Laus Deo

Белый циферблат над сомкнутыми дверьми лифта показывал двадцать минут первого. Секундная стрелка медленно ползла по кругу. Джон сверил время по наручным часам и, оставшись удовлетворённым идентичностью результата, двинулся по пустому коридору четвёртого этажа в сторону кабинета Кёрша. Он неплохо помнил, какие области остаются вне досягаемости камер, но кое-что всё-таки беспокоило агента: у него был слишком явный мотив вломиться ночью этот кабинет. И он следовал точно за этим мотивом, мало заботясь о последствиях. Остановившись у знакомой деревянной двери, мужчина замер на несколько секунд. Он поморщился от неприятного ощущения. «Ну вот ты и докатился до того, что взламываешь офис заместителя директора, агент Доггетт. Просто блеск!», - с неудовольствием подумал он, стягивая шнурки на капюшоне толстовки. Джон осторожно провернул в замке любезно одолженный бывшим хозяином кабинета ключ и осторожно вошёл в приёмную, бесшумно прикрыв за собой дверь. Он мельком оглядел комнату и двинулся дальше. В кабинете Кёрша мужчину неожиданно встретил пробирающий до костей холод. Агент Доггетт застыл от неожиданности. Окно за креслом заместителя директора было распахнуто настежь. Впрочем, более ничего необычного Джон не заметил. Все вещи присутствовали на своих законных местах. Отбросив мысли об этом несколько странном обстоятельстве, Доггетт подошёл к столу. Верхний правый ящик был действительно заперт, но это не могло служить препятствием, хоть Скиннер и не имел больше в арсенале ключей от этого ящика. Джон присел на корточки перед столом и достал из кармана железную линейку. Он просунул её в щель между ящиком и столешницей и резко ударил по свободному концу. Раздался глухой щелчок. «Неудивительно», - пронеслось в голове у мужчины, когда хлипкий замок поддался с одного удара. Иначе они и не делались. Доггетт поднялся и выдвинул ящик. Внутри была стопка документов, какие-то канцелярские принадлежности, футляр для очков и… И позвонка не было. Джон нахмурился. Перерыв весь ящик и ничего не обнаружив, он резко захлопнул его и осмотрелся. Оставалась надежда, что Скиннер ошибся ящиком, ведь память после перенесённого инсульта может подводить… Доггетт методично вскрывал ящики стола, пока не обнаружил, что его явно кто-то опередил. Он сначала не придал значения тому, что замки так легко поддавались, но теперь становилось очевидно: кто-то крайне ювелирно уже вскрывал их без ведома хозяина стола. Это ввело мужчину в некоторое замешательство: почему служба безопасности не заявила о взломе? Почему Кёрш промолчал? - Что тут, чёрт возьми, происходит? – прошептал Доггетт, окончательно оставив попытки отыскать нужный предмет. К его проблемам добавилась ещё одна: он совершенно забыл о плановых ночных обходах охраны по этажам Бюро. В коридоре послышались шаги и мерный треск рации. Ругнувшись про себя, Джон лихорадочно осмотрел кабинет на предмет того, где можно спрятаться. В обязанности охраны не входила проверка кабинетов, лишь коридоры и технические этажи, но проработавшего уже с десяток лет в этом здании и дослужившегося до одного из начальников охраны Джорджа Хатчисона судьба привела именно в этот час проверки и именно на этот этаж, где он профессиональным взглядом заметил неплотно прикрытую дверь, ведущую в один из кабинетов. Мужчина остановился и поднёс рацию к губам, одновременно проверяя в кобуре пистолет. - Приём! Ларри, это Хатчисон. Да, у меня тут проблемка. Нет, лифт не заело. На чётвертом этаже открыт кабинет заместителя Кёрша. Да, я помню инструкции. Я пойду проверю на всякий случай. Посмотри на камерах, что тут происходило сегодня. Он отключил рацию и достал фонарик, включив его. В приёмной всё было