***
Тэхену вновь, как и тогда, в детстве, понапихали кучу таблеток, на листочке расписывая какую и во сколько нужно принимать. Ким лишь от безысходности качал головой, будто слушая врача, хотя на самом деле он даже и не выпьет ни одну таблеточку. Зачем? Вот и Тэхен не знает зачем… Юнги пообещал, что русоволосый может пару дней отдохнуть у себя дома или в палате, где пожелается. На работу по важным переговорам может пока и Чимин ходить, учитывая его профессионализм и опыт — не стоит переживать. А сам же блондин покинул Тэхена в тот же день, но сначала успокоил парня как следует, даже свой сотовый номер дал, чтобы тот в случае чего звонил, даже когда будет скучно. Но Тэ так и ни разу за три дня не набрал номер Мина, а тот, в свою очередь, ни разу его не навестил. Те слова — лишь успокоение, ничего больше. Мин должен был их сказать, чтобы посеять в голове Кима очередную иллюзию. Когда парня выписали из больницы и пожелали всего доброго, у дверей собственной машины его встретил Чимин, такой радостный и приветливый, что на лице младшего невольно скользнула улыбка — хоть кто-то по нему скучал… искренне. Паку бы следовало отвезти Кима на работу, ведь за три дня успели поднакопиться бумаги для подписи, но, зная предпочтения младшего, рыжеволосый отважился отвезти Кима домой, где ждет расслабляющая ванна, вкусная еда и теплая постель. Тэхен оказался и не против, уверяя, что койка в больнице до ужаса твердая, а предоставленный душ еле теплый. Он уже молчит о еде, от которой, вроде как, похудел на пару килограмм. Дома Тэхена встретила лишь слуга. Матери уже которой день нет дома — она все по-прежнему сидит рядом со своим мужем в больнице. — Что с ним? — снимая с себя грязные вещи, спросил Тэ, ни капли не стесняясь присутствия парня в своей комнате. — Твой отец уже давно не мальчик, Тэхен, он… болен, — не обращая внимания на действия Тэ, готовящегося принять ванну, Пак говорил все как есть на самом деле, считая нужным не утаивать ничего. Ким уже большой мальчик и должен смириться, если и не принять. — То есть болен? — не понимающе спросил Тэхен и остановился на ширинке, так и не сняв с себя штаны. — У твоего отца полгода назад выявили низкодифференцированный рак легких. У него и раньше были проблемы со здоровьем, но сейчас это… конец, Тэхен. Мне очень жаль, — у Пака не совсем хорошо получалось выдавить сочувствие, учитывая, что Киму и вовсе далеко до этого. Отец всегда был отличным примером, его лишь уважать и почитать, любить было незачем, да и не за что. Он многое показал сыну в этой жизни, многому научил, вот только не открылся, как родной отец, поэтому Тэхен и не чувствует ни сострадания, ни боли внутри. Отец умирает — Тэ все равно. Выслушав Пака до конца, Тэхен лишь тяжело выдохнул, для приличия показывая, что рыжеволосого услышали, после чего отправился в ванную, где его ждала пенная вода и ароматизированные свечи, который так любит Ким.***
Больнее всего умирать, зная, что где-то совсем близко еще живет сын — молодой и только в расцвете сил. У него в руках большое будущее и ответственность, которую Тэхен никогда и не хотел, а Хичоль знал, но что поделать, если смерть уже стоит позади, дожидаясь того самого момента, когда сможет взмахнуть своей косой и забрать старика себе. Но Ким не настолько дурак, чтобы давать возможность старухе в черном капюшоне тешиться над ним. Хичоль не может допустить, чтобы все шло четко по ее плану, ведь в его руках когда-то была целая корпорация, и он не может уйти из жизни своими силами, ему нужна эвтаназия. А если быть честным с самим собой, то чертовски больно что физически, что душевно, и терпеть подобное мучение под силу не каждому. У Хичоля есть специальное отделение, и он совсем не рад знать точную дату своей смерти, расписанную по секундам. На словах было совсем не страшно, но когда пришел тот самый день, трясти начало до жути. Однако Хичоль сильный, он сможет… Джиао уже третий день подряд сидит около мужа и не отходит ни на шаг. Ее половинка по жизни вот-вот уйдет, оставит одну на всем белом свете. И спрашивается, зачем оно ей надо? Она лучше ляжет в гроб вместе с мужем, все потому, что любит его до сих пор. Для нее любовь длилась не три года — для нее и века мало. Подобное явление