G.O.G.R.

Трамвай номер десять остановился на остановке «Набережная». И вместе с другими людьми из салона вышел человек в коричневой кожаной куртке и в клетчатой фуражке. Подняв воротник, он немного спустился вниз, к речке Кальмиус, и пошёл вдоль сырого песчаного берега около самой холодной речной воды. Пройдя дальше, он поравнялся со старым, давно списанным кораблём, в котором устроили ресторан под названием «Летучий Голландец». Около него он остановился и огляделся па сторонам. Вроде, тихо, людей нигде не видно. Корабль-«пенсионер» стоял на вечном приколе одиноко и сиротливо, скучая по морям и странствиям. Навязанные на его мачты разноцветные пёстрые флажки трепетали на промозглом ветерке и мокли под мелким дождиком. Человек в коричневой куртке не стал долго задерживаться у «Летучего Голландца», а быстро зашагал ещё дальше, ко дворцу спорта Динамо». Подойдя к его зданию, обшитому синим сайдингом, человек запрятался за угол, ещё раз огляделся и извлёк из внутреннего кармана коричневой куртки мобильный телефон модели «Моторола Л-6» и набрал чей-то номер. Когда на том конце из гудков выплыло бесстрастное и безликое: - Слушаю! – он снова огляделся и полушёпотом заговорил: - Алё, это я, Батон… - Где ты столько времени торчал?! – недовольно осведомились из трубки. - Ну, надо же было к семье наведаться, - оправдывался Батон, зорко прослеживая обстановку вокруг себя. - Какая семья? – раздражённо фыркнул собеседник. – Отрабатывание долга для тебя сейчас должно быть важнее, чем твоя собственная голова, Батон! Батон постарался обидеться. - Понимаете, Коля, - начал он, нахмурившись. – У вас нету семьи, вот вы и бухтите! А у меня жена. Что она подумает? - Пускай думает, что хочет! – отрубил Коля. – Сейчас же приезжай. Только не на «базу», а в парк Ленинского комсомола! Я буду ждать тебя под монументом! - Далековато… - протянул Батон, не спуская глаз с набережной. - Одна нога – здесь, вторая – там! – рыкнул Коля и вновь утонул в гудках. «Клюнул!» - обрадовался Батон. Он спрятал «Моторолу» обратно в карман и достал другой мобильник – неновый ободранный кое-где «Сименс А-52». И начал опять кому-то звонить. Пётр Иванович сидел за компьютером. Он просматривал милицейскую базу данных, выясняя, нет ли случайно «креветочного» киллера Кашалота среди рецидивистов. Распечатка его лица из «Дубка» была не лучшего качества и темновата, да и стоял он к камере вполоборота. Серёгин зорко всматривался в эту распечатку, стараясь заметить у «Кашалотовой креветки» хотя бы одну особую примету. И заметил – шрам на лбу. Теперь просматривать картотеку «засветившихся» стало куда легче: вместо того, чтобы разглядывать каждую бандитскую физиономию и сличать её с лицом таинственного незнакомца, Серёгин просто ввёл в графу «Поиск» слова «шрам на лбу» и нажал «Найти». Программа-поисковик сразу же выдала несколько вариантов. Пётр Иванович посмотрел первый. Да, личико не из приятных – таково было мнение Серёгина, стоило ему взглянуть на возникшую на мониторе фотографию. Глаза бешеные, зубы оскаленные, уши оттопыренные, волосы всклокоченные. Нос крючковатый и свёрнут на левую сторону, шрам на лбу – рваный, будто бы битой бутылкой кто-то полоснул. Звали сие страшилище Антон Антонович Цветиков по кличке «Чикатилло». А пояснение под его живописным портретом гласило: «Серийный убийца. Задушил 27 девушек и 1 бомжа. Характерная особенность – на лбу жертв вырезает букву «Ч». Арестован 16.05.2004, осуждён на пожизненное заключение. Сбежал 03.11.2006». Нет, кажется, этот не годится. - Да, не катит, - подтвердил Сидоров, заглянув через плечо следователя и увидав «Чикатилло» своими глазами. – Страшенный слишком – настоящий Шредер. - Кто? – удивился