G.O.G.R.

Высокий и полный человек остановился в переулке. Почесал бритый затылок пухлой пятернёй. Закурил. Порывшись в карманах кожаной куртки, нашёл мобильный телефон. Набрал номер. - Алло, шеф? – тихо сказал он в трубку. – Это я, Додик. Крекер в обезьяннике ментовском захлопнут. Козявку эту они выволокли. Теперь Кораблиниху целая толпа мусоров пасёт – не проползёшь! Ещё этот майор из прокуратуры роет! Что делать? - День икс! – ответили на том конце, и шеф повесил трубку. Додик спрятал мобильник, выкинул окурок и пошёл дальше. Расколоть Крекера так и не смогли. Бандит выпендривался, как клоун в цирке, пел, рассказывал детские стишки. Казалось, что ему нравится быть дурачком и доводить до белого каления тех, кто его допрашивает. Когда Серёгин снова дал ему фоторобот пухлого «До...», Крекер схватил ручку и пририсовал ему усы, рога и ослиные уши. - Красиво, правда? – спросил он. Милиционеры кипели, рычали, скрежетали зубами. Но Крекер так и не сказал ничего, кроме своего «До...». В машине Синицына недавно сломалась коробка передач. Он отдал её в ремонт. После работы следователь прокуратуры обычно заезжал в магазин «Шахтёр», который стоял напротив Калининского рынка. Магазин был ему не по дороге, но там всё стоило дешевле. Так как машины не было, Синицын пошёл в магазин пешком. Пришёл, купил хлеба и колбасы. Потом вышел и пошёл на проспект Ильича, что бы сесть на троллейбус. На улице Владычанского нет ни одного исправного фонаря. Синицын ковылял в сумерках по испещрённому рытвинами асфальту, зорко всматриваясь перед собой, что бы вовремя заметить очередную яму, или открытый люк. За следователем прокуратуры уже следили. Тот самый киллер – разноглазый «Сергей», который «испортил праздник» Лукашевичу, от самой прокуратуры невидимо и неслышно следовал за ним. Следователь прокуратуры замешкался, обходя большую лужу. И тут кто-то его окликнул хрипловатым голосом: - Мужик, дай закурить! Синицын обернулся и увидел худощавого парня в чёрном. - Хорошо, - сказал следователь прокуратуры, и вытащил из пачки сигарету. - Спасибо, - буркнул парень, и протянул руку. Но сигарету не взял, а дотянулся до шеи Синицына и прижал ему сонную артерию. Следователь прокуратуры обмяк и осел на асфальт. Парень коротко хохотнул, подхватил «добычу» под мышки и затащил на заднее сиденье обшарпанной старенькой «Волги», которая до этого скромненько стояла у обочины. Захлопнув дверцу, «Сергей», а это был он, уселся в кабину. Машина завелась и резво укатила в сторону проспекта Ильича. Но у этого происшествия, всё же, был один свидетель. Он прятался в наметенной на газон куче веток и листьев от недавно срубленного дерева. Это был Виктор Додин, Додик, который случайно проходил мимо. Пётр Иванович уже спал, когда в его квартире зазвонил телефон. Серёгин видел сон о том, как плывёт на роскошной белой яхте по Тихому океану, удит рыбку – для развлечения, а не для еды – и прикуривает от доллара гаванскую сигару (хотя следователь и не курил). Телефонный звонок тайфуном ворвался в голубой Тихий океан, разом утопив роскошную белую яхту и заставив рыбку залечь на дно. Выплыв из штормящего океана в свою спальню, Пётр Иванович с разочарованием подумал, что он – всего лишь капитан милиции, а не богатый бизнесмен. Яхту жалко... Всё равно не настоящая! Пётр Иванович пробрался мимо кота Барсика к телефону и взял трубку. Звонил Денис Лукашевич. - Даша собирается улететь в Австрию, - сказал он. – Она не пускает меня к себе. Я не знаю, что делать. Она говорила, что завтра у неё самолёт в шесть утра. Она только что мне позвонила и сказала: «Прощай навсегда». Я звонил Григорию Григорьевичу и... не дозвонился... - Я позвоню в аэропорт! – подскочил Пётр Иванович. - Вы ей ничего не говорите. Пускай едет, как хотела. Мы приедем за ней и задержим. Пётр Иванович сначала позвонил «09», что бы выяснить номер аэропорта. В справочной службе было занято. Серёгин дозвонился только с четвёртого раза. «Чего это всем приспичило узнавать номера телефонов среди ночи?!» - с раздражением подумал Пётр Иванович. Узнав номер, следователь сейчас же позвонил в аэропорт. - Алло? – ответила дежурная приятным голосом. - Здравствуйте, - поздоровался Серёгин. – Вас беспокоят из милиции. Капитан Серёгин Пётр Иванович. - Да? – в голосе дежурной скользнул лёгкий испуг. - Скажите, пожалуйста, у вас забронирован билет на имя Максимовой Дарьи Дмитриевны? - Минуточку... Да, Максимова Дарья Дмитриевна, Донецк – Париж, борт номер четыреста сорок три. Вылет в четыре часа утра. Пётр Иванович машинально глянул на часы. Без десяти три. «Чёрт!» - он чуть не сказал это слово вслух. - Задержите рейс на два часа! – крикнул Серёгин. Дежурная отдёрнула трубку от уха и сморщилась. Она не сказала: «Потише, пожалуйста», только потому, что ей запрещали правила. - Хорошо, - выдавила дежурная, стараясь казаться бесстрастной. Пётр Иванович, всё-таки, заметил, что её голос изменился. «Неужели, я так страшно крикнул?» - удивился про себя Серёгин. Сказав «спасибо», Пётр Иванович повесил трубку. Да, обманула Дарья женишка. Улетает во Францию, а ни в какую не в Австрию. И рейс на два часа раньше – чтобы не прибежал и не забрал из аэропорта. Пётр Иванович принялся звонить Синицыну. - Зараз, нажаль, відсутній зв’язок з вашим абонентом. Зателефонуйте, будь ласка, пізніше, - бархатным женским голосом ответил «Григорий Григорьевич». Что такое? Пётр Иванович забеспокоился. У Синицына нет домашнего телефона. Он уже третий год на очереди стоит, а ему ещё не дали. Поэтому Григорий Григорьевич никогда не выключает мобильный. А тут вдруг...