Если бы кому-то пришло в голову спросить у меня, что самое худшее в жизни вампира, я бы ответил: скука и голод. И то, и другое сегодня терзало нашу семью. Унылые школьные будни, толпа подростков с их мелкими мыслишками, жужжащими где-то на краю сознания – зло привычное и неизбежное. Но то, что мы не ходили на охоту уже две недели, было весьма опрометчиво.
Джаспер не привык к нашему стилю жизни, ему тяжело себя сдерживать. Все это знали, но всё равно позволили доказывать, что его выдержка не хуже нашей. Теперь же Джаспер страдает, и я вместе с ним. Ведь как бы я не старался «убавить громкость», чужие мысли я никогда не перестаю слышать. Как и Элис – видеть будущее. Неотделимая часть нашей личности, делающая нас уродами среди уродов. Поэтому, наверное, я быстро привязался к ней и стал считать сестрой, когда она к нам присоединилась.
– Эдвард, – просящий голос в моей голове вырвал меня из раздумий. – Присмотри за ним, пожалуйста.
Я незаметно наклонил голову. Мы часто общались подобным образом, обходясь без слов.
– Спасибо, – я моргнул. Не то чтобы эта обязанность меня прельщала, жажда мучила меня, как и любого из них, а от терзаний Джаспера боль в горле становилась сильнее, и рот наполнялся ядовитой слюной.
Но, пожалуй, это можно назвать моей работой – контролировать мысли окружающих. Чтобы никто нас не заподозрил, чтобы семья могла жить спокойно. Вот и сейчас я прислушался, о чём думают люди.
Может быть, я стремился читать чужие мысли потому, что знал, что есть вещи, которые хотели бы скрыть от меня. И было даже интересно, первые пару десятилетий. Все, что только может прийти в человеческую голову, я слышал уже прежде, и не раз. Сегодня, например, все помыслы крутились вокруг незначительного происшествия – нового дополнения к нашему школьному сообществу. Надо так мало, чтобы заставить их волноваться. Я видел новое лицо в мыслях каждого из тех, кто сидел в столовой. Всего лишь обычная человеческая девочка. Волнение из-за ее приезда было настолько предсказуемо – как дети из-за новой игрушки. Половина мальчишек уже представляли, как влюбятся в нее – и это все только потому, что она была незнакомкой.*
…Эдвард Каллен. Я рефлекторно повернулся на звук моего имени, хотя его произнесли не вслух.
Мои глаза на мгновение встретились с парой внимательных карих глаз на бледном лице. Высокий открытый лоб, темно-каштановые волосы, заплетенные в тугую косу. Я узнал ее, хотя до этой минуты никогда не видел. Она сегодня была героиней дня. Новая ученица, Изабелла Свон. Дочка шефа полиции, переехавшая недавно к отцу.
Я скучающе отвернулся. Понадобилась всего секунда, чтобы понять, это не она произнесла моё имя.
– Джессика Стенли пересказывает сплетни о семействе Калленов, – прошептал семье, чтобы отвлечься.
Эммет тайком усмехнулся.
– Я надеюсь, она хорошо с этим справляется, – подумал он.
– Она совсем лишена воображения. Только самый тонкий намек на скандал. И ни капли ужасов. Я даже немного разочарован.
– А новенькая? Она тоже разочарована тем, что услышала?
Я настроился, чтобы услышать, что эта Белла думает о рассказе Джессики. Что она видит, когда смотрит на странное, мертвенно-бледное семейство, которого все так старательно избегают?
И не услышал ровным счетом ничего, хотя Белла сидела ко мне ближе, чем болтающая Джессика. Как будто возле Джессики никто не сидит. Как странно, может быть, она незаметно ушла? Но это казалось невероятным, потому что Джессика еще бормотала что-то. Я обернулся, чувствуя себя так, как будто у меня выбили почву из-под ног. Я хотел проверить то, что мне сообщало мое шестое чувство, и это не было похоже ни на что, с чем я сталкивался раньше. Мой пристальный взгляд снова встретился с большими карими глазами. Она сидела на том же самом месте, как я и думал, смотрела на нас и слушала, как Джессика продолжает сплетничать о Калленах.
И думала о нас, естественно. Но я не мог прочесть ее мысли.
На лице застыла лишь вежливая заинтересованность, будто ей рассказывают о погоде в прошлый четверг, но в её странно глубоких глазах отражались чувства, которым я не мог подобрать определений.
