'The Portal of Life'

Дорога не была настолько длинной и мучительной, чтобы уже успеть наскучить и пробудить зверский аппетит. Но Тэхён так ничего и не поел, живот начал петь о боли и печали, моля своего хозяина, чтобы тот покормил его хоть чем-нибудь, будь то полноценный завтрак или маленькая булочка. Ким долго решался перед тем, как поменять маршрут и попросить водителя отвезти его в ближайшее кафе, где бы он смог спокойно съесть свежую выпечку. — Остановитесь здесь, — неожиданно для всех, Чонгук подал голос и только после того, как Тэхён бросил на него ошарашенный взгляд, телохранитель соизволил объясниться. — Здесь есть маленькое кафе. Там пекут круассаны. Очень вкусно, мистер Ким, Вам понравится. Тэхён лишь смог облизнуть губы, как делал он это несколько минут назад от сухости. Перечить парню не было смысла, ибо любое кафе подошло бы для свершения трапезы. Тэхён непривередливый… в отличии от его отца. — Хорошо, но учти, если мне не понравится, то… у нас есть наказания? — начал стебаться Ким, но виду на то, что он шутит, не дал. Лишь серьезный взгляд и наглая усмешка, пугающая Чонгука до той степени, что он уже готов начать скулить и молить о том, чтобы Тэ признался в своей шутке и перестал себя так вести, это жутко бесит и пугает до мурашек по всему телу. Сглотнув, Чон вышел из машины, как только водитель остановился у обочины, открыл дверцу и протянул руку Тэхёну, но тот и не стал протягивать свою. Смело вылез из машины и встал на ровном месте, закрывая глаза и пропуская свежий воздух, расправляя свои легкие. У Чонгука сегодня лишь первый день работы с сыном своего начальника, но уже было настроение на самом дне отчасти от того, что он просто не знал. Не знал, что нужно делать и как себя вести со слепым парнем. Этому в школе не учили, на курсах не преподавали. А в няньки он не нанимался, чтобы сейчас на «ура» справляться со своим делом. И вместо того, чтобы идти навстречу, Тэхён лишь еще больше отдаляется, да и шуточки его убивают. Кажется, такими темпами Чонгук уволится или при пуле, надвигающейся на Тэхена, простоит на месте… нет, нет, это долг Чонгука. Он не может позволить Киму страдать, раз отныне Чон его личный телохранитель. — Просто иди в это кафе, — вновь сдался Тэхён и закатил глаза. — Я хорошо слышу стук твоих каблуков и легко соображаю куда, и что, и как, и почему. Приспособился уже. — Уж лучше один раз объяснить, нежели каждый раз говорить «иди, Чонгук, просто иди». А Чон, все поняв от и до, направился в место, откуда пахло свежей выпечкой, такой манящей и дурманящей. Но чем ближе становились парни к кафе, Чонгук все больше и больше начал волноваться по поводу вкуса Тэхёна. И серьезно ли он говорил насчет наказаний? Но судя по улыбке на лице Кима, которую Чон чисто случайно заметил при повороте, можно было догадываться, что мучное парню приходится по вкусу и круассаны сделают свое — порадуют Тэхёна. Усадив Тэхёна за свободный столик, Чонгук сказал, что здесь не ходят официанты и нужно заказывать все самим у стойки. Тэхён лишь кивнул и сказал, что полагается на вкус парня, но ко всему прочему пусть не забудет заказать кофе три в одном. Сегодня Киму, на удивление, захотелось и сливок, и сахарка… день и правда пошел в гору, уже даже и для самого парня. Чонгук надолго оставить Тэхёна не мог, как никак, долг и все дела, поэтому, насколько было это возможно, вежливо он попросил, чтобы все сладости им принесли за столик, в заключении послав убивающую улыбку девушке за стойкой, которая была зачарована и уже готова на все, что уж там — всего лишь принести заказ. Чонгук неспешно направился к столику, где сидел Тэ, и у него в запасе было полминуты, чтобы оценить парня с головы до пят. И что мог сразу сказать Чонгук: Тэхён не выглядел так, будто у него имеются изъяны в здоровье, будто столь большой и порочный шрам убивает его привлекательность. Ким сидел одиноко за столиком, пафосно облокотившись на спинку стула, «глядящий» на простых прохожих, на улицы Сеула, на яркую погодку. Чон попытался не вбивать в