G.O.G.R.

Кашалот сидел, размазавшись по твёрдому стулу, и содрогался в рыданиях. Он весь трясся и дёргался, а недовольный нагруженной массой стул жалобно под ним скрипел. Кашалот громко сморкался и портил салфетку за салфеткой, которые подсовывал ему Сидоров, чтобы он не сморкался на стол. - Я пропа-ал! – ныл обрюзгший Кашалот, выкидывая очередную салфетку мимо корзины. – Тень отобрал у меня и «Триест», и «Луч», и рестораны… Мне на свалке жить оставалось, вот я и вызвал его на стрелку с безнадёги-и! Кашалот почувствовал, что его нос снова наполнен соплями и слезами, и полез в карман пиджака в поисках носового платка, потому что салфетки у Сидорова уже закончились. В кармане оказалось пусто, как в пустыне Атакама. - Высморкаться!.. – прогнусавил он в нос. - Все ваши вещи здесь, - сказал Серёгин, кивнув на стол, где Сидоров разложил изъятые при обыске вещи бандитов. Вещи были сложены в несколько отдельных кучек и каждая кучка подписана – чтобы не перепутать, где чьи. Кашалот потянул пухлые ручки к кучке с табличкой: «Георгий Семенов» и выволок из неё внушительных размеров клетчатый платок. - Ого, какую скатерть таскает! – буркнул Сидоров, узрев сей гигантский платок. – А я ему все салфетки поотдавал! - Вслед за платком потянулся и лист плотной бумаги, сложенный вчетверо. Увидав бумагу, Кашалот выронил платок на пол и схватил её. Развернул и едва не хлопнулся в обморок прямо тут, в милиции перед следователем. Это был договор передачи компании «Казак» во владение «Росси – Ойл». Под договором красовались подписи его, Кашалота, и Чеснока. - Вот, видите?! – взвыл Кашалот, как старый, умирающий волк. – Смотрите, как они надувают меня!! – и стал тыкать договором в нос Серёгину. – Тень работает на «Росси – Ойл»! Пётр Иванович заинтересовался предлагаемой бумагой и взял её из рук Кашалота. Рассмотрев документ, Серёгин понял, что уже видел такие – в папке, которую показывал им с Сидоровым Мартин Мильтон. - Видали?! – подал голос Кашалот. – Это только сегодня так! А раньше – и «Луч», и «Триест», и рестораны-ы!.. - Сегодня? – удивился Серёгин. – Но тут стоит вчерашнее число. - Вчерашнее? – опешил Кашалот. – Как, вчерашнее?! Когда я только сегодня… я даже подписать тут ничего не успел – вы налетели… - Смотрите сами, - пожал плечами Серёгин и отдал договор обратно, Кашалоту. Кашалот выхватил, вытаращил глаза на печатный текст договора. Почитал немного и опять возопил: - И Чеснок тут же, со мной торчал – сегодня, а не вчера! И тоже подписать не успел! Наду-ули-и! Пётр Иванович написал несколько слов в бланке протокола допроса и сказал, оторвавшись от написанного: - Саня, приведи-ка Чеснока. Сидоров ушёл в изолятор за арестованным Родионом Робертовичем. А Кашалот, завывая, снова заголосил: - Он тоже не подписывал, он подтвердит!! Чеснок играл в Сумчатого. Ещё из коридора слышались его крики: - Кроты! Кроты-ыы!! Сидоров втолкнул Родиона Робертовича в кабинет. Чеснок споткнулся о порожек и едва не полетел носом вниз. Сидоров схватил его за локоток, помог сохранить шаткое равновесие, а потом – водрузил на другой стул, рядом с Кашалотом. Чеснок ссутулился, втянул голову в плечи и затравленно, словно пойманная котярой мышка, пискнул в адрес Кашалота: - Крот! - Ы-ы-ы! – ответил Кашалот, сморкаясь в свой необъятный платок. Едва Серёгин обратился к Чесноку, тот вспрыгнул вверх, заставив Сидорова усадить себя обратно, и выдал: - Я – не Чеснок! Я ничего не знаю, не знаю, не знаю!! - Не ври! – всхлипнул Кашалот. – Лучше правду расскажи, что ты не подписывал договор с Тенью! - Я не Чеснок! – повторил Чеснок. – Я... мимо проходил… Чеснок продолжал отказываться от собственных имени, фамилии и отчества до тех пор, пока Сидоров не привёл из изолятора Сумчатого – чтобы опознал. Изрядно похудевший в камере на баланде Лев Львович глянул на Чеснока и булькнул: - Крот! - Крот! – булькнул в ответ Чеснок. Пётр Иванович шикнул на Чеснока и сказал Сумчатому: - Хорошо, крот. Как зовут «крота»? - Чесночара! – буркнул Сумчатый, отвернувшись от бывшего партнёра. – Я на него доверенность написал, а он меня засыпал! Это он всех в подземелье спускает! Вот