G.O.G.R.

Милицейский начальник перечитал этот отчёт два раза. - Блин! – выплюнул он и отложил отчёт подальше, чтобы не уронить на него кус колбасы из своего бутерброда. Да, наверное, теперь этот голубец Интермеццо далеко ускакал, пока никто не разыскивал его. Ищи-свищи ветра в поле – не найдёшь и не поймаешь. Снова ушёл, вот это – вор! Ладно, хорошо… Оставим пока его. Объявим в республиканский розыск и оставим. Нужно заняться более крупной рыбой, чем этот подлещик – назвать Колю «пескарём» Недобежкин почему-то не мог: слишком уж хитёр. Милицейский начальник решил нагрянуть не куда-нибудь, а в «Донецкое представительство международной корпорации «Росси – Ойл»». Кто там директором? Поликарпович… Отчество – не стандарт, вот и запомнилось. А как его зовут-то? Пётр? Фёдор? Да, скорее, Фёдор. Фёдор Поликарпович. Да, вот к нему-то и стоит наведаться сегодня же с Серёгиным, Сидоровым, Ежонковым… Да и Смирнянского придётся вернуть из опалы – пригодится на всякий пожарный. И Синицын не помешает. Плохо, что Кораблинский с ума сошёл – а то бы и он мог пользу принести. Недобежкин собрал волю в кулак, стиснул зубы и набрал номер Смирнянского. Нет, извиняться он не станет – милицейские начальники не извиняются. Он просто оторвёт бывшего коллегу от праздного шатания и призовёт к делу. Смирнянский почему-то долго не желал выходить на связь, всё сбрасывал и сбрасывал звонок. Только на шестой раз соизволил он поднять трубку и прогнусить сонное: - Алё? - Э, ты что, спишь? – навалился на него Недобежкин, зажав трубку между головой и правым плечом. - А тебе-то что? – огрызнулся Смирнянский. – Сплю! И, может быть, не один! - Да кто на тебя позарится? – саркастически плюнул Недобежкин, усиленно листая «Дело № 37» в поисках документов на «Росси – Ойл». – Давай, ноги в руки и причаливай на базу, будем «Росси – Ойл» пушить! - Ага, послушался? – хихикнул на том конце радиоволны Смирнянский. – Только вот, кто меня выгнал и сказал: «Ползи»? – напомнил он, презрительно хмыкнув. – Я обиделся, и поэтому – раз выгнал, значит выгнал. Всё, я занят, пока! - Стой! – теперь Недобежкин уже взмолился, ведь Смирнянский имел у себя тот самый секретный архив, который «показал» им с Ежонковым и Сидоровым виртуальный кукиш. - Да? – якобы не поверил Смирнянский. – А волшебное слово? Вернее, два волшебных слова? Без них – «не полетит»! - Прости… - едва выдавил Недобежкин, сжав зубы. – Пожалуйста… - Вот теперь – другое дело! – обрадовался Смирнянский. – Жди меня, и я вернусь! - Тьфу! – Недобежкин плюнул второй раз и занялся повторным перелопачиванием тридцать седьмого дела, потому как не нашёл отчёта Серёгина о поездке в «Росси – Ойл». Пройдоха Смирнянский почему-то очень долго тащился – полтора часа полз, словно бы полз с Луны. Серёгин, Сидоров, Синицын и даже Ежонков уже собрались в кабинете милицейского начальника и торчали там, в режиме нервирующего ожидания того «знаменательного момента», когда, наконец, соизволит притащиться Смирнянский. - Салют! – Смирнянский ввалился в кабинет Недобежкина так, как слон мог бы ввалиться в посудную лавку. Взяв под «козырёк» своей неуклюженькой зелёной панамки, Смирнянский гордо прошествовал к столу милицейского начальника и уселся на свободный стул. - Фу, какой неудобный! – покивал он на стул, поёрзав на его просиженном сидении. – Заждались? – осведомился Смирнянский сразу у всех. – Вижу, тут у вас митинг! - Заткнись! – прогудел Ежонков. – Я тут из-за тебя не позавтракал! - А во сколько ты встал? – саркастически протянул Смирнянский. – Двенадцать часов на дворе, а ты только завтракаешь? - Давай, Игорёша, погнали в «Росси – Ойл»! – Недобежкин даже ругать никого не стал – он просто освободил своё кресло и двинулся к двери. Жара немного спала: вместо устоявшихся тридцати двух-трёх, градусник сообщал, что за бортом плюс двадцать пять. Солнце висело высоко над землёй, и изредка его заслоняли собою упитанные белые облака. Пожухлая от долгой засухи неопрятная трава раскачивалась на сыром ветерке, что обещал к ночи дождь. У Недобежкина уже была подготовлена машина: тот самый чуть поцарапанный микроавтобус, на котором они впервые посещали Верхние Лягуши. Микроавтобус искупался в зелёной водице озерца под названием Лазурное, и зелёный налёт, что оставила тина на её нижней части, Недобежкин не смог вывести ничем. Так и осталась машина двухцветная. - Я взял ноутбук, - сказал Смирнянский и забился на самое дальнее сиденье. – Если что – покажем Поликарповичу «кино» про Росси. - А я вспушу! – высунулся Ежонков. - Ты посмотри, тот ли у них Мильтон! – напомнил Смирнянскому Недобежкин. – А