тихо. Мужчина осторожно заглянул в кабинет. В темноте луч фонарика выявлял статичные контуры предметов. Жалюзи колыхались от сквозняка. Джордж с каким-то обречённым облегчением выдохнул и, подойдя к окну, закрыл его, расправляя пластины жалюзи. - Приём, Ларри. Да, отбой. На камерах ничего? Нет, тут всё в порядке, просто кто-то не закрыл окно. Видимо, секретарша торопилась сбежать. И дверь тоже. Ага. Я пошёл на третий этаж к Мику. С этими словами охранник удалился тем же путём, что и пришёл, плотно захлопнув за собой дверь. Доггетт стоял на парапете окна снаружи прославленного дома Гувера. Ветер пробирал его сквозь экипировку взломщика, но мужчина чувствовал, как горит его лицо. Всякое случалось в его жизни, однако же, ему ещё не доводилось скрываться подобным образом. Джон возблагодарил всех богов за безразличие охранника к некоторым деталям и посмотрел вниз. Его пробрал холодок. Этаж был не особенно высоким, да и сам Доггетт никогда не причислял боязнь высоты к своим фобиям, но теперь он рисковал обрести её. Во дворе штаб-квартиры меланхолично журчал фонтан. Где-то завершали обход охранники. Он стоял за окном, схватившись руками в перчатках за бетонный солнцерез на фасаде, и чувствовал, что дело дрянь. Мужчина медленно отпустил свою опору, сетуя на скованность движений, и попробовал открыть окно. На его неудачу это было крайне сложно сделать: охранник зафиксировал замок изнутри. Тяжело втянув носом воздух, мужчина ещё раз посмотрел вниз, и, понимая, что другого выхода у него нет, резким ударом локтя разбил стекло, после чего разломал образовавшуюся дыру до человеческих размеров и спрыгнул внутрь кабинета. Его сейчас мало заботило, что шум разбитого стекла могли услышать. Он соображал, каким образом ему покинуть здание, чтобы не навлечь кару на ждущую его на противоположной стороне улицы Монику. Десять минут спустя он уже бежал к машине с напарницей. Заскочив в салон, мужчина молча кивнул. Они тронулись. Моника быстро взглянула на Джона. - Я даже не буду спрашивать, как всё прошло. Позвонка нет? – проницательно спросила она. Доггетт стянул с головы капюшон и откинулся на спинку. - Кто-то до меня пошарил в столе Кёрша. Полагаю, он в курсе. Иначе, почему он об этом не доложил наверх? – он прикрыл глаза. Машина гнала по пустым улицам в сторону дома Моники. - Я слышала звук разбитого стекла… Что произошло? Почему ты весь в пыли? – она кивнула, глядя на испачканную одежду напарника. - Если коротко, меня засёк охранник, и мне пришлось вылезти на карниз. Моника вздрогнула, сжав руль в руках. Костяшки её пальцев побелели. Доггетт не заметил этого. Он всё так же сидел с закрытыми глазами. - И что дальше? – после паузы спросила женщина. Джон открыл глаза и посмотрел на напарницу. - Сейчас мы приедем к тебе домой, ты выйдешь и пойдешь спать, а у меня есть ещё одно дело. Машина моя, за рулём был я. Вломился в кабинет я. Завтра утром… - он взглянул на часы, - а точнее, уже сегодня, Кёрш вернётся из командировки и обнаружит, что в его кабинете погром. Ты здесь ни при чём, ты спала дома. - Джон, я не… - Не надо. Ты прекрасно знаешь, чем это грозит. Они подъехали к дому Моники. Она заглушила мотор. - Послушай, Джон… - начала она, отстегнув ремень безопасности и повернувшись к напарнику. - Я же сказал. Ты была дома, - он остановил её слова жестом руки. - Я не понимаю, что за игру ты затеял, - в её голосе внезапно проскользнуло отчаяние. - Это моё решение. Я буду отвечать за всё один. Она внезапно шумно вздохнула и ударила несколько раз вытянутыми ладонями по рулю. Джон замер от неожиданности. На его лице отразилось замешательство. - Когда ты уже прекратишь думать, что это только твоё дело, что ты должен всё желать один! Чёрт! Чёрт! Чёрт! – она сопровождала каждое ругательство ударами о руль. Мужчина резко схватил её руки и опустил их вниз. Моника всхлипнула. - Эй, ты чего? Моника? – тихо произнёс он. – Всё в порядке. Она устало уткнулась ему в плечо. Он почувствовал запах её шампуня: немного сладковатый и свежий. Это его смутило. - Что случилось? Она молчала. Так они просидели несколько минут, после чего агент Рейс отстранилась от мужчины, провела руками по лицу, заводя волосы за уши, и выдохнула. - Прости, - это было всё, что она смогла из себя выдавить. - У всех бывают минуты слабости, - успокоил её Джон. – Думаю, однажды мы сможем найти какое-то решение всем своим вопросам. Или отправимся в отставку. А пока что у нас нет такой роскоши как выбор. Она молча кивнула и вышла из машины, хлопнув дверью излишне громко. Эхо прокатилось по пустой улице, утонув в кустах на углу дома Моники. Она кивнула Доггетту через стекло водительской двери, обошла машину и направилась к лестнице. Проследив, как фигура напарницы исчезает в недрах дома, а чуть погодя в окнах её квартиры зажигается свет, Джон пересел на водительское место и, заведя двигатель, тронулся в сторону выезда из центра. В окне дома № 828 по неизвестной никому улице Александрии, штат Вирджиния, на семнадцатом этаже внезапно погас свет. Разумеется, внезапно он погас отнюдь не для владельца квартиры, а для мчащегося по улице Доггетта. На подъезде к жилому комплексу он заметил одно из малочисленных горящих светом окон в доме, и это было окно Скиннера, хотя в больнице тому настоятельно рекомендовали придерживаться здорового режима сна. Теперь же, когда окно погасло, Джон задумался, есть ли хоть какой-то смысл нарушать покой заместителя директора, тем более что он сам находился сейчас не в лучшей форме. Проскочив несколько светофоров на красный, мужчина погрузился в нелёгкие думы о том, что ему делать с новой предоставленной информацией. Точнее, с новым предоставленным тупиком. Вопросов становилось катастрофически много, а сама логика его действия начинала походить на логику загнанного зверя. И раньше с ним такое случалось, но теперь во всём этом чувствовался какой-то беспросветный финал. Он словно стоял близко к новой истине, а какова её ценность – можно было узнать, лишь перешагнув эту зыбкую границу неведения. Доггетт нервно нажал на кнопку вызова лифта. Где-то в недрах дома послышался звук движущейся вниз кабины. Мужчина осмотрел себя, отметив максимально подозрительный внешний вид, и принялся отряхивать джинсы от пыли. Дверь квартиры Скиннера точно так же белела перед глазами Джона, как и несколько часов назад, когда они все вместе приезжали сюда, чтобы проследить за тем, как заместитель директора возвращается к своей привычной жизни. В сущности, в этом была какая-то справедливая закономерность. Но сейчас это не беспокоило агента Доггетта. Его больше волновал тот факт, что он ничего не обнаружил в том пресловутом ящике стола, а потому хотел получить ответы от Скиннера. Мужчина несколько раз постучал в дверь. Внутри квартиры царствовала звенящая тишина. Когда и на четвёртый стук не обозначилось никакого ответа, Доггетт вспомнил о карточке, которую ему накануне вечером отдала Шэрон и которую он так благоразумно взял с собой. Порывшись в карманах джинсов, мужчина нашёл её и, сбросив прилипшую чёрную нитку, провёл по замку. Раздался дружественный щелчок, одновременно с которым внутри квартиры кто-то передёрнул затвор пистолета. Доггетт насторожился и медленно толкнул дверь внутрь. В полной темноте за письменным столом сидел Скиннер. Его силуэт контурно вырисовывался на фоне ночного неба, видного сквозь неплотно задёрнутые шторы. Крупная фигура