнеет разум от глухого рыка, клокочущего в чужой груди. Его выгибает, почти ломая и заставляя всхлипнуть от того, как простреливает наслаждением по всему телу. Они ведь просто трутся друг о друга: то медленно, то быстро. Но этого уже так много, что отнимает все связанные мысли. Он кричит, когда совершенно потерявший голову Гарри кусает его грудь и тянет зубами соски. Он готов кончить, но крепкая рука сжимает основание члена, не позволяя. Драко непонимающе смотрит на Гарри, и это самая его большая ошибка - по тому, как тот облизывает распухшие влажные губы, он понимает, что сейчас произойдет. От одной только мысли об этом, он готов весь воспламениться. Драко, черт возьми, в шаге от этого, когда темноволосый мракоборец сползает ниже, щекоча горячим дыханием кожу и прослеживая языком линию волос от пупка до низа живота. У Гарри давно уже отказал язык и все мыслительные процессы. Он не может думать ни о чем другом, не может больше осознать окружающего мира. Он создан, чтобы ласкать, любить белокурого мужчину под собой. Тонуть в его темных от похоти глазах и слизывать румянец его кожи, вдыхать запах его рассыпанных на простыне белых волос. Он не может сдержать рыка, когда цепкие пальцы вцепляются в его волосы, стоит ему только уткнуться носом в пах Драко и вдохнуть его запах. Он по-хозяйски закидывает его крепкие ноги к себе на плечи, покрывая поцелуями внутреннюю сторону бедер, и, наконец, возвращается к самому главному, чего желает уже Мерлин знает сколько времени. Набухший, истекающий смазкой член в обрамлении светлых волосков, подрагивающий и прижимающийся к впалому животу. У него рот наполняется слюной от одного этого вида, от бордовой головки, которую он хочет попробовать на вкус. Он почти набрасывается, словно оголодавший. Насаживаясь ртом так глубоко, как может, и стонет, услышав вопль над головой. Он поднимает глаза и чувствует, как слетают последние тормоза от сжимающего собственный рот Драко. Тот пытается ухватиться за изголовье другой рукой, словно падает. И продолжает прижимать другую ладонь к губам. В его ошалелых, почти испуганных глазах столько страсти, что Гарри накрывает. Он сжимает свой член другой рукой, начинает двигать ртом, не отрывая глаз от раскрасневшегося и задыхающегося Драко. Он заставит его кричать. Вверх, вниз, втягивая щеки, выпуская на мгновение изо рта, чтобы языком обвести уздечку и по линии взбухших вен. Облизывая головку и дальше, языком к самому основанию. По поджавшимся яичкам. Посасывая то одно, то второе и дальше за ними. Драко выгибает от каждого движения умелого языка. Он извивается, пытаясь заглушить звуки, которые вырываются из груди, но не может. Не может... Не может... Он огромен как вселенная, он ничто - только дрожащий сгусток наслаждения. Он цепляется за деревянное изголовье руками, почти царапая, и больше не может сдержаться. Толкаясь навстречу влажной жаркой глубине и почти воя от наслаждения. Он разбивается на осколки, падает словно в пропасть изо льда и пламени, чувствуя, что еще немного, и от него не останется ничего. Наслаждение накрывает с головой, душа его и электрическими разрядами прошибая всю кожу. Он трется о простыни затылком и стонет, сорвав голос, и, наконец, чувствует, как обжигает вены неконтролируемая магия от накрывающего оргазма. Драко хочет предупредить, хочет оттолкнуть, но Гарри ловит его руку и, прижав к постели, с утробным рыком снова заглатывает его член, сглатывая, и Драко ломается. Его разум белеет, охваченный агонией, и хочется вырваться из собственной кожи. Его выгибает, заставляя выплеснуться и рухнуть, тяжело дыша и дрожа. Он чувствует горячее рваное дыхание на покрытой потом груди и жар нависающего над ним Поттера. Драко почти слепо тычется губами в его губы, обвивая его шею руками и прижимая к себе ближе. Чувствуя, как его мракоборец ласкает себя, ловя губами его вздохи и скользя все еще дрожащими пальцами ниже, задевая сосок и, прижавшись ближе, накрывая его руку своей. Он смотрит в темные глаза и чувствует, как от новых поцелуев и прикосновений, снова возбуждается. Драко слизывает сорвавшийся сквозь зубы стон с губ Гарри и, подтянувшись, обнимает обеими руками, заставив улечься сверху. Сжимая его коленями и глухо выдыхая, когда они соприкасаются возбужденными членами. Он улыбается, как безумец, слыша всхлип Гарри и видя изломанные в наслаждении брови. Они движутся навстречу друг другу, трутся и пытаются выпить друг друга сквозь стоны. И, Первозданная, им так хорошо сейчас. Так ослепительно хорошо... Им бы навечно остаться так, словно одно существо. Их магия так туго переплетается, что больше не различить, где начинается одна и заканчивается другая. Ею пропитан весь воздух, и трещит вся комната. Только этого они не замечают, единые силой, разумом и душой. Рушась теперь вместе, ослепленные наслаждением и не в силах сдержать криков от разрывающего оргазма. Пьяны настолько, что Драко позволяет вздернуть себя и усадить на крепкие бедра, впиться укусом в основание шеи. И снова все сначала. Поцелуи жарче, и на языке тает уже вкус магии. Они пробуют ее у друг друга и захлебываются от наслаждения. Нет мыслей, нет слов, только жар, иссушающий все внутри и оставляющий жажду обладания... Они занимаются любовью всю ночь. Исступленно и жадно, снова и снова сходя с ума, стоит только их губам соприкоснуться. И засыпают коротким сном, только когда горизонта касаются первые лучи солнца... В Лантэ ранее утро, когда спящие улицы все еще освещены огнем фонарей. Только-только сменились патрульные группы, и спят даже драконы. Туман легко спускается с гор, окутывая город молочной шапкой и прохладой. Лантэ все еще дремлет, в отличие от своего Короля, которого, слава Основателям, не видит никто. Всего растрепанного, в помятой рубашке, на которой не хватает нескольких пуговиц, из-за чего любой может полюбоваться покрытой засосами шеей. У него распущенные, все еще взлохмаченные волосы и улыбка на припухших красных губах. Он пахнет другим мужчиной, и вокруг него все просто искрит от магии. Молодой Малфой тихо притворяет калитку за собой и, пересекая двор, скрывается за дверью своего такого же сонного дома. Он настолько увлечен и явно мыслями не здесь, что не замечает присутствия десятка людей на кухне. Которые, замерев за ранним завтраком, чуть ли не падают со своих стульев, пытаясь разглядеть насвистывающего что-то веселое и поднимающегося к себе Драко. Он падает на свою неразобранную постель прямо в ботинках и верхней одежде. Скрывая покрасневшее лицо в подушку и довольно вздыхая. Впервые без тревог и боли, с блаженной пустотой в голове и с обласканным до истомы телом. Они с Гарри тайно встречаются будучи законными супругами. И вправду два придурка... Счастливых придурка. * * * Гарри улыбается так, что пугает даже Кингсли, и ведь не объяснить, в чем причина. Вот этого он как раз не собирается делать и только хмыкает, когда видит курсантов, перешептывающихся, когда он уходит раньше. Он почти не замечает никого вокруг, мыслями снова возвращаясь в то утро, когда, лежа на его груди, Драко отвечал на поцелуи и улыбался ему. Их второе свидание - ночная прогулка по крышам Флоренции и ужин в старом ресторанчике, затерянном между двух узких улочек. Это тихая беседа о прошлых приключениях, в которых темную часть своего прошлого они пытаются не затрагивать. Прогулка по Понте-Веккьо заканчивается почти на рассвете. Они мало разговаривают и больше делятся мыслями, образами прошлого и эмоциями. Это странное молчание-разговор, когда не нужны слова, потому что хватает одного взгляда или прикосновения. И Драко чувствует, что больше не один. Пустота внутри него наполняется Гарри. С каждым днем все больше, сильнее и крепче. Узы, не похожие ни на что, что он когда-либо видел. Он прижимается к обветренным губам в новом поцелуе и чувствует биение чужого сильного сердца рядом с собственным. В собственной крови, где теперь течет их общая магия, и впервые ему не нужно быть сильным. Не нужно терпеть и молчать, когда надежные руки обнимают, прижимая к собственному телу, укрывая от всего. Он отвечает на ленивые поцелуи и, прижавшись лбом ко лбу Гарри, дышит им... Третье свидание - даже не свидание. У Гарри выдалась просто омерзительная неделя с погонями и магической схваткой на улицах магловского Эдинбурга. Его группа легко отделалась. С переломом крыла для Луны (Блейз прикончит этих ублюдков, если доберется до них, и главное сейчас держать его подальше от Аврората), сотрясением для Рона (собственно то же самое касается Гермионы) и его собственными сломанными ребрами, которые болят адски. О том, что ему устроит Драко, он даже думать не хочет. Им бы по-хорошему отсидеться в казармах, но у его идиотов-подчиненных какая-то нездоровая тяга к своим вторым половинам. И если он сам только и думает о том, чтобы уткнуться лицом в затылок Драко и вдыхать его запах до скончания веков, то это вообще к делу не относится. Стоит им только выползти из Мунго всем составом, как, не сговариваясь, они возвращаются в Лантэ. Гарри смотрит, как они разбредаются по знакомым домам, и думает о том, что они фактически поселились здесь. Почему они с Драко до сих пор маются хренью, он не понимает. Мракоборец тянет за золотисто-алую нить магии, что обвивает на этом конце его ладонь, и по ее следу шагает к дому Малфоя. Драко не находит себе места уже несколько дней. Он взвинчен и не отпускает нитей магии, что сплетают их с Поттером. Он знает, что тот со своей группой на очередном задании. У самого него миллион дел как в магловском, так и в магическом мире, но успокоиться не может. Белокурый маг знает, что не должен так реагировать. Они ведь и прежде могли не видеться неделями и месяцами. Только теперь это невыносимо, и Драко пытается отвлечься. Он излишне холоден и надменен на очередном приеме у вампиров. Еще один выгодный контракт, но его секретаршу, стоящую рядом, чуть ли не озноб бьет от того холодного тона, с которым он просто топит в грязи своих конкурентов. А стоит только кому-то из высших эльфов открыть рот, упоминая его мужа с брезгливостью и сочувствием на холеном лице, как тормоза срывает. У ушастика ледяные ожоги, а у правящей четы - дипломатический скандал с взбешенным Наместником Магии. Гидеон все больше уверяется в том, что у него скоро вся чешуя поседеет с таким Малфоем, а Магия благоразумно молчит, пока он остывает от бешенства, и понимает, что такими темпами жди беды. В этом и весь Поттер. От него одни проблемы, и Драко должен бы остыть, ведь они уже вместе, но на деле у него кровь каждый раз закипает от одного имени зеленоглазого мракоборца. Первозданная говорит, что со временем это пройдет и он остынет. Что они с Гарри так остро реагируют на свою связь и прячут ее, защищая, потому что она еще молода. Что еще месяц, и такого не будет, но Драко знает, что она ошибается. Она не чувствует того, что они. Не видит то, что происходит между ними. Он видел много брачных уз и знает, как утихает первая буря, становясь прочным мостом между супругами. Но то, что у них, не похоже на все виденные. Это намного сложнее и острее. Драко не знает отчего. Может, от того, что они пережили? Может, от слишком долгого ожидания или последних слишком острых и опасных двух лет, когда они почти теряли друг друга? Драко заправляет за ухо падающую на глаза прядь и, завязав в пучок очередные целебные травы, вешает на крюк деревянной балки, висящей над дубовым крепким столом. Его лаборатория каждый раз доводит Северуса до нервного тика, но Драко она нравится. Не такая, как у других зельеваров: она не в подвале, а в задней части дома, со стеклянной дверью, выходящей в сад. На балках, свисающих с потолка, прибиты крюки, на которых висят сушеные травы. Вдоль одной из стен - старинный шкаф с многочисленными ящиками, табличками названий ингредиентов. В еще одном шкафу в стороне стоят котлы самых разных размеров и из разного металла. Рядом с ними висят черпаки и стоят стеклянные сосуды с пробирками, пузырьками. И еще пара столов, на одном из которых дневники, исписанные пергаменты с перьями и серебряной чернильницей на вороньей ножке. А на другом - разделочные доски с набором ножей, которые подарил Гарри. Это место всегда успокаивало его. Как и сейчас, когда он снова чувствует присутствие мракоборца. Он мысленно тянется к нему и, касаясь магии, не спеша ласкает, направляя к себе. Гарри приходит через несколько минут. Уставший