G.O.G.R.

1. Когда Синицын постановил, что им надо ехать в Верхние Лягуши, Ежонкову ничего больше не осталось, кроме того, как согласиться с ним и выделить для этой поездки новую машину. «Волг» у Ежонкова больше не имелось, зато имелся джип «Ниссан» модели «Patrol 4Х». Данное чудо техники «суперагент» выкатывал из гаража только по праздникам, или тогда, когда жена требовала везти её в театр или в гипермаркет. А так сие роскошное средство передвижения собирало пыль в элитном гараже под охраной МВД, а сам Ежонков раскатывал на мопеде. Сначала Ежонков очень не хотел ехать в захолустные Верхние Лягуши на «Ниссане» - боялся, что он поломается на грунтовых дорогах. Да и вообще, он мог бы отыскать биллионы причин, по которым не стал бы и приближаться к своей дорогой машине. - Не хочешь – поехали на мопеде! – Синицыну, вообще, было всё равно, на чём ехать, лишь бы попасть в Верхние Лягуши как можно быстрее, пока «ГОГР» не расправился с Недобежкиным и Серёгиным. Ежонков прекрасно понимал, что добраться до далёкой деревеньки на мопеде ему не под силу – вот и согласился выкатить «Ниссан» на «ратный бой». Синицына он, конечно, за руль не пустил: мало ли, что? Авось снова надумает на «Ниссане» в какое-нибудь подземелье ломиться??? Да тогда от бедняжечки (от «Ниссана», конечно же) рожки да ножки останутся! А что тогда Ежонкову скажет жена?? Они и так уже два раза разводились, Ежонков едва изыскал пути, чтобы снова пожениться, и не портить себе чистую биографию разводами… А если «Ниссан» будет уничтожен – Ежонкову снова придётся выволакивать чемоданчик, сгребать вещички и топать куда подальше… Нет, такие мысли Ежонков, вообще, старался гнать прочь из своей головы. Легче пасть геройской смертью, нежели в третий раз разводиться с женой! - А моя жена, вообще, считает, что я провалился в забой! – огрызнулся Синицын, когда Ежонков начал вываливать на него свои семейные проблемы. – Вчера у моего сына был день рождения! А я где был?? Я вообще, не знаю, на что они там без меня живут! И я не знаю, когда я смогу вернуться к ним! - А никогда! – «обнадёжил» Ежонков, старательно вертя баранку и соблюдая ПДД, чтобы не дай бог не поцарапать «Ниссан». – Завязался с «ГОГРом» - так будь добр! Всё, закончилась привольная жизнь – началось секретное агентство! - Я его быстро завершу! – пообещал Синицын. – Намылю шею этому Гопникову – и дело с концом! В Верхние Лягуши они приехали под утро следующего дня – было около четырёх часов. Ежонков так и не пустил Синицына за руль – а всю ночь «штурвалил» сам, и к утру уже был, как сова, даже ухать начал. - Ы, я вздремну, что ли? – попросился он у Синицына, когда на горизонте забрезжил корявый въездной знак с зачёркнутым названием «К..лхо.. Кр..сная Зве…» и самопальной табличкой «Деревня Верхние Лягуши». – Только за руль я тебя не пущу – расквасишь, что мне тогда делать?? - Некогда время терять! – отпарировал Синицын, нетерпеливо суча ногами. – Потом поспишь, или за руль пусти – у нас секунды, понимаешь? - А, чтоб им пусто было! – фыркнул Ежонков, подавив смачный зевок. – Ладно, двигай за руль. Расквасишь, так расквасишь – не в «Ниссане» счастье! – обречённо вздохнул он и съехал на обочину. 