G.O.G.R.

С неба улыбалось дежурной улыбкой невозмутимо приветливое летнее солнышко и согревало воздух до температуры плюс тридцать градусов по Цельсию в тени. Тень, правда, была хиленькая: редкие деревья, что покрывали холм, со зловещим названием Чёртов курган, не могли обеспечить другую тень. Где-то там, вдалеке, за полем, дремала в пыльном мареве беззаботная деревня Верхние Лягуши, а вот Фёдору Поликарповичу Мезенцеву дремать было некогда: экс-директор Донецкого филиала корпорации «Росси – Ойл» напряжённо работал. Нет, работа была далеко не умственная: Фёдор Поликарпович выносил из подземелий тяжёлые металлические ящики и грузил их в просторный багажник необычного чёрного автомобиля с узкими щелями вместо окон. Ящики были большие: каждый имел высоту почти, что в человеческий рост, а и ширину метра полтора. Ни один человек никогда не поднял бы такой ящик. Даже не приподнял бы и не сдвинул бы и на миллиметр. Но у Фёдора Поликарповича появилась некая страшная сила, которая и помогала ему таскать неподъёмную ношу и не потеть при этом. Мезенцев работал не один: кроме него тут были и капитан Сергей Борисович Загорский, и его помощник Цаплин, а так же – секретарь Мезенцева Сомов. Все они, оставляя в земле глубокие следы, сминая ногами траву, совершали однообразные рейсы в тёмную пещеру и назад, вынося ящик за ящиком. Они трудились под неусыпным надзором семерых человек, одетых в форму милицейского спецназа. Шестеро из них стояли в две шеренги по обеим сторонам той тропинки, по которой двигались подневольные рабочие, а седьмой – торчал около самого автомобиля и, казалось, подсчитывал, сколько ящиков положено в багажник. Мог ли Фёдор Поликарпович отказаться от тяжёлой работы и убежать подальше от этого страшного места, где вот уже более полувека проводили зловещие эксперименты на людях? Нет, не мог. Ни Мезенцев, ни Сомов, ни Цаплин, ни Загорский не могли бросить дурацкую работу и уйти. Их сознание не принадлежало им, а необходимость носить ящики была навязана извне, непобедимой волей того, кто назывался «верхнелягушинским чёртом». А тем временем в селе Красном в кабинет начальника Краснянского РОВД полковника Соболева зашёл человек. Человек был уже не молод, но двигался уверенно и быстро. Полковник Соболев был занят: костерил Хомяковича за то, что последний напортачил с отчётом. - Мало того, что ты сделал семь ошибок в пяти словах, - пыхтел Соболев, помахивая смятым листом бумаги у носа потупившегося Хомяковича. – Так ещё и задержал его на три дня. Что с тобой, Хомякович? Ты ж раньше таким ответственным был! - А я и сам не знаю, - пробубнил унылый Хомякович, переминаясь с ноги на ногу. – Чи чёрт меня попортил в пещере в этой поганой… - И ты за чертей цепляешься! – вздохнул Соболев и шваркнул неправильный отчёт Хомяковича на стол около своего бутерброда с колбасой. – Сколько можно морочить мне голову чертями?? Достали уже со своими чертями! Чёрт… сначала Зайцев мне тут голову морочил, теперь ты, ноешь тут… - Я… - начал Хомякович, но Соболев его перебил, стукнув кулаком по неновой столешнице: - Если я ещё раз услышу от тебя про чёрта – всё, можешь класть на стол заявление по собственному желанию! Двадцать первый век на дворе – какие черти?? Выдавая строгач Хомяковичу, полковник абсолютно не замечал посетителя, который скромненько притворил за собою дверь и тихонько уселся на дальний стул для посетителей, украдкой подслушивая разговор сурового начальника с проштрафившимся подчинённым. Звали тихого посетителя Никанор Семёнов, и, сидя в уголке, он думал о том, что вера местной милиции в чертей будет ему ух, как на руку. - Иди, Хомякович, и переделай мне этот отчёт! – постановил Соболев, сунув неудачный отчёт Хомяковичу в руки. – И ни слова больше про чёрта! - Есть, - вздохнул Хомякович и поплёлся вон из кабинета, комкая отчёт в руках. - Извините, - это подал голос Никанор Семёнов, переместившись поближе к столу сердитого