Ссылка.

      — Геант, муж мой и повелитель, прошу не отказывайте мне в своих ласках, — я захихикал глядя через щелочку в двери покоев мачехи. Вот умора эта новая жена отца.       — Ты мне жена только перед народом и сейчас зря тут распинаешься, зря ты позвала меня и стоишь тут вся в полупрозрачной одежде. Я не хочу тебя, — тихо сказал отец на что раздался визгливый голос:       — Я знаю, что ты любишь до сих пор того человечка, — и тут громовой голос отца заставил даже меня присесть на зад.       — Ни слова о НЁМ! Ты кто такая, что можешь себе позволять говорить о нём?! Язык вырву и скажу, что так и было. Завтра отправляю тебя в Семивзморье, можешь мне изменять, но если молва пойдет среди народа, поверь я убью тебя сам или казню перед всеми за прелюбодеяние, — она тихо ойкнула и все же промолвила едва слышно:       — Прости, меня мой повелитель, — дверь резко открылась, и отец не заметив меня, видимо, быстрым шагом прошел в коридор и скрылся за поворотом к своему крылу покоев. Я знал, что ему сейчас плохо. Последний его любовник так похожий на портрет в его спальне, очень разочаровал отца. Я поспешил за ним и едва не заблудился. Я гостил во дворце уже три дня, и часто сидел с отцом слушая его воспоминания.       — Дюаль, проходи. Ты слышал, да? Прости, что позволил тебе всё это услышать, — я махнул рукой на его слова.       — Пап, а правда, расскажи мне о нём? Прошу, не обижайся только, но я хочу знать о нём, кто покорил навсегда сердце моего отца, — тот сначала рассвирепел, затем словно сдувшись сказал тихо:       — Сядь вот сюда, хорошо я расскажу тебе, — я сначала сел, как солдат на выучке и затем глядя на отца, и видя, что он погружается в воспоминания, быстро закинул ноги на диван.       — Я был тогда молод и горяч, мы с моими братьями организовали Империю, здесь на этих островах взяв их в свои руки и .... — я отмахнулся.       — Пап, я это знаю из учебников, — тот устало кивнув, продолжил:       — Нашей целью стало подмять под себя Семивзморье, и мне донесли, что нынешний фаворит и брат короля отправляется к нам в ссылку. У нас созрел сразу план, как создать и там свое правление, договориться с Дюавалем, и убить сразу двух врагов. Сделать так, чтобы о нас узнали все народы мира, и поменять короля, который не хотел этого. Дюаваль подходил нам, как никогда. Мы думали это будет женоподобный человечек, но собрав о нём все сведения, были поражены его умениям. Мне самому не терпелось познакомится с ним. Я принял форму орла и летел почти две недели с кораблем. Я увидел его в окне каюты слабым и беспомощным, он убивал себя сам...он был убит горем. Он любил... и был предан коварным братом. Тот использовал его и выкинул, я увидел, как он страдает, мечась в темной каюте. Найдя целителя на корабле, я послал его к принцу и сдал наши планы. Целитель был большой души человеком и смог уговорить его принять наше предложение. Принц был не дурак и вычислил меня почти сразу впустив меня в свою каюту. Когда я увидел его вблизи, я влюбился. Я просто смотрел на него и жадно поедал глазами. А когда я испил его крови, понял, что это навсегда. Его кровь потом съедала меня не один год, сынок. Его вкус я не забуду никогда. Я перенес его сюда в эту, именно комнату ,и не делаю здесь никаких изменений с того раза. Только вот картина с его портретом по памяти и осталась мне в укор на мое будущее. Он подарил мне здесь себя, а я ...обманул его снова. Его сердце выгорало и он, я видел, как разрушается изнутри. Но я отправил его к уриям на всё время обучения, в мой маленький рай . Я подарил ему мой самый любимый остров в надежде, что когда-нибудь он простит меня, и я вернусь к нему. Но я даже не мог и помыслить о том, что он будет с другим. Я каждый день в объятиях других представлял его и каждый раз мне становилось так плохо, как никогда. Я всюду видел его глаза с немым укором. Однажды мне сказали, что он пропал, и я вызвал порталом к себе Атуна, что был приставлен к нему, но и Атун пропал. Урии ничего не знали о человеке с именем Дюаваль , а Атун с их слов пропал с избранным. Я тогда перерыл весь его дворец в поисках следов моего возлюбленного, но его словно никогда и не было. Вот и весь рассказ. И знаешь, когда ты родился и я понес тебя на алтарь моего бога Алатая, то увидел, что у алтаря появилась новая статуя с изображением очень похожим на моего возлюбленного. Я поднес тебя совсем еще малыша, ты умирал, к этим двум статуям и стал молиться. Обе статуи вдруг вспыхнули светом, и тебе дали имя Дюаль, ты сразу задышал. Меня словно погладили по голове и ночью мне приснился сон, в котором я бежал за ним, моим Дюавалем и не мог его догнать. Казалось, вот-вот я бы его догнал, но каждый раз он уходил вдруг ещё дальше. И тогда я закричал, что было мочи. «Прошу тебя вернись ко мне, я люблю тебя, я обожаю тебя. Я дышу только ради тебя или убей меня», — он мне ответил, — я встревоженно замер и напомнил.       — Ну и что он сказал? — но отец молчал погрузившись в воспоминания.       — Пап, ну и что он тебе ответил? — и тут я увидел, как у отца катятся по щеке слезы, отец едва держал себя в руках. Он едва слышно сказал:       — Он сказал, чтобы я жил ради встречи с ним. И я живу этой надеждой...понимаешь? — каждое слово ему давалось с трудом, он то сжимал кулаки, то разжимал. Я подошел к отцу и обнял его.       — Ну пап, он ещё значит появиться и все у вас будет, вот увидишь. Я знаю, что так все и будет, — он прижал тоже меня к себе и ответил:       — Спасибо, тебе сынок, я нисколько не жалею того, что ты у меня родился. Но я мог тогда и не создавать брак, не думай обо мне плохо, — я снова махнул ему рукой.       — Ну пап, сколько можно себя укорять, а с тем королем, его братом на самом деле, что вы сделали? — тот огорченно вздохнув, сказал       — Я не смог дать приказ, его убить. Все таки он был ЕГО брат, его кровь. Хотя знаешь я его попробовал и ...кровь у него другая. Есть нечто одинаковое, но едва-едва. Иногда я прихожу к нему и пью его. Он не знает об этом, как и все окружающие. Раз в год пил, пока он не умер. Он так и не дал потомства. Как мне сказали, что он тоже очень страдал по тому, что отправил его в ссылку и полгода попытался сам вернуть его. Но мы не пропустили его корабль и пригрозили ему смертью, если не уберется. Я ведь создал ЕГО труп, и приспешники короля сообщили всем, что Дюаваль мертв. Но видишь король знал наше истинное положение и думал, что тот жив, — я уже рассматривал портрет Дюаваля Ронашеского и изумлялся его красоте, и совершенству его лица. Как могли им пользоваться, я не понимал. Я бы мимо такого даже не прошел бы. Я уже бы приударил потеряв голову. И портрет, словно угадав мои мысли, подмигнул мне в ответ. Я потрясенно моргнул глазами и тряхнув головой, снова посмотрел на него. Но все как и было осталось без изменений. К моему отцу уже просились на аудиенцию послы семивзморья. И я торопливо покинул покои отца. Наткнувшись в коридоре на любовника отца, я попытался его обойти, но он поклонившись встал так, что мне поневоле пришлось остановиться.       — Мое почтение, принц — разливаясь словно из берегов реки, его голос журчал песней. Только девичья песней. Я сморщился от его голоса, втайне разглядывая его. Пришлось ответить ему на его поклон, и я нервно сказал       — Дорогу мне! — и увидев удивленный взгляд и кажется рассерженный, услышал вслед:       — Я бы согласился быть под тобой, малыш! — я хмыкнул и улыбнулся. Это уже седьмой любовник отца за всё время, что я был во дворце, предлагали мне себя. Вот это хороший знак для моего отца. Он все таки живет прежней жизнью. За три дня семь любовников, это хорошо. Я сам оканчивал всемирную Школу Геанта Остехайнского, да школа названа в честь в моего отца. Учиться тут надо почти шестнадцать лет. Дальше учишься только на профессию, на самом деле дальше никто почти и не учится, этих знаний вполне достаточно для освоения любой профессии, но не мне. Я выучился в этой Школе двадцать лет, как будущий наследник своего отца, и продолжу свое обучение у его совета Семи. Сам я невзрачный для вампиров юноша двадцати пяти лет, блондин как и моя мать. У меня нет братьев или сестер. Как мне сказали, отец на её ложе восходил всего дважды и все целители отца сказали, что она была бесплодна. И я как чудо появившееся у них был просто...