свою голову лишнего, а просто улыбнулся своему долгу и обещанию «ценой собственной жизни я буду защищать вашего сына — Ким Тэхёна» — это все, что было сейчас важно. Присев напротив, Чон начал нервно покусывать внутреннюю сторону щеки, сам того не замечая. Его нога начала отплясывать знаменитый танец чечетки, а пальцы на руке отбивать дробь по крышке столика. Он не столько волновался внутренне, сколь внешне. И заметив, как сильно волнуется его тело, Чон начал успокаивать себя как это только было возможно, пока Тэхён не взял инициативу в свои руки. — Тебе неудобно со мной? — нарушил их идеальное молчание Ким, и опустил глаза вниз, как делал это пред всеми своими собеседниками. Он думал, что с Чонгуком сможет вести себя свободно, именно так, как его тому хотелось, но оказывается, даже для телохранителя тяжело переносить Тэхёна и его изъян. А ведь Тэ так надеялся на долю реальности в его жизни, он хотел бы расслабиться. Но чему удивляться, ведь Чон тоже человек, точно такой же, как и все они… ничего непонимающий, живой. — Честно, мне непривычно, мистер Ким, — признался Чонгук и заметил, как дрожь в теле утихла, стоило Киму опустить глаза. Но это не то, чего бы хотел Чон. Но как тогда объяснить успокоение, что появлялось при отсутствии этого пронзительного взгляда? — Отца моего мистером зови, — перевел тему Тэхён, так и не осмеливаясь поднять глаз. — Тэхён? Тебя не учили при беседе смотреть собеседнику в глаза? — набрался уверенности Чонгук и усмирил свой страх и волнение. Где-то внутри он уже давно сдох и от страха, и от того же волнения, но посчитал более ценным и гуманным в данной ситуации понять Кима, и начать пробивать место в доверии. Ведь по рассказам его отца было понятно, что Чонгук с Тэхёном надолго будут привязаны друг к другу. По крайней мере до того момента, пока Тэхён сам не захочет сменить себе телохранителя. А случится это может лишь тогда, когда в его владения перейдет корпорация по наследству. Тэхён не сразу поднял взгляд, успел еще раз десять удивиться и усмехнуться, и лишь после взглянул на Чонгука. Он не мог смотреть ему прямиком в глаза. Его взгляд терялся где-то в области грудной клетки, но Чону и этого было достаточно уже лишь потому, что Тэхён уже смотрит на него. Вместо ответа Тэ лишь улыбнулся и то, не Чонгуку, а девушке, как и просил Чонгук, принесшей заказ и желавшей приятного аппетита. — Ты обделил себя круассаном? — поинтересовался Тэхён, нащупывая на подносе свежеиспеченную булочку, посыпанную сверху сахарной пудрой. — У меня обед только через два часа, — объяснился Чонгук и улыбнулся счастливому парню, который с ярым аппетитом поглощал круассан с шоколадной начинкой. Столько радости было в одном человеке, что от нее парень был готов светиться, словно яркие лучики солнца, грея окружающих своей теплотой и одаривая каждого своей частичкой счастья. — Это глупо есть тогда, когда не ем я. Но не есть тогда, когда ем я, — возмутился Ким, уже дожевывая последний кусочек от булочки. Он уплел сладость в считанные секунды, но понял какая начинка лишь после того, как еда уже успела свалиться ему в желудок и начала перевариваться. — Не я… — О, боже! — воскликнул Тэхён, хватаясь за горло обеими руками. — Чонгук, там что, был шоколад?! Чонгук не сразу понял всю трагедию ситуации, даже когда Тэхён начал мало-помалу задыхаться. Чон, напуганный, подпрыгнул с места, переваривая случившееся, и крикнул девушке на кассе, чтобы та быстрее вызывала скорую, а сам парень подлетел к жертве шоколадной начинки и с минуту нервно оценивал данную ситуацию. Его не учили первой помощи при проявлении аллергии. Но судя по раскрасневшемуся горлу и лицу парня, а еще нехватке воздуха, можно было судить, что Тэхён уже на грани. Нужно срочно откачивать. Чонгук дрожащими руками накрыл тыльную сторону ладони Тэхёна и попытался убрать руки парня от его шеи. В голове Чонгука творился полный хаос, ему действительно стало страшно за жизнь Тэ. Он не может в первый же день нарушить свой долг и обещание, уж не таким путем. Чонгук, не долго