и с еще не побледневшим синяком на скуле. У Драко от злости трясутся руки, когда он чувствует его медленно срастающиеся ребра. Он с укором смотрит на отводящего взгляд мужчину и вздергивает бровь, когда тот прочищает горло. - Я тебе броню для чего делал? - опасно тихим и спокойным голосом произносит Малфой. - Чтобы ты продолжал на заданиях сверкать неприкрытой задницей?! - А я думал, что тебе нравится моя неприкрытая задница, - бормочет Поттер, уже зная, что съехать с опасной темы не получится. - Только в нашей постели, - отрезает Драко и, обойдя стол, бросает через плечо. - Ждать вечность не буду. Он выходит из лаборатории, не оборачиваясь и отлично зная, что зеленоглазый маг последует за ним. Они в полном молчании поднимаются в комнату Драко, где Гарри наконец сбрасывает броню и с больным вздохом опускается на мягкую постель. - Не успел активировать браслеты, - хрипло произносит он и дергается, когда на огромный синяк на боку опускается сперва прохладная ладонь, а потом и мягкие губы. - Еще раз так не успеешь, Поттер, и я сам тебе все кости переломаю, - тихо бормочет сероглазый Король и, оставив еще один поцелуй, начинает обрабатывать ушиб теплой мазью. - Я в ней спать буду, - медленно уплывая, бормочет Гарри и не отрывает глаз от Малфоя. - Ну нет, - кривя хорошенький нос, тянет тот. - Под нее трудно забраться. Он только беззвучно смеется в ответ и, притягивая Драко к себе, целует ухмыляющиеся губы. После этого случая он никогда больше не забывает зачарованную броню. Что не единожды спасает его жизнь, как и на их четвертом свидании, которого вообще не должно было быть в тот день... Этого вампира они выслеживали десять дней. Десять дней и восемь обескровленных магов. Все жертвы - молодые мужчины с белой кожей, светлым цветом глаз и волос. Один типаж, наводящий мысль на маниакальную зависимость. Десятки часов слежки и бессонницы на работе, когда они пропадали вместе с ведущими это дело аврорами. И наконец удалось напасть на след. Он понял, кто перед ним стоял, с первой же минуты, и не зря тот всеми возможными способами избегал личной встречи с необычным мракоборцем. Именно поэтому они всей группой сейчас загоняли эту тварь. Весьма верткую и хитрую. Когда вампир прорвался сквозь антиаппарационный барьер и переместился в магловскую часть Лондона, ситуация усугубилась сразу на несколько пунктов. Они шли за ним по крышам ночного города до самого квартала Эсберн. Оживленного и бьющегося сердечным ритмом светом заведений, выросшего перед ними слишком быстро. Гарри чуть не сорвался с конька крыши, когда вампир, ударив в грудь Сектумсемпрой, скрылся в ночном клубе "Моргана". Повезло, что браслеты он на этот раз активировал вовремя. В здание он вошел уже полностью закрытым в броню. Неоновый яркий свет, режущий глаза и тысячами бликов играющий в хрустальных изящных люстрах, свисающих с потолка. Клетки с извивающимися внутри танцовщицами. Музыка бьет по напряженным вискам и напрочь сносит голову толпе, которая извивается на танцполе. Их здесь по ощущениям больше ста человек. Разгоряченные, страстные, чуть безумные. Дикий запах их эмоций бьет словно с размаху, на мгновение заставив покачнуться. Он щурится, пытаясь сосредоточиться на своей цели, и наконец видит ее. Вампир скользит мимо маглов, не замеченный ими, и не касается их. Он огибает танцующих и пока еще не заметил преследователей. Гарри следует за ним, молясь, чтобы их не заметили, потому что в противном случае будет слишком много крови и бумажной волокиты. Вампир чует не его, а Хендрикса, одного из авроров, и Гарри просто не успевает, когда видит, как наливаются кровавым туманом глаза твари. Рон и Луна вовремя успевают накрыть маглов щитом, когда тот призывает Адский Огонь. Поттер больше не прячется, нападая и сбивая с ног вампира. Начавшаяся потасовка и летящие заклинания больше напоминают шоу, и люди не понимают, что находятся в двух шагах от собственной смерти. Они дерутся на нечеловеческой скорости, пытаясь достать друг друга, и обрушивают одну из стен сплошь из зеркала. Поднимается дикий визг, и у Гарри перед глазами темнеет от бешенства. Он уходит от удара бритвенно острых когтей и, блокировав удар ноги, со всей силы бьет кулаком по челюсти взвывшей твари. Еще удар, и тот, снеся спиной неоново мерцающую колонну, падает кому-то на столик. Он поводит плечом и, перешагнув хрустящие под грубой подошвой осколки, мощным невербальным Обездвиживающим, приправленным ударом кулака, отправляет того в долгое беспамятство. Гарри определенно не готов к тому, что инстинкты снова обостряются, ловя чистое изумление на другом конце брачной связи. Нутро опаляет привычным жаром и страстью, стоит только почувствовать родной вкус медовой магии. Ее сладость тает на языке, заставляя урчать от наслаждения. Он знает, что его самого чувствуют так же остро, но он все равно так же удивлен. - Гарри? - долетает до ушей удивленный голос, заставляя убрать броню и поднять взгляд. За почти разгромленным столиком сидит Драко. Со съехавшими на кончик носа очками и буквально обложенный бумагами. Рядом в воздухе порхает такой же удивленный Гидеон, а с другой стороны на диванчике сидит Арманд Малфой, одетый с иголочки и, уронив челюсть, смотрит на него огромными круглыми глазами. Все это Гарри отмечает краем сознания, не отрывая глаз от восхитительного Малфоя в черной рубашке и распахнутой жилетке. Гладкие брюки стального цвета делают его ноги еще более соблазнительными, и в глотке пересыхает, стоит опустить взгляд на белую обнаженную шею. У Драко восхитительно алеют скулы и темнеет взгляд. Он опускает ресницы, отлично зная, что Гарри не сможет оторвать от него взгляд, и откровенно наслаждается кривой клыкастой улыбкой, в которой расплываются губы. - Здравствуй, Драко, - он в курсе, что рокочет, и посмей только кто-нибудь сказать, что это поведение озабоченного кошака. Намного позже, когда он уже узнает, что это один из клубов Драко, а вампир вместе с недавней потасовкой стерт из воспоминаний маглов, они, наконец, могут обратить внимание друг на друга. Авроры вместе с его ребятами под маскировкой разбрелись в клубе кто куда, но Гарри чувствует их интерес и то, как они шепчутся о них. Он