заместителя директора склонилась над предметом, который он держал в руках. Он не оглянулся, когда вошёл Доггетт, будто ждал его. - Как вы вовремя, агент Доггетт, - насмешливо констатировал Уолтер, поворачиваясь. Его лицо всё ещё было в тени. Джон нащупал правой рукой выключатель, зажигая свет. - Что вы делаете? – напряжённо спросил он. Скиннер парировал: - А зачем вы вломились в мой дом? - Куда только я сегодня не вламывался! – проворчал Джон, подходя к столу. В руках у Скиннера был пистолет. - Вы тоже разочаровались в карьере ФБРовца? – Уолтер вздёрнул правую бровь, не обращая внимания на пристальный взгляд Доггетта на оружие. - Девятка? Что вы здесь делали? – вместо ответа спросил Джон. Скиннер перевёл взгляд на пистолет. - Знаете, мне не спалось. Решил вот почистить её… И вообще много дельных мыслей приходит, когда чистишь оружие. Такое монотонное дело. Мне по душе. А ещё я впервые задался вопросом, какой на вкус ствол моего собственного оружия. А то я годами с ним, по сути, работаю и совершенно его не знаю. Доггетт кашлянул. - Сэр, прошу прощения, но что за бред вы несёте? Скиннер усмехнулся. - «Сие да послужит уроком всем, кто осуждает самоубийц, понятия не имея о душевной боли единственного другого среди многих одинаковых», - глухо проговорил заместитель директора. Джон от неожиданности вздрогнул. Его посетила нехорошая догадка. - Что вы хотите этим сказать? - Такой металлический привкус… Как кровь, наверное. Вы хорошо поняли, - Скиннер отложил беретту в сторону и вздохнул. – Это Стайрон. «Зримая тьма». Если читали. - Не довелось. - Рекомендую. Повисло молчание, нарушаемое лишь тяжёлым дыханием Скиннера. - Так что произошло, Доггетт? Сейчас вроде бы неподходящее время для светских визитов без стука. И почему вы в таком виде? - В столе ничего нет, - перешёл сразу к делу Джон. Он продолжал стоять посреди комнаты, вытянутый как струна. Скиннер хмыкнул и встал. - Вы намекаете на то, что я вам солгал? - В том то и проблема. Всё это ложь. От начала и до конца. Но где она более близка к правде, там она и опаснее. - И ради этого вы вломились в офис Кёрша? По лицу Доггетта пробежала судорога. - Вы сами меня об этом просили! - С чего вы взяли? Доггетт отступил на шаг назад. Он оказался в смятении. - Я понятия не имею, где позвонок, но, видит Бог, я совершенно не собирался стравливать вас с начальством, – добавил Скиннер. – Не знаю, в какой момент его забрали. Вы всё проверили? Джон коротко кивнул. - Надеюсь, мы не сходим с ума и не оказались внутри какой-то аномальной штуки из наших старых дел, - усмехнулся Уолтер, после чего несколько раз кашлянул. - А раз это так, то всё ещё хуже. Его забрали без вашего ведома. - Кёрш? – сиплым голосом спросил Скиннер. - Сомневаюсь, - Джон отрицательно покачал головой. - Надеюсь, вы не наделали никаких глупостей? – Скиннер поправил очки на переносице. - Кто-то всегда должен быть козлом отпущения, вам это прекрасно известно, - с этими словами Доггетт обошёл заместителя директора и забрал пистолет со стола. Тщательно осмотрев его, мужчина положил оружие в карман толстовки. – Не думаю, что он понадобится вам туда, куда вы едете. - Я обойдусь без вашей жалости. Играете из себя страдальца? Джон скрипнул зубами. - Это говорит мне человек, который только что засунул в рот дуло своего служебного оружия? Скиннера будто ударили хлыстом. По его лицу прошла судорога. Он отступил назад и отпёрся ладонью на столешницу. - Куда вы поедете? – резко сменил тон Джон, словно испугавшись собственных слов, произнесённых ранее. - Берлингтон, - глухо произнёс Уолтер. Казалось, он раздавлен чем-то большим и слабо осязаемым, но давящим и неотвратимым. Доггетт молча кивнул. Его самого