Соболева. - Да? – буркнул Соболев, откусывая от бутерброда смачный шмат. – Поесть не дадут… - прогудел он себе под нос. - У меня есть сообщение для вас, - сказал Никанор Семёнов, делая вид, что не замечает того, как полковник Соболев ест. - Неужели и вы видели чёрта? – пробормотал Соболев, принимая скорбный вид человека, обременённого смертельной усталостью. - Нет, не видел, - спокойно возразил Никанор Семёнов, пронзив Соболева невозмутимым взглядом разведчика. – Чертей не бывает в природе. А я знаю место, где скрывается банда, которая прикрывает свою преступную деятельность неким чёртом. - Да?! – повторил полковник Соболев, но уже не безразлично тупо, как в первый раз, а с громадным удивлением, и даже навалился животом на стол, чего раньше никогда не делал. - Вот именно, - подтвердил Никанор Семёнов, не теряя бесстрастности. – Если вы отправите группу к чёртовому кургану – то сможете их арестовать. - Подождите, подождите… - засуетился Соболев, комкая в кулаке одну из многочисленных бумаг, что неделями «спали» у него на столе. – Вы хотите, чтобы я вам поверил и отправил группу… куда? - К Чёртовому кургану, - настоял Никанор Семёнов, глядя Соболеву в глаза. – Вы должны, нет, вы просто обязаны знать, где находится этот холм, который называется «Чёртов курган». - Слушайте, за кого вы меня тут держите? – взвился, было, полковник Соболев, который уже устал от четей и их курганов до… зелёных чёртиков. – За кого?.. - За доблестного хранителя законопорядка, - мягко и примирительно протянул Никанор Семёнов, сверкнув огненным оком. – И поэтому именно вам я передал важную информацию о местонахождении опасной банды. Полковник Соболев замер за столом. - О местонахождении опасной банды, - повторил он отупевшим голосом автоответчика и даже не заметил, как спихнул со стола свой бутерброд. - Вы же ловите опасные банды? – тигром промурлыкал Никанор Семёнов, не спуская с полковника гипнотизирующий взгляд. - Ловлю, - согласился Соболев тоном абсолютного согласия. - И поэтому немедленно направите к Чёртовому кургану группу, - закончил мысль Никанор Семёнов, опершись обеими ладонными о стол Соболева. - Отправлю, - не возражал Соболев, уставившись в одну точку, что висела где-то там, посреди бесконечности. – Группа будет там немедленно. - Вот и хорошо, - улыбнулся Никанор Семёнов и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, удалился за дверь кабинета и зашагал прочь по коридору. Полковник Соболев минуты две посидел, тупо пялясь в облюбованную точку бесконечности, а потом – внезапно заметил, что на его столе не достаёт бутерброда. Сперва полковник подумал о том, когда же он успел его съесть? А потом – в голову стукнула внезапная догадка: у Чёртового кургана скрывается банда, которую нужно срочно ловить. «Отправить к чёртовому кургану оперативную группу» - эта навязчивая мысль сверлила голодный мозг полковника и не давала ничего делать – даже есть не давала. Никанор Семёнов владел гипнозом. Да, он мог заставить человека сделать что-либо против его воли, да, мог потом стереть этому человеку память. Но всё равно, Никанору Семёнову не повезло: он «срезался» на мелочи. А именно – выбрал не совсем удачное время. Оперативная группа уже была на задании: ловили на живца вора «гастролёра» на железнодорожной станции. Полковник Соболев подождал бы, пока «большая охота» закончится, но нет – полученная установка действовала с бешеной силищей буксира. Воля Соболева ему не принадлежала, и поэтому он вызвал к себе Хомяковича. Хомякович занимался тем, что сидел в просторном кабинете оперативников и уныло выискивал в своём поруганном отчёте те ошибки, на которые сурово указал ему начальник. Ошибки находиться не желали, и Хомякович с раздражением царапал ручкой по столешнице и без того исцарапанного письменного стола, за которым сидели, наверное, ещё во времена Второй мировой. Нарисовав четвёртого косоногого человечка, Хомякович швырнул ручку и подпёр кулаками