может поклясться, что видел Арманда и Гидеона у барной стойки. Только интерес к ним пропал, когда желанные руки обвились вокруг шеи и притянули ближе к разгоряченному телу. Они танцевали среди беснующейся толпы, едва ли замечая других. И это больше напоминало прелюдию, чем танец. Так плотно прижатые друг к другу, они двигались под музыку, не отрывая взглядов. Еще ближе, еще жарче, поглаживая широкие плечи и тонкую талию. Откровенно трясь друг о друга и почти соприкасаясь губами. В ничтожных миллиметрах, делясь дыханием и вкусом переплетенной на двоих магией. Драко гладил острые скулы, зарывался пальцами в короткие темные волосы, ногтями легонько царапая кожу затылка и не отрывая взгляд от человеческих зеленых глаз. Таких же ненормально ярких, почти светящихся, и жалел лишь о том, что не мог сорвать с руки маскирующий браслет Криви. Он хотел бы почувствовать остроту когтей, касающихся его кожи почти невесомо. Почувствовать под губами трепет чешуек и любить. Ласкать и извиваться в крепких руках. Он так остро чувствовал горячее тело, прижимающееся и скользящее по его собственному. Словно раскаленный металл стек по позвоночнику и, охватив все тело, отдался оглушающим жаром между ног. Член набух, заставляя тихо постанывать, каждый раз трясь о бедро такого же возбужденного Гарри. Грубая ткань давила на чувствительную кожу, но отстраниться никто из них не хотел. Было так хорошо и правильно, что хотелось утянуть на пол, переплестись телами, губами, мыслями. Они аппарировали прямо из коридора, не дойдя до выхода из клуба. Бешено целуясь и наплевав на секретность. Запомнился только матерящийся Арманд и довольно хмыкнувший Рон. Это тоже исчезло, когда через минуту их окружили стены Поттер-Мэнора. Где-то хлопнули двери, вскрикнула служанка, и с хлопком исчез ойкнувший домовик. Только это прошло мимо сознания, когда, наконец сорвав маскирующий браслет с руки Гарри, не разрывая поцелуя, Драко толкнул его назад. Буквально открыв его спиной двери одной из комнат. Не в силах оторваться друг от друга, они, не разрывая губ, кружили по комнате, задевая все углы и пытаясь сбросить одежду. Путаясь в рукавах и застежках, чуть не рухнув, когда запнулись о ботинки. Они упали на постель, переплетаясь телами и глухо постанывая от сладкого трения и томления. Гарри содрал покрывало и, сбросив на пол, прижался к раскинувшемуся на белых простынях Драко. С растрепанными волосами и шальными глазами, с жарким румянцем, спускающимся по ключицам до самого пупка. Он проследил этот путь языком, дурея от терпкого мужского запаха и вкуса чистого пота. Терзая губами и зубами набухшие розовые бусины сосков и осыпая жадными поцелуями красивую шею. Он закинул стройные ноги к себе на поясницу, притираясь ближе, пока еще только невинно толкаясь возбужденным членом. Тонкие дрожащие пальцы вплелись в темные волосы, дергая выше, отрывая от груди, и красные губы накрывают чужие в бесстыдном стоне. Они целовались, широко распахнув рты и переплетаясь, ласкаясь влажными языками. Глубже, сильнее, как и движения, в которых прижимались их тела. Они перекатывались по смятым простыням, толкаясь в бедра друг друга и пытаясь заглушить свои голоса. Драко был впервые настолько жаден. Позволяя крепкой руке сжать истекающий, красный от возбуждения член и чувствуя, что хочется еще, намного больше. Он толкался в руку Гарри, громко стонал почти ему в губы. Он поймал ладонь Гарри и, не разрывая крепкого поцелуя, направил дальше. Еще дальше, раздвигая бедра и позволяя дрожащим пальцам коснуться пульсирующего сфинктера. - Драко... - захлебываясь воздухом, пьяно простонал Гарри и сжал в горсть напряженные яички. - Драко... Драко знал, о чем безмолвно просил супруг, знал, что его ждет и что впервые будет не слишком приятно, но ему так хотелось почувствовать Гарри внутри. Сжать, заставить потерять контроль. Он так хотел выпить, вобрать его всего в себя. Только все равно оказался не готов, когда кожи коснулось очищающее и смазывающее заклинание. Он сжался, чувствуя, как начинают пылать щеки, и, откинувшись на подушки, спрятал лицо в сгибе локтя. Кусая губы и изгибаясь от каждого горячего поцелуя по сгибу бедра. Его почти подкинуло, когда кружащие вокруг ануса пальцы, легонько царапнув, проникли во внутрь. Медленно, еще медленнее, заставляя шипеть сквозь зубы их обоих. Потому что внутри слишком горячо и узко. У Гарри перед глазами чернело от осознания того, что скоро здесь окажутся не пальцы. Он сдерживался как мог, но с каждой минутой становилось все трудней. От жаркой румяной кожи, покрытой бисеринками пота. От искусанных дрожащих губ и такой же дрожащей, льющейся через край медовой магии. И стоило только найти бархатный бугорок, коснуться с силой, пройтись самым кончиком когтя, как Драко буквально подбросило на постели. Как разряд тока по венам и мускулам. Снова и снова, пока мир не выцвел до белизны, распирая грудь от крика, животного воя. Так странно, так много. Драко кричал, сам не осознавая этого, и выгибался, насаживаясь уже на три пальца и извиваясь, трясь раскаленным телом о сбитые простыни. Больше, сильнее, лихорадочно отвечая на влажные, глубокие поцелуи и раскрываясь, требуя без слов. Он до крови прикусил губу, когда вместо пальцев в растянутый анус уперся подрагивающий член. Его всего выломило, смело ощущениями растянутости и жжения первого проникновения. Драко почти не слышал, что шептал ему Гарри. Он потерял связь с реальностью от первого же толчка. Пока еще медленного, еле сдерживаемого, сорвавшего с губ самый развязный стон за всю его жизнь. И снова по кругу. Крепкие ноги сжали бока, подстегивая быть резче, терять контроль. Они и потеряли его оба. Двигаясь все быстрее, все ритмичнее, рушась в объятия друг друга и не видя, не чувствуя ничего, кроме упоительных поцелуев по линии плеч и красных царапин по покрытой шрамами спине. Захлебывающихся криков и стонов от каждого сладкого, чувственного движения. От треска рвущейся под когтями простыни и деревянной спинки кровати, ритмично бьющейся о стену. Гарри двигал бедрами все резче, сильнее, вбиваясь в извивающееся тело под собой. Сев на пятки и не отрывая диких глаз от того, как член двигается внутри. Не в силах терпеть, он рухнул на Драко, покрывая поцелуями его живот и поднимаясь по груди к твердым, покрасневшим соскам. Кусая, облизывая и сходя с ума от чужого воя и пальцев, вцепившихся в волосы. Еще... Слаще... На грани боли и наслаждения, пока вся кровь не вскипит в венах, превращаясь в смертельный яд. Ползущий по телу, накрывающий своей стальной паутиной. Драко плавился и сходил с ума от каждого нового толчка, заставляющего взрываться разум жгучим наслаждением. От каждого крепкого поцелуя и терпкого запаха Поттера. Кусая покрытую его же отметками крепкую шею, языком очерчивая дрожащие чешуйки. Он царапал чужую грудь, изгибаясь и прижимаясь ближе, сжимая коленями разгоряченные бока и пьяно постанывая, крича от невыносимого желания наконец кончить. Он растворился в чужих объятиях, с пустой головой, превратившись в жадное до страсти и ласки животное. Член ныл и пульсировал, заставляя извиваться, пытаясь потереться о подтянутый живот. Драко дернулся и, обвив руками шею Гарри, потерся об него всем телом. Вырывая из него глухой рокот. - Гарри... - прошептал он охрипшим от криков голосом, касаясь губами остроконечного уха. Куснув за кончик и обведя языком, посасывая мочку. - Гарри... Шепот превратился в очередной вскрик, когда его, грубо дернув вверх, усадили на бедра, стискивая ягодицы и заставляя двигаться яростнее. Они сцепились в крепком до боли объятии, прижимаясь саднящими от сотен поцелуев губами, дыша друг другом. Не отрывая темных глаз и растворяясь, вплавливаясь друг в друга. - Люблю... Люблю тебя... Одним на двоих, отрывистым, отчаянным шепотом, где не понять, чье признание. Где одно сердце на двоих, и вся магия, до самой последней капли, больше не раздельна. Никогда... Они занимались любовью всю ночь напролет. Вспыхивая от поцелуя после очередного изматывающего оргазма. Прикосновения, взгляды... Хватало всего одной искры, и снова по кругу. Остро, громко, позабыв о том, что дом полон чужих и что они глупо забыли о заглушающих чарах. Это было безумием, травившим их кровь и мысли, зацикленном только на том, чтобы ласкаться, любиться, отдаваясь без остатка. И успокоились лишь к полудню. Заснув, переплетаясь ногами и телами на развороченной вконец постели, толком даже не укрывшись. Поздний завтрак захлебнулся так же, как и попытка принять душ. Поднос полетел на пол, стоило Гарри увидеть, как Драко облизывает стекший на пальцы мед со своего тоста. Через минуту мракоборец слизывал этот мед со стонущего и извивающегося Драко. Кусая и посасывая сладкую кожу живота, ниже, по тазовым косточкам, и, оставив багровый засос на внутренней стороне бедра, наконец накрыв ртом набухший и текущий член. Посасывая, лаская и вылизывая каждую венку. Сходя с ума от новых криков и чувствуя, как накрывает с головой самого. Как от невыносимого возбуждения ноет и горит между ног, как хочется снова затащить к себе, зацеловать, подмять и взять, зная, что позволят. Что сладко прогнутся и, уткнувшись пылающим лицом в истерзанную простынь, будут ее кусать, пытаясь не закричать от наслаждения. Все равно позволяя все что угодно и даже больше. * * * Весна скоро закончится, Магическая Британия вся в предвкушении лета. Процветающая и счастливая, как никогда прежде. Наполняющаяся жизнью и надеждой. Косая Аллея, как и Лютный Переулок, просто кипит жизнью и работой. У Аврората все больше интересных расследований и вполне нормальных (если магическую преступность вообще можно считать нормой) преступлений. А на носу было самое грандиозное событие Магического Мира - открытие Хогвартса. Велся подбор преподавательского состава, хотя некоторые должности уже были заняты. Так, Северус Снейп решил вернуться в качестве профессора зельеварения. Сириуса даже пинками невозможно было загнать на преподавательскую работу. Тот, в свою очередь, плотно занялся делами рода, а Ремус Люпин принял пост профессора ЗОТИ. Вернулся и Хагрид со своей семьей. Он поселился на опушке зачищенного Темного леса и снова стал его хранителем. Лето было так близко, а для них с Драко все еще так далеко. Они застряли в своей весне и ничуть об этом не жалели. Кроме тех моментов, когда всякие ублюдки пытались влезть в их личную жизнь. Одна только Скитер чего стоила. Если бы мракоборец не почуял ее отвратительный запах плесени и жадности в тот день, все бы закончилось поджогом Ежедневного Пророка и ее хладным трупом, подвешенным на фасаде горящего издательства. Гарри был весьма злопамятным, местами бессердечным и отлично умел прятать следы... В тот день они были в поместье Малфоев. Только вернулись с конной прогулки: разгоряченные, голодные друг другом, они просто не дотерпели до дома, скрывшись в белокаменной беседке в глубине пышного розария. У Гарри с самого утра громыхало и свистело в голове, стоило только увидеть Драко в одежде для верховой езды. С собранными в хвост черной бархатной лентой волосами, расстегнутой до середины груди белой рубашкой и со стеком в руках. Судя по бесстыжим глазам и наглой ухмылке, паршивец отлично знал, как действовал на любимого мужчину, но они отправились на чертову чинную прогулку по живописным окрестностям. Но особенно в малфоевских землях Гарри понравилась беседка и удачно скрывающие ее цветы. Они ввалились в нее, чуть не поломав кусты и на ходу пытаясь сорвать мешающую одежду. Жадно целуясь и кусаясь, задыхаясь запахом друг друга и постанывая от наслаждения. Рухнули на пол, запнувшись о чьи-то сапоги, к которым полетела и вторая пара. Бархатная лента, которую Гарри сорвал с белоснежных волос, с наслаждением погрузив в них пальцы. Сминая губы в яростном поцелуе, слизывая каждый судорожный вздох и всхлип, Гарри перехватил запястья Драко своим содранным из штанов ремнем и, потянув, заставил прогнуться и сладко застонать прямо в свои губы. Он не отрывался от улыбающихся, влажных губ, наконец сорвав пуговицу и молнию на штанах белокурого мага. Запустив руку прямо за кромку белья и сжав уже возбужденный член. Сразу с нажимом проведя по всей длине и массируя головку. - Гарри... - Все, что хочешь... - обернув язык вокруг мочки порозовевшего уха, прошептал Гарри. - Только скажи. - Тебя, - повернув голову и лизнув губы зеленоглазого мага, шало улыбнулся