бывает редко, а у кого оно случается, то жизнь, как назло, сделает все возможное лишь бы усугубить, отобрать, убить. Женщина сегодняшнюю ночь провела в слезах, уткнувшись носом в руку мужа. Хичоль все прекрасно слышал, но не в его силах успокоить жену — она в любом случае продолжила бы реветь. Наутро же под ее глазами появились огромные темные круги и до одури опухшие глаза, делая из Джиао совсем незнакомую Киму женщину. И, дабы разбавить обстановку, Хичоль громко рассмеялся и, как маленький ребенок, стал тыкать в жену пальцем, говоря при этом, что ужаснее женщины он не встречал, добавляя такое детское «рева-корова». А та, вместо того, чтобы рассмеяться, лишь снова заплакала и слегка ударила мужчину в плечо, моля, чтобы тот прекратил. В палату вошла медсестра и оповестила Хичоля о незваном госте, представившемся как Мин Юнги. Ким лишь улыбнулся и разрешил войти, прося жену удалиться на часик. Женщина послушно вышла из палаты, на пороге встретившись с молодым человеком, который показался ей знакомым, но где точно видела его, она так и не припомнила. Юнги поклонился перед дамой и слегка улыбнулся, что посеяло панику в голове у Джиао, которая считает диким улыбаться в подобной ситуации, но возникать женщина не стала и лишь пошла своей дорогой, пропуская молодого парня внутрь. Мин Юнги, конечно же, не тот парень, которого в последний день своей жизни хотел видеть Ким, но через него можно многое донести и до сына, который бы хоть как не явился бы к своему родному отцу. Блондин велел своему телохранителю оставаться за дверью, после чего поспешно направился к Киму. — Хоть кто-то навестил старика, — встретил блондина Хичоль и занял сидячее положение, рассчитывая на добродушный и быстрый разговор. Юнги подошел к мужчине и склонил голову в знак приветствия. В его голове крутилось бесконечное множество вопросов, но задавать их крайне не хотелось. Да и Мин здесь не за этим, самое главное — он желает собственными глазами узреть, как будет умирать Ким Хичоль. Но перед этим у него есть пару слов, которые только подсолят жизнь старику и умирать он будет с камнем на плечах, а это самое ужасное для человека — умирать, зная, что где-то на земле будет мучиться родной человек… — У нас есть час, господин Ким, а у меня есть о чем с вами поговорить. Я присяду? — К-конечно, — согласился Ким и непонимающе посмотрел на Юнги, на лице которого читалось коварство и злодеяние. Таким еще его мужчина не видел, но, скорей всего, Хичолю лишь кажется… наверное. Мин присел на рядом стоящее кресло и сложил ногу на ногу. — Мне, конечно же, очень жаль, ведь сегодня вас сотрут с лица Земли. Но может быть оно и к лучшему, господин Ким? — Юнги в секунду перешел от воспитанного Мина до неформального парня, из уст которого так и хлещет яд, задевая все оставшиеся нервные клетки мужчины. — Что за хамство, Мин… — Хамство? Серьезно? — усмехнулся Юнги и облокотился на мягкую спинку кресла, продолжая долгожданный разговор. — Все шло хорошо, можно сказать, отлично. Но в один день ваша прогнившая деятельность, эта адская «Зэ Портал — Сэнхаль» разрушила две жизни. Ваше заведение каждый день стирает с лица Земли несколько жизней, и знаете, четыре года назад тридцатого декабря ровно в 22.00 ваши люди убили Его… вы убили Его! Юнги многого стоило сдерживать ком в горле и не давать накопившимся слезам безобразно катиться из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Его слова не досказаны, а значит нужно держать себя в руках, как и пытался делать это Мин. Вот только Хичоль с каждым словом младшего все больше и больше не понимал. Даже таких очевидных намеков понять было сложно. — Что происходит? — Чон Хосок, — тут же подал голос Юнги. — Не припоминаете это имя? Конечно, как вы могли его запомнить, когда даже не смотрите, что подписываете. Но я принес его дело с собой, чтобы вы ознакомились с тем, кого убили тогда, господин Ким. Мин кинул подготовленную папку с информацией о Хосоке в руки мужчины и дал тому время, чтобы он открыл ее и прочел хотя бы самое необходимое. А когда глаза мужчины наполнились слезами, Юнги выдал смешок и сел на край кресла, стеклянными глазами пронзая ослабевшего Кима. — А знаете, что самое печальное во всем этом? — хмыкнул Юнги, шмыгая носом. — