G.O.G.R.

Пётр Иванович лежал где-то, где было твёрдо и жарко. Он лежал неудобно, на правом боку, и что-то неприятно врезалось ему под лопатку. Кроме того – руки были скованы железом и подтянуты к чему-то неподвижному. Серёгин открыл глаза и увидел над собой подоконники и окно, в которое вливаются оранжевые городские огни. На улице уже стемнело, и в том помещении, где лежал сейчас Серёгин, царил страшноватый сумрак. Пётр Иванович пошевелился – кажется, ничего не сломано, болит одна только голова. «Здорово же меня навернули» - мысленно прокряхтел Серёгин, пытаясь сесть. Сесть у него не получилось – мешали наручники, объединившие его с радиатором. Зато Пётр Иванович понял, что рядом с ним лежит ещё одно тело. Нет, тело не просто лежало – оно ворочалось, стонало, кряхтело и чертыхалось. «Это же Недобежкин!» - догадался Пётр Иванович и спросил: - Василий Николаевич, вы в порядке? - Ага! – выплюнул около Серёгина Недобежкин, тоже, очевидно, пытаясь сесть. – Только меня эти козлы к радиатору пришпандорили! Интересное кино? - Угу, - невесело хмыкнул Серёгин, шевеля затёкшими руками и ногами. – Меня тоже. Даже сесть не могу. - Супер! – фыркнул Недобежкин, имея в виду, что хуже и быть не могло. – И что нам теперь делать? Пётр Иванович не знал. Он, как и начальник, лежал на полу, не имея ни малейшей возможности сесть, и абсолютно не знал, что делать. Наручники никуда не отпускали от радиатора. Раскачать радиатор невозможно – он слишком прочно приделан к стене и слишком тяжёл. Снять наручники через кисти – тоже нельзя – браслеты подогнаны так, что никогда в жизни не слезут, хоть руку отгрызай, словно волк, попавший в капкан. Полежав немного на боку, Серёгин вспомнил, что у него с собой тоже имеются наручники, а так же – ключ от них. Сказав об этом Недобежкину, Пётр Иванович получил следующее распоряжение: - Ну что, Гудини, действуй, если получится! Пётр Иванович не являлся фокусником, и был совершенно не похож на великого Гарри Гудини. Он даже не обладал достаточной гибкостью, чтобы сейчас дотянуться несвободной рукой до кармана брюк. Но жить хотелось сильнее, чем помирать тут голодной смертью, или же сбараниваться, как Светленко. И поэтому Серёгин подполз поближе к радиатору, выдохнул воздух, сложился пополам, насколько позволяли оковы, и влез правой рукой в карман. В кармане ничего не оказалось: те, кто их с Недобежкиным сюда затащил, обыскали Серёгина и забрали всё, что нашли. Серёгин чертыхнулся, но про себя, и попробовал нашарить что-либо в другом кармане, но и там звенела пустота – даже кошелёк словно корова языком слизала. Всё, последняя шаткая надежда потеряна и мертва. Им никогда отсюда не выбраться – хотя бы до тех пор, пока их не решат освободить. А вдруг убьют? Мало ли что – никто не знает, как поступает «ГОГР» с теми, кто знает слишком много! - Ну, что, нашёл? – осведомился у Серёгина Недобежкин, грузно ворочаясь на шершавом полу. - Забрали, - честно признался Серёгин и тут же нашёл у себя в кармане маленькую дыру, такую, в которую мог бы запросто пройти ключ от наручников. - Чёртов блин! – угрюмо буркнул Недобежкин. – Давай что ли, по батареям постучим – авось соседи услышат? Кажется, мы с тобой в квартире какой-то зависли. Да, идея неплохая: они начнут лязгать оковами, поднимут шум, соседи вызовут милицию, милиция сломает дверь… Пётр Иванович размахнулся, как смог, и ударил своей цепью о радиатор. Но никакого лязга не послышалось: в том месте, где были продеты наручники, железо радиатора предусмотрительно обернули толстой тканью. - Предусмотрительные, гады! – ещё угрюмее буркнул Недобежкин. – Перестраховщики, чтоб им! Кажется, мы с тобой серьёзно влипли. Что же делать-то, а? Пётр Иванович оказался в тупике. Он продолжал лежать, думать, но ничего не придумывал, а только чувствовал что-то твёрдое, что попало в его правый носок и ужасно мешает. Серёгин не смог больше терпеть это что-то