Время расплаты

Оля, включив повсюду свет, пошла переодеваться. Антон остался один в широкой гостиной — он с интересом оглядывал тёмную бутылку вина и бокал, стоящий на маленьком столике у дивана. Бутылка была полной — Антон откупорил её и не спеша налил вина в бокал… Оля появилась, когда он допивал второй бокал — она была невероятно милой в свободной белой майке и джинсовых шортах, с ниспадающими на плечи мокрым и спутанными волосами. Она села на диван совсем рядом, и от ощущения её близости у парня захватывало дыхание. — Пьёшь? — с трудом совладав с собой, ухмыльнулся он. — Да… Планировала начать сегодня, — Оля взяла со стола полупустую бутылку и сделала несколько больших глотков. Антон некоторое время наблюдал за ней, затем резко отобрал бутылку — ярко-красное вино, стекая с подбородка, растекалось по белой майке, как кровь. — Ну хватит, — мягко сказал он. — Я не уверен, что хочу это знать… Оля посмотрела на него в упор, с вызовом. — А я уверена, что ты должен знать, — резко сказала она. — Теперь точно уверена. Она немного помолчала, а потом заговорила тихим голосом, так спокойно и равнодушно, словно рассказывала о ком-то другом: — Мне было тринадцать лет. Я никогда не была знакома с твоим братом — мне в принципе не интересны были какие бы то ни было отношения. Я шла от подруги ночью, и решила срезать путь через дворы… Там и встретила твоего брата, — она ухмыльнулась — как-то криво, пугающе. Минуту помолчала, барабаня пальцами по колену, а затем продолжила: — Он был очень пьян. Говорил какие-то невероятно пошлые вещи, за руки хватал… Я дала ему пощёчину — и ощутила почти физически, как он превращается в зверя: столько злости в глазах, сжатые в оскале зубы, та сила, с которой он схватил меня и припечатал к стене… — Нет! Это какой-то бред, — Антон выглядел растерянным: всё, во что он верил, чем жил все эти годы, рушилось прямо сейчас, в эту секунду — и он никак не мог этого исправить. — И ты его убила… — помолчав, добавил он. Это было каким-то совершенно очевидным, логичным — он привык к этой мысли. Тем удивительнее было, когда Оля медленно покачала головой. — Его убил Кирилл. Он ведь сказал тебе, что это сделала я, правда? Он всегда был трусом — даром, что полицейский, — Оля произнесла это с презрением — впервые с презрением отозвалась о человеке, которого боготворила десять лет… Антон молчал — а Оля говорила и говорила, движимая желанием выговориться за все эти годы. — Он тогда только подавал документы в ВУЗ. Конечно, со сроком за убийство можно было бы поставить крест на своих мечтах — а он мечтал, он был одержим идеей работать в полиции… И я была ему благодарна, как никому и никогда — он был моим кумиром, моим богом, моим… — Почему сейчас? Почему ты рассказала только сейчас? — перебил её Антон голос его был сухим и безжизненным. За окнами шумел дождь, переливался яростными раскатами гром. — Потому что я люблю тебя, — тихо сказала Оля. Она поднялась и медленно пошла к балкону — уже открывая дверь, добавила: — Я без отца прожила десять лет — он так и не узнал правды… Без отца прожила. А без тебя не могу.