Болотный шанс

      Сильная, всё нарастающая головная боль, навалившаяся так внезапно. Потемнело в глазах, звенело в ушах. С каждой минутой становилось все хуже и хуже. Люди вокруг причитали, шумели, но казались какими-то отдаленными. Более реальным чувствовался холодный бетонный пол, с которого не было сил подняться. Мысли путались, но где-то внутри маячил отблеск надежды, что сейчас приедет скорая и всё будет хорошо. С дрожью в руках, с отвратительной тошнотой я поняла, что врачи не успеют.       Я ждала от посмертия чего угодно, кроме банального «ничего». Но спокойно воспринять его я оказалась не в состоянии.       Не было встречи с дорогими сердцу покойными родственниками, не было рядом высших сущностей, строгих судей или демонов, жаждущих моих страданий. Без малейшего, как мне показалось, перехода я проснулась.       Уютная комнатка в светлых тонах, сумрак разгоняет ночник, разбрасывающий звезды по стенам и потолку. Односпальная кровать казалась довольно удобной и просторной, постельное бельё пестрело какими-то цветочками, а сбоку ко мне прижимался плюшевый медвежонок. Маленькие-маленькие ручки, совсем как у моего ребенка, сжимают край толстого одеяла. Это настолько выбило меня из колеи, что я невольно разрыдалась.       Я умерла! И никак не могла смириться с этим. Что я здесь делаю вообще?! А как же моя семья?       За стеной раздались суматошные шаги, дверь распахнулась, и молоденькая женщина кинулась меня обнимать и успокаивать.       ― Белла, милая, что случилось? Почему ты плачешь, детка? Всё хорошо, я рядом, скажи маме, у тебя ничего не болит?       От искренней заботы ничего не понимающей новоявленной матери мне стало только хуже. Уже не сдерживаясь, я уткнулась в теплое плечо и плакала так горько, что серьезно её напугала.       Мне это потом аукнулось, да. Подавленное настроение в последующие дни, с которым я ничего не могла поделать, привело к посещению психолога. Естественно, я ничего не рассказывала и «плохо шла на контакт». Немыслимым образом она пришла к выводу, что мне якобы не хватает родительского внимания. Рене чуть не закатила истерику оттого, что не справляется с моим воспитанием.       Со временем я приняла себя как маленькую девочку. Впереди новая жизнь, прошлое оставить в прошлом… все равно выбора-то мне не предоставили. Как ни странно, арт-терапия помогла взять себя в руки, и, получив кучу рекомендаций, мама перестала водить меня к врачу.       Честно говоря, я стала довольно странным ребенком. Больше не плакала, ни на что не жаловалась. Судя по остаточным воспоминаниям, я и раньше была тихой. Но теперь не общалась с другими детьми, была замкнутой и угрюмой, на их взгляд. Мне же было просто скучно, так что в детском саду я сидела в уголке, занимаясь рисованием или лепкой из пластилина. Заодно развивала мелкую моторику.       Иногда у нас проводили групповые занятия, на которых мы старались запомнить алфавит или изучали песенки. С этим, конечно, справлялась отлично, но подобное меня не сильно вдохновляло. С нетерпением я ждала перехода в начальную школу, чтобы иметь возможность без лишних вопросов получать литературу.       Когда я озадачила Рене этой просьбой, она, радостно удивившись умственному развитию своего ребенка, накупила мне кучу сказок и лишь парочку детских энциклопедий, в которых больше красочных иллюстраций, чем полезной информации. Их-то я изучила, расширяя словарный запас, но этого было до смешного мало, чтобы сложить целостную картину об окружающем мире.       Америка. Начало девяностых двадцатого века. Очень весело, учитывая, что в прежней жизни я родилась в России лишь в девяносто пятом году. Это мой мир? Советский союз уже распался? Если судить по очертаниям материков и знакомым животным из справочника, то явных различий нет. Было бы прекрасно иметь преимущество в знании будущего. Избежать терактов, катаклизмов и уберечься от финансовых кризисов. Как минимум.       Но мои надежды разбились с наступлением летних каникул. Юная дева решила легкомысленно спихнуть тяжелую ношу материнства на плечи такого же молодого отца. Мы приехали в Форкс.       Я с безграничным удивлением смотрела в ясные очи Чарли Свона и понимала, какая же была идиотка, что за несколько месяцев так и не удосужилась узнать свою фамилию.       Позвольте представиться, Изабелла Свон.