Драко. - Тебя хочу, шрамоголовый. - Хоречек... - подавшись вперед и потеревшись стоящим членом между полуобнаженных ягодиц, пророкотал мракоборец. Конец ремня выскользнул из пальцев, и Драко воспользовался этим. Резко толкнув Гарри спиной в грудь и повернувшись, оседлал крепкие бедра. Впиваясь в губы новым голодным поцелуем и судорожно пытаясь сорвать с него рубашку. Вот тогда-то Гарри и почуял ее. Притаившуюся среди бутонов цветов в своей анимагической форме. Такого бешенства он не чувствовал уже очень давно. В итоге получился развороченный к чертям Пьер де Ронсар*, такой же злой Драко и оглушенная Скитер, вымазанная в траве и земле, скованная Связывающим по самую макушку. Гарри ненавидел журналистов, и в этот день стало еще одной веской причиной больше... * * * Они давно думали об этом и, видимо, кое-что встало на свои места. Может быть, они созрели для этого или, наконец, поняли, как глупо метаться между домами и видеться украдкой. Все возможно. Лили только ухмыльнулась и, поцеловав в лоб, обещала за полгода устроить им с Драко шикарную спальню и прибить, если они пропадут, не заходя в гости. Отец крепко обнял и, ухмыляясь, пожелал удачи. Гарри вообще был на редкость удачливым сукиным сыном. Уже тем, что его полюбил самый восхитительный мужчина с грозовыми глазами. Его вещи домовики еще утром упаковали и отправили в Лантэ, так что сам он туда отправился на закате, прихватив дорожную сумку. Аппарировал прямо в лес и по уже знакомой роще медленно побрел к городу. Чувствуя покой, овладевший Драко от его присутствия, и слыша мурчание Первозданной. И, снова исчезнув на опушке, он появился перед калиткой дома, не отрывая глаз от Драко, курящего трубку на крыше дома. Как мифический ангел маглов. Настоящий ангел: весь в золоте солнца и глубокими теплыми глазами. Гарри отдал сумку появившемуся домовику и в два прыжка оказался на крыше. Мягко опустившись рядом с Драко и притянув его к себе. Обнимая крепко и деля горько-сладкий поцелуй со вкусом табака. Языком по контуру мягких губ и нырнув глубже. Сплетаясь с чужим и утягивая в новую чувственную игру. Лаская небо и со вкусом посасывая нижнюю губу. И, когда совсем не хватало уже воздуха, отстранился совсем на чуть-чуть, чтобы, прижавшись друг к другу, наконец осознать свой долгожданный покой. На крыше теперь уже общего на двоих дома, под закатными лучами города Первозданной и в тихих объятиях друг друга... * * * Он никогда еще не встречал утро с кем-то так. Не лежал без сна, и не ловил трепет чужих ресниц, и не дышал медленно, глубоко, пытаясь подстроиться под чужое дыхание. Он не чертил кончиками пальцев контур чужих губ, чувствуя такой всеобъятный покой внутри и зная, что домом может быть один единственный человек. Гарри гладил растрепанные и разметавшиеся по его плечу белые локоны и, вдыхая аромат тихой, солнечной магии, снова уплывал в сон. Драко спал на его груди, закинув ногу на его бедра, как чертов собственник, и не спешил просыпаться. Мракоборец улыбнулся своим мыслям и погрузился в сон... Это одно из редких ленивых утр, когда дом все еще в сонной неге и никто не носится по коридорам, ставя его вверх ногами. Драко любит свою чуть странную разношерстную семью и весь тот народ, который, имея свой собственный дом, почему-то предпочитает периодически громить его собственный. Но вот такое время, когда ему самому никуда не нужно спешить, нет никаких молящих и риска, что Первозданная выдернет Мерлин знает куда. Особенно сейчас, когда он все еще сонный, помятый и покрытый засосами чуть ли не до пальцев ног. Да и боксеры с халатом с натяжкой можно назвать презентабельным видом. Широкие светлые окна кухни были распахнуты, впуская запах зацветших цветов и щебет первых птиц. Ветер скрипел в створках деревянных ставень и звенел колокольчиками ловца ветра. Драко облокотился бедром о край нижнего шкафчика и, потягивая ароматный кофе из большой кружки, вслушался в звуки дома. Где-то ворчал сонный Фенрир и тихо посапывал Том. Маркус урчал для Оливера, убаюкивая его после очередного кошмара. Увы, но не все раны Драко мог вылечить. Он не мог стереть чужие мысли и воспоминания, но на это и была любовь оборотня. Она была надеждой и покоем для Вуда. В третьей гостевой мирно, переплетаясь магическими узами в такой клубок, что Драко напрочь не мог разобрать, где чьи ноги и руки, спали Рон и Гермиона, только под утро сдавшая смену Винсу. А наверху под песни Первозданной сопел Скорпиус с Гидеоном и поттеровским фениксом под боком. Самого же Поттера давно уже не было в спальне. Он прижался к спине, весь горячий и пахнувший их ночью. Уткнулся носом в загривок, вдыхая, и, покрывая поцелуями подставленную шею, проник руками под халат. Заставляя улыбнуться и, подавшись назад, потереться ягодицами о пах. - Утро, - проурчал он и, получив свою утреннюю порцию поцелуев, взмахнул рукой, призывая с полки вторую кружку. - Утро, - фыркнув от утренней щетины, которой зеленоглазый маг потерся о его щеку, Драко налил кофе из турки. - Ты колючий. - Тебе это нравится, Малфой. - Вот еще. Только не колючие наглые дикари. - Что-то вчера ночью ты был не особо против. - Это было вчера ночью. - Злюка. - Тебе это нравится,- передразнил Драко и улыбнулся в поцелуй. Широкие ладони накрыли его ягодицы и, сжав, заставили обвить ногами поясницу. Гарри посадил Драко на столешницу и, медленно потянув пояс халата, начал снимать его. Обнажая покрытые засосами плечи и снова касаясь их губами. * * * Не то что бы Драко не ожидал этого, просто не был готов к тому, что каждая молитва и каждый исцеляющий ритуал теперь неизбежно будут заканчиваться Поттером. Не важно, как далеко Гарри был от него, на какую операцию вел свою группу. Он откликался сразу же, стоило Драко забыться в агонии чужой боли. Он всегда приходил в видениях. Оплетал своей магией, покрывал поцелуями лицо и укачивал в своих объятиях, пока вокруг сгорали обрывки чужих больных воспоминаний. Драко с упоением принимал его и не мог понять, как выживал до появления этого мага в своей жизни. Связь росла и крепла, как и предсказывала Первозданная. Она превратилась в прочный зачарованный трос, который теперь оплетал их подобно паутине. И, когда Драко однажды