он, главарь бандитов!! - Что?? – взвился Чеснок. – Да ты, Сумчатый, брехло кротовое! Ты что, окосел, кротяра ехидная?! Это твоё подземелье, а не моё! Чеснок вскочил и набросился на Сумчатого с кулаками, стараясь залепить ему оплеуху и сшибить с ног. Сумчатый отбежал в дальний угол, едва не перевернув кадку со столетником, обвешанным блестящей мишурой и «дождиками». - Спасите! – пискнул Лев Львович, спрятавшись за синий сейф. – Это – псих! Сидоров ринулся наперехват Чесноку, схватил его и заломил руки. Чеснок заныл и осел на пол. Сумчатый решил взять реванш, вылез из-за сейфа и тоже выставил кулаки, подбежав к обезвреженному Чесноку. Тут же в кабинет заскочил Казаченко и поймал Сумчатого, заковав его в наручники. Сидоров и Казаченко растащили «боксёров» в разные углы «ринга», а Серёгин, вытерев рукою пот со лба, сказал: - Всё, опознание закончено. Ребята, упрячьте этого Сумчатого в изолятор, а Чеснок пускай пока останется. - Кро-от! – визжал Сумчатый, выпихиваемый Казаченкой за пределы кабинета. – Скажи им, что ты крот, Чесночара! - Сам ты, Сумчатый, крот! – рычал удерживаемый Сидоровым Чеснок и вырывался, чтобы догнать Сумчатого и, всё-таки, влепить ему парочку затрещин. – И это было твоё подземелье!! - Нет, твоё-о! – раздавалось из коридора, по которому Казаченко пихал Сумчатого к изолятору. А Кашалот просто сидел и молчал, не желая зря «нарываться». Сидоров едва водворил Чеснока обратно на стул и заставил перестать вырываться, припугнув «слоником». Родион Робертович всё ещё оставался в наручниках. Он затих и выглядел теперь банальным бандитом, которого банально «замели». Чеснок окинул печальным взглядом стол Серёгина и обнаружил на нём кучку вещей с тетрадным листком: «Родион Робертович Чесноков». - Верните мне мои вещи… - всхлипнул он, поёрзав на стуле. В вещах Чеснока тоже лежал такой же лист бумаги, как и у Кашалота. Наткнувшись на него помутневшим взглядом, Родион Робертович изумился. - Что это? - А вы посмотрите, - разрешил Серёгин. – И скажите, ваше это, или нет. Сидоров получил разрешение освободить Чеснока от наручников. Чеснок протянул обретшую свободу руку к бумаге и выхватил её из грудки полтинников, скрепок и измятых билетов на самолёт. Развернул, пробежал глазами и тоже едва не свалился со стула на пол. - Я это не подписывал! – возопил Родион Робертович и вместе со стулом надвинулся на Георгия Семенова. – Это ты подстроил, Кашалот! Сидоров отодвинул стул Чеснока от Кашалота, а Кашалот сказал: - Ты, Родиоша не кипешуй зря, а расскажи всё, как есть. Как ты попросил Тень защитить тебя от меня, и как он отобрал у меня весь бизнес, и за твоим потянулся. Сечёшь, Родиоша, что сейчас нужно всю правду им выбазарить, а не запираться. Кажется, речь Кашалота возымела на Чеснока эффект. Родион Робертович перестал вопить и дёргаться, уселся и задумался. А потом вытянул из плеч растрёпанную голову, поправил пиджачок и сказал: - Во-первых, вот, что. Кашалот наслал на меня качков, а потом три дня в подвале держал прикованным и кормил одними шпикачками. А я их не перевариваю – у меня гастрит. Вы ему за это срок набавьте, я не вру! Кашалот молчал. - А про бизнес – правда, - продолжал Чеснок. – «Росси – Ойл» пытается всех местных по миру пустить. А тех, кто не давался – просто стреляли. Сначала – Рыжего, потом – Короткого, потом – Сёму… а за ними и Зубр подвернулся. Тех, кто хоть что-нибудь знал об их делишках, Тень спускал в подземелье. Сумчатый набрехал вам, что это моё подземелье. Подземелье принадлежит только Тени. А мы туда спускались только потому, что Тень назначал нам в нём стрелки и пугал, что если мы не предадим ему свой бизнес – он отведёт нас дальше, где пещера. Дантиста отвели и дворничиху из ЖЭКа тоже – потому что она подслушала разговор. И майора из прокуратуры – тоже спустили, чтобы не рыл. - Майора Синицына? – уточнил Серёгин, покрыв лишённый линеечек бланк протокола мелкими буковками и змеящимися словами. - Его, его, - подтвердил Чеснок. – Что с ними в пещере делается, я не знаю, и никто не знает, кроме тех, кто там побывал. А те, кто побывал – уже не вернулись, вы в курсах? Ну, один всё