2. Пока Синицын спорил с Ежонковым, Пётр Иванович, Недобежкин и их случайная спутница Эммочка искали выход из «подземелья ведьм». Эммочка оставалась скованной: милицейский начальник не спешил даровать ей свободу, а фонарик Серёгина был разряжен и мёртв. «Панцер-хетцер» оставался в цеху – видимо, «черти» таки, шли по следу. Поэтому «великолепной тройке» пришлось нырнуть в некую узкую щель, которую когда-то проломили в стене видимо, чем-то тяжёлым. Недобежкин лез последним – как всегда, насилу пропихивался – а пропихнувшись, задвинул дырку каким-то тяжёлым ящиком, что оказался в углу того помещения, куда они попали. Кроме ящика там были ещё два стола – один валялся на боку. Три стула – целым остался только один, остальные почему-то разбиты на части. Так же – ещё три похожих ящика, и – толстенный слой пыли. Они видели всё это, потому что в помещении было светло, свет струился из вон того коридора – тусклый такой, будто бы карманный фонарик… А ещё, кроме света, из коридора струятся разговоры на английском языке. - Чш! – шепнул Серёгин, который первым их услышал. – У нас компания! - Прячемся! – Недобежкин залез за стол, что лежал на боку и там затих и зажал рот пленной Эммочке. Пётр Иванович же притаился у входа, чтобы внезапно напасть на тех, кто зайдёт. Они не преминули зайти, не прошло и минуты. Их было двое: один держал в руке яркий фонарик и пихал перед собой второго, чьи руки были загружены бумагами. Некое шестое чувство подсказало Серёгину напасть именно на второго, что он и сделал. Пётр Иванович молнией выскочил из укрытия и напрыгнул на этого незнакомца, намереваясь скрутить ему руки. Тот оказался силён и ловок: мгновенно оттолкнул первого, отпрянул назад и залепил оплеуху самому Серёгину. Пётр Иванович пошатнулся на ногах, но устоял, и тут же из-за стола гигантским прыжком явился Недобежкин и богатырским ударом ноги отшвырнул этого лысого типа к стенке. Тип выронил фонарик, и он откатился в угол. Второй тип, раскидав по полу свои бумаги, улепётывал куда-то, неизвестно куда, и без света. - Обернитесь, обернитесь! – это заверещала пленная Эммочка, завидев, как в руке лысого сверкает смертоносный пистолет. Пётр Иванович среагировал мгновенно: прыгнул вперёд и выбил у лысого типа пистолет за секунду до того, как он бы выстрелил и поразил бы его пулей. Тут же подоспел Недобежкин и заковал бандита во вторые наручники, которые возникли у него неизвестно откуда, словно у фокусника. - Хы-хы! – довольно хохотнул Недобежкин, кося глазом победителя на своего второго пленника. – Наручниками-то нас с тобой, Серёгин, эти черти к радиатору привязали, а я их приберёг на чёрный день. Раскрыв секрет своего фокуса, милицейский начальник пихнул лысого бандита носком ботинка. Тот заворочался и заныл, побитый, на его гладкой лысине заплясали блики от фонарика. - Вы арестованы! – сообщил ему Недобежкин. – Милиция! - Стойте! – увидав лысину арестованного, Пётр Иванович вспомнил, составленный Муравьёвым фоторобот Альфреда Мэлмэна, который когда-то работал с Чесноком. – Это же наш клиент! Да, им попался именно Альфред Мэлмэн. Он бродил по катакомбам, следуя лживым указаниям фальшивой карты и наконец, пришёл сюда, где и был пойман. Пётр Иванович даже фонариком на него посветил, чтобы убедиться, что это он. Мэлмэн дёргался в наручниках, как стреноженный строптивый жеребец, но не промолвил и звука. Филлипс, которого он толкал перед собой, ухитрился сбежать и бежал теперь, не разбирая дороги, пока не упёрся в стенку носом. Всё, тупик, попался! Он почувствовал, как его захлёстывает липкая тягучая паника, как холодеют у него руки и ноги, как сосёт где-то там, под ложечкой… И тут же на его многострадальную спину лёг круг света, порождаемый лучом карманного фонаря. Чья-то рука схватила его за шиворот и развернула. - Ну что оскверняем? – осведомился страшнейший из голосов. – А как же проклятие гробниц? Эти слова сказал Генрих Артерран. Это он схватил Филлипса за шиворот и тащил теперь туда, где стоял его подземный вездеход. Филлипс просто плёлся, спотыкаясь, ему даже не надо было грозить оружием, чтобы заставить двигаться. Генриха Артеррана он боялся как огня, и на то были веские причины. - Где Мэлмэн? – осведомился у Филлипса Генрих Артерран, и его голос не выражал ни единой эмоции. - Донецкие менты-ы-ы-ы! – проныл Филлипс, думая лишь о том, что его бесполезной жизни пришёл страшный конец. - Да? – Генрих Артерран не удивился, а просто переспросил. - Да! – булькнул Филлипс и тут же был загружен в неудобный, грузовой отсек вездехода и там закрыт. Гопников говорил, что переловил всех ментов, и они сидят у него под «очень надёжным замком». Видимо этот болтливый хвастун как всегда соврал. Оставив Филлипса молить о помощи в звуконепроницаемом грузовом отсеке, Генрих Артерран отправился на поиски тех ментов, которые не попались Гопникову и разгуливают тут, на свободе. Недобежкин заставил арестованного Мэлмэна подняться, схватив его за шиворот и водрузив на ноги. - Выкладывай, где выход, а то пристрелю! – пригрозил пленнику милицейский начальник, подняв с пола его пистолет. - Там, там, я знаю! – захныкал лысый Мэлмэн, очевидно, испугавшись мушки, что установилась у него точно между глаз. – Идёмте! Мэлмэн развернул свой корпус, собираясь, очевидно, куда-то идти. - За мной! – хныкнул он, сделав один небольшой шаг под дулом собственного пистолета. Пётр Иванович обыскал этого лысого типа и обнаружил у него ещё один пистолет. Разоружив Мэлмэна, Серёгин выволок из-за стола закованную Эммочку. Та посмотрела на него жалостливыми глазками, как затравленная лисица смотрит на надвигающегося охотника, и тихонько всхлипнула: - Пусти, а? Я же не бандитка… - Топай! – буркнул Серёгин, который не собирался никого выпускать. Эммочка сердито проворчала под нос нехорошее слово и уже собралась обречённо топать. - Никто никуда не пойдёт! – объявил скрипучий голосок, и из коридора выдвинулись три фигуры: две громоздкие, отягощённые квадратными плечами, и одна компактная – низенькая и худенькая. - Приехали, - отметил Недобежкин, и его рука потянулась к пистолету, который он уже успел заткнуть за пояс. - Схватить! – постановил скрипучий голосок, и две громоздкие фигуры выдвинулись вперёд. Пётр Иванович понял, что собирается очередная драка и кажется, им с Недобежкиным таких громил не одолеть. Победа была необходима, поэтому Серёгин выхватил отобранный у Мэлмэна пистолет и собрался для острастки пальнуть сначала в воздух. Он вскинул пистолет… да так и остался стоять с поднятой рукой! Пётр Иванович попытался как-нибудь пошевелиться, но ему это не удалось. Краем глаза Серёгин видел, что рядом с ним так же застыл и Недобежкин. В голове Петра Ивановича промелькнул Кашалот, который терял волю при разговоре с бандитом Тенью… - Ведите их! – донёсся до слуха приказ скрипучим голоском. Один громила пихнул сзади Серёгина, второй – толкнул Недобежкина. У них не было других вариантов, кроме как идти на поводке – как стояли, с пистолетами в руках. И они пошли, ведь всё равно ни один из них не мог заставить себя нажать на курок. Серёгин и Недобежкина привели в цех, где уже поджидал вездеход «панцер-хетцер», чья бронированная дверца была гостеприимно распахнута. - Залезайте! – распорядился щуплый гражданин, которому принадлежал скрипучий голос. Мэлмэн и Эммочка потащились, как зомби и друг за дружкой залезли за эту дверцу. Ноги сами понесли Петра Ивановича туда, к вездеходу. А за Петром Ивановичем так