утром, подняв глаза от документов в своем кабинете, увидел совещание в Аврорате и сидящего перед ним Рона, закатывающего глаза, связь стала жизнью. В мыслях пронеслось удивление Гарри и его чуть ли не присвист. Они видели мир глазами друг друга. Это было прекрасно, ошеломляюще и волшебно, но порой мешало. В данном конкретном случае - очень. Потому что Драко смотрел на Лили и уже мысленно просчитывал варианты ее исцеления. Они с Джеймсом часто захаживали в гости к ним и к своим друзьям. Так же, как и сегодня. Сириус увлеченно рассказывал ей очередную скабрезную историю о Снейпе, пока тот закатывал глаза и едко комментировал каждое слово, сидя на траве под виноградной беседкой. Лили смеялась, и Ремус прятал в чашке чая еле заметную улыбку, почти лежа на белокаменной скамейке. Драко смотрел на них и уже знал, как поступит. Единственной проблемой был Гарри, от которого нужно было скрыться на время... Первозданная часто смеялась и гладила его по голове, как несмышленого мальчишку, когда Гарри "излишне нервно" реагировал на уходящего к очередному молящемуся Драко. Она могла говорить что угодно, но это он бесчисленное количество раз почти терял Драко. Это он пытался забрать у Малфоя хотя бы часть его боли. Жалел ли при этом? Нет. Ни одной минуты, ни за одно решение и ни за любовь, которую так жадно брал и отдавал в ответ. Гарри любил их огромную семью и все те ночи, когда вдыхал запах белоснежной кожи, ловя губами улыбку дрожащих губ. Он никогда никого так не любил и знал, что такого в его жизни больше не будет, кроме как с белобрысым Малфоем. Он так и не покинул Аврорат, и их группа стабильно продолжала свою работу. Правда, больше без Иных и убийственных вылазок в мертвые земли. Да и их больше не было. Стена, выращенная Невиллом, так и не исчезла. Она словно истаяла до небольших размеров и зацвела кровавыми бутонами одуряюще пахнувших цветов. Гарри знал, что маги часто видели около них Первозданную. Страна оживала в ее золотых объятиях и медленно наполнялась тем волшебством, что ушло годы назад, и его первые плоды оказались горько-сладкими. Гарри до сих пор помнил дикие глаза Рона, когда Гермиона сказала, что беременна. Рыжий мракоборец сперва со скоростью света поменял цвет лица, потом весь задрожал и, наконец, мявкнув что-то непонятное, рухнул прямо на колени перед ней. Совершенно не волнуясь о том, что подумает Кингсли и иностранная делегация волшебников. Уизли не отрывал затуманенных глаз от пока еще плоского живота улыбающейся Гермионы и касался лишь кончиками дрожащих пальцев. Они были первыми, кого коснулась исцеляющая рука Великой. А за ними и других. Смотря на помешавшуюся от счастья Магическую Британию, Гарри вспоминал то время, когда он шел по разрушенной больной Косой Аллее и думал о том, что дни их сочтены. Он пока еще не знал о сероглазом Малфое из Лантэ. Их жизнь с натяжкой можно назвать спокойной даже сейчас. Но им обоим это нравится. Для притирки в совместной жизни у них было много времени, и то, что получилось в итоге, одинаково нравится обоим. Не останавливают ни ссоры, ни разные взгляды на некоторые вещи. Потому что мириться после - слаще вдвойне. Если признаться, то Гарри с ума сходит от воинственно нахмуренных светлых бровей и черт лица, разом становящихся хищными. Малфой горячее Ада, и да, Гарри в курсе, что иногда ведет себя как придурок. Но лучше он, чем когда так поступает Драко. После Гарри буквально кожей чувствует, как начинает седеть. В этот раз к седине добавляется еще и сердечный приступ... Лили уже не помнит, когда в последний раз так нервничала. Она послушно затихает под немигающим острым взглядом Первозданной и позволяет Драко взять себя на руки. Они несут ее по берегу храма Великой и молчат. Она не поверила, когда Драко пришел к ней и рассказал о том, что хочет исцелить ее. Ведь не осталось в Магическом Мире ни одного целителя и колдомедика, к которому они не обратились. Джеймс обивал пороги сотням, возил ее к разным магическим источникам, но чуда не было. Да и она устала. Уже смирилась, что в полном чудес мире для нее не нашлось ни капли. Так зачем снова бередить старые раны и в очередной раз убеждаться в том, что ей недоступно исцеление. Зачем она позволила сыну Нарси убедить себя? Лили уже и не знала. Просто этот светлый мальчик смотрел с упрямством и с такой уверенностью. В старом храме стены отливают золотистым, а по статуям грифонов, узорам арок и колонн ползут упоительно пахнущие цветы, слышен звон хрустальных колокольчиков. Кристально чистые воды озера омывают белые ступеньки и гальку у берега. И чем ближе к цели, тем спокойнее становится молчание Первозданной. В центре огромного зала на возвышении стоит резной каменный алтарь, окруженный свечами, чей воск, растекшись, напоминает обнаженные кости, парящие в воздухе. Драко дышит полной грудью и чувствует, как привычно пульсирует сила под самым сердцем, гоняя огонь по венам. Он вырывается черными узорами наружу и, обвивая кожу, зажигает звезду во лбу. У него не получается удержать улыбку, видя распахнутые в изумлении глаза Лили, когда она замечает, как он меняется. Теперь он знает, откуда у Поттера его невозможно очаровательное выражение удивления. Укладывая ее на алтарь, он не отрывает взгляд от ее расширенных глаз и, поправив ее тонкое одеяло, на прощание сжимает узкую ладонь. Успокаивая и связывая ее с собой. У боли много оттенков, и тот, кто знаком со всеми ними, на самом деле давно уже ничего не боится. Это приходит с годами - тупая атрофия чувства самосохранения. Она незачем смертнику. Какая разница, когда и по какой причине? Сердце рано или поздно не выдержит, и тогда прости - прощай. Небольшое аккуратное надгробье. Хотя, зная Первозданную, будет помпезный мавзолей, где она будет доставать уже его кости. Визиты брата и друзей раз в неделю, а потом в месяц, который станет годом. А дальше пройдет время, и никто больше не вспомнит. Весьма удручающая картина, но Драко был готов к ней. А потом появился Гарри Поттер со злющими зелеными глазищами и шипящий, будто змея. Цедил слова, словно яд, скалил свои большие клыки и все время смотрел так, словно не мог понять: убить или еще чего. Это потом Драко узнал, что