же, вернулся – Карпец тоже, кажется, был в подземелье. Но вот только, возвратившись «из тартара» на бренную землю – крепко запамятовал свою экскурсию в преисподнюю. - Тень, наверное, это дьявол – вмешался в разговор Кашалот, заставив Чеснока закрыть открытый рот и выпустить воздух. – Он прикидывается человеком, а сам – оттуда, - Георгий Семенов ткнул указательным пальцем вниз, имея в виду ад. – Как Воланд, помните «Мастера и Маргариту»? Я никаких документов ему не подписывал, а потом – находил у себя заключённые договора и ни копейки денег. Он заколдовывал меня, и… Я не помню ничего. Да, Пётр Иванович с Сидоровым видели, как изменился Кашалот тогда, в «Доме Кофе» - сначала активно отказывался, а потом, когда Тень сказал: «Вопросы есть?» - уронил отбивную и расписался в бумаге Тени, словно безвольный робот. - Только в «Росси – Ойл» вы не ходите – всё равно ничего не докажете, - продолжал между тем Кашалот, поминутно высмаркивая свой нос, который действительно походил на розовую картофелину. – Эти американцы такие хитрые, так прячутся, что к ним и рылом не подроешься. Я уже сам ходил, хотел «Триест» отвоевать обратно. А там такой Поликарпович торчит. Он поднял меня на смех, вы представляете? Заявил, что не знает никого по имени Тень, и вызвал охрану. Они выкинули меня на улицу, как шелудивую шавку! Я уже совсем всю надежду потерял! Вот и нанял киллера, чтобы он зажмурил проклятого Теня́! – впавший от безысходности в глухую депрессию, Кашалот уже ничего не скрывал, а рассказывал всю правду и выдал свою «креветку». – А киллер неудачником оказался – мазал и мазал, мазила, тьфу! Вот и зажмурил директора вместо Тени! Я едва не сбомжевался, да подвернулся тут «Казак» Чеснока – вот и вырулил и решил устроить Тени стрелку с «Динозаврами»! Серёгин показал Кашалоту фоторобот лысого Мэлмэна. Кашалот не молчал – так ему хотелось побыстрее упечь Тень на нары. - Этот гусёк, - говорил он. – Нам всем бензин продавал за полцены. Откуда он пришкандыбал – я не знаю, но из Америки – это точно, как и Тень – из Америки проклятой с её фаст-фудами! У Сидорова родилось интересное предположение – а что, если лысый Альфред связан с таинственным Тенью? Он специально продавал всем бензин без налогов, чтобы их за это всех упрятали? Тоже вариант… Сидоров потом расскажет об этой догадке Серёгину. - Да, да, - подтвердил Чеснок. – Продавал. И мне, и Сумчатому, и Утюг там у него подвизался. Я уговорил Мэлмэна помочь нам от Тени отделаться, за три тысячи евро. Я ему даже отстегнул, а у него «кикс» вышел. Серёгин записывал показания обоих в один протокол – потому что запутался с двумя. Теперь они всех «собак» вешают на Тень. Они уже в дьяволы его записали и в аду поселили… «И ка-ак вдарит хвостом по земле!» - вспомнились Петру Ивановичу слова алкоголика Поливаева. Надо бы Поливаеву фоторобот Тени показать – авось узнает? Для начала Пётр Иванович показал фоторобот Тени Чесноку и Кашалоту. - Тень, - подтвердил Чеснок. - Тень, - воскликнул Кашалот. – Он, кротяра подколодная! - Я договорился с Тенью, - шёпотом начал Чеснок, оглядевшись по сторонам, словно выискивал нежелательных свидетелей. Наверное, это у него такая «профессиональная деформация сознания». – Что он купит у меня старые документы с какой-то военной базы, понимаете? Я ещё давно купил их у одного чувака – он умер уже от старости. А Тень договорился, что купит за полмиллиона евро – а они дешевле и не стоят. Я у нотариуса был, и договор мы подготовили по форме. А Тень мне в «Росси – Ойл» сделку назначил, в фойе. Я приехал, привёз документы, а потом – не знаю, что случилось – как провалился куда-то. Очнулся в машине, ни документов, ни денег, понимаете? Только договор подписанный. И претензий я по нему не имею… Это я вам по секрету рассказал, - прошептал Родион Робертович и опять воровато огляделся. – Тень точно в «Росси – Ойл» работает. Мы его очень боимся. Его «жуки» даже в тюрьмы заползают и подчищают всех, кто раскололся. Серёгин кивал-кивал, записывал-записывал, а потом поменял ручке списавшийся стержень и задал такой вопрос: - Скажите-ка, Чесноков, а зачем вы сожгли квартиру вашей секретарши Ершовой? - Оп-па… - съёжился Чеснок: вот это подковырнул! Пока Чеснок сидел в обезьяннике вместе с каким-то сопливым подростком – он уже заготовил речь, которую хотел произнести Серёгину. А вот про Валерию Ершову он как-то и запамятовал даже… Пришлось импровизировать. - Она была связана с Тенью, - выдал Чеснок только что придуманное враньё. – Она все мои дела Тени выдавала. А я так боялся, так боялся, что от страха решил от неё избавиться… Я не знаю, что на меня нашло такое – инстинкт самосохранения, наверное, простите… - Ну да, конечно, – съехидничал Серёгин, зная, что Ершова была связана не с Тенью, а с «милиционером Геннадием». А хотя, может, Чеснок и прав: у Ершовой выборочный гипноз, из-за которого она забывала лицо своего «милиционера». Но она не узнала его ни в одном из предложенных ей фотороботов. И… показания Чеснока доказывают, что негр, который живёт под Ершовой, не имеет отношения к пожару в её квартире. А значит и арестованные Зайцевым «нацики» - тоже не причастны к Ершовой. И Зайцев «замёл» их, чтобы выгородить… кого? Чеснока? Сумчатого? Или Тень, который загипнотизировал Ершову? Зайцев сказал Серёгину по телефону: «Вопросы есть?». Точно так же, как Тень спрашивал в «Доме Кофе» у Кашалота. - Георгий Никанорович, - обратился Серёгин к Кашалоту, взяв новый бланк – четвёртый по счёту. – Что вы знаете о судьбе вашего пропавшего брата? - Ничего, - пискнул толстый Кашалот и уронил голову на руки. – Я сам не знаю, что с ним случилось. Следователь из прокуратуры говорил, что он сгорел в машине… Его уже похоронили… - Вы получили контрольный пакет акций компании «Триест» АТП после смерти вашего брата, - напомнил Кашалоту Серёгин. - Получил… от его жены, – не врал Кашалот. – Она мне сама их отдала, потому что ничего не смыслит в бизнесе. А как именно он сгорел – я, честно, не знаю… Может быть, его Тень сковырнул с шоссе, чтобы с дороги убрать, как Короткого… - Следователь был – Зайцев? – уточнил Серёгин. - Зайцев, - кивнул Кашалот. – Он сказал, что Ярика грузовик какой-то подрезал, и водилу засадил в кутузку. Вот и все дела. «Хорошо бы эксгумировать тело того, кого похоронили вместо Ярослава Семенова, - подумал Серёгин, слушая рассказ Кашалота. – Вот только, чтобы получить разрешение на эксгумацию – нужно доказать, что захоронили не то тело. Всё упирается в автомобиль…». Настоящего имени Тени ни Кашалот, ни Чеснок не знали. Тень не распространялся насчёт своего имени. Джип со снятыми номерами, на котором он приехал на встречу с Кашалотом, пока идентифицировать не смогли – в сводках угонов он не значился. Серёгин надеялся, что может быть, ещё всплывёт. Кашалота и Чеснока оформили в изолятор – пришлось посадить их в одну камеру и подселить к соскучившемуся в одиночестве Ведёркину. Вообще, Серёгину было по-человечески жаль Ведёркина – он не бандит, а просто оступившийся глупый мальчишка. Но, закон – есть закон – Ведёркину придётся «отмотать» срок за два угона. Пётр Иванович разбирал те каракули, которые сам же накарябал на пяти бланках протоколов допроса Чеснока и Кашалота. Он старался записать за ними всё, что они сказали – и стенографировал «со скоростью света». Поэтому и получились у него не записи, а некие витиеватые кружева. Сидоров поливал цветы и поправлял сорванную Сумчатым со столетника мишуру. Услышав версию Сидорова насчёт связи Тени с Мэлмэном, Пётр Иванович сказал так: - Тень все свои концы под землю прячет. Помнишь, как стремительно они начали закапываться, когда мы с тобой в пещеру и в штольню залезли? Обвал за обвалом. Так вот, я решил, что нам нужно раскопать подземелье под домом Гарика Белова. - Но, там всё снегом замело, и мороз на улице – ни один экскаваторщик не станет копать такую мёрзлую землю, - пробормотал Сидоров, полив последний цветок. - Ты прав, - вздохнул Серёгин, подшив все пять протоколов в папку «Дело №37». – Придётся ждать оттепели. Завтра нужно будет ещё раз к Поливаеву смотаться и показать ему фоторобот Тени – это раз. Потом заскочим к Подклюймухе и выясним насчёт Лютченко – что-то его дружинники молчат… И ещё надо к Мирному заглянуть, узнать, как там его «шахтные черти».