поразило, что только что произошло. Он никогда не думал о том, что кто-то из тех, кого он знал, мог бы задуматься о таком. Вся история с этим расследованием вдруг оказалась освещена будто бы с другой стороны. Не со стороны закона и долга, а с той, где человек сталкивается с системой и проигрывает самому себе. Джон не хотел даваьб себе отчёта в том, что это пугает его гораздо больше, нежели безрезультатность его работы последних месяцев. И чтобы заглушить голос этого страха, он подошёл к окну и, отогнув край шторы, посмотрел на город и блестящий огнями мост вдали. - Если не хотите кончить как я, уходите из ФБР, - наконец нарушил тишину Скиннер. Джон повернулся к нему. - Раньше вы, помнится, просто просили бросить дело, теперь уже вот как далеко всё зашло. - Чем дальше в лес, как говорится, - в очках Скиннера отразились блики света. От этого его лицо стало пугающим. - Не знаю как вы, а я планирую выполнять свою работу. Мне терять нечего. Всё, что мне было дорого, оказалось потеряно. - Так ли всё, агент Доггетт? Вместо ответа Джон надел капюшон. - Я сегодня взломал кабинет заместителя Кёрша, разбил там окно и стоял четверть часа на парапете на четвёртом этаже за окном. И мне приключений точно достаточно, я хочу перестать вязнуть в каждом деле как в болоте. И хочу понимать, с кем или с чем я имею дело, - раздражённо проговорил он. - Если бы всё было так просто. Доггетт подошёл к стойке, достал карту-ключ и, повертев её в пальцах, бросил на столешницу. - Надеюсь, на ваше благоразумие, мистер Скиннер. Он направился к выходу. Его догнал оклик Уолтера: - Пообещайте мне, что это останется между нами. Джон обернулся. Его лицо выражало глубочайшую жалость. - До встречи, сэр, - кинул Доггетт и скрылся в коридоре. Скиннер закрыл за ним дверь, прошёл в спальню и лёг на постель, не раздеваясь. Он ждал спасительного сна.

***

- Проходите, агенты. Элвин Кёрш указал рукой на стулья перед своим письменным столом. Сам стол был передвинут к восточной стене кабинета, где прежде располагался шкаф с рабочими папками. Это обстоятельство нисколько не смущало заместителя директора, сегодня утром вернувшегося из командировки в Лос-Анджелес. Представшая перед мужчиной картина заставила его лишь покачать головой и позвать сотрудников вымести осколки. По его личной просьбе никакого дела о проникновении заводить не стали, а разбитое стекло списали на ветер и незапертое окно. - Ну и что вы искали в моём кабинете? – Кёрш взглянул на Доггетта из-под нависших тёмных бровей. Джон одёрнул манжеты рубашки. Моника как заворожённая смотрела на полиэтилен, которым затянули разбитый проём окна. - Понятия не имею, о чём вы, сэр. Заместитель директора медленно встал из-за стола, обошёл агентов и, приблизившись к двери, два раза провернул ключ в замке. Это же он проделал и для двустворчатых дверей, ведущих в коридор, после чего вернулся к своему столу и сел на его край, засунув руки в карманы брюк. Блестящие лакированные туфли на его скрещённых ногах упирались носками в ковёр. - Камеры временно не пишут, если вам интересно. Самое забавное, что мой кабинет в данный момент, пожалуй, самое неподконтрольное помещение внутри здания. Всё, что мы сейчас обсудим здесь, останется между нами. Моника, не обращая внимания на то, что он говорит, подошла к окну. Подтянув брюки, она присела на корточки и принялась внимательно рассматривать ковёр. - Ваши ищейки тут уже всё прочесали. О чём речь? Банальный ветер разбил стекло. Но ведь ветер мы не можем привлечь к ответственности, не так ли? – Джон весело усмехнулся. Пристальный взгляд карих глаз Кёрша не сходил с него. - Я же предупреждал вас. Рейс обернулась к мужчинам: - Сэр, вы уверены, что хотите