G.O.G.R.

Сидоров занялся тем, что принялся названивать домой к Синицыным, а Недобежкин возжелал совершить ещё одну экскурсию в камеру Гохи. В соседней с ним камере «тихо сам с собой» «камлал» Объегоркин, а рядом с Объегоркиным, отгороженный стеной и толстой дверью – «кротовал» «король динозавров» Кашалот. На следующей неделе ему предстоит последнее заседание суда, и «Большой динозавр», наконец, окажется там, где ему положено – на тюремных нарах. - Кроты… Кроты… - ныл «король преступности», подцепив это слово от рыхлого Сумчатого, которого отвезли «на зону» в прошлую пятницу. – Вы все кроты! Я не хочу в тюрьму. «Боже мой, как Белкин это терпит?» - удивился Пётр Иванович, проходя мимо «апартаментов «Большого динозавра». Сейчас Гоха вёл себя спокойно. Он просто сидел на нарах, а когда к нему вошли – обычным грустным голосом невинно осуждённого жалостливо попросился: - Граждане начальники… Я же не ограбил никого. Я только пел песни, а вы меня в этот обезьянник закрыли. Я даже не воровал, это Митяй воровал… - Ясно, - отрезал эти жалобы Серёгин, вглядываясь в исхудалое, покрытое клочками редкой бороды лицо Гохи, выискивая в нём сходство с майором Синицыным. Нет, кажется, этот Гоха не Синицын: Синицын был крепкий такой, спортивный, а этот Гоха… - Гоха, - сказал Пётр Иванович «секретному узнику. – Как же тебя зовут-то всё-таки? - Митяй назвал меня Гохой, - сказал Гоха, отодвинувшись к холодной стенке и прижавшись к ней спиной. – А как меня зовут, я не помню. Я помню только что-то про Шотландию… И слово «Гогр». Митяй сказал мне, что это не имя, и назвал меня Гохой. - Понятно, - буркнул Серёгин. – Значит, Митяй сказал, Митяй назвал. А сам? - Я пел в переходе и зарабатывал… немного, - пролепетал Гоха. – У меня нет дома. И у Митяя нет. Мы бомжи… - Понятно, - повторил Серёгин и уселся на свободные нары справа от Гохи. - Ну, Васёк, ну давай, я его вспушу! – попросился Ежонков и давай копаться в кармане, разыскивая свой самодельный маятник из гайки. - Ежонков, тебе нравится превращать людей в козлов и баранов? – осведомился Смирнянский, поглядев на Ежонкова исподлобья. Кажется, этот эксцентрик Смирнянский скоро сварится под своим дурацким плащом. А из-под его шляпы водопадом хлещет пот… - У меня получится! – настаивал Ежонков. – Давай, Васек, а? А тебя, Игорёша, я вообще игнорирую, вот так вот! – и он демонстративно отвернулся от Смирнянского, уставившись в стенку. И они вот тут сидели и не знали, что в этот самый момент сюда, к ним в изолятор, ведомый таинственной, но непобедимой силой карабкался по стене заднего фасада тот, кого Пётр Иванович назвал Ярославом Семеновым. Добравшись до закрытого толстой железной решёткой окна второго этажа, этот субъект остановил своё упорное движение и притаился на узком железном подоконнике. Неизвестно, каким способом он мог там удерживаться, однако он торчал на этом подоконнике, прикрытый большим каштаном, минут, наверное, десять не меньше. Он всё вглядывался, вглядывался в это зарешеченное и пыльное окно, а потом – неизвестно по какому наитию – решился совершить проникновение внутрь. Он вдруг размахнулся и ни чем-нибудь, а обычным кулаком – стукнул по этой железной решётке. Решётка зашаталась, загудела и с силой и лязгом вылетела в коридор, разбив стекло. Осколки брызнули на бетонный пол. Стоявший на своём неизменном посту Белкин не на шутку перепугался этого страшного грохота, вырвал из кармана ключ, забил его в замочную скважину и начал совершать отчаянные попытки открыть дверь. Ключ не слушался, выскальзывал из рук, пару раз упал… Наконец, ему удалось справиться с замком и спихнуть дверь со своего пути. Белкин не вошёл в коридор и даже не вбежал, а ворвался, впрыгнул и… застыл на месте, увидев следующую картину. Окно выбито, пол захламлён осколками стекла, у стенки