и потянулся, чтобы достать его из носка. - Ты чего пихаешься? – заворчал за его спиной Недобежкин. - Простите, - пробормотал Пётр Иванович и схватил помеху пальцами. – Мне тут что-то мешает… Это было не «что-то», не мусор и не камень: в носок Серёгина завалился ключ от наручников. - Эврика, - пробормотал Серёгин, вытащив его. - Чего? – не понял Недобежкин. - Ключ нашёлся, - объяснил Серёгин. – Сейчас, не шевелитесь, я попробую вас развязать. Недобежкин подполз как можно ближе к Серёгину и Серёгину наконец удалось дотянуться до его наручников. Нащупав малюсенькую замочную скважину, Серёгин, точно как Гарри Гудини, вслепую засунул туда ключик и начал вертеть, пытаясь отомкнуть наручники. Ничего не видя, Серёгин наверное, вертел не в ту сторону, потому что отомкнуть наручники так и не смог, а только уронил ключик. - Эх, ты! – пробормотал Недобежкин, услышав, как ключик лязгнул о пол. – «Безруков»! Пётр Иванович ничего не ответил – он прилагал титанические усилия, разыскивая потерю на пыльном полу. Ему удалось это сделать и, схватив ключик двумя пальцами, он повторил попытку освободить начальника. Пётр Иванович даже вспотел и немножко вывихнулся, прежде чем хитрый замочек щёлкнул и отпустил правую руку Недобежкина. - Уфф, - выдохнул начальник, вылезая из радиатора. – Ну, ты, Серёгин, эквилибрист! Недобежкин быстро открыл наручники Серёгина, и Пётр Иванович смог подняться на ноги. Да, они находились в чьей-то квартире. Во мгле, правда, не видно почти ничего, но всё равно, Петру Ивановичу казалось, что он здесь уже когда-то был. Серёгин пошёл на ощупь в первую попавшуюся сторону и наткнулся на шкаф. Стукнувшись об него лбом, Пётр Иванович отпрянул назад и пошёл в другую сторону. Там он встретил стол, пару стульев и что-то живое, что сильно смахивало на солидную крысу. Живность издала писк и испарилась, а Серёгин пошёл дальше. - У, крысятник! – вынырнул из мрака голос Недобежкина. – Помойка! Серёгин сделал ещё пару осторожных шагов и добрался до стены. Пройдя вдоль неё, он нащупал выключатель и нажал на него. Выключатель работал, и по мановению Серёгина под потолком засветилась тускловатая лампочка. Как только сюда вошёл луч света – Недобежкин и Серёгин поняли, где находятся: эту квартиру киевлянка сдавала тому, кто назвался Вениамином Рыжовым! - А я только ордер на обыск этой халупы подписал! – хохотнул Недобежкин. – Пора нам выбираться, да по домам отчаливать, а то вон, ночь на дворе! Недобежкин широкими шагами прошёл в прихожую и нашёл входную дверь. Она была железна, закрыта, и непреодолима: все три её замка были устроены так, что для того, чтобы открыть их изнутри, тоже нужен ключ. - Блин! – разочаровался Недобежкин. – Думаете, задраили? Давай, Серёгин, через окно выскочим! Этаж был первый – выскочить через окно здесь легче лёгкого – открыл и на воле. Пётр Иванович попробовал открыть пластиковый стеклопакет – не поддаётся. Он пошёл в другую комнату – и там заклинило. На кухне – та же история. - Так, мне это всё надоело до чёртиков! – разъярился Недобежкин и взял тяжёлый табурет с никелированными ножками. – Сейчас, открою по-своему! Милицейский начальник размахнулся настолько, насколько позволила ему длина рук, и со всего маху запустил табуретом в оконное стекло. Табурет глухо стукнулся об это стекло и упал на пол. Стекло не разбилось. На стекле не осталось ни следа! Недобежкин замер с открытым ртом, Серёгин выкруглил глазки: бронированное стекло! В такой-то дыре! Да уж, «ГОГР» не теряет времени и обладает мозгами: знают, как удержать пленных от побега! Большая крыса пискнула снова и метнулась из глухого угла куда-то за старомодный книжный шкаф. Пётр Иванович почему-то обратил внимание на неё и на этот шкаф – грузный такой, обшарпанный и, вместо книг, загруженный пустыми водочными бутылками. На шкафу стоял в донышке от пластиковой бутылки неопрятный разлапистый хлорофитум, и его подсыхающие листья чуть заметно шевелились! Оттуда дует ветер, значит, там есть выход! - Василий Николаевич! – обрадовался Серёгин. – Кажется, я нашёл. Они принялись вдвоём отодвигать этот тяжеленный шкаф в сторонку. Потревоженные бутылки недовольно звенели, а одна даже выпала и расквасилась на полу множеством мутных осколков. - Раз, два, взяли! – кряхтел Недобежкин и толкал, толкал шкаф. Пётр Иванович тоже толкал и он, наконец, поддался на «уговоры» и отодвинулся. За ним зиял чернотою широкий ход неизвестно куда. - Больше нам деваться некуда, - постановил Недобежкин. – Только туда. - Пойду, хотя бы, свечи поищу, - пробормотал Пётр Иванович, оценив темноту хода и решив, что они в ней не увидят ни зги. Пётр Иванович пошёл на кухню и принялся шарить по ящикам убогого кухонного стола в поисках хотя бы, короткого огарка. Однако, никакого огарка не было и в помине, зато в пустом мусорном ведре отыскался большой фонарик красного цвета. Выудив его, Серёгин проверил его работоспособность, щёлкнув тумблером. Фонарик зажёгся. Ура! Кажется, есть шанс! Серёгин и Недобежкин стояли на пороге хода, и Недобежкин светил красным фонариком туда, в его пропасть. Мощный луч терялся где-то вдали, и может быть, что ход этот тянется на километры… - Пойдём, - заключил Недобежкин и широким шагом вступил в сырой прохладный мрак. Да, хорошую квартирку приобрела эта дама из Киева. Интересно, знала ли она о том, что здесь имеется такая пещерка? Наверное, нет, иначе бы не купила такое жилище и бесплатно… Серёгин и Недобежкин шагали наверное, уже около часа, но никакого выхода так и не нашли. Пещера вела куда-то вниз, земляные стены становились всё шире. Сначала Серёгин и Недобежкин двигались гуськом, с Недобежкиным во главе, но потом стены расширились настолько, что они смогли идти рядом… А сейчас здесь уже может проехать машина. Да что там машина? Троллейбус впишется… С рогами и с троллеей… И «Запорожец» рядышком… Пещера изобиловала узкими боковыми ходами, но Серёгин и Недобежкин туда не совались, а шли там, где было широко. Из боковых ходов летели сквозняки и какие-то звуки. Будь здесь Сидоров, он бы сказал, что это воют призраки, или Горящие Глаза. Но Недобежкин и Серёгин были прагматичны: они считали, что это – эхо их собственных шагов. Земляные стены, пол и потолок как-то незаметно перешли в каменные, а потом – пещера, по которой они шли, вдруг пересеклась с другой пещерой, не менее широкой. - Идём прямо, заворачивать не будем, - решил начальник, и они пошли прямо. Вокруг было тихо, точно в склепе, Сидоров сказал бы, что где-то тут лежит скелет. И вдруг где-то в необъятной дали пещеры зародился некий звук. Рык? Вой? Рёв? Серёгин и Недобежкин прислушались: он приближается, и достаточно быстро. Да, это был рёв, но не зверя, не монстра, а автомобильного двигателя! Сюда кто-то едет на машине! Вон, там даже показался свет фар. Серёгин опрометью шмыгнул в первый попавшийся боковой ход, потащив за собою начальника. Серёгин достаточно глубоко забился, чтобы эти фары не смогли их с Недобежкиным высветить. Укрывшись настолько надёжно, насколько смогли, они стали наблюдать за тем, как мимо них, слепя многочисленными фарами проезжает чёрный и наверное, бронированный технический монстр со щелями вместо окон. - «Панцер-хетцер»! – прошептал Недобежкин, узнав в этой чудовищной машине подземный вездеход «верхнелягушинских чертей». - Ездят, - шепнул в ответ Серёгин. – Мы здесь не одни. И ещё – он приехал с той стороны, куда мы с вами идём, - обеспокоено заметил Пётр Иванович. – Я теперь совсем не уверен, что выход там. - Я тоже, - буркнул Недобежкин. – Надо бы вернуться… Но мы с тобой – менты. Мы и́х искали? Их. Мы их нашли. Пойдём, поговорим. Милицейский начальник проявил геройскую отвагу, выбрался из укрытия и пошёл туда, откуда возможно, мог и не вернуться. Пётр Иванович последовал примеру начальника и тоже зашагал вслед за ним.