что-то предъявить нам? Заместитель директора ухмыльнулся и покачал головой: - Не вам, агент Рейс. Вы, возможно, стояли на улице или сидели в машине, что вероятнее, когда в мой кабинет вломились с целью найти здесь что-то, чего, видимо, уже давно здесь нет. А может, и не было никогда. - Какое у вас странное искажение официальной версии, мистер Кёрш! – с ехидством воскликнул Джон. Он чувствовал злость и вину одновременно. – Вы-то, верно, ещё в первый рабочий день изучили всё содержимое кабинета. И уж кому, как не вам, знать, кто сюда вламывался и что отсюда могли унести. Кёрш прищурился. - Это обвинение, агент Доггетт? Снова хотите начать свой праведный поход обличителя внутри ФБР? Доггетт сложил руки на груди и промолчал. - Агент Рейс, что вы там хотите найти? Все осколки давно вынесли. Там ничего нет, изучать нечего. Моника поднялась и указала себе под ноги. - Это «ничего» ставит ваши обвинения в противоречие фактам, - несколько туманно произнесла она. - Кто тут ещё кого обвиняет, - он усмехнулся. - Зачем вы нас пригласили? – Джон задал вопрос, который не нуждался в ответе. Но Кёрш его дал. - В вашем ночном проникновении не было никакого смысла. Этот кабинет был вычищен ещё до моего прихода сюда. Понятия не имею, что важного хранилось в этом столе, но до этого добрался раньше тот, кто явно вам не желает помогать. - Это ваше оправдание себя? – с вызовом спросила Моника. Кёрш вздохнул, встал и подошёл к ней, несколько раз легко хлопнув ладонями. - Займитесь своим расследованием, которое у вас ещё не отобрали. Мне надоело защищать вас. Джон раздражённо выдохнул. - Большое спасибо за заботу, сэр, но вряд ли кто-то из нас в этом нуждается, - вместо него ответила Рейс. Она направилась к выходу, проведя рукой по руке напарника. Кёрш молча проводил их взглядом. Щёлкнул замок. Агенты вышли. Разговор в очередной раз не состоялся. В коридоре Моника взяла Джона за локоть и отвела в сторону. - Что? – недоумённо откликнулся он. Женщина перешла на шёпот. - Под окном есть два вида следов. Одни пыльные, другие грязные, которые никто не заметил потому, что они смешались с осколками стекла. Я не понимаю, почему Кёрш так себя ведёт, и… Доггетт сжал губы. Она продолжила: - Я понимаю, что там произошло, но его реакция… Джон убрал её руку и покачал головой. - Идём. - Куда? - Для начала в офис, затем… Он не успел договорить. В коридоре появился Болтон. У него у руках были две тонкие серые папки, одну из которых заместитель директора изучал, спустив очки с переносицы на кончик носа, однако это не помешало ему заметить своих подчинённых, со странной растерянностью смотрящих в его сторону. Захлопнув папку, Дэвид решительно направился к ним. - Джон, у меня есть к тебе несколько вопросов по поводу пробега служебных машин. Из бухгалтерии мне пришли очень интересные данные… - начал он. Доггетт хмыкнул и спрятал руки в карманы. Дэвид заметил это, и в его лице произошла мгновенная перемена. - Если вы думаете, что вам можно годами расследовать одно дело, не надейтесь. Я не привык к подобной статистике и расходу ресурсов Бюро. Джон, я твой друг и по совместительству начальник, но если будет нужно применить более жёсткие меры, меня последнее обстоятельство не остановит. Ты меня понял? Джон схватил Дэвида за борт пиджака и притянул к себе, прошипев: - Более чем. Заместитель директора оторвал его руку от себя, но в его глазах не было ни намёка на какой-либо всплеск эмоций. Казалось, он ждал подобной реакции. - Возвращайтесь на свои рабочие места, агенты, - холодно произнёс Дэвид, поправляя очки, и двинулся в сторону лифта. Моника нахмурилась. - Джон, что с тобой происходит? - Не думаю, что здесь самое место обсуждать это. Тем