G.O.G.R.

Временно забросив «призрачного» взломщика сейфов в долгий ящик, Серёгин решил пока заняться личностью более земной и реальной – Зайцевым. Пётр Иванович, в который раз уже собрал совещание у себя в кабинете – Сидорова, Казаченко, Усачева и Муравьева, и поднял всё, что у него имелось на Зайцева. Данных на него скопилось множество, плюс – поддельная биография и Верхние Лягуши, куда кто-то насильно отвозил Кораблинского. - Из всего этого следует, - заключил Серёгин. – Что Зайцев каким-то образом связан с похитителями Кораблинского, Синицына, Шубина и Карпеца. И ещё – это не простая банда, а кто-то весьма и весьма влиятельный. Смотрите, - Серёгин взял половинку тетрадного листа и ручку. Участники совещания приблизились к столу, чтобы видеть, что Пётр Иванович собирается написать, или нарисовать. А Серёгин нарисовал широкую окружность и подписал её: «Верхние Лягуши». - Смотрите, - сказал он и нарисовал в центре широкой окружности небольшой эллипс и подписал его: «Зайцев». – Зайцев служил участковым в Верхних Лягушах, а потом кто-то, - Пётр Иванович начертил рядом с эллипсом-Зайцевым солидный жирный крестик. – Дадим ему никнейм «Икс», его нашёл, помыл, побрил и причесал, а затем, - Серёгин чиркнул длинную стрелочку от «Верхних Лягуш» и нарисовал другую окружность с подписью «Донецк». – Затем отправил к нам в Донецк и каким-то образом впихнул на место пропавшего, а если быть точным – похищенного – Синицына. Так же Зайцеву «подарили» диплом Киево-Могилянской академии, которую он и в глаза не видел, а это тоже, скажу я вам без определённого влияния не сделать. Так что, если нам с вами удастся подковырнуть Зайцева, то мы сможем добраться и до того, кто за ним стоит. А я думаю, что за ним стоит ни кто иной, как Тень – именно за ним Зайцев повторил фразу «Вопросы есть?». Вот только всё по-прежнему упирается в автомобиль Ярослава Семенова – он для нас закрыт. Все приуныли, задумались. Сидоров безо всякого интереса и пользы перебирал протоколы допросов Интермеццо, Борисюка и Соколова – те, в которых написано: «Ме», «Му», и «Иго-го», Усачев вертел в руках свой электронный пропуск. Да, добраться до автомобиля Семенова, заточённого в гараже Зайцева, было так же трудно, как разыскать Атлантиду на дне океана. И тут некий Бодхисаттва из глубин мироздания решил оказать помощь следствию и сбросил на голову Муравьева одну гениальную идею. - Пётр Иванович! – вскочил вдруг Муравьёв, когда «дар Бодхисаттвы» стукнул его в макушку. – А что если… Все повернулись в сторону Муравьева. Усачев от неожиданности выронил электронный пропуск на пол. А Муравьёв взахлёб пояснял суть своей догадки, подаренной свыше. - А что, если мы снова запустим Батона? – предложил он. – Батон же гаражи вскрывал? - Вскрывал, - кивнул Серёгин, калякая в окружности «Верхние Лягуши» пятиконечные звёздочки. – И что? - А пускай вскроет гараж Зайцева и добудет что-нибудь из автомобиля Семенова! – выпалил Муравьёв и снова уселся на стул. – А потом – закроет, как было и убежит, а? - Ну, ты гений! – выдохнул Усачёв, ползая по полу в поисках своего пропуска, который нельзя терять. - Голова, - подтвердил Казаченко. - Круто! – обрадовался Сидоров. - Слушай, Сева, - произнёс Серёгин после недолго раздумья и закалякал все звёздочки «кудрявой линией». – А это идея! Батон так вскрывал гаражи, что даже и не поймёшь, вскрыт гараж, или нет. На его работе даже эксперты срезались! Так что, решено – засылаем нашего «Хтирлица» - пускай пошустрит. Это хоть и не очень законно, но другого выхода у нас попросту нет. За стенкой кабинета снова раздавались звериные звуки – там Маргарита Садальская пыталась справиться с Борисюком и Соколовым. Обязанность фиксировать сказанное с Муравьёва пока перебросили на магнитофон. Хотя, какая разница? Всё равно, запись, которая потом получится, можно будет, наверное, отнести к звукам живой природы – не более. К бодрому ржанию Соколова прибавилось ещё и басовитое кряканье – это Борисюк показал голос, и теперь крякал, не умолкая ни на секундочку. Маргарита Садальская там, наверное, уже выкипала. Потому что сквозь голоса «утки» и «жеребца» прорывалось громкое, искажённое досадливой бессильной злобой слово «Чёрт!». Серёгин согласился с Муравьёвым и решил снова использовать