имелось в виду под "еще чего". Только тогда он не знал и злился. Он именно ворвался в жизнь и перевернул внутри все вверх дном. Бесцеремонный, наглый, бесстыдный... Со всеми своими этими чешуйками и странной магией, что щекотала что-то внутри. Он врос в плоть и кровь, заразил мысли и сны. Поселился где-то глубоко внутри и забрал даже право на чертово аккуратное надгробие или мавзолей. Да... Думать о нем намного приятней, чем о раскаленном штыре, который словно вогнали в позвоночник и теперь со вкусом переворачивают. У него деревенеют мышцы и ноги наливаются свинцом. Перед глазами мутнеет, как и в голове, заставляя на одном упрямстве вытягивать чужую болезнь. Гарри улыбается, а морщинки появляются вокруг его невозможных глаз. Он закусывает губу, когда задумчив и не замечает, как Драко пялится, а когда ловит, уже хитро щурится. У него стоящие дыбом волосы и сытое выражение на помятом после их ночи лице. Хмурится и скалится. Тепло рокочет, уткнувшись в шею носом и втягивая его запах. Зверюга. Он и сейчас рядом, хоть и далеко. Драко чувствует его тревогу и покой, которым тот пытается поделиться. Это ровное тепло, которое прочным канатом держит его сознание, не позволяя с головой погрузиться в чужую боль. Он словно наяву видит раздражение и беспокойство, пульсирующее в мракоборце. Драко криво улыбается и думает о том, что Поттера все-таки удар хватит, когда он все узнает. Старшего - так точно... Свечи плавятся, белой патокой стекая по алтарю, и, превращаясь в пепел, оседают на дрожащих губах Лили. Зелень ее глаз сгорает в раскаленном золоте, что горит в глазах напротив. Она кричит, царапая камень под собой, пытаясь вырваться из пут. Ее выгибает от боли раскаленным железом, ввинчивающимся в старую рану и обжигающим ноги. Рыжая ведьма задыхается, пока из нее вырывают болезнь. Обдирая трепещущее, словно обнаженная рана, магическое ядро. И следом - бархатный холод, заставляющий всхлипнуть и, потянувшись всем существом, наконец успокоиться... Что-то происходит... Что-то настолько страшное, что все внутри заходится больным скулежом. У Гарри чешуйки дыбом на загривке и шипы вдоль позвоночника каждую минуту готовы вспороть одежду. Он беспокойно мечется и пытается дотянуться до Драко. У того очередной молящий и явно очередная седая прядь в собственных волосах. А вырваться к нему он не может. Совместная миссия с итальянскими аврорами, в ходе которой они застряли в чертовых песках Сахары, выслеживая мага, ставящего незаконные опыты на маглах. Как он и предполагал, у такого маньяка просто не могло не быть спонсора. В итоге они всей командой уже сожрали тонны песка, забившегося даже в трусы, подкоптились под палящим солнцем и просто зверски обижены на будущих своих жертв. Подправим все это полным отсутствием магии в целях прикрытия, а это уже целый букет бешенства. Он молится Первозданной, прося уберечь Драко, но слыша в голове ее успокаивающий шепот отчего-то ни капли не верит этой вертихвостке. Потому что он буквально кровью чувствует, как тяжело Драко отходит после ритуала. Как не может двигаться целых два дня, как ему трудно на третий. Его шатает, и на языке железный привкус крови от закушенной губы, потому что его Драко не умеет кричать от боли. Еще никогда они так быстро не заканчивали с боевой операцией, как в этот раз. До Оттавы добирались за самые кротчайшие сроки, плевав на отчеты и банкет, устроенный министерством Италии. И дальше аппарировали прямо к калитке дома. Они так и ворвались в сад всей группой. Первым, что увидел Гарри, были родители, тихо покачивающиеся под мурлыканье Лили. Это было настолько неожиданно, что вышибло весь дух из него. Он не отрывал глаз от медленно движущейся матери в руках все еще тихо плачущего отца и чувствовал, как глохнет и теряет связь с реальностью. Все слова умерли на губах, когда их взгляды встретились. Она смотрела на него своими светлыми глазами и улыбалась, поглаживая волосы Джеймса. И Гарри чувствовал, как чистым ручьем звенит ее исцеленная сила, как она касается его руки и поцелуем ложится на лоб. Он прикрыл глаза, крепко вцепившись в ее яркие эмоции, пытаясь успокоиться и делясь своей радостью. Звон хрустальных колокольчиков... Запах меда и незабудок... Солнце-нить, что горела ярче звезд и теплилась внутри, налилась жаром и удовлетворением. Гарри нахмурился и перевел взгляд на целую толпу, устроившуюся здесь же у беседки. И, пока Скорпиус деловито накачивал Северуса и Сириуса сердечными каплями, Ремус отчитывал закатывающего глаза Драко. За ним маячили Фенрир со своим благоверным, чем нервировали Гермиону и Пэнси. Те и так были на взводе, а тут еще и сверкающий глазами угрюмый некромант. Только Гарри отмечал все это краем сознания, целиком погрузившись в серебро малфоевских глаз. Тот сидел на мраморной скамейке, явно растрепанный после дневного сна, и до побеления костяшек вцепился в набалдашник трости. Он напряженно ждал ответа и совсем не стыдился того, что сделал. Наглый, своевольный, всегда знающий лучше всех других. Гарри не знал, умиляться или придушить гада к чертовой бабушке. - Прекрати беситься, Поттер, - вздернув подбородок, сухо произнес Драко. - Я не умер. - Не умер, - кивнул мракоборец и медленно двинулся к замершему магу. - Но это не значит, что тебе не больно. Гарри опустился на колени перед ним и, расцепив напряженные пальцы с набалдашника, поднес к губам. Драко вздрогнул и медленно расслабился, не отрывая глаз от темной макушки. Сухие губы скользили по коже нежным, едва уловимым теплом. Как и жар чужой силы, что окутывала с головой. Он пошевелил рукой и, освободив ее из плена чужих рук, погладил по небритой щеке. - Люблю, - совсем тихо, еле слышно, только не для Поттера. И через мгновение руки сгребают в крепкие объятия, заставляя окончательно выпустить трость из рук и вцепиться в предплечья. - Драко, - покрывая поцелуями исхудавшее, но прекрасное лицо. - Люблю... - судорожно отвечая на короткие поцелуи и почти зло шепча в ответ. - Люблю... Потому что так много и в то же время так мало, что хочется забраться под кожу, остаться в крови и костях навсегда. Таять жизнью на губах и знать, что до самой своей смерти и после нее будет жить в его сердце... Конец