валяется покорёженная решётка, а с подоконника огромным прыжком соскочил некто и направился прямо к камерам. К тем, в которых томились «секретные узники» Недобежкина! Белкин смог взять себя в руки, выхватил пистолет и потребовал от этого странного гостя: - Стой! Но тот, не реагируя, направился прямо к той камере, где сидел пленник из Верхних Лягуш Объегоркин и взялся за ручку двери! Белкин ещё никогда не видел такой наглости. - Стой, буду стрелять! – выкрикнул он и пальнул пару раз в воздух, попав в потолок, отбив кусок штукатурки. Услышав выстрелы, из камеры Гохи выскочили Недобежкин, Смирнянский, Ежонков и Серёгин. Ежонков сразу же забился за спину Смирнянского, Недобежкин и Серёгин достали пистолеты, а Смирнянский пытался выкинуть Ежонкова из-за своей спины. - Что такое, Белкин?? – выдохнул Недобежкин, и тут же заметил некоего незнакомца, который старательно отковыривал дверь камеры Объегоркина. - Что за чёрт? – выплюнули они дуэтом с Серёгиным, и Недобежкин тоже выпустил одну пулю, которая врубилась в стенку над головой странного гостя. Но тот даже не шелохнулся, а продолжал методично расшатывать дверь с какой-то нечеловеческой страшной силой, от чего казалось, что эта неприступная железная дверь сейчас вообще, вылетит и шлёпнется на пол. - Вот, - сделал запоздалый вывод Белкин. - Да отцепись же ты от меня! – неистовствовал Смирнянский, выгоняя из-за себя Ежонкова. Недобежкин покрепче ухватил рукоять пистолета и двинулся к этому гостю, требуя от него сдаться и поднять руки. Начальник сделал знак Петру Ивановичу, чтобы тот заходил с другой стороны и брал «пришельца» в клещи. «Как он сюда попал?» - удивился Пётр Иванович и, последовав приказанию начальника, тоже направился к этому странному индивидууму, одетому в серую больничную пижаму, который уже почти что высадил дверь голыми руками! Недобежкин вознамерился, во что бы то ни стало схватить этого злоумышленника и, оказавшись достаточно близко к нему, отдал Серёгину строгий приказ: - Вперёд! Пётр Иванович сообразил мгновенно, и, прежде чем Смирнянский успел сказать: - Нет, стойте! – они с Недобежкиным напрыгнули на «гостя», собираясь повалить его и прижать к полу. Тот резко обернулся и выбросил правую руку раскрытой ладонью вперёд. Пётр Иванович, нацелившийся было заломить нарушителю руки, внезапно натолкнулся на некую невидимую непроницаемую преграду. Его отшвырнуло назад, и Серёгин покатился кубарем по холодному и твёрдому полу. Субъект выдрал несчастную дверь, швырнул её с силой какого-то Геракла и невозмутимо вступил в камеру Объегоркина. Напуганный происходящей фантасмагорией Белкин принялся стрелять на поражение, и тогда «космический» гость совершил невозможное. Он пару раз резко пригнулся, пропустив над собою все пули Белкина, и впрыгнул вглубь камеры под защиту толстой стены. Недобежкин упал так же, как и Серёгин, и теперь барахтался вместе с ним на полу. - Ты его не остановишь! – это Смирнянский подскочил к стреляющему Белкину, отобрал у него пистолет и потащил за собой в относительно безопасную Гохину камеру. – Прячемся! Ежонков просто заклинился на месте, взирал на то, как гость выносит на плече вялого Объегоркина и бормотал свою излюбленную фразочку: - Нацистские агенты… - Его надо поймать! – не унимался Белкин, вырываясь из «железных клещей» Смирнянского. Смирнянский держал крепко. А вот гость – игнорируя весь мир, он прошествовал по коридору к разбитому окну и выпрыгнул со второго этажа, приземлившись на обе ноги и не пошатнувшись с тяжёлой ношей в виде Объегоркина. Пётр Иванович и Недобежкин уже пришли в себя после фантастически сокрушительного удара «инопланетянина» и теперь сидели на полу, потирая набитые шишки. - Что это было? – обалдело хлопая глазами, осведомился у мироздания Недобежкин. - Ы-ы-ы! – это всё, что смог ответить