своего «суперкрота». Батон «фон Хтирлиц» был тот час же доставлен Казаченко из камеры «на базу» и получил инструктаж от «Алекса» - Серёгина. Выслушав инструктаж «центра» до конца и разобравшись, что от него требуется, «суперкрот» поёрзал на стуле – Казаченко почему-то поместил его на самый плохой, просиженный посередине до дырки – и сдавленно изрёк: - Я… завязал… И вы обещали выпустить меня на свободу сначала после Коли, потом – после Кашалота… А всё не выпускаете… «Суперкрот» отказывается работать? Ничего, не таких уговаривали! Серёгин понял, что уговоры по типу «пряника» тут бессильны – значит, нужно пользоваться «кнутом», то бишь, пришло время стукнуть кулаком по столу. Пётр Иванович так и поступил. Стукнув кулаком по столу, он беззлобно, но обстоятельно пообещал, что Батон отмотает весь срок за содействие в похищении человека, если не выполнит поручение и не проникнет в гараж Зайцева. Батон заметно стушевался, съёжился на стуле и мигом «запел» другое: - Я согласен! - Ну, вот и молодец! – одобрил Серёгин. – Можете приступать, «Юстас»! Батон вместо того, чтобы отчеканить: «Есть!», прогудел: - Угу, - и был отпущен на относительную свободу. Из кабинета он вышел, оглядываясь, а дверь назидательно скрипнула ему вслед: - Работай, Батоша, или загремишь! «Цыц!» - про себя огрызнулся Батон в адрес двери и пошёл по коридору туда, где был уготован ему выход, но с возвратом. В соседнем кабинете слышались некие звериные вопли, словно бы там играли анималистический спектакль, либо действительно, были звери. «Конячка и утак» - определил для себя Батон и побрёл дальше – разыскивать гараж Зайцева и подбирать метод, с помощью которого его будет легче всего вскрыть. Пётр Иванович закончил совещание и отпустил всех его участников по делам. Муравьёв отправился вести протокол допроса Борисюка и Соколова, у Усачева подошла очередь заступать на дежурство. Казаченко уто́пал на оперативное задание – пытаться разыскать следы «призрачного» медвежатника, а Сидорову было поручено позвонить врачу Ивану Давыдовичу и справиться о здоровье Кораблинского. - Иго-го-го!!! – ржал за стенкой Соколов. - Кря-кря, кря-кря! – вторил ему Борисюк. - Чёрт! – «подпевала» Маргарита Садальская. Серёгин подумал, что надо будет потом дать «колдунье» задание – поработать с Кашалотом, с Чесноком и с Утюгом – а вдруг удастся побороть их склонность к вранью и узнать что-нибудь новенькое про «подземелье Тени»? Закончив разговор с врачом Иваном Давыдовичем, Сидоров попрощался и повесил трубку. Эдуард Кораблинский ещё оставался Грибком. Вёл себя полудико: стульев не признавал, когда ел – сидел на полу. Ложку тоже не праздновал – обычно выбрасывал её и хлебал прямо из миски, как животное. Спать тоже пытался на полу, но его насильно укладывали на кровать. Иногда у Грибка – Кораблинского случались просветления: он вспоминал имена жены и дочки и просился домой. Но это длилось недолго – спустя несколько минут Грибок опять дичал и начинал петь: - Ку! Ку! Ку! Ку! Ы-ы-ы! - Всё ясно, - кивнул Серёгин, узнав о состоянии Кораблинского. Маргарита Садальская уже ездила к Кораблинскому в больницу и пыталась снять с него гипноз. Кораблинский не поддавался и упрямо оставался Грибком, что весьма и весьма злило «киевскую колдунью». Обычно она возвращалась из больницы в состоянии «ядерного взрыва» и сразу же неслась в буфет – «накачиваться» кофе. В отчётах Садальской о Кораблинском чаще всего встречались такие слова: «Индивид по имени Грибок (Эдуард Кораблинский?) при погружении в состояние гипноза издаёт звуки, похожие на те, которые издаёт домашняя свинья». То бишь, хрюкал Кораблинский, вместо того, чтобы отвечать на вопросы и выходить из-под пагубного влияния воли «неведомо существа», которая заставила его из следователя превратиться в бомжа. Сначала Пётр Иванович досадовал на бессилие милицейских гипнотизёров против «злых чар» «исчадий подземелья», но потом ему в голову пришла одна интересная мысль. А что, если и Ярослав Семенов мог оказаться среди бездомных, и ночует теперь в каком-нибудь полуразрушенном доме, или в канализационном колодце?! Получив свыше сие озарение, Серёгин, не мешкая ни секунды, разослал данные Ярослава Семенова по городским опорным пунктам – пускай ищут, это их работа.