чудом. Она покончила собой, когда оказалось, что я не должен выжить. Мои органы отказали на третий день, и отец почти мертвого отнёс меня на алтарь к богу. Там я задышал и выжил. Но мать моя уже была мертва. Отец не горевал о ней, как мне сказали. Оно и понятно мне сейчас, а раньше я ненавидел его за это. Я мечтал когда-нибудь отомстить за её смерть. Мне шептали, что он к ней плохо относился, но по её дневнику у них был обычный брак по расчету. Она ему наследника рожает, и могут жить отдельно. Повзрослев, я утих и сейчас уже сам приходил к отцу со своими новостями. В школе я понял, что меня тянет к моему полу и втайне от всех пытался попробовать и с женщинами. Но увы опыт оказался провальным. Меня угнетало даже от того, что меня хотела эта девушка, рядом сидящая в моей постели. Я выгнал её сразу, как только она попыталась коснуться меня. На следующий день эта новость облетела всю школу, и на меня стали косится уже, как на того, кому следует подсовывать красивых парней. Я избегал всячески мужского внимания и всюду брал с собой свиту из охраны, чтобы меня никто не допекал. Я был настолько поглощен учебой и изучением своей родословной, что первые десять лет вообще не видел никого. Затем мне в пару подкинули такого же, как и я увлеченного и ничего не видящего Анри. Мы подолгу не разговаривали, изучая общий предмет, и сидели даже рядом, как и принимали пищу. Прошел год и я стал замечать, когда его не было рядом со мной, и на второй год мне уже стало его не хватать. Я даже волновался, когда он больной всё равно приходил на наши закрытые уроки, закрытые потому, что их преподавали лично для меня по моей же просьбе. Времени на все предметы у меня катастрофически не хватало вот и приходилось так выкручиваться и в выходные брать дополнительные предметы. Мы с Анри шли далеко впереди нашей группы, но мы не стремились к этому. Просто этого требовали наши опыты и также изучение магии, сам по себе такой предмет, который не прощает если предмет не изучается дальше. Магия ведь начинает тратится, а потом начинает восполняться и она требует выплесков. Тут и начинается, так называемая ломка. Хочется выплескивать по крупному, не мелочиться. И чтобы не вхолостую и без ошибок. И к концу опытов ты уже опустошенный до изнеможения, говорить и двигаться уже не в состояние. Наутро и весь последующий день приходишь в себя, как с похмелья, второй день уже лучше и начало третьего дня начинаешь уже даже ловить радости жизни. Если бы был тот, кто тебя заряжает, казалось был бы вечным механизмом. Но я не был урией, хотя завидовал им. У них ведь даже рта толком нет, бррр, существа на самом деле гадостные, вблизи их когда нибудь видели? А я видел и даже рос с ними рядом. Голоса у них не громкие, а скорее визгливые, говорят в нос и от того иногда даже хрюканье выскакивает. Почему их демиург Найт считал совершенными, непонятно. Он наверное на сексе был помешан. Меня секс не привлекал, ну привлекал чисто от того, что им иногда всё же надо было заниматься. Природные инстинкты иногда брали вверх, но чтобы как урии всегда и везде ....и говорить только о сексе. Сейчас я шел старым развалинам моих детских игр и тайников. Пройдя по тропинке мимо огромной глыбы, осколка статуи, я остановился и нажав на каменном основании подножья статуи рычаг, я удовлетворенно усмехнулся. До сих пор жив механизм. Войдя в темноту небольшой комнаты, я с радостью обнаружил, что тут так никто и не появлялся, мой магический огонь осветил всю комнатку и я встав на колени развел руки в стороны и воззвал демона.       — Ну что, мой малыш Дюаль, пришел навестить своего старого друга? — голос позади меня заставил все тело вздрогнуть. Исторо, демон богатства и радости, и в тоже время демон лжи в нашем мире и предательства. Случайно поймал его как-то, над ним вообще издевался мой отец, и я взяв немного субстанции демона спрятал к себе в мой тайник. Там его призвав заставил служить его себе, силы у него уже той не было, душ в нём не осталось вообще, и он выполнял иногда мои поручения. А ведь я был совсем молодым и зеленым, до сих пор не понимаю, как он умудрился меня не убить. А демон как говорит, привязался ко мне очень и теперь уже будучи свободным, приходил ко мне сам по первому призыву, и мы подолгу болтали не о чём, вспоминая былые времена. Он много мне рассказывал о тех страшных для всех временах зарождения мира и битвы богов, когда мир чуть не раскололся от прихотей крови и секса, и смертей демиурга Найта, если бы не бог Алатай, то пришел бы нам тогда всем конец. Я словно окунался в прошлое, и своими глазами видел их пришествие. Алатай тогда сковал своих троих учеников в темнице Гроха, и драконы с мира Алатая пришли, чтобы охранять их души и тела. Весь мир тогда слышал их стенания и жалостливые крики. Они тогда призывали всех демонов, что сотворили, но и демоны не могли им помочь. Алатай был настолько силен и дальновиден, что упреждал их каждый шаг. Он не снес наш мир благодаря тому, что некое ОКО Раздора увидело, что у него будет его пара в нашем мире. И он дал уйти демиургам, но и мир тогда подправил так, как хотел, чтобы его пара смог остаться в живых в этом мире. Потому я наверное и понял своего отца...я тоже хотел найти свою пару, я грезил этим. Наверное, это так здорово, когда ты живешь и спишь рядом с тем, кто полностью твой и ты его. Его дыхание, твое дыхание — это всё вместе монолитно, и ты не видишь другой жизни без него. С Анри мы переспали случайно и все было ужасно. Я торопился с правильной постановкой пальцем на магической отдаче заклинания. То есть сначала идет призыв стихии, затем ты даешь своему магическому потоку влиться в это заклинание — призыв правильно. Именно правильно. И для этого свою магию вплетаешь в пальцы, на каждый палец по чуть-чуть, едва соединяя пальцы между собой нитью магии. И вот уже ручеек, нитью тянется вслед самому заклинанию в воздухе, выстраивая еле заметную бледную вязь рисунка. Когда она полностью сформирована, ты как художник смотришь на неё, и если все отлично(не иначе!)то выдыхаешь на неё уже одну из ступеней силы магии дыхания. Я так тогда застопорился на руке, пальцах, всё не мог правильно поставить пальцы. Техника расположения пальцев тоже много значит, это целая наука, если хотите знать. И когда стукнуло далеко за полночь, ослабевший от потери большого количества магии, даже встать не мог, заметил сидящего напротив меня Анри. Он смотрел на меня с восхищением и изумлением.       — Ты такой красивый, когда не видишь никого, Дюаль, — я покраснел от мысли, что он сейчас смотрел на меня все это время. А Анри тем временем встав на колени, подполз ко мне и положив свои руки мне на колени, тихо спросил:       — Позволь мне помочь тебе? — я сначала не понял о чем речь и кивнул, думая, что он поможет мне встать, и с ужасом оттолкнул его, когда он попытался снять с меня легкие пижамные штаны.       — Дюаль, ни о чем не беспокойся, просто дай мне сделать то, что я хочу сделать давным-давно. О тебе каждый парень мечтает, и я не исключение, — зардевшись, как цветок, я с любопытством смотрел, как он ласкает мою грудь через расстегнутую рубашку и припускает мои штаны всё ниже и ниже. Его голова опустилась на мой член, и я вскрикнул от того, как он слегка прикусив кожицу члена, начал сосать головку. Было не очень приятно. Но так как опыта у меня не было в этой области, отдал бразды правления в руки Анри. Мой член возбудился, но не я! Кое-как кончив, я с удивлением увидел, что он и не думает прекращать и приподняв мои ноги в кресле, смазав свой член, пытается войти в меня. Держал он меня крепко и я ударил его, что было сил, когда он чуть не вошел в меня. Он удивленно тогда отпрянув от меня, спросил:       — Тебе было неприятно? — я честно хотел ему сказать, но мне стало стыдно, и я сказал, что не готов спать с ним. Кажется, мой ответ его устроил, и он удрученно ушел в свою спальню. С того момента я стал его избегать. Он наоборот забросил обучение и стал преследовать меня в открытую. Каждое утро я находил у себя на подушке разные цветы, какие-то я брал на свои опыты, какие-то просто вениками выносил на порог, где их подбирала охрана и выкидывала в большую скопившуюся кучу.       — Ты так и будешь молчать, мой Дюаль? — Исторо был сегодня возбужден и голова его горела, словно в огне. Я весело ему улыбнулся и спросил, зная, что он любит отвечать на мой вопрос.       — Ну что, много душ уже погубил? — он закашлял, как старик и сказал глубоким чарующим баритоном:       — Ты ведь знаешь, что я очаровашка, и все подпадают на мою лесть и обещания, — и я откинулся на импровизированном стуле насколько мне это позволяло положение и приготовился слушать его бесконечные истории о тех или иных расах, что попались в ловушку этому хитрому демону, что успел уже обрасти нужной субстанцией, и сила его уже разрослась до тех размеров, что когда-то были. Исторо уже был не так самонадеян и не лез, куда не следует во время выполнения желаний своих обреченных душ. Я слушал его вполуха и сам думал о том ,что мне не сегодня ни завтра надо доучиваться последние полгода и совет Семи сам будет принимать у меня экзамены и отчеты. Я знал, что всё сдам, кроме магии. В ней я был не уверен. А еще Анри не даст мне дышать спокойно, пока не переспит со мной.       — Скажи, Исторо, ты когда-нибудь спал с мужчинами? — тот замолчал и усмехнулся через какое-то время.       — Ага, вижу, нашего малыша, одолевают порочные мысли? Так ты уже разобрался с тем, кто тебе нравится больше? — я неопределенно кивнул с пожиманием плеч.       — Понимаешь, Исторо, девушка была мне противна. Очень противна. А Анри у него получилось сделать так, что я даже кончил, но мне тоже было неприятно... — тот хохотнув, сказал.       — Да в прошлой жизни я спал с мужчинами, и скажу иногда это бывает и неприятно, малыш. Я могу показать тебе, как это может быть приятно, — я отпрянув от него, прошипел:       — Не смей, ты — друг, и с друзьями я не сплю, — тот, казалось стал еще довольнее, и сказал едва слышно:       — Спасибо тебе, Дюаль, думал, что никогда не услышу этого от тебя. Я тоже считаю тебя своим единственным другом. Мой тебе совет такой. Не спеши поддаваться мимолетному влечению, поверь, когда полюбишь, все получиться спонтанно, и как никогда хорошо. А сейчас держи себя в узде и не давай другим сбить тебя с пути истинного, — я нехотя кивнув, всё же сказал:       — Понимаешь, для сдачи экзаменов мне нужна будет энергия ...много энергии. За такой короткий срок я не смогу восстановиться для сдачи экзаменов, в которых есть вливания магии. Плюс подготовка. Даже не понимаю, что и делать. Я смогу их сдать только в течении года, если совет семи будет ждать, пока я восстановлюсь. Даже эликсиры не помогут, понимаешь? — тот удивленно замолчал и призадумался со мной вместе.       — М-даа, дружок мой, задачку ты мне задал. Даже я помочь тебе не в силах. Могу соблазнить кого-нибудь из твоих одногруппников, и он придет тебе на помощь ради своего желания, — я покачал головой.       — Исключено, он пропахнет тобой и тебя вычислят. Плюс его аура будет кричать о помощи, — тот кивнув, развёл руками.       — Дюаль, даже в человеческом виде, меня не пропустят к тебе в Школу. Хоть нам везде стали открыты пути, в Школу твоего отца меня не пустят. И мало того, могут за непослушание заковать опять в стяги моё тело, — я обмер, вспоминая, как мой отец измывался над ним.       — Всё не надо, я сам что-нибудь придумаю, — мы еще поболтали и разошлись под утро. Рано утром меня уже спящего одевали в Школу, и я не заметил, как прошел портал, и войдя в свою комнату в Школе, снова свалился в сон. Проснулся я от того, что меня трясли за плечо.       — Сейчас встану, зачем такая спешка? И хватит меня касаться, — трясти сразу перестали, и я недовольно открыл глаза. Передо мной сидел очень красивый мужчина с кудрявыми темными волосами       — Привет, Дюаль, я твой временный помощник на время сдачи экзаменов. Совет Семи выделил меня для того, чтобы ты раньше времени не наделал ошибок и не совершил разных глупостей, — я заморгал и переспросил:       — Глупостей? Да вы за кого меня считаете? Мальчика? Глупостей...вы сами вообще поняли, что вы меня сейчас оскорбили, — я недовольно перевернулся и чуть не застонал. Мой член стоял и сейчас упираясь в кровать, я хотел уединиться и помочь себе. Но этот мужчина мне мешал.       — Я — Лэсси Рохэнтейский, надеюсь мы все таки подружимся. Я личность подневольная, и поверь, обидеть тебя точно не хотел, — я кивнул и простонал:       — Вы можете меня оставить на мои личные дела, — тот хмыкнув сказал:       — Приду через полчаса. Сейчас вечер и мы начнем с тобой подготовку к первому из шестнадцати экзаменов. Время самое то...ладно ухожу, — он тихо вышел, и я опустив руку на член, с удивлением понял, что я дрочу на этого странного Лэсси. Его облик и нечто такое в глазах просто заставляли кружиться мою голову и кровь приливала к паху еще быстрее. Когда Лэсси зашел снова, я был во всеоружии, и наспех перекусив, мы перешли в мой кабинет. Занимались мы почти три часа и Лэсси заставил меня опустошить свой резерв магии. Так проходили недели учебы и тренировок. Я как мог экономил магию, которая очень плохо наполнялась. Я сокрушенно смотрел на вязь своего заклинания и мысленно застонал, все я пустой.       — Дюаль? — спросил Лэсси. Пришлось признаться:       — Лэсси, я пустой, — тот замолчав, сказал:       — Ну протяни-ка мне свой источник, и вытяни из меня магию. Какая разница для этого заклинания? — я затравленно смотрел на него.       — Таааак, Дюаль. Ты ещё девственник? — покраснев я кивнул. Лэсси медленно подошел ко мне со спины и положив руки на плечи обернул к себе. И не успел я охнуть, как он впился в мой рот таким волнующим и будораживающе сексуальным поцелуем, буквально заставил меня сразу потерять голову. Я застонал ему в рот, не в силах сдерживаться, и он медленно стал ласкать мое тело через одежду не снимая ее. Это целомудренное действие заставило меня ответить ему тем же. И тут я чуть не зарыдал от огорчения, он отпрянул от меня, оставив меня в одиночестве, и спросил:       — А теперь проверь свой резерв, малыш, — я кое-как собрав в волю и в целое себя, удивлено воскликнул:       — Я полон!! Это просто чудо, Лэсси! — тот улыбнувшись, сел вновь в кресло и будничным тоном сказал:       — А теперь продолжим, — я оторопел на миг. Он выглядел так, словно между нами не было сейчас этого поцелуя. Я смущенно потер переносицу и сказал:       — Э...ээ, спасибо за...за поцелуй, Лэсси. Я...я ...ни разу, — и Лэсси взмахом руки заставил меня замолчать.       — Даже не напрягайся, — в моей груди разлилась волна благодарности сначала, но потом я вдруг понял, что, наверное, у Лэсси я не первый выпускник, и волна ревности накрыла меня. Сам себе удивляясь, я постарался выкинуть всё из головы и продолжил под диктовку Лэсси, выстраивать вязи вызова стихий. Но все получалось просто отвратительно. Наконец Лэсси не выдержал и сказал:       — Вот после поцелуя ты вообще, словно не учился, Дюаль. Я с тобой два месяца уже и всё хуже и хуже, — а я действительно после поцелуя ни о чем думать другом не мог. Я тайком рассматривал Лэсси и удивлялся совершенству его тела, что угадывалось под его одеждой. На лицо смотреть было боязно, я боялся потерять себя, чтобы не накинуться на него. Я днём и ночью мечтал только о нём. И боялся ему это сказать, когда он был слишком близко, я мгновенно покрывался липким потом ужаса, и страха, что он обнаружит, что я болен им. Я закрывался всевозможными щитами. И сейчас пустой с опущенными руками вдоль тела и опущенной головой стоял напротив него.       — Я снова пустой, Лэсси, я не нарочно, ты знаешь, — он вздохнул снова, и моё сердце пропустило удар, когда я услышал, как он идет ко мне. Член сразу стал наливаться силой, и тело пронзила волна похоти.       — Раздевайся, Дюаль! — голос его прозвучал властно и непроверенно. Я выполнил всё без запинки, и прикрыв свой вставший член ладонями, стыдливо замер, глядя в пол.       — Подними голову и посмотри на меня — подняв глаза, я жадно впился глазами в моего кумира.       — Теперь скажи мне громко, что ты хочешь меня, — тут я покраснев, опустил голову от стыда.       — Как хочешь, я ухожу, — вот тут я не выдержал и снова, подняв глаза, умоляюще прошептал:       — Не уходи, прошу — он тихо сказал:       — Ну будем считать, что ты попросил, — он подошел ко мне, и я чуть не закричал от неожиданности. Легко подхватив моё тело, он потащил меня на кровать и там опустив меня аккуратно, быстро стал раздеваться. От вида его тела я уже готов был кончить непроизвольно, что уж говорить, и когда он лег прямо на меня обнимая мою голову, и ероша волосы сразу кончил стоило его паху плотно прижаться к моему. Он лишь улыбнулся, и приподняв мое красное от стыда лицо, легонько поцеловал меня в губы.       — Ну что закончим на этом? — но я потянулся к нему губами и неумело обняв, простонал ему в рот, пытаясь что-то сказать, объяснить, но он закрыл мой рот пальцами, шепнул:       — Всё хорошо, не переживай, я с тобой. Дыши глубже — он слизнув слезы с уголков моих глаз, стал покрывать мое лицо поцелуями, плавно опускаясь к шее. Я уже успокоившись, и придя в себя, что он не уйдёт, расхрабрился и стал сам ласкать, гладить его по плечам и спине, удивляясь выпуклости его мышц, что бугрились под кожей. Он словно изучал моё нескладное тело и я от своего несовершенства тела только комплексовал раньше, то сейчас наоборот чувствовал себя если не любимым, то хотя бы желанным. Я уже вовсю извивался под ним отдавая себя его нетерпеливым ласкам, настойчивыми проникновения в меня его гибким и сильным пальцам. Я сам уже раздвинув ноги, двигал бедрами в такт его проникновения в меня с надрывными хрипами и стонами. Вокруг меня кружилось всё, и я словно растворился в нём и дышал с ним одним ритмом. Я чувствовал, как его огромный член трется в обильной смазке мне в бедро, и пытаясь ему передать, что я готов к нему, лишь выше приподнимал свои ноги. Он слегка приподняв мои ноги прошептал:       — Ты еще можешь отказаться, малыш? — но я лишь выше запрокинул ноги и попросил:       — Возьми меня, я хочу тебя...