щёки, гневно воззрившись в опостылевший лист бумаги, который нужно было, извините за тавтологию, оформить по форме, а он, кажется, оформил как-то не так. Потом ещё ввалился Кошко и начал бухтеть, что сегодня «хороший денёк для рыбалочки», а у него «грязнуха глохнет». - Цыц! – не выдержав морального прессинга, цыкнул на него Хомякович. – Голова уже лопается! - Тебя вызывает Первый, - буркнул в ответ Кошко, имея в виду Соболева. – Меня пушил, теперь в тебя решил клешнями вцепиться. - В который раз, - прогудел Хомякович и, отодравшись от стула, тяжело пополз снова к начальнику на ковёр. - У меня ещё отчёт не закончен, - пробормотал Хомякович, оказавшись пред оком полковника Соболева. Полковник был переполнен странной решительностью и непонятной деятельностью. Он встал из-за стола, бодро прошествовал по кабинету мимо бутерброда с колбасой, который покинуто пристроился на полу, и бодро заявил: - Подождёт твой отчёт! Бери, кого найдёшь, и дуйте на Чёртов курган, там бандюки завелись, взять нужно! Хомяковича будто кто окатил из ушата кипятком. Он даже икнул и застыл на месте, чувствуя, как шевелятся и встают дыбом его волосы. С Чёртовым курганом у Хомяковича были связаны воспоминания не из приятных… Не хотел он возвращаться в эти проклятые места, которые испокон веков чёртовыми называют, где и правда, обретается чёрт… - Хомякович, чего застыл? – окликнул его начальник. – Давай, действуй, время не резиновое! Да, против начальника не попрёт никто, кроме танкиста. Раз сказал: «Лёв», значит «Лёв», и «Лев» уже не будет. Вот и пришлось Хомяковичу бегать по отделению и собирать себе «звёздную команду»… Вот и получилось, что в «супер отряд» Хомяковича вошло всего четыре человека: Кошко, Зябликов, Пёстриков и сам Хомякович – извечная команда неразлучных друзей, которые все выходные проводили на рыбалке. Автомобиль у «отряда Альфа» тоже был на «альфа-уровне»: «Запорожец» жёлтенького цвета, который приходилось ремонтировать, чуть ли, не после каждой поездки. Повезло им, пожалуй, разве что, с одной погодой: дождя давно не наблюдали, грунтовая дорога потрескалась, словно в пустыне Гоби, и ехать по ней было легко и весело даже на «Запорожце», который у них в отделении все кликали «Т-34». Чёртов курган виднелся впереди за пустырём, и даже в светлый солнечный день он казался мрачным и зловещим, словно бы действительно, являлся пристанищем чёрта. За рулём «Т-34» сидел Хомякович, за что получил среди товарищей временное прозвище «Шумахер». Он знал, что прямой дороги к Чёртовому кургану нет и, чтобы до него добраться, нужно покинуть грунтовку и героически скакать по выбоинам и кочкам бездорожья. Хомякович повернул руль и не задумываясь, совершил этот губительный для их «танка» подвиг: врубился в негустые заросли сорных трав, что покрывали широченный пустырь, что был когда-то колхозным полем. Преодолев «полосу препятствий» и хорошенечко разболтав подвеску, «Т-34», наконец, достиг подножия самого мрачного холма во всей округе. Хомякович нажал на тормоз. Кошко выбрался из кабины, а за ним – повылазили и Зябликов с Пёстриковым. Хомякович же остался за рулём, потому что не решался покинуть убежище и приблизиться к этому жуткому кургану, что угрожающе довлел над его психикой. - Хомякович! – позвал Кошко. – Вылазь, давай, «мой генерал»! Ты нас сюда притащил, так что, давай, показывай, где там эти твои бандюки окопались! - А лещ его знает, - пробормотал Хомякович, но не спешил вылезать из прохладной кабины под красное солнышко, которое, казалось, строит ему с небес оскалы и грозится сжечь заживо, едва он покажет нос. - Давай, Хомякович, разомни ходули! – это крупнотелый Пёстриков заглянул в кабину и потащил Хомяковича на свет божий за рукав. Хомякович вылез на молодую травку куда тяжелее, чем мог бы. Легкий ветерок обдал его вспотевшую спину и покрасневшие щеки, но Хомяковичу всё равно было так жарко, словно бы температура воздуха зашкалила за плюс пятьдесят по