думая, сел на корточки и взял задыхающегося на руки, дабы отнести парня в машину, а там они уж как-нибудь сами доберутся до больницы, не дожидаясь скорой. Чонгук несся на всех парах, а Ким, обхватив парня за шею, наслаждался атмосферой и нежным ветерком, развевающим его волосы. Чонгук не сразу заметил, что приступы прекратились, да и той дьявольской улыбочки Чон не замечал до поры до времени. Он остановился на месте, по-прежнему держа в руках Тэхёна, и, в прямом смысле, ахуевал. — Айщ, — шепотом выругался Чон и поставил Тэ на землю. Была бы его воля, он бы заговорил самым красноречивым матом, дабы изложить всю трагедию своего внутреннего мира. Но в компании Тэхёна это было запрещено. — Наказание, — одним словом пояснил Тэхён и улыбнулся своему собеседнику, вот только Чон уже там не стоял, а сидел на корточках, ероша свои уложенные волосы, превращая их в самое настоящее гнездо. — Чонгукки? — напугался Ким, не ощущая того теплого присутствия парня, что преследовало его с того самого момента с больнице. Но сейчас лишь ветер бьет по лицу, и от придуманного одиночества Тэхёну стало не по себе. Он сделал шаг, еще один, думая, что именно та дорога ведёт к машине. Про себя он уже начал проклинать Чонгука за его безответственность, но это все перебивалось чувством страха, которое навеяло на Тэ, как только тот осознал всю проблему… выдуманную. Чонгук поднялся и догнал парня, вновь стуча своими каблуками, такими до боли знакомыми Тэхёну. Ким поменялся в лице, но вот осадок волнения и страха по-прежнему находился внутри и оттого хотелось кричать и ругаться, и это, вроде как, Тэхену дозволено. — Ты… ты бросил меня? — начал со спокойного тона Ким, плавно увеличивая его до максимума. — Блять, ты бросил! — Наказание, — передразнил старшего Чон и усмехнулся своей гениальности, ведь он его в принципе не бросал, долг не позволил бы. Но раз парень так думает, то можно все превратить в выгодную сторону Чонгука, от чего он и не отказался. — Мне не нужны такого рода наказания, — не прекращал орать Тэхён, следуя за Чонгуком. Но Чон молчал, пока не усадил парня в машину и сам не сел на место рядом с ним. — Мне не нужны такого рода наказания, — вновь принялся передразнивать Тэхёна Гук, надеясь показать, как было глупо со стороны Кима так обманывать младшего с его-то должностью. Ким нахмурил брови и после минутного молчания вновь вернулся с усмешкой, пугая Чонгука. — А какие наказания ты любишь? Чон закатил глаза, не понимая всей серьезности в словах парня. И отныне Чонгук считает разумным ничего не отвечать на подобное от него и вообще делать вид, что не слышит. Игнорировать — это самое лучшее, что могло посетить голову Чонгука, только это была не самая лучшая идея, потому как Тэ жаждал общения, и на его пути встретился лишь Чон Чонгук. Всю оставшуюся дорогу до дома Ким предпочел провести в тишине и в глубоких раздумиях. Бывали те дни, когда в голове была одна пустота, и лишь ветер ходил туда-сюда, завывая, и, скорей всего, выветривая весь ненужный хлам и информацию, накопившуюся за несколько дней. Это странно сидеть и ни о чем не думать… совершенно. А перед глазами — черная пелена, мрачная и вечная. По прибытии домой Тэхён почуял что-то неладное, но что именно, он разглядеть не мог, а нюх и слух на это не работали. И стоило им с Чонгуком переступить порог дома, как от веселого и разговорчивого Тэхёна не осталось и следа. То ли показывал матери насколько ему плохо, то ли и правда было настолько плохо, что даже сказать элементарное «спасибо» на мамино «я приготовила твой любимый суп» он не удосужился. — Я в своей комнате, — вместо «привет» бросил Тэ в сторону матушки и удалился из виду. Чонгук был в замешательстве, но не в его интересах выяснять отношения между сыном и матушкой. Он лишь поклонился незнакомой женщине и последовал за парнем в комнату. Чон был повержен в шок от смены настроения Кима. И казалось, что не реально так мгновенно измениться всего в считанные секунды, ведь Тэ уже не подросток, а юноша. Парень, в конце концов. Не в