в себе — сам удивляясь своей смелости. И он вдруг вошел в меня с одного удара, легко и в то же время, я охнул от боли, что казалось разорвала меня пополам. Я сжался и застонал.       — Всё позади, малыш, теперь боли больше не будет, — и он задвигался во мне медленно, я охнул, когда волна наслаждения стала накрывать меня, словно перед штормом, грозя, вот-вот унести в недостижимую ввысь.       — Ещё, ещё, да...так, — я сам удивлялся, что почти кричу своим хриплым голосом, словно прося о помощи. Моё тело задрожало и стало дергаться под ним, хотя я еще и не кончал. И вот она моя высь, я словно взлетел в облака и увидел её, легко воспарив над своим телом, сорвался и полетел высоко. Я очнулся от того, что моё тело еще брали, властно вбиваясь, словно кочевники вбивают колья для своих огромных палаток. В один миг моё тело наполнилось вновь желанием, и я тут же кончив, снова стал наполняться желанием вновь. Из меня уже лилась его сперма и наши тела в поту и сперме не переставали двигаться в унисон в нашем танце секса и желания. Снова впав в своё состояние полета, я очнулся лишь, когда почувствовал, что моё тело обмывают теплые воды купальни.       — Лэсси, — тихо позвал я, но увидев своего слугу, чуть не заревел от тоски. Он ушел! Он покинул меня! Я был смешон и неуклюж! Как же я возненавидел себя сейчас. Я даже встать не смог от боли, что прострелила мне поясницу. И я заревел от обреченности. Я полюбил, я полюбил так, что сейчас даже дышать не мог. Меня душили рыдания, я хотел его вновь и хотел всего целиком. Я хотел спать и просыпаться с ним в постели. Я хотел есть пищу, что ест он. Я хотел быть там, где будет он! Я на всё готов ради него. Скажет быть слугой, буду. Скажет отказаться от трона, откажусь. Это все ничто перед тем, что он дал мне! Слуга подал полотенце, и я хватаясь за перила, вышел из купели, иногда хватаясь за плечо слуги. Выйдя из комнаты парилки, я застыл на выходе. Мой Лэсси привалившись к стене с улыбкой наблюдал за мной, и я с тихим визгом, скинув полотенце, проковылял к нему и припал к его груди, как дитя всхлипывая и рыдая       — Я думал, ты покинул меня...не уходи, будь в моей постели всё время, грей меня, — он кивнул.       — Хорошо, я выполню твоё желание, но... — и он замолчал. Я нетерпеливо ждал, когда он скажет своё условие.       — Ты не будешь ни с кем другим, пока я с тобо,й и не будешь меня пытаться склонить в свою сторону на оценке твоих результатов. Я увижу, что ты пытаешься за счёт наших отношений лениться, сразу же уйду от тебя, — я с ужасом обмер.       — Нет...нет, ты что...никогда. Я бы даже и не смог. Я просто никогда бы себе не позволил так сделать. Пусть я и сын короля, повелителя, но я ... — он обнял меня прижав мою голову к груди и рассмеялся.       — Ну всё, всё хватит, я все понял. Прости, если обидел тебя. А сейчас спать, — но мы ещё долго ласкали друг друга, не в силах расстаться. Так прошло ещё несколько месяцев. Я с удвоенным рвением занимался подготовкой, и наконец наступил первый экзамен. Его проведение назначили на ночь для удвоенной силы эксперимента, который я должен был показать. Когда я сдал экзамен с отличием, то остальные дни померкли перед тем, как мы отдавались друг другу, забывая обо всем и обо всех. Мой наставник Лэсси почти не выходил у меня из апартаментов, и я только радовался этому, когда я сдал уже последний экзамен, и стоя перед алтарем богов, в моей голове выстроилась полная картина того, что я приобрел в этой школе. Никогда я не чувствовал себя более полно и ощутимо, как сейчас. Мои глаза остановились на мрачном взгляде высеченной в мраморе фигуре Алатая, он смотрел с укоризной и ...гневом. Я так и застыл глядя на него. В мозгу пронеслось, прошелестело: «Ты все сдал и теперь тебе никто не нужен, откажись от Лэсси, отдай его мне». Сердце на миг остановилось, я забыл, как дышать, неосознанно продолжая всё также выдыхать и вдыхать воздух. Моё тело и разум отвергало мысль о том, что я лишусь Лэсси, даже думать об этом не хотелось. Сзади тихо подошел кто-то, и усталый голос Лэсси тихо сказал:       — Ну вот и подошел конец. мой мальчик. Надеюсь, у тебя все наладиться, и ты будешь идеальным наместником своего отца, — я обернулся и увидел, как в молельню заходит и мой отец, и я тоже тихо сказал:       — Даже не вздумай меня оставлять, ты мой воздух Лэсси, я живу только для тебя, — отец видя, что мы общаемся не сводил взгляда с Лэсси, но Лэсси был лицом ко мне, а к нему спиной. И тут Лэсси обернулся, видя, как я смотрю ему за спину и снова, повернувшись ко мне, сказал:       — Мне пора, мой мальчик, прости, — и тут глухой стук заставил нас всех вздрогнуть. Я увидел стоящего на коленях отца и обмер. Тот побледнев, буквально вырывал из себя слова, что давались ему с огромным трудом, он стонал:       — Мой Дюаваль...