же безвольно тащился и милицейский начальник. - Отпусти их! – невесть откуда вынырнул кто-то ещё, Пётр Иванович скосил глаза направо и увидел, как этот кто-то неторопливо прогуливается у неработающего запылённого конвейера. - А с какой стати? – обладатель скрипучего голоска переключился на своего товарища, и Пётр Иванович почувствовал, как гипноз ослаб. - Туда! – Недобежкин тоже освободился от гипноза и теперь тащил Петра Ивановича не куда-нибудь, а к открытой дверце «панцера-хетцера». Серёгин не сопротивлялся – эта машина, наверное, единственный шанс спастись. Пётр Иванович забился в кабину и увидел руль, похожий на штурвал аэроплана. - Давай, заводи! – скомандовал Недобежкин и захлопнул дверцу. Пётр Иванович не знал, как заводится «панцер-хетцер»: педали газа не было, ключа зажигания – тоже. Серёгин растерялся, увидев множество кнопок и два дисплея – большой и маленький – вместо лобового стекла. - Быстрее! – кипятился Недобежкин. – Чего ты застрял? Жми куда-нибудь!! Пётр Иванович понял, что другого выхода нет. Он взял, да и нажал на красную кнопку – на самую большую. Кабина задрожала, видимо, завёлся мотор. Оба дисплея вспыхнули, на них появилось изображение. А потом – вездеход внезапно сорвался с места и стремительно попёр прямо в стенку. - Держи же штурва-ал! – перепугался Недобежкин, видя на дисплее, как стенка приближается. - Чёрт! – Пётр Иванович схватился за этот штурвал, но уже было поздно – «панцер-хетцер» на полном скаку врубился в эту стенку, проломал в ней громадную дыру и понёсся куда-то ещё. Кажется, в другую стенку. «Живой груз» в виде скованных наручниками Эммочки и Мэлмэна в ужасе визжал на ухо Недобежкину. - Серёгин! Куда ты едешь? – громогласно вопросил Недобежкин, отпихивая от себя Эммочку, которая, не удержавшись на трясущемся кресле, увалилась прямо на него. - А чёрт его знает! – ответил Серёгин, пытаясь хотя бы, не оббивать стены бортами. БУХ! БУХ! БУХ! – вездеход нёсся по какому-то коридору, виляя и ударяясь обо все стенки, которые встречались на пути. - Отворачивай! – милицейский начальник смотрел на дисплей и видел, что их вездеход сейчас наскочит на острый угол, сверкающий неким металлическим штырём. Пётр Иванович ухватился за штурвал обеими руками, пытался как-то крутить его, но всё-таки, спастись от угла не смог. БА-БАХ! – «панцер-хетцер» рубанул этот угол с оглушительным грохотом, отшибив огромный кусок. Штырь вывернулся и, кувыркаясь, отлетел куда-то во мглу. Посыпалась земля, полетели камни, а потом – обвалился потолок. - Они все сбежали! – верещал Гопников, топая ногами и поднимая пыль. – Гейнц, поймай их! Верни машину! - Это был твой вездеход, - флегматично отпарировал Генрих Артерран. – А мой вездеход при мне. Я тебе говорил, не трогать ментов. А ты поступил по-своему. Вот и теперь – поступай по-своему. Генрих Артерран повернулся к Гопникову спиной, сделал пару шагов в темноту и пропал, словно бы растворился в ней… 3. - Ежонков! – пытался разбудить «суперагента» Синицын, а Ежонков только всхрапывал и не просыпался. «Чёрт, куда же я заехал-то?» – ругнулся про себя Синицын, оглядевшись вокруг и сообразив, что в Верхние Лягуши так и не попал, а заехал на какой-то незнакомый пустырь, заросший ковылями, покрытый неудобными для езды кочками. - Ежонков! – уже не сказал, а крикнул он, и Ежонков, наконец-то, разлепил сонный глаз. - Чего? – пробубнил он, издав зевок. - Куда ехать, умник? – осведомился у него Синицын. – Ты же тут был, да? - А ты тоже был! – огрызнулся Ежонков, выбираясь из мягких лап сна. – Ты тоже должен знать! - Я сто лет назад тут был! – пробухтел Синицын, разглядывая холм, что торчал неподалёку. – А ты только недавно вернулся! - Туда! – Ежонков уверенно показал в сторону этого холма. - Так там же ничего нету! – удивился Синицын. – Нам, по-моему, в деревню надо! - А не надо нам в деревню! – заявил Ежонков. – Там ихняя база, где холм! Синицын завёл мотор, но Ежонков вдруг «запел» ноту протеста. - Нет, выходи! – взвизгнул он. – На такой машине по этим буеракам нельзя – угробишь! - Но, - возразил Синицын, оценив неблизкое расстояние до холма. – Пешком мы туда будем весь день пилить! - Ну и что? – не унимался Ежонков, выковыриваясь из кабины на улицу. – Лучше уж пешком, чем расшатать подвеску. Давай, Синицын, ходить полезно – живот исчезнет! - Какой живот?? – рассердился Синицын, пересчитав под футболкой выпирающие рёбра. – А, это у тебя – живот! Потом займёшься спортом! Залазь, поехали! - Нет, вылазь! – настаивал Ежонков и уже начинал вытягивать Синицына из кабины за рукав. – Подвеска… Ты знаешь, сколько стоит подвеска?? - Чёрт! – прогудел Синицын. Он уже собрался просто нажать на газ и уехать, оставив Ежонкова отдыхать тут, на воздушке, но вдруг под ним задрожала земля. - Что это? – пискнул Ежонков и попятился назад. – Армагеддон?? А откуда-то снизу, может быть, из самого ада, доносились толчки и грохот, словно бы там плясали черти, что ли? БАХ! БАХ! Эй, а эти звуки, кажется, приближаются! Земля дрожала и гудела, будто сдвигалась тектоническая плита. - Вылезай, бежим! – потребовал Ежонков. Синицын послушался, выскочил из джипа и собрался бежать. Но тут раздался особо сильный толчок, Ежонков не удержался на кургузых ножках и упал носом вниз, подрезав Синицына. Оба покатились кубарем, и тут земля разверзлась. Прямо у носа Ежонкова и Синицына образовался ужасный кратер. Камни и комья земли брызнули в стороны, один – большущий такой – шлёпнулся около головы Ежонкова. Из кратера вырвалось чудовище – жуткое, чёрное, лязгающее, испускающее какой-то удушливый дым. Со страшным грохотом сей монстр обрушился на землю, а потом – с размаху улёгся на бок. ПШШШ! – испустил он страшный звук и, кажется, затих. Синицын позволил себе раскрыть один глаз. Перед ним среди гор земли лежал не зверь, и не чёрт. Это была машина – подземный вездеход «панцер-хетцер». Он почему-то потерпел крушение, и теперь лежал неподвижно и дымился лёгким дымком. - А! А! Я уже умер? – блеял около Синицына дрожащий Ежонков, предусмотрительно уткнув голову в коленки. - Да нет же, посмотри! – Синицын ухватил его за шиворот и заставил поднять голову. - Ай! Ой, что это?? – отшатнулся «суперагент» Ежонков, увидав «погибший» вездеход. - Они! – буркнул Синицын. – Пора мылить шеи. Тут вездеход зашевелился. Вернее, только открылась его передняя дверца. Синицын собрался драться, но вдруг отступил назад – из-за раскрывшейся дверцы, чертыхаясь и кашляя, вывалился Пётр Иванович Серёгин. - Петька?? – изумился Синицын. – Ты что… в «ГОГРе»?? - Ыыыы, - ответил Пётр Иванович и, оступившись, свалился вниз. Вслед за Серёгиным показался позеленевший от «космических» перегрузок Недобежкин. - Меня сейчас стошнит… - икнул он и тоже свалился на землю. - Васёк! – Ежонков вскочил на ноги и подбежал к Недобежкину, который вяло ворочался носом в землю. Ежонков перевернул Недобежкина, а Синицын – Петра Ивановича. - Если бы я был в «ГОГРе» - выдавил Серёгин, хватая воздух ртом, чтобы подавить тошноту. – Я бы умел его водить… - Шикарный «трактор», - оценил милицейский начальник качества «панцера-хетцера» и попытался