более, когда обсуждать просто нечего, - Доггетт покачал головой и двинулся в сторону офиса. К концу этого длинного рабочего дня, когда большинство коллег уже собиралось по домам, Джон рассеянно смотрел на голубоватый экран компьютера, который вот уже несколько минут оставался недвижим и безучастен в степени, близкой к абсолютной. Но мужчина размышлял о другом. Он никак не мог разобраться, почему для него так важна эта странная электронная переписка. Из неё, пожалуй, он узнал намного больше полезной для расследования информации, нежели из своих собственных открытых источников. Будто человек на другом конце этой сети был тем, кого он так желал услышать, кого ждал и по кому так отчаянно скучал всё это время. Доггетт не мог идентифицировать это чувство, сопровождающееся странным покалыванием на кончиках пальцев, когда он садился за компьютер и диалог оживал. Он вновь не чувствовал себя одиноким, как некогда раньше, он привык сам справляться с собственными проблемами, но эти буквы на экране превращали его в беспомощного ребёнка, который ждёт каждого ответа как чуда. И тем страшнее был для него шок, когда на очередное сообщение ответа не последовало. Не было его и спустя сутки, и спустя три дня и далее, далее, далее. До сих пор. На том конце человек, с которым он так хотел говорить, замолчал и, кажется, навсегда. Джон не знал причину и понимал, что никогда её не узнает, но он отчаянно хотел ошибаться в тех догадках, которые проникали в рациональную долю его сознания, совершенно мешая всё, что составляло его мир, всё, что он знал, всё, что он чувствовал. Это было сложно и тогда, и стало ещё сложнее сейчас. В разы сложнее. Доггетт тяжело вздохнул и прекратил гипнотизировать компьютер. Вместо этого он кивнул собственным мыслям, поднялся и выключил монитор. В офисе оставалось несколько человек, которые уже заканчивали свой рабочий день. Мужчина лёгким движением снял с вешалки у входа своё пальто и, не прощаясь, поспешил к лифту, на ходу продевая руки в рукава и поправляя воротник. Дома его встретили тьма и прохлада. Но в этом было что-то до безумия родное Джону, а потому глубоко он втянул носом запах собственной прихожей, впрочем, не идентифицируя, что же его составляло. За эти несколько лет он успел сродниться с домом в Фолс Чёрч. Мельком подумав о том, что неплохо было бы приобрести пару новых обогревателей, мужчина медленно снял пальто и бросил его на кресло. На улице неспешно накрапывал ледяной осенний дождь, и в такие минуты, где ты ни находился, в каком бы доме, мотеле, закусочной, участке или офисе, да даже машине, ни сидел – всё лучше, нежели там. С этими мыслями Доггетт включит свет в гостиной и подошёл к магнитофону. Несмотря на постоянное давление с расследованием, Джон чувствовал сейчас небывалое спокойствие и даже некоторую меланхолию. Он достал из ящика кассету наугад и вставил её на место, нажав на кнопку проигрывания. По первому этажу его дома разлилось вступление старой, уже набившей оскомину, но всё равно великолепной песни, которую в качестве колыбельной пела его мать в далёком детстве, прошедшем среди горячих источников. Пит Сигер пел её в год его рождения, она была его ровесницей, а сейчас возвращала агенту Доггетту ощущение душевного тепла. Он улыбнулся и подошёл к письменному столу, покрытому едва заметным слоем пыли. Кажется, с этой работой он почти никогда не бывает дома, да и за столом сидел последний раз, по его памяти, не менее месяца назад. Эта мысль, внезапно посетившая его голову, показалась Джону такой удивительной, что он на мгновение замер, но тут же вспомнил, зачем сегодня вернулся домой. Они договорились с Моникой встретиться у него в одиннадцать вечера. Им