Цельсию. - Ну, кто-нибудь в курсах, что мы должны тут искать? – пробурчал Зябликов, разглядывая кротовину, на которую едва не наступил. - Чертей! – фыркнул Кошко и пнул некую железку, что попала ему под ногу. – Хомякович, какой-то ты сегодня забацанный, чесслово! - Это Соболев забацанный! – отказался Хомякович, стремясь вернуться назад, под защиту брони «Т-34». – Расчесал меня за отчёт… А я, вообще… Пока Хомякович спорил с Кошко и Зябликовым, Пёстриков к чему-то чутко прислушивался, а потом, вдруг шикнул: - Тсс! - Что? – все трое мигом обрубили перепалку и уставились туда, куда смотрел Пёстриков. Смотрел так, словно бы действительно, видел там чёрта. - Слышите? – осведомился он, странным и страшным шёпотом, от которого по вспотевшей спине Хомяковича побежали колючие стальные мурашки. – Как едет что-то… - Ку-ку… куда едет? – промямлил «генерал» Хомякович, чувствуя, как его ноги теряют свои функции и предательски подкашиваются. - Туда! – Пёстриков махнул рукой куда-то вперёд, где темнела полоска леса. - Пошли, глянем… - согласился Кошко, не особо веря в эту самую «банду Хомяковича – Соболева». Кошко пошёл первым, сминая башмаками длинные и хрупкие стебли сорняков. Пёстриков и Зябликов потянулись за ним – Пёстриков, потому что услышал шум, а Зябликов – так, от нечего делать. Один только Хомякович остался глупо стоять на месте: некий мистический страх перед непознанным держал его и не давал ступить ни шагу. Зябликов и Пёстриков с Кошко во главе обогнули холм и тут же застыли, поражённые увиденным. Прямо перед их любопытными носами, посреди колышущихся на ветру ковылей стояла непонятная машина. Огромный, чёрный технический монстр с невероятным количеством фар, без окон, без дверей, исполином возвышался над землёй и рвал её своими гусеницами. - Что это? – изумлённо выдохнул Зябликов, хлопая большими глазами. - «Панцер-хетцер», - Кошко невольно повторил слово, которое когда-то слышал от донецкого милиционера. - Э, так ты прав был насчёт чертей… - буркнул Пёстриков. – Вот, блин, Нострадамус! Около «инопланетной» машины топтались люди, одетые в камуфляжную форму, а так же – другие люди, в измятых и перепачканных землёй и побелкой строгих деловых костюмах директоров. - Террористы… - прошептал Кошко, медленно прижимаясь к пологому, покрытому колкими стеблями травы, склону холма. – Прячьтесь, ребята… - Аль-Каида… - пробормотал Зябликов и даже опустился на четвереньки, чтобы как можно лучше спрятаться. - Усама бен Ладен, гора Говерла, пещера номер пять, - согласился с ним Пёстриков и вообще, лёг на пузо, словно солдат под вражеским огнём. - Э, чего делать-то будем? – осведомился Кошко, зарывшись в хаос сплетенных стеблей ковыля. – Кажется, это и есть банда… - Прятаться и ползти назад, - предложил осмотрительный Зябликов. – Кажется, это не наш уровень… - Ловить их надо! – неожиданно для товарищей, и даже - для самого себя определил Пёстриков, который с самого детства мечтал лишь об одном: совершить подвиг, достойный героя и медали. - Сдуре-ел! – шёпотом протянул Кошко и даже отвесил Пёстрикову глухой подзатыльник. – Хочешь, чтобы тебя похоронили?? - Трус! – буркнул Пёстриков себе под нос и, как лежал – на пузе – так и пополз вперёд. А «панцер-хетцер», тем временем, собрался уезжать. Все «инопланетяне» и «черти» уже залезли внутрь. Как завёлся мотор страшного вездехода, никто не услышал, наверное, «хетцер» имел очень хороший глушитель. Но «адская машина» внезапно сорвалась с места и поехала прочь, расшвыривая гусеницами комья земли. - Ребята, поехали! – храбрец Пёстриков метнулся назад, туда, где стоял на временном приколе «Запорожец» «Т-34». - Стой, Глеб… - пискнул, было Кошко, но Пёстриков уже вскочил в кабину и завёл мотор. - Давай, прыгай, кто не трус! – крикнул «герой» товарищам. Кошко и Зябликов остались стоять около кургана: считали затею Пёстрикова не только глупой, но и опасной для жизни. А вот Хомякович… Сначала он, побывавший в плену у чертей, нерешительно топтался на месте. Но потом, видя, как несётся в «Т-34» Пёстриков, догоняя чёрный гусеничный вездеход, Хомякович решил раз и навсегда покончить со своей фобией. - Глеб, подожди, я с тобой! – преисполнившись отчаянной смелости партизана, Хомякович побежал за уезжающим «Запорожцем» и на ходу запрыгнул на пассажирское сиденье рядом с Пёстриковым. - Хомякович, ты – единственный настоящий друг! – оценил подвиг товарища Пёстриков и вжал в пол педаль газа. Педаль недовольно скрипнула, а видавший виды «Т-34» взревел раритетным моторчиком и тряско поскакал по частым неровностям. Вездеход на первый взгляд казался неуклюжим и медлительным, но, проехав метров двести, развил скорость космолёта. А потом – и того краше – из носовой части вездехода выдвинулся длинный и толстый бур, и вездеход, накренившись вперёд, на полном скаку зарылся носом в землю. Когда «Запорожец» «Т-34», трясясь и валяясь с боку на бок, докатился до того места, где ушёл в недра огромный механический «крот» - Пёстриков и Хомякович увидели лишь зияющий кратер. Пёстриков затормозил, но всё равно, верный «Т-34» едва не провалился в бездну, потому что земля по бокам кратера начала осыпаться. Пёстриков дал героический задний ход и успел спасти себя, Хомяковича и машину от падения… Скорее всего, в пекло – а куда ещё могла уехать машина «верхнелягушинских чертей»? - Уфф, - выдохнул Хомякович, оправившись от испуга. – Глеб, ты нас чуть не урыл… - Нормалёк… - буркнул Пёстриков, пытаясь сбросить с себя состояние ступорозного ужаса, в котором находился. - Ребята! Ребята! – это бежали к ним Зябликов и Кошко. - Ну, ты, Хомяк, даёшь! – проворчал Кошко в адрес Хомяковича. – Я бы никогда не запрыгнул к этому сумасшедшему! – он кивнул головой в сторону Пёстрикова. - А ты трусливый! – огрызнулся Пёстриков. – Ты только с рыбой умеешь воевать! - Я разумный, а ты – вообще, мандригал… - прогудел Кошко. – Машину уже доломал! Надо ехать назад к Соболеву и сказать, что у него тут не банда, а террористы! С террористами СБУ должно бороться, а не мы. Всё, поехали, если не хочешь реветь быком! Пёстриков, вылазь из-за руля, теперь я поведу! Кошко схватил Пёстрикова за рукав и принялся выцарапывать его из кабины. Хомякович же просто тихо сидел – не мешал Кошке, но и не защищал Пёстрикова в отличие от Зябликова, который что-то там пищал про то, что да, Пёстриков – герой, а Кошко… - А ты, Кошко, так, старый рыболов! – вот, как определил его Зябликов. - Зяблик, захлопни варежку! – боролся с ним Кошко, не отпуская рукав Пёстрикова. – А то… Он так и не сказал, что же случится с Зябликовым «а то», потому что внезапно земля под ними задрожала и, кажется, съехала куда-то в сторону, потому что Кошко не устоял на ногах и рухнул на живот, а Зябликов – повалился на него. Где-то там, в глубине, что-то гулко загудело – так, словно там всё рушилось, или кто-то взрывал бомбы, или динамит. - Что за чёрт?? – выдохнул перепуганный Пёстриков и, повинуясь некоему инстинкту, что повелевал не оставаться в помещениях во время землетрясений, покинул кабину «Запорожца». -Бежим! – заорал Кошко, спихнув с себя барахтающегося в панике Зябликова, и в тот же самый момент Чёртов курган дрогнул и начал с треском и грохотом опускаться куда-то вниз, засыпая землёй всё вокруг себя. Зябликов резво вскочил на ноги и тоже бросился наутёк, один только Хомякович застопорился в машине и не мог никуда из неё выколупаться, потому что его сковал страх. Комья земли брызнули во все стороны, камни тяжело врубались в землю, расшвыривая ошмётки травы. С треском ломались деревья, что испокон века росли на Чёртовом кургане, и их корявые острые сучья так и свистели у виска, как пули. - Хомяк, шевели копытами! – Пёстриков вернулся к «Запорожцу» и выдернул Хомяковича из кабины за секунду до того, как крышу машины смял увесистый булыжник. Хомякович споткнулся, едва не упал. Кусок дерева пролетел над его головой и врезался