Я почувствовал тревогу.
Это не походило ни на что, с чем я сталкивался прежде. Может, что-то случилось со мной? Хотя я чувствовал себя, как обычно… Взволнованный, я попробовал еще. Все голоса, которые я прежде блокировал, взорвались у меня в голове.
Я мог слышать их всех, каждую мелкую деталь, которую они пропускали через свой мозг. И совсем ничего от новой студентки с такими обманчиво говорящими живыми глазами.
– Белла Свон испугалась, – напряженный голос Джаспера прервал мои попытки. Я видел девушку в его сознании, она внезапно почувствовала почти панику. В чём дело?
Обернулся и столкнулся взглядом с новенькой. Она казалась какой-то потерянной. Мы встали из-за стола, и вышли из столовой.
Эмметт, Розали и Джаспер играли роль старших, они ушли на их занятия, предварительно попросив выяснить, что на уме у мисс Свон. Я же был вынужден притворяться, что моложе их, и направился на мой урок биологии.
Единственное свободное место в классе было рядом со мной, и когда я услышал, что Анжела Вебер ведет новенькую в класс, то успел подумать, как это удачно. Быть может, близкое соседство поможет расслышать мысли.
А тем временем она шагнула в поток ветра от кондиционера, и я почувствовал её запах.
Ее аромат сразил меня как таран, как взрыв. Нет слов, достаточно сильных, чтобы передать то ощущение, которое поразило меня в тот момент.
В ту секунду я оказался как никогда далек от того человека, которым когда-то был, я утратил последние клочки человечности, которые еще во мне оставались.
Я был хищником. Она была моей добычей. И больше не было ничего во всем мире, кроме этого.
Не было комнаты, полной свидетелей – они все отошли на второй план. Я забыл, что так и не разгадал тайну ее мыслей. Тем более, что ее мысли уже не имели принципиального значения, потому что вряд ли у нее остается достаточно времени, чтобы думать о чем-либо.
Я был вампиром, а у нее была самая сладкая, самая ароматная кровь, какую я только ощущал за все восемьдесят лет своей жизни.
Я даже не догадывался, что такой аромат может существовать. Если бы я знал, я бы давно отправился на его поиски. Я бы обошел всю планету из-за нее. Я мог только догадываться, какова она окажется на вкус… рефлекторно напряг мышцы для прыжка.
Все это заняло не более секунды. Я, словно в замедленной съемке, видел, как она все еще делает тот шаг.
Когда её нога, наконец, коснулась земли, она взглянула на меня. Ее взгляд встретился с моим, и тут я увидел себя в зеркале её глаз.
Я попробовал сосредоточиться на том лице, которое увидел у нее в глазах, лице, в котором с отвращением узнал свое. Лицо чудовища, живущего во мне, монстра, которого я десятилетиями загонял внутрь при помощи нечеловеческих усилий и жесткой самодисциплины. С какой же легкостью он снова вынырнул на поверхность!
Кто-то слева от меня захлопнул книгу. Я даже не обернулся, чтобы взглянуть, кто из обреченных на смерть это сделал. Но движение воздуха перед моим лицом слегка рассеяло запах и привело меня в чувство. Я смог задержать дыхание.
Она пошла быстрее, как будто осознала необходимость бежать. Из-за своей поспешности она споткнулась и почти упала на стул. Какая же она уязвимая и слабая. Я с легкостью убью её.
А свидетели, восемнадцать учеников и учитель, не дадут мне покинуть эту комнату после того, что они увидят.
Я содрогнулся при мысли о том, что мне придется сделать. Даже в самые худшие моменты я не совершал подобных зверств. Я никогда не убивал невинных, ни разу за восемьдесят лет. А теперь я собирался уничтожить сразу двадцать человек. Чудовище усмехалось.
Перед мысленным взором предстало два лица: я, каким был когда-то, и Карлайл. Между нами не было абсолютно никакого сходства. Яркий день и глубокая ночь.
Мы и не должны были быть похожи. Ведь Карлайл не был моим биологическим отцом. Мы не были похожи внешне. Разве что, как и у всех вампиров, у нас обоих была белоснежная кожа. А одинаковый цвет глаз отражал наш выбор.
И все же, хотя никаких оснований для нашего сходства не было, я представлял себе, что за те семьдесят лет, когда я избрал его путь и следовал за ним, мое лицо стало походить на его. Черты лица не изменились, но на меня как будто легла печать его мудрости, его сострадание можно было прочесть в изгибе моих губ, а безграничное терпение – в рисунке бровей.