начальнику Пётр Иванович, у которого, кажется, на лбу надулась шишка. - Вот тебе и «Густые облака», Васек! – Смирнянский выпростался из камеры Гохи, ухватил Недобежкина под мышки, желая поднять. – Сам накликал, вот он и пришёл. А ты всё: «Найти, найти», вот и нашёл! - Отстань от меня! – отмахнулся Недобежкин от Смирнянского, словно от назойливой мошкары. – Я сам встану, я не инвалид! И сам вижу, что… - начальник замолк, потому что так и не понял до конца, что же он такое увидел. Понял только, что некий странный тип руками расшатал дверь, которая рассчитана на удар грузовиком, вынес из камеры Объегоркина и выскочил в окошко, словно… птичка? А вот Пётр Иванович успел рассмотреть визитёра – и увидел в нём черты человека под условным именем «Ярослав Семенов», который оставил с носом Никольцева и врача Ивана Давыдовича. Неужели это ему на «Наташеньке» «подарили» такие возможности?? - Нацистские агенты тоже так делали! – ввернул своё замечание Ежонков. – Бух-бах! – и готово! Их специально обучали технике бесконтактного боя. Вот этот «немчик» и показал тебе, на что способен. А ты как хотел, Васек? - У нас Донецк! – Недобежкин попытался подняться сам, но вдруг зашатался на ногах и опять уселся на пол, грузно, по-медвежьи. – Нету немчиков, Ежонков! А этого «сверчка» надо поймать! Белкин! - А? – Белкин в этот момент занимался Гохой. Почувствовав близость своего «брата по «Наташеньке»», Гоха «закамлал» и теперь, испуская вопли: «Гогр» и «Шотландия», носился по камере и рвался наружу, видимо хотел «улететь» вслед за этим Семеновым. Белкин удерживал его, как мог, но во время «камланий» в щуплом Гохе просыпалась невиданная сила Самсона. И он уже почти, что вытолкнул Белкина из камеры в коридор. - Эх! – Серёгин смог подняться на ноги раньше начальника, и помог Белкину водворить «Самсона» назад в камеру. Белкин запер замок на два оборота и приблизился к сидящему на бетоне пола Недобежкину. - Белкин! – Недобежкин снова совершил отчаянную попытку закрепиться на ногах, однако и эта попытка провалилась с треском и громом. Оказавшись снова на полу, Недобежкин потребовал от Белкина: - Разошли ориентировку на Ярослава Семенова по всем отделениям, пускай, ищут его, как опасного преступника, понятно? - Не делай этого, Белкин! – возразил Недобежкину Смирнянский. – Они его всё равно не найдут, а только все пополучают в грызло. Лучше, Белкин иди и стань на посту, будто бы ничего и не было. - Тут СОБР нужен, - вставил Ежонков, пиная на полу кусочки стекла. - Ты мне, Игорь, скажи, кто мне новое окно вконопатит? – осведомился Недобежкин, наконец-то водворившись на ноги. - Ну, я тут не причём, - отпарировал Смирнянский. – Это ты привадил сюда мутантов, ты теперь и окна ремонтируй. А мне пора на работу, я пошёл. Смирнянский пожелал самоустраниться, покинув отделение через чёрный ход. Вытерев пот со лба синим платком, он «взял старт» и широкими шагами направился к выходу. - Куда? – Недобежкин проявил невиданную прыть и заступил Смирнянскому дорогу. – Не пущу, подождёт твоя работа! Ты там много копал про «Наташеньку», давай, вываливай, как его поймать? - Никак! – ответил за Смирнянского Ежонков. – Ты, Васек, слишком далеко заполз в этом дельце, так что, я тут тебе уже не помощник. Мне не с руки рисковать своим мягким местом, да и головой тоже. Я пока что в СБУ служу и упрятываться в районную ментуру не собираюсь, а тем более – слесарить, как Смирнянский. Как хотите, а я тоже пошёл. С этими невесёлыми для Недобежкина словами Ежонков протиснулся мимо самого Недобежкина и заклинившегося посреди коридора Смирнянского, покинул изолятор и потопал к чёрному ходу. - Пока, Васёк, - сказал Смирнянский и испарился вслед за Ежонковым. - Предатели! – фыркнул Недобежкин, уперев «руки в боки». – Ладно, Серёгин, придётся нам самим работать…