Пётр Иванович, для которого слово «Шредер» ассоциировалось с аппаратом для уничтожения документов. - Это такой злодей из мультика, - объяснил Сидоров. – Он вот такой был, - сержант свирепо сдвинул брови, сморщился и закрыл руками нос и рот. - А-а, - протянул Пётр Иванович, не припоминая такого мультика, где бы показали кого-либо, похожего на Цветикова – «Чикатилло». Серёгин открыл следующий файл. Только собрался познакомиться со вторым «кандидатом в креветки», как вдруг ожил мобильный телефон и принялся громогласно напевать замысловатую заливистую трель. - Алё? – Пётр Иванович снял трубку. Звонил ему Батон. - Я внедрился к Коле, - прошептал Батон таинственно, словно Штирлиц. – Он заставил меня приехать в парк Ленинского комсомола под Монумент Освободителям. Мне приезжать? - Приезжай, - ответил Серёгин. – И постарайся выведать как можно больше. А главное – адрес Коли, понял? - Алекс – Юстасу: понял! – «доложил» Батон, продолжая игру в Штирлица. – Выполняю. Услышав такой доклад, Пётр Иванович не удержался и хихикнул, закрыв рукой микрофон мобильника. - Если так, - сказал он Батону. – То тогда я – «Алекс», а ты – «Юстас»: «Алекс» у них в центре сидел. Но, это не важно. Главное, чтобы ты достал его адрес и не допустил нового убийства. - Юстас – Алексу, - «поправился» Батон. – Сделаю всё возможное. Отбой? - Отбой, - кивнул Серёгин. Сидоров тем временем приехал на вертящемся офисном кресле ближе к компьютеру и разглядывал второго рецидивиста со шрамом на лбу – по имени Эммануил Викторович Голубко, а по кличке «Эмо». Этому молодчику от роду стукнуло всего девятнадцать, но он уже успел загреметь на пятнадцать лет за разбой с тяжкими телесными повреждениями и – тоже сбежать. - Батон отзвонился, – сказал Пётр Иванович, оторвав Сидорова от созерцания бандита «Эмо». – «Штирлиц» наш, сумел-таки навязаться к Светленко. - Клёво! – обрадовался Сидоров. - Теперь будем ждать, что из этого выйдет, - заключил Пётр Иванович и тоже глянул на Голубко – «Эмо». – Нет, этот «зелёный» какой-то, - забраковал он Эммануила Викторовича. – Давай листать дальше. Дальше явился некий лысеющий пожилой тип с картошечным носиком и с выражением глухой тоски на немужественном личике. Это был не рецидивист, а бухгалтер, который не свёл дебет с кредитом и попался на «чёрном нале», получив пятак в колонии общего режима и конфискацию всего, что «настриг». Бухгалтер был забракован и отметен, а Пётр Иванович принялся листать дальше. Коля топтался около Вечного огня под Монументом Освободителям в ожидании Батона. Он не случайно принял этого ворюгу и плохого картёжника так радушно: у Коли было к нему дельце. Светленко не хотел связываться с Чесноком – и так уже едва не попался Пончику. «Как хорошо, что этот Батон подвернулся! – размышлял Коля – Интермеццо, прячась от противного дождика под чёрным зонтом. – Будет на кого свалить «зажмуривание» Чеснока». Батон добирался очень медленно и долго, потому что пожадничал тратить деньги на маршрутку и поехал на трамвае – сначала на десятом, а потом пересел на первый. Коле уже порядком надоело «плясать» под противным и холодным дождиком, но он всё же, дождался, пока этот «черепаший» Батон наконец, приползёт. Когда Батон подполз поближе, Коля не стал костерить его за «улиточный ход», а обнял рукою за плечи, словно старого друга и повёл в дорогое кафе «Виктория», что стоит на ухоженной детской площадке и украшено фонтаном с искусственной речкой. Узнав о новом задании от Коли Батон на секундочку сдрейфил. Но, вспомнив о том, что он теперь – «Штирлиц» - постарался ничем не выдать возникший в его душе животный страх, а только молча согласился выполнить то, что повелел ему Коля – то бишь, устранить Чеснока.