если Мильтона не будет – покажи Поликарповичу оба фоторобота – пускай, опознаёт! - А, да, точно, - закивал Смирнянский. – Но я больше, чем уверен, что там подстава будет! Я думаю, что их кто-то крутит помимо нас. Слишком уж всё это странно. «Генрих Артерран крутит!» – Пётр Иванович подумал про себя, но вслух не сказал, чтобы не выпустить на волю мерзкую «звериную порчу». Серёгин уже давно заметил, что она наваливается на него, когда он вспоминает про этого Генриха и Мильтона. Сидя в микроавтобусе, трясясь на неровностях дороги и глядя в окошко, Пётр Иванович размышлял и всё больше убеждался в том, что Недобежкин зря затеял эти поиски ГОГРа и Росси и всего остального. Кажется, тут проходит некая крупная игра, чуть ли, не война разведок, огромных китов, что запросто монкуют человечьими жизнями. У них на службе такие «генномодифицированные фрукты», как монстр Тень, Ярослав Семёнов, Зайцев, и кто там ещё есть… А кто они – донецкая милиция? Планктон, криль… За окном проносились ряды деревьев, люди, бесконечные пласты автомобилей, что покрывали шоссе… Рядом с Серёгиным клевал носом беззаботный Ежонков, а Синицына Пётр Иванович даже не видел – он забился назад, туда, куда и Смирнянский. Да, «милиционер Геннадий» Ершовой вполне может быть Генрихом Артерраном. А если так, то получается, что это Генрих Артерран получал от Ершовой информацию о Чесноке и Сумчатом, а потом – выкрал её из-под носа Чеснока… Он показал милицейское удостоверение – так рассказывали родители Ершовой. Очень может быть, что Генрих Артерран подхалтуривает на некие спецслужбы, может быть и иностранные… Ну, да, конечно, они давно завербовали его – наверное, ещё с тех пор, как он подвизался на «Наташеньке» - там все были завербованы, даже лабораторные и дикие мыши… - Серёгин, приехали! – мысли Петра Ивановича развеял вот этот вот противненький вкрадчивый голос и рука, что неприятно теребила за плечо. – Ты что, заснул? Пётр Иванович встрепенулся, рывком повернул голову и посмотрел сначала в окно, а потом на того, кто его теребил. За окном виднелась просторная парковка «Росси – Ойл», а теребил его тощий Смирнянский. - Нет, нет, не заснул, - прокряхтел Серёгин, стараясь выкинуть из головы Генриха Артеррана, чтобы не «открыть мегекость», и начал вылезать из кресла. «Донецкое представительство корпорации «Росси – Ойл»» встретило их ну, очень неприветливо: опечатанными дверьми. - Ну и номерок! – присвистнул Недобежкин, застопорив ход пред непроходимой печатью из тонкой белой бумаги. - Можно сковырнуть, если осторожно, - определил Смирнянский, внимательно оглядев эту самую печать. – Только не сейчас – ночкой вернёмся, и я всё устрою. - Я те устрою! – перепугался Недобежкин. – Ты что, хочешь вломиться туда? Надо узнать, кто тут всё опечатал и зачем! - Ясно, что их всех уже замели! – высунулся Ежонков и потрогал папиросную бумагу печати указательным пальцем. – Такие штучки федералы вешают, когда шарашки прикрывают. Да, пока они возились с Верхними Лягушами и «чертями» - совсем упустили из виду «Росси – Ойл». Кто-то тут уже побывал и пошустрил… На печати стоит дата: тридцатое июля. Кажется, они тогда искали «панцеры-хетцеры» в подземельях «Наташеньки»… - Федералы? – хмыкнул Недобежкин, дойдя до широкого окна и увидев, что оно тоже опечатано. – Это какие у нас в Донецке федералы? - Интерпол! – не задумываясь, выпали Ежонков. – Они косили под международную корпорацию, но танкера́ми сливали контрабандную нефть. Вот их и посекли, а так же – подмели. Всё коротко и ясно! БА-БАХ! – Пётр Иванович, прямо ухом услышал взрыв гранаты около себя – такая сенсационная догадка его осенила. Мильтон, которого они с Сидоровым видели – это Генрих Артерран. Выходит, что именно Генрих Артерран следил за работой филиала под маской Мильтона. Он затеял страшенный ремонт, забраковывал проекты, наверняка, чтобы отвлечь этого тучного сонного Поликарповича от дел! Да, уж, кажется, он и есть «федерал»… Проклятая «порча» не даёт Серёгину ни словом обмолвиться про Артеррана, а когда она пройдёт… тоже ничего хорошего не будет. Проследив аналогию между Карпецом, Семёновым и Кораблинским, Пётр Иванович сделал невесёлый вывод: когда у него пройдёт «звериная порча» - он забудет всё на свете и сможет сообщить миру только слово «Бык». Ну да, конечно, «Бык» всё-таки, лучше, чем «Ме». Однако только тем, что «Ме» - это междометие, а «Бык» - уже существительное. Только вот, это существительное никак не относится к делу. Всё, финиш… - Интермеццо у нас один остался, - буркнул Недобежкин и повернулся, чтобы уйти. – Сидоров, ты у нас спец по нему – займись.