И вдруг все эти крошечные улучшения исчезли под маской чудовища. За какое-то мгновение во мне не осталось ровным счетом ничего от того, что могло отразить годы, которые я провел с моим создателем, моим наставником, моим отцом. Мои глаза, как у дьявола, пылали красным огнем, и все сходство между нами было утеряно навеки.
В моем воображении глаза Карлайла не смотрели на меня осуждающе. Я знал, что он простит мне это ужасное деяние, которое я собирался совершить. Потому что он меня любил. Потому что он думал, что я лучше, чем я есть на самом деле.
Я не оправдал бы надежд своего отца. Боль от осознания этого факта ранила меня так же сильно, как и жажда.
Зачем ей понадобилось сюда приезжать? Зачем она живет? Какое она имеет право разрушать тот хрупкий мир, в котором я живу? Почему эта девчонка вообще родилась? Она уничтожит меня.
Я отвернулся от нее, охваченный внезапной беспричинной ненавистью.
Она сидела, практически не шевелясь, и безразлично смотрела в пространство перед собой. Была бы похожа на восковую фигуру, если бы не бешеный ток крови по венам, который я почти чувствовал кожей. Изредка во взгляде вспыхивал ужас, и девушка начинала дрожать.
Она боится меня? Не напрасно. Нет сейчас во мне большего желания, чем стереть её с лица земли. Злость и отвращение к себе наполняло меня до краёв.
Я с трудом выдержал этот час – изобретая все новые и новые способы ее убийства. В то же время я старался избегать мыслей о заключительной сцене ее смерти, иначе я проиграл бы эту битву с самим собой и прикончил бы каждого, кто оказался в поле моего зрения. Так что я только планировал стратегию. Только так я смог продержаться до конца урока, пока не прозвенел спасительный звонок.
Чувствуя необходимость держаться сейчас подальше от людей, я отправился к нашему «Вольво». Сосредоточившись на том, чтобы всеми силами избегать убийства одной из них, я не смог бы бороться с искушением убить кого-нибудь другого. А тогда бы все мои усилия прошли бы впустую. И мне бы следовало тогда признать победу чудовища.
Я поставил компакт-диск с музыкой, которая обычно успокаивала меня, но в этот раз она мне мало помогла. Гораздо больше мне помогал прохладный чистый воздух с дождем, задувавший в открытые окна автомобиля. Хотя я очень четко помнил запах крови Беллы Свон, воздух, который я жадно вдыхал, словно очищал мой организм от заразы.
Я снова был нормальным. Я мог мыслить разумно. И мог бороться. Бороться с тем, чем я не хотел быть.
А где Элис, внезапно я спросил себя. Разве она не видела, как я разными способами убиваю девчонку Свон? Почему она не пришла, чтобы не остановить меня или не помочь уничтожить улики после убийства? Или она так была поглощена наблюдением за Джаспером, что просто пропустила то, что могло произойти со мной? А может я просто сильнее, чем думал? И не причинил бы вреда девочке в любом случае? Нет. Я знал, что это неправда. Элис, должно быть, просто целиком и полностью сосредоточилась на Джаспере.
Я посмотрел в ту сторону, где она должна находиться – на маленькое здание, где шли занятия по английскому языку. Мне не потребовалось много времени, чтобы найти знакомый «голос». Я оказался прав. Все ее мысли были поглощены Джаспером, когда она тщательно изучала все его душевные колебания.
Я снова почувствовал, как меня охватывает огонь, только на этот раз это был обжигающий стыд. Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, на что я способен.
Если я смогу избегать Беллу Свон, если я смогу справиться со своим желанием убить ее – и пусть чудовище корчится и в отчаянии скрежещет зубами - тогда никому из них не надо будет знать об этом. Главное, держаться подальше от ее запаха.
В конце концов, почему бы мне просто не попробовать? Сделать правильный выбор. Попробовать быть тем, кого во мне видел Карлайл.
Я направился в административный корпус, чтобы сменить расписание. Любой урок я могу вести вместо преподавателя, и нет никакой разницы, какие предметы я посещаю. Миссис Коуп же отнеслась с сомнением к моему желанию и не поддавалась уговорам. Кто-то вошел в кабинет.
Понадобилась всего одна секунда, чтобы вдруг все вокруг изменилось: атмосфера в комнате, моя цель, причина, по которой я наклонился к рыжеволосой женщине. Все, что раньше выполнялось ради достижения одной цели, теперь делалось ради другой.
Я обернулся медленно, борясь с восставшими против меня мышцами.
Белла Свон стояла, прижавшись к стене возле двери, и сжимала в руках лист бумаги. Глаза у нее стали еще шире, чем обычно, когда она попала под мой свирепый жестокий взгляд. Монстр во мне снова отразился в зеркале её глаз, чудовищная маска зла.
Моя рука замерла над стойкой администратора. Мне не надо было оглядываться назад, чтобы схватить миссис Коуп за голову и ударить о поверхность стола с силой, достаточной, чтобы убить ее. Две жертвы лучше, чем двадцать.
Чудовище с тревогой, с жадностью ожидало, когда я это сделаю.
Вдруг дверь распахнулась, впуская поток прохладного чистого воздуха с улицы. Элис быстро оказалась между нами и чётко проговорила для людских ушей:
― О, Эдвард, ты здесь! Я тебя везде ищу. Нам давно пора, мы опаздываем, ― и вцепилась в руку. Не прошло и пары секунд, как мы уже были на улице.
В мыслях сестры я видел, что она вспомнила о девушке, из-за чьих эмоций забеспокоился Джаспер. От непоправимого поступка меня спасла случайность. И сейчас Элис переполняла тревога за меня и непонимание.
Когда мы нырнули в машину, остальные уже сидели там. Я пытался контролировать мое дыхание, но задыхался на свежем воздухе, как будто меня душили.
― Что с тобой случилось?
Я покачал головой. Не могу сейчас об этом говорить.
Вместо ответа я включил зажигание. Мне нужно было убраться отсюда подальше прежде, чем Белла Свон последует за мной на автостоянку. Я развернулся и вжал педаль газа в пол. Я достиг скорости в сорок миль в час прежде, чем выехал на дорогу, и свыше семидесяти, когда завернул за угол.
Мы с сестрой анализировали то, что она видела в будущем, и мы оба удивились тому, что увидели.
― Ты уезжаешь? – прошептала Элис.
Остальные снова уставились на меня.
― Разве? – прошипел я сквозь зубы.
Затем она увидела, как я заколебался, и мое будущее изменилось в худшую сторону.
― Ох.
Белла Свон, мертвая. Мои глаза, жаждущие свежей крови. Охота на нас. Долгое время, когда мы вынуждены скрываться, прежде чем предоставляется возможность уехать и начать все снова.
Мы почти доехали до поворота к дому.
― Высади нас здесь, ― велела Элис. ― Ты должен всё объяснить Карлайлу.
Я кивнул, и тормоза автомобиля взвизгнули. Оставив обеспокоенных родственников на обочине, отправился в Форкс. Попрощаться с отцом? Или поддаться искушению?
***
Прошло шесть дней, шесть дней я прятался в необитаемой пустыне Денали, но я не стал ближе к той свободе, которой обладал, с тех пор как в первый раз почувствовал ее запах.
Когда я смотрел наверх, на небо, будто бы украшенное драгоценными камнями, показалось, что есть препятствие между моими глазами и этой красотой. Препятствием было лицо, простое, ничем непримечательное человеческое лицо, но я не мог выкинуть его из своей головы.
Куда я пойду после? Я не мог думать ни об одном месте на всей планете, которое могло бы меня заинтересовать. Не было ничего, что я бы хотел увидеть или сделать. Потому что, куда бы я не пошел, это будет не от того, что я туда собирался ― я просто убегаю от...
Как же я это ненавидел. Когда же я стал таким трусом?
Я знал, что Элис увидит меня, на пути к дому, так что она сообщит остальным. Это их обрадует ― особенно Карлайла и Эсми. Но я пристально взглянул на звезды еще раз, пытаясь увидеть отца сквозь лицо, что все так же оставалось перед глазами. Между мной и сверкающими огоньками в небе пара растерянных шоколадного цвета глаз смотрели на меня, и казалось, что они спрашивали, что будет означать это решение для нее.
Конечно, я не мог быть уверен, что ее любознательные глаза именно это спрашивали. Даже в моем воображении, я не мог слышать ее мыслей. Глаза Беллы Свон продолжали вопрошать, и полная видимость звезд продолжала ускользать от меня. С тяжелым вздохом я сдался и поднялся на ноги. Если я побегу, то доберусь до машины Карлайла менее чем за час…
Торопясь увидеть свою семью – спеша вновь быть Эдвардом, встречающим проблемы лицом к лицу ― я помчался по освещенному звездами снежному полю, не оставляя следов.
***
Сегодня мои нервы были туго натянуты, как струны пианино, которые от слабейшего давления, издают звуки. Все мои чувства были обострены до предела: я изучал каждый звук, каждый взгляд, каждое движение в воздухе, который касался моей кожи, каждую мысль. Особенно мысли. Было лишь одно чувство, которое я заблокировал, отвергнув его. Обоняние, конечно. Я не дышал.
Я ожидал услышать побольше о Калленах в мыслях, в которых рылся. Весь день я был в ожидании, ища каких-либо новых знакомых Беллы Свон, которым она могла бы довериться, пытаясь уловить след новой сплетни. Но ничего не было. Никто не обращал внимания на пятерых вампиров в кафетерии так же, как и до прихода новой девушки. Некоторые из людей здесь все еще думали о ней, думали все то же самое, что и неделю назад. Вместо того чтобы счесть это невыразимо скучным занятием, сейчас я был им зачарован.
Она никому ничего не сказала обо мне?
Нет никакой возможности, что она не заметила моего черного, убийственного взгляда. Я видел, как она отреагировала на это. Уверен, я напугал ее до безумия. Я был убежден, что она расскажет об этом кому-нибудь, может даже в чем-нибудь преувеличит, чтобы сделать историю чуточку лучше. Придав мне ещё несколько пугающих штрихов.
Но никто не обращал внимания на нас, сидящих здесь, за нашим обычным столом. Не было похоже, что она настолько скромна, чтобы ни с кем не поделиться. Элис говорит, что Белла часто смотрела на них, а однажды даже хотела подойти к ней, но не решилась. Мне следует обратить внимание на шефа Свона в ближайшее время и послушать, о чем он думает. Я совершенно не понимал мотивов его дочери.
Вся эта ситуация сильно нервировала нашу семью. Чего ждать от неё, от меня? Не придется ли в следующую минуту спасаться бегством? Мы ведь только недавно здесь поселились и даже школу не успели окончить. Никому не хотелось срываться с места.
Девушка же выглядела умиротворенной. Чуть влажные волосы были непривычно распущены, в ладонях обосновалась чашка с горячим кофе, а щеки раскраснелись от мороза. Я видел через мысли Майка Ньютона, с каким удовольствием Белла играла в снежки. А пять минут назад предложила друзьям поехать на пляж. Тайна нашей семьи, видимо, не занимала все её мысли. Может, и не стоит беспокоиться?
Нужно всего лишь поговорить с ней, исправить сложившееся впечатление…
Хотя, кого я обманываю. Любопытство было решающим фактором. Я хотел узнать, о чем она думает. Ее разум был закрыт, но глаза были очень открытыми. Возможно, взамен я мог бы прочесть всё в них.
Но было ли любопытство достаточным, чтобы оставить Изабеллу Свон в живых?
Едва я зашел в кабинет биологии, как оказался в плену шоколадных глаз. Опасение и безмолвные вопросы, то самое выражение, что преследовало меня.
Я улыбнулся и произнёс:
— Привет. Меня зовут Эдвард Каллен. На прошлой неделе я не успел представиться. А ты, наверное, Белла? — её теперь знали все в школе, так что она не удивилась. На мгновенье она запнулась, будто хотела сказать совсем другое, и лишь подтвердила, что с именем я угадал.
Давно я не общался с людьми. Заинтересована ли она в беседе? Немного промолчав, девушка выпалила ехидно:
— А тебя так впечатлили клетки, что решил прогулять? Мистер Баннер открыл тебе глаза на мир?
Она ещё шутит. Знала бы она, что на самом деле меня так впечатлило, с воплями бы сбежала подальше от меня. Я невесело засмеялся, но это было ошибкой. Я вдохнул воздух именно в тот момент, когда она покраснела. Чрезмерно сильная волна ее запаха ударила мне в горло.
Это было как в первый день, подобно разрушительной силе. Боль от пылающей сухости вскружила мне голову. В этот раз мне было чуть легче контролировать себя. В конце концов, я ничего не сломал. Монстр рычал у меня изнутри, но не получал никакого удовольствия от моей боли. Он был слишком туго связан. Сейчас.