предстояла ночная дорога до Ричмонда. Но Доггетту не хотелось сейчас думать об этом. Прежде, чем он туда отправится, нужно завершить одно важное дело. Мужчина щёлкнул выключателем настольной лампы, чей ореол мягко осветил документы на столе и вихрящуюся над ними пыль. Джон перевёл взгляд на стену над столом. С плаката на него взирали большие белые буквы и парящая над лесом летающая тарелка. Он погрузился в воспоминания. «Ты вылила мне в лицо стакан воды. Благо, не кипяток». «Это был знак моего будущего расположения». «У тебя у вас ведь всё спокойно». «Это вопрос?» «Не настаиваю». «Можно сказать и так». «Спасибо за помощь. Нам она нужна». «Не забудь, что она твой ангел-хранитель, а это редко бывает». Джон расслабил галстук и провёл большим пальцем по краю плаката. Ему вспомнился также сон, который беспокоил его последние пару недель. Нет, это не было похоже на те странные летние видения Моники, которые имели не самые лучшие последствия. Просто сон, где он оказывался в центре пересекающихся коридоров в здании ФБР. Но когда он пытался куда-то двинуться, словно невидимая преграда останавливала его на каждом из четырёх путей. Пространство пульсировало и вертелось, сводя его с ума, пока вдруг впереди не оказывалась дверь. И как только он к ней тянулся, то проваливался куда-то вниз, а вверху в свете ламп показывались фигуры смотрящих на него агентов, среди которых были лица всех, кого он знал. Этот сон и пугал, и привлекал его. В первую очередь, своей завидной цикличностью и повторяемостью. Размышляя о работе своего подсознания, Доггетт поднялся на второй этаж и достал из комода чёрный свитер и серые спортивные брюки. Быстро переодевшись, он вспомнил о незаконченном деле и вернулся к своему письменному столу, над которым немым свидетелем всех его действий висела знакомая картина. Моника подошла к дому Джона и прислушалась. Из окна звучала какая-то приглушённая мелодия, которую она не сразу смогла опознать. Женщина мимолётно улыбнулась и два раза аккуратно постучала в дверь. - Открыто! – послышалось из глубины дома. Она стряхнула с плеч капли дождя и вошла. Её напарник стоял у стола, запаковывая большой плоский конверт, но, услышав её шаги, повернулся. - Привет, - он кивнул. - Тебе не кажется, что держать входную дверь нараспашку несколько неразумно? – она вздёрнула бровь. Джон пожал плечами. - Что ты делаешь? – спросила она. Он посмотрел на конверт в своих руках и убрал его в стол. - Забыл кое-что отправить. Заедем кое-куда по пути, я думаю. Рейс хмыкнула, но больше не стала ничего спрашивать. Джон достал из нижнего ящика стола пистолет. - Это же не твой, так? – Моника нахмурилась и подошла к напарнику. - Трофейный, - с улыбкой ответил Доггетт. - А что это за музыка? – она посмотрела на магнитофон. - Сигер, - коротко заметил Джон. Он почему-то вспомнил, что среди тех лиц, которые смотрели на него во сне, когда она падал в пропасть, не было её лица. Но она точно была в том странном сне. - Думаю, нам надо выдвигаться сейчас. Дождь на некоторое время прекратился, - она встряхнула чуть сырые от дождя волосы правой рукой. - Ты права. Я готов, - ответил Доггетт и, обогнув женщину, достал конверт обратно из стола и подошёл к вешалке. - А музыка? – улыбнулась Моника, подходя к магнитофону и выключая его. Джон благодарно кивнул и надел куртку. Моника подошла к двери. Он выключил свет и внезапно вспомнил, что делала женщина в его сне. Она открыла дверь в ночь, где мокрый от прошедшего дождя асфальт блестел под светом уличных фонарей. Им в лицо пахнуло свежестью, холодом и запахом прелой листвы на газоне. Доггетт провёл рукой по спине напарницы. Она обернулась, но он лишь молча кивнул. Им предстояла длинная ночь.