в мягкий грунт у него под ногами. Хомякович по наитию перепрыгнул через этот ствол и по инерции поскакал дальше, следуя за резвым Пёстриковым. Он старался не оборачиваться назад и поэтому не видел, как буквально в нескольких шагах позади, надвигаются тонны земли и камней… Хомякович снова споткнулся, но на этот раз упал. Всё, его путь окончен, сзади грохочет обвал и в следующую секунду его накроет. - Хомяк! Хомяк! – орали где-то в облаках пыли товарищи, и их голоса тонули в грохоте валящихся камней. Хомякович попрощался с жизнью и закрыл голову руками… Он довольно долго ждал смерти под завалами, но она почему-то не спешила. Хомякович немного полежал, а потом – решился открыть правый глаз. Правый глаз открылся и увидел солнечный свет. Неужели, жив?? Нет, Хомякович не верил. Скорее всего, он в раю. Он пошевелился – ничего не болит… точно, в раю. И теперь он увидит бога. Хомякович даже наспех сочинил речь, которую скажет Всевышнему. И, набросав недлинный план, решился приподняться на руках и осмотреться, чтобы понять, как выглядят райские кущи. Райские кущи оказались до боли похожи на пустырь за деревней Верхние Лягуши. Те же ковыли, то же запустение, те же кочки и те же серые жабы среди этих кочек лазают. Обернувшись назад, Хомякович сквозь крутящуюся в воздухе пыль увидел, как возвышается над ним высоченный «бархан» сырой коричневой земли вперемежку с камнями и деревьями. - Хомяк! – откуда-то из пылевого облака вынырнул Кошко, подбежал и принялся тормошить Хомяковича за плечо. - Я что, жив? – осведомился у него Хомякович с долей недоумения. - Жив, - подтвердил Кошко. – Вставай, Хомяк! «Т-34» крякнул. Что мы теперь Первому скажем? Да, «Запорожец» «Т-34» теперь покоился под многотонным земляным пластом, в который превратился холм Чёртов курган. Но разрушился Чёртов курган далеко не случайно. Генрих Артерран вынес и увёз всё, что оставалось в подземных лабораториях базы «Наташенька», а потом – запустил систему самоуничтожения и взорвал все несущие конструкции, которые десятилетиями поддерживали своды подземных помещений. База «Наташенька» погибла, засыпанная и похоронила все свои тайны. Никто теперь не влезет в подземелья, никто там больше ничего не найдёт, потому что там больше ничего нет. Генрих Артерран решил, что пора закрывать «сезон охоты» на «прототип» и результаты проекта «Густые облака», и замёл все свои следы. Теперь там, где тянулись в недрах километровые катакомбы базы «Наташенька», земля просела и опустилась глубокой пологой чашей, в которой, скорее всего, образуется со временем новое озеро… Жители Верхних Лягуш слышали ужасный грохот, он доносился до них с той страшной стороны, где высится адский Чёртов курган. Испугались не на шутку: думали, что это – Судный день надвигается, и ангелы с чёртом сошлись в последнем бою за грешные и праведные души. Боя не было – просто обычный взрыв и простой обвал. Но все дела были покинуты и заброшены в долгий ящик и там забыты. Перепуганные лягушинцы сидели перед иконами при зажжённых свечах, завернувшись в белые простыни: ждали Армагеддон. Ждали до самого позднего вечера. И, не дождавшись, многие захрапели, уткнувшись носом в красный угол... А утром оказалось, что не было ни чертей, ни ангелов. По-прежнему светило солнышко, чирикали воробышки, порхали бабочки. Огороды требовали прополки и полива. Куры и прочая живность – кормёжки. Ведь вчера многих из них так и не накормили суеверные хозяева, оставили без хлеба насущного. Медленно выползла в половине девятого из дома своего Фёкла Матвеевна, а за ней – показались и остальные. Судного дня как не бывало: никто никого не судил, не приговорил и не казнил. Семиручко выступил и сказал, что произошло банальное землетрясение, и лягушинцы успокоились, забыли о конце света и вернулись к своим обыденным делам. И всё бы хорошо, ведь хорошо то, что хорошо кончается. Однако на следующий день начали происходить весьма и весьма странные вещи…