Насколько возможно ровным голосом, скорее убеждая себя, проговорил:
— Нет, у меня было несколько нерешенных дел. Теперь всё в порядке.
— Надеюсь на это, — что она имеет в виду? Не про моё же состояние.
В ответ на удивление она пояснила:
— Не хочу сидеть одна.
Мистер Баннер раздал материал для лабораторной работы, а Белла равнодушно махнула рукой, чтобы начал я. И с интересом смотрела за всеми моими действиями. Не в первый же раз она на практическом занятии? Могла ли она до этого учиться дома, а сейчас не знает, что делать?
— Не любишь биологию? — я потянулся за следующим образцом и наши руки соприкоснулись. На секунду жар ее кожи коснулся моей. Казалось, что это было сродни электрическому импульсу — несомненно, намного горячее, чем простые 98 градусов**. Жар ударил по кисти и поднялся по ней. Я отдернул руку, ей должно быть неприятно мое ледяное прикосновение.
— Обожаю! — горячо возразила, будто ничего не заметив. — Но в Финиксе программа сложнее, а тут на уроках совсем уныло.
И быстро расправилась с оставшейся частью нашей работы, определяя фазы митоза с первого взгляда.
Ее ответы никогда не совпадали с тем, что я ожидал услышать. От них мне хотелось задавать еще больше вопросов.
— Зачем же ты тогда приехала? — потребовал я ответа, тотчас же поняв, что мой тон был обвиняющим, что недостаточно нормально для беседы. Вопрос прозвучал нетактично, с излишним любопытством. И это её задело. Не терпит, когда незнакомцы лезут в душу?
— Могу спросить о том же, — голос почти звенел от недовольства. — За исключением главной причины, я здесь, потому что люблю Форкс. Это такой же мой дом, как и отца.
Похоже, я всё испортил одним неосторожным вопросом. Нечаянно надавил на больное место. Раньше она часто жила здесь, но потом по какой-то причине перестала приезжать. Я знал об этом из мыслей других людей, но не догадался, что Форкс настолько важен.
А она обиделась и не смотрела на меня, увлеченно что-то рисовала, прикрываясь от меня папкой. Я был для неё обыкновенным хамом, который не стоит её внимания. И про семью нашу она скоро забудет, сделав такой вывод. Я должен быть рад, разве нет? Почему же я тогда так огорчен?
— Прости, я был груб. Моя мама Эсме захотела поселиться здесь, — было так легко поддаться желанию всё исправить. Стать чуть ближе, делясь личным. Получить шанс узнать и её тайны.
— Да, матери они такие, — неожиданно теплая улыбка осветила лицо и добралась до глаз. — Мама вышла замуж в сентябре, а я решила, что лучше поживу у папы.
Я был близок к тому, чтобы взорваться от любопытства — любопытство было таким же обжигающим, как и жажда. Как ни странно, я осознал, что дышать стало легче; мука становилась все терпимее с течением нашего разговора.
— Ты не поладила с отчимом?
— Фил классный парень, но он бейсболист, вечно в командировках. Мама не могла ездить с ним из-за меня. Теперь она счастлива.
Я продолжал смотреть в её глаза, чувствуя, что, в конце концов, смог добиться первого настоящего проблеска в ее душе. Она готова многим пожертвовать ради чужого благополучия. Когда я увидел это, тайна человека, прятавшаяся в глубине этого безмолвного разума, начала потихоньку рассеиваться.
Не справедливо, что ей приходится это переживать. Она страдает больше, чем показывает.
— А ты…?
— И я обязательно буду, — она решительно закончила разговор. Мои представления о ней вновь рассыпались, как карточный домик. Она вовсе не слабая, нет. Её сила духа невольно восхищает.
Со звонком девушка протянула мне свой рисунок и ушла, не оборачиваясь. С тетрадного листа на меня смотрело моё чудовище, яростно опаляя черным взглядом.
Меня объял какой-то суеверный ужас. На миг мне даже почудилось, что она сам дьявол в людском обличье, видящий меня насквозь.
Но потом я осознал, что она просто поделилась впечатлением о первой встрече. Это ответ на переживания. Ей хватило смелости сказать о моём пугающем поведении не постороннему лицу, а именно мне. В руках я держал её хрупкое доверие, такое же тонкое, как бумага.
Ещё ни одна девушка за долгую сотню лет не вызывала во мне столько эмоций.