подняться на ноги. – У нас там ещё сладкая парочка сидит… Альфред Мэлмэн попытался вылезти сам. Он даже пихнул Ежонкова, который по-милицейски схватил его под локоток, пытаясь помочь ему спрыгнуть и не упасть. Отогнанный Ежонков пожал плечами и отступил назад, а Мэлмэн не рассчитал свои силы и бухнулся вниз, как мешок муки. Эммочку, вообще, выгружали, словно тюк. Синицын взял её под мышки, а Пётр Иванович – за ноги. Эммочка ещё что-то бухтела про то, чтобы они не распускали руки, на что Пётр Иванович ответил очень лаконично и всесторонне: - Цыц! - Эй, ребята! – выдохнул Синицын, когда они с Серёгиным положили Эммочку на траву. – А я, кажется, её знаю! - Да? – вмешался Ежонков. – И откуда это, интересно? - Девяносто девятый год, - тихо произнёс Синицын, приглядываясь к зелёной от качки Эммочке. – В Америке, когда я ездил на полицейский слёт. Это она пыталась тогда меня похитить… - Что? Какая Америка?? – мгновенно исцелилась Эммочка и рывком села. – Я сроду не была ни в какой Америке! И вообще, я случайно сюда попала! Случайно, ясно вам, или вы совсем ку-ку?? - Тихо, гражданка! – железно отрубил Недобежкин. – Про Америку мы разберёмся. А ещё – разберёмся, для чего вы изображали из себя психиатра из Киева, и где вы взяли поддельные документы! Будучи сурово изобличена, Эммочка злобно чертыхнулась, стукнув траву скованными руками, а потом – разрыдалась, как маленькая девчонка, у которой хулиган отобрал чупа-чупс. А милицейский начальник тем временем заметил «Ниссан» Ежонкова, что сиротливо стоял поодаль, слегка припорошенный землёю. - Так, машина есть, - довольно кивнул он. – Серёгин, оттащи-ка этого субъекта в машину! – это он имел в виду Мэлмэна, который между делом попытался улизнуть под шумок. Ему это не удалось, потому что Ежонков вовремя подставил ему ножку и повалил. - Это мой «Ниссан Патруль 4 Икс»! – уточнил Ежонков. – На нём ездит моя жена! Я не разрешу сажать туда этого ослика! - Так! – фыркнул Недобежкин. – Живо сажайте! У нас на счету секунды! Вот план. Сейчас мы поедем в Красное и потребуем у Соболева подмогу. Потом мы вернёмся сюда и отловим здесь всех «осликов», понял, Ежонков? А эти «ослики», - он имел в виду Мэлмэна и Эммочку, - пока в обезьяннике у Соболева посидят! - Есть, - согласился Пётр Иванович и потащил угрюмого лысого Мэлмэна к джипу Ежонкова. - Я не хочу в обезьянник! – пискляво вопила Эммочка и упиралась, когда настала её очередь садиться на заднее сиденье джипа по соседству с Мэлмэном. - Моя машина, - вздохнул Ежонков, уныло взирая на двух испачканных землёю преступников, что расположились на заднем сиденье. - Э, да нам тут не хватит места! – спохватился милицейский начальник, покосившись на этих двух «транзитных пассажиров». – Нас четверо, и их двое. Многовато будет для легковушки… - Это внедорожник! – вставил Ежонков, вдвигаясь на место водителя. - От одного придётся избавиться, - безапелляционно постановил он, желая ехать с комфортом. - Правильно, - согласилась Эммочка, отодвигаясь подальше от Мэлмэна, потому что считала, что от него воняет. – Выпустите меня! Я тут, вообще, никаким боком не причём! - Нет, - отказался Недобежкин. – Запихаем лысого в багажник! - Что? Нет! – возмутился интеллигентный и аристократичный Альфред Мэлмэн, когда Серёгин и Синицын грубо вытащили его из салона и подтолкнули к багажному отделению. – Я человек! - Ну, конечно же! – согласился Серёгин, и они с Синицыным буквально забросили Мэлмэна туда, где полагается стоять сумкам и ящикам. – У джипов багажник большой – как раз для человека!