G.O.G.R.

В третьей казарме сделали ремонт: положили новый линолеум и наклеили другие обои. В том углу, где раньше стояла вешалка для одежды, под которой Вовка Объегоркин обнаружил таинственный лаз, провели дополнительную трубу отопления, навесили радиатор и спрятали всё это в гипсокартонный короб. Возможно, что это сделали специально, чтобы закрыть доступ ко входу в подземелье. Недобежкин ничего не знал про Девяткину дачу, однако по поведению полковника догадался, что каким-то образом рыльце у него в пушку. Видя, как Девятко пресмыкается перед «СБУ» из Калининского РОВД, Недобежкин расхрабрился и сказал Девятке собрать в третьей казарме всех её обитателей. Солдатики построились в шеренгу, выполнили команды «Равняйсь!» и «Смирно!» и вперили удивлённые взгляды в четверых «агентов СБУ», которые решили посетить их казарму. - Серёгин, давай диктофон, - Недобежкин остановился у гипсокартонного короба и принялся выяснять у обитателей казармы всё, что они могли здесь видеть и слышать. Сначала солдатики молчали и с опаской поглядывали на забившегося у угол Девятку, но потом один из них, наверное, самый храбрый, сказал: - Вы знаете, по ночам, когда тихо, иногда бывает, подойдёшь к тому месту, где вы сейчас стоите, - он неуверенно показал на Недобежкина, опёршегося о короб радиатора. – Да, вот тут вот, возле радиатора, и слышно, как будто бы там, под землёй, как бы машина ездит. Проезжает под нами и поехала дальше. - Это всё? – осведомился Недобежкин. - Нет, - подал голос другой солдатик. – Я сплю вот на этой крайней койке, и иногда бывает, ночью не спится, и я слышу, как там, под радиатором, будто разговаривает кто-то. Вот так вот, идут и разговаривают… Слов не слышно – только голоса – бу-бу-бу… Вот так бубнят и дальше проходят. - Ясно, - заключил Недобежкин и отошёл от радиатора, под которым по его мнению и была «каверна» Ежонкова. – Ежонков, что там видит твой спутник? - Запёрло спутник, - буркнул Ежонков. – Так же как возле кургана того дурацкого – не пашет… Недобежкин постучал пальцами по гипсокартонному коробу, за которым спрятали радиатор и вход в подземелье и сказал: - Ага. Пётр Иванович, Сидорова мы на вахте оставим, Ежонков пускай спутник ищет, а мы с вами попробуем спуститься вниз. Только надо этот короб как-то отодрать… «Ура!» – подумал Сидоров, услышав, что остаётся на вахте, а не лезет на обед к ужасному чёрту. - Не надо отрывать короб! – вмешался вдруг Девятко и выскочил из своего угла. – Не надо, он снимается… - Прекрасно, - улыбнулся Недобежкин. – Снимаем короб. - Аккуратнее, - пискнул Девятко, боясь повредить ремонт. – Вы, лучше, постойте. Голиков, Смирнов, давайте, снимите им короб – только не повредите обои. Пока два солдатика возились с коробом, Недобежкин ещё расспрашивал остальных, и наконец, спросил про комендатуру. - Комендатура заколочена! – отрезал Девятко. – Мы заколотили старую и построили новую рядом. - Почему? – осведомился Недобежкин, остановившись посреди казармы. - Ээээ, - Девятко не нашёлся, что ответить. Он лепетал то про сквозняки, то про грунтовые воды. - Там каверна, я вам уже говорил, - ответил за него Ежонков. – А из каверны, наверное, вылазит кое-кто, вот и заколотили. Чего тут непонятного? Пётр Иванович стоял возле Девятки и видел, как он потихоньку зеленеет и начинает пошатываться. Кажется, он знает про комендатуру больше, чем рассказывает. Как бы его подковырнуть? Серёгин решил, что обязательно что-нибудь придумает и заставит Девятку раскрыть тайну заколоченной комендатуры. Голиков и Смирнов снимали короб ровно полчаса – они так старались, работали, словно хирурги, или ювелиры какие-нибудь, боясь порвать бумажные обои. Наконец, короб был отставлен в сторону и всеобщему обозрению открылся радиатор. Радиатор весь зарос пушистыми клоками серой пыли, покрылся какой-то паутиной, из-под него стремглав убегал живой чёрный паук. Кроме этого около радиатора валялись смятые пачки от сигарет, обёртки от конфет, колбасные хвостики… - Чёрт, - покачал головой Недобежкин, а Пётр Иванович подавил смешок: это же надо так замусорить… Потом начали резать линолеум. Девятко, прямо трясся весь, кода Сидоров поднял широкий квадрат нового утеплённого покрытия и обнаружил под ним старое – затоптанное и стёртое. Сидоров хотел и его разрезать, но увидел, что старый линолеум уже кто-то разрезал до него и положил назад. - Сюда уже кто-то зале-ез, - пропыхтел вспотевший от работы Сидоров. – Видите, вырезано? - Объегоркин этот и залез… - буркнул Пётр Иванович. – Давай-ка, Саня, вынимай. Сидоров подцепил своим ножиком вырезанный кусок и вытащил его. А там, под этим куском, зияла дыра. - Каверна, - определил Ежонков. Серёгин видел, как вытаращились на эту «каверну» собравшиеся в казарме солдаты, и слышал, как шепчутся они о том, что не хотят тут больше жить. - Лезем! – скомандовал Недобежкин. Но, подойдя к каверне, он понял, что нависающий над ней пыльный радиатор не оставляет шансов на то, чтобы протиснуться внутрь. - Чёрт… - чертыхнулся Недобежкин. Он присел на корточки, вытащил из кармана фонарик и включил его, засвечивая туда, в каверну и пытаясь что-либо там разглядеть. В свете фонарика различались серые бетонные ступеньки. - Вот сюда-то и лазил Объегоркин, - заключил Недобежкин. – Навесили… радиатор этот… как специально, ей-богу! - Я-а чего-то не пойму… - пролепетал полковник Девятко с явным испугом. – Какой Объегоркин? Кто он такой, ваш этот Объегоркин?! Я не понимаю… Что значит это ваше «лазил»? - Объегоркин был помощником верхнелягушинского участкового, - спокойно объяснил Недобежкин. – А это наше «лазил» означает то, что он тут пропал. Теперь вы понимаете? - Оп-па… - пискнул Девятко и, чтобы не упасть на размягчившихся ногах, уселся на чью-то койку. – Что они мне всучили… Что всучили… - Ну что, Ежонков, нашёл спутник? – спросил Недобежкин, не оборачиваясь, а разглядывая загадочные ступеньки. - В космосе спутник! – угрюмо проворчал Ежонков. – Не берёт, хоть ты тресни! - Ну, вот и тресни… компьютер свой по кумполу! – рассердился Недобежкин, поднявшись с корточек на ноги. – Товарищ полковник, открывайте вашу комендатуру!