повернись ко мне, — но мой Лэсси словно и не слышал его. Отец стал подходить ближе и Лэсси сделав шаг в сторону от меня зашипел на алтарь:       — Алатай, ты опять подглядываешь? — тихий скрежет словно из под земли становился все громче и громче, и вот мы уже закрываем уши и это не помогает. Лэсси же невозмутимо смотрит на фигуру бога и вдруг...просто разворачивается и идет к выходу. В молельне послышался раскат, и Лэсси приостановился.       — Не смей поворачиваться ко мне спиной ,мой любимый, — раздался полный страсти голос. Я не в силах шелохнуться, смотрел злыми глазами на отца и на фигуру бога Алатая. Фигура словно ожила на миг, и вдруг вспыхнув, отделила от себя точно такую же фигуру и вмиг стала обычной. Перед нами стоял наше божество, он не смотрел на нас, он лишь не сводил своего взгляда с Лэсси. Сердце ныло от боли, ну теперь я потеряю своего Лэсси. Кто я и кто этот Алатай. Он БОГ, а я ничтожество. И тут мой отец кинулся на Алатая, и тот рассмеявшись, лишь посмотрел на него, и отец рухнув на пол застыл.       — Мой Лэсси, ты ведь знаешь, что я всё сделаю для того, чтобы вернуть тебя, — но мой любимый повернувшись к Алатаю, тихо сказал:       — Тебе самому не надоело унижать меня, Алатай? Так почему ты сейчас не с Найтом? Я ушел от тебя и теперь я счастлив, я готов умереть в этом мире с этим мальчиком. Прошу оставь меня и его в покое. Я заслужил за все твои измены и издевательства надо мной. Не трогай их, прошу.-Алатай весь как то сник и замерев спросил -Ты уверен что хочешь здесь умереть? — тот кивнул, и я увидел полные страдания и боли глаза Алатая, и почему-то пожалел его. Так не смотрят, когда не любят, он любил его.       — Прошу, дай нам шанс, ты ведь всё равно любишь меня, мой Лэсси, — Лэсси не опустил взгляда.       — Этот мальчик любит меня чисто и искренне. Хотя бы перед смертью, я познаю всё-таки какого это, когда тебя любят так искренне и от всего своего большого сердечка, — он с нежностью посмотрел на меня и волна благодарности прошлась по груди, разлившись в моём теле. Неожиданно Алатай закричал от боли:       — Прости меня, любимый, я был глуп и бессердечен, я променял твою любовь на миражи. Они все не стоят и даже взгляда твоего. Прости, за издевательства, прости, за ревность и ...боль, — Лэсси перебил его, и пройдя мимо него ко мне, спросил       — Ты согласен делить со мной свой остаток жизни, малыш? — я закивал как мог и почти выстонал:       — Я готов быть с тобой, где угодно, любимый, не смей даже сомневаться в моей любви. Только ты и никто другой мне не нужен, — отец только очнулся и пытался сказать что-то, но Лэсси глянув на него, тут же присел рядом с ним и сказал:       — Ты дождался моего прихода, мой милый Геант, прости, но я забираю твоего сына. Вот видишь твоя жертва была сделана зря. Твой сын остался жить только благодаря мне, и я его забираю с собой. Так что ищи ещё жену себе, что способна родить от тебя ребёнка. Больше я не буду вмешиваться в твою жизнь. А ты не ищи больше нас. Дюаль, ты готов сейчас уйти со мной? — я кивнул и видел, как тело Алатая меркнет и вот его уже нет. Нас с Лэсси поглотила темнота, и я очнулся на берегу моря в теплых объятиях моего бога. Я удивленно крутил головой.       — А где молельня? — Лэсси коротко хохотнув, спросил:       — Что Алатаю помолиться хочешь? Я пойму тебя, поверь, — я замотал отрицательно головой и положив голову ему на грудь, всхлипнул:       — Ты меня не любишь, да? — он погладив мои волосы, шепнул:       — Ну по меркам богов, то это вряд ли, мы ведь не настолько долго ещё вместе. А по меркам людей, то люблю. Сердце замирает, когда ты рядом и в горле пересыхает от одного взгляда только на тебя. Если бы я принял истинное обличье, то ты бы не остался жив и потому проверить свою любовь как-то по другому я не могу, — я счастливо рассмеялся.       — Я очень сильно тебя люблю, мой Лэсси.