его компетентности меняться так часто и неожиданно. Но кто такой Чонгук, чтобы судить всея Ким Тэхена? Вот и Чон об этом подумал и успокоил свой винтик переживаний внутри, стоило лишь пару раз закрутить потуже, чтобы не шатался и не тревожил нервные клетки. — Ты что и в моей комнате будешь торчать? — не поворачиваясь к Чонгуку, спросил Ким, остановившись у двери своей комнаты, куда могла входить вся прислуга и мать. Но впускать внутрь телохранителя крайне не хотелось. — Кто-то предлагал мне и ванну принять вместе, о какой комнате сейчас идет речь вообще? — саркастически ответил Чон и пожалел о своем ответе сто раз, если и не сто один. Ким без нотки веселья и игривости, развернулся к Чону и нахмурил брови. Он… не выглядел таким дураком, как полчаса назад у кафе. Сейчас перед Чоном стоял совершенно иной парень, с серьезным взглядом и грубым басистым голосом, от которого не только набегал табун мурашек, но и дыхание перехватывало, да так, что элементарный вдох-выдох, казалось, был не в состоянии сделать. — Я не предлагал, это во-первых. А во-вторых, я не желаю ощущать твое присутствие в своей комнате, на то она моя — мое личное пространство. Чон в силах возмутиться и отчеканить по памяти все, что ему дозволено, а что — нет. Но почему в данной ситуации говорить и вовсе не хотелось, но и не подчиняться своему долгу тоже было нельзя. Безвыходность у которой есть выход. В конце концов он работает на мистера Кима, а не на его сына. Но было ли это желанием или новым приказом? — Тэхён-ши, боюсь, это невозможно. У меня приказ: не оставлять Вас ни на шаг, — выпрямился Чон и сказал точно и ясно, без капли человечности и живности вовсе. На работе нужно быть роботом, но Чон на секунду подумал, что с Тэхёном можно нарушить этот закон. Как глупо со стороны Чонгука, и теперь он готов взять все наказание на себя, какое положено. Но от кого? Ким ведь сам просил убрать все формальности. Но сейчас стоял как ни в чем не бывало, словно не при делах и говорил, как босс. Он весь в своего отца. — То есть, ты не уйдёшь? — уточнил Ким и развернулся обратно к двери, дергая за ручку. Чон хотел утвердительно ответить, но ему уже открылась дверь, впуская парня внутрь. От увиденного разбегались глаза: Чон не знал на что смотреть в первую очередь, но вовремя одумался и посчитал неправильным вот так без совести оглядываться и оценивать. Все же это личное пространство, куда и так было понятно, дорога для Чона закрыта. Но комната — ничто по сравнению с собственным пространством Тэхёна внутри. Ведь ему приходится жить иллюзиями, придумывать собственный мир, чтобы скрасить свою жизнь без дара зрения. И в один момент Чон задумался, а как давно Ким получил инвалидность или был таким с рождения? А судя по тому, как хорошо Тэ ориентируется на местности, можно было предполагать, что он и вовсе никогда не видел. У него было много времени, чтобы научиться всему этому. Тэхён сел на свое излюбленное кресло пред окном, так и не сняв с себя верхнюю одежду, а Чон остался стоять у двери, наблюдая за тем, как Ким битые часы просиживал у окна, бездействуя. На удивления Чона, комната богача не выглядела настолько шикарной, как остальной дом в целом. В комнатушке покоилась двухместная кровать, шкаф с книгами, то самое кресло, на котором сидел Ким, а у окна было множество ваз с цветами. Но, несмотря на минимализм, было довольно уютно и так просто, отчего Чон не чувствовал себя неловко или некомфортно, как бывало оно раньше при виде золотой ручки в туалете. Золото, мать вашу. Часы шли мучительно медленно для Чонгука, и незаметно проходили для Кима. Домоседу уже обыденно все это до чертиков, что просто забывается и ностальгируется, но вот Чонгуку все это в новинку, и сказать, что ему нравится — солгать. Это самое скучное время, которое когда-либо у него было. Но нарушать идиллию Тэхёна Чону не было дозволено, оттого он сдерживал свои позывы подать голос и заговорить с хозяином комнаты. Но если Чон и не осмеливался подавать голоса, то его желудок уже как с час просто умирал. И вот настал пик его смерти: крики, урчание, разносившееся по всей комнате. Гуку стало неловко, и он только сейчас понял, что он не у мистера Кима, у которого в запасе всегда было еще два телохранителя и можно было на пятнадцать минут отлучиться в ближайшее кафе, дабы подкрепиться. Сейчас же Тэхёна нельзя было покидать ни на секунду, а ведь ещё тогда, в кафешке, Чон не соизволил поесть вместе с ним, теперь пожинает плоды своей откровенной глупости. — Мам, я хочу кушать. Накрой стол на двоих, — нажав кнопочку на штуке, отдаленно похожей на рацию, Ким уведомил мать о своем голоде, который явно был не его, но сути не меняло. Матушка лишь на радостях сказала, чтобы он уже спускался, она сделает все быстро. На столе было множество закусок, а посреди стояла позолоченная кастрюлька, похожая на ту, в которой Чон часто готовит рамен дома. Но вместо лапши в ней сегодня был суп с креветками, на вид пугающий, на запах странный. Но выбирать не приходится, Чону бы подкрепиться, а там уж до вечера. На смену придут лишь в 10 вечера, и Чону хватит чашки супа на целый день. — Сынок, приятного аппетита, — с улыбкой на лице сказала мать и погладила сына по его русоволосой макушке, никак не замечая нового телохранителя Кима, который теперь и обедал вместе с ее сыном. А Ким вместо «спасибо» вновь проигнорировал мать. Нащупав палочки с правой стороны от тарелки, Ким убедился ими, что закуски стоят всё на том же месте, и поменяв палочки на ложку, принялся поглощать суп, без какого-либо аппетита. — Приятного аппетита, Чон Чонгук, — проглотив первую ложечку супа, сказал Тэ. А Гукки еще так и не принялся за еду. Скорей всего, боялся, но голод тут же усмирил его разбушевавшийся страх и приказал утихомирить теперь и его этой едой. Кто знает, когда еще Чону посчастливится поесть суп с креветками, хотя по виду не скажешь, что он настолько вкусен и божественен, чтобы по нему можно было скучать и желать еще. — Приятного аппетита, Тэхён-ши, — ответил Чон и попробовал бульончик. В детстве Чону твердили «не суди книгу по обложке», но сколько бы раз он не брался за книгу, оценивал сначала окраску и насколько хороша обложка, и если ему она шла по душе, то только после того брался за содержимое. И после этого он убедился, что «суди книгу по обложке» — это всегда срабатывало. А что касается супчика, то, что на вид, что на вкус — одно дерьмо. Спасли закуски и острое кимчи. Перебили вкус супа. Благодаря этому, Чон смог достойно подкрепиться. И впервые, за всё то время, проведенное вместе с Кимом, был рад слепоте парня. Ведь если бы Тэхён увидел, с каким выражением лица он ел, то обиделся бы. И благо рядом с ними не было ни матушки, ни слуг, которые бы глядели парням в рот, а это, знаете ли бесит. Чон с едой справился первым, но не тревожил Тэхёна, и ждал, пока его тарелка с супом опустошится. Но сколько бы Ким ложек супа не съедал, объема не уменьшалось. — Как я понял, это твое любимое блюдо, так почему не ешь? — осмелился нарушить молчание Чонгук, внимательно изучая, как ложка просторно гуляла по емкости, бултыхая бульон с розовыми креветками. Сколько бы Чон не ждал, но Ким так и не отвечал на его вопрос. В конечном итоге поднялся с места и поплелся вновь в свою комнату, Чонгук же последовал за ним, но перед этим поблагодарил матушку за столь «вкусный» обед, на что женщина раскраснелась и улыбнулась в немой улыбке «на здоровье». А если бы ей это сказал родной сын, она провалилась бы от счастья и готовила бы непременно каждый день. Тэхён вновь просидел в кресле перед окном до вечера, а Чон до онемения ног простоял у двери, переводя взгляд то на макушку парня, то на вид за окном, где не было, на его усмотрение, ничего интересного: лишь зеленая лужайка, а перед окнами — клумбы с красными розами. В десять Чонгуку дали понять, что его рабочий день закончился, и на смену приехал другой человек, чему Чон был неописуемо рад. Теперь он мог вкусно поесть, да и не гнить, стоя у двери в гробовой тишине в комнате с кондиционером… слава богу. В комнату зашел мужчина в возрасте и пожал руку Чонгуку. Парень лишь поклонился и попрощался с Тэхёном: — Доброй ночи, Тэхён-ши. На что последовало лишь секундное молчание, после которого Ким встал и подошел к шкафу с книгами. Протянув руку вперед, он начал искать книгу по рельефно-точечному шрифту, который понятен лишь самому Тэхёну. И, нащупав книгу без того самого шрифта, Ким вытащил ее и протянул Чонгуку. — Я так и не дочитал ее до конца. Остановился на том моменте, где Дориан спрятал свой портрет от чужих глаз, дабы никто более не увидел его начавшееся уродство и старение, — объяснился Тэхён, только Чонгуку эта ситуация никак не понятна. — Мне нужно ее прочитать? — удивился Чонгук. — Хочешь, чтобы я прочитал? — Хорошо, Тэхён-ши, я вас понял, — поклонившись, Чон удалился из комнаты, оставляя с Тэхёном опытного мужчину, который будет стоять на страже всю ночь, пока юноша будет спать. А на утро вновь вернется Чонгук, выспавшийся… хотя, впереди еще целая книга, а обложка, черт возьми, не нравится. Дома Чона ждал вкуснейший рамен, который Чонгук по памяти мог приготовить и с закрытыми глазами. Но стоило парню закрыть веки и следовать своим инстинктам и памяти, он все равно врезался в стол, уронил кастрюльку, не смог включить плиту и ушибся лбом о вытяжку, и, в конце концов, наплевал на всю эту затею и приготовил рамен с открытыми глазами — так намного легче. Сегодня вместо футбольного матча по телевизору, Чонгук занимался изучением Ким Тэхёна, а помогло ему в этом врученное дело еще вчера. Информации было не много о самом сыне, больше было прикреплено фото того страшного и рокового дня, а после и способ ухода за незрячими. Не то, чтобы вытирать, кормить и прочее, но элементарное было занесено в список дел. Чонгук до часу ночи просидел на диване с остывшим недоеденным раменом, читая о Тэхёне, изучая его. «…наследник корпорации „Зэ Портал — Сэнхаль“ был в прямом смысле слова раздавлен в собственной машине КАМАЗом. Причина такой напасти не ясна. Состояние мальчика критическое…» Гласила вырезка из газеты 2010 года. «…смерть молодого Ким Тэхёна — наследника крупной корпорации „Зэ Портал-Сэнхаль“ — обошла стороной. Врачи сделали все возможное, чтобы вернуть мальчика к жизни…» Об этом гласила следующая нарезка того же года. Их было сотни из разных газет и телерепортажей. Ким Тэхён в детстве был звездой, занимающей первые новостные строчки. Вот только не об этой славе мечтает каждый. Чон пролистал до самого главного — вырезка была сделана из газеты 2012 года. Двадцать четыре месяца спустя после страшной аварии. «… спустя два года Ким Тэхён полностью восстановился, и сейчас мы можем заметить, как мальчик со своим отцом наконец-то отправляются домой. В родные стены…» Нелепость! Даже по черно-белому фото можно заметить, насколько потерянно выглядит мальчик, держась за руку отца. Чон начал читать все нарезки, но везде говорили одно и то же — «мальчик абсолютно здоров». Получается, он не потерял зрение после аварии? — Если не это, то тогда что?! — вышел из себя Чонгук и кинул папку с бумагами на стол, устало облокотившись на мягкую спинку дивана. Сон окутывал Чона целиком, но заснуть, не зная истинной причины слепоты Тэхёна, было неправильно. От этого Чон поднялся на ноги и собрал все нарезки обратно в папку. Ему дают дело Ким Тэхёна, но не указывают самого главного. И тут есть лишь две ветви событий: либо об инвалидности никто не должен узнать, либо произошло что-то еще… Но сколько бы Чон не искал: ни в интернете, ни в документах — нигде не было указано об этом. И все, что смог понять Чонгук — семья Ким просто-напросто скрывает инвалидность их сына. Но зачем? И в знак подтверждения доводов Чонгука в конце дела было написано «конфиденциально» с красным подчеркиванием, что означало для Чона «никто не должен знать». — Что случилось, Тэхён-ши? — облокотившись на спинку дивана в 4 часа утра, спросил Чонгук, чувствуя, как сон, не спрашивая, наступает и убаюкивает парня, запевая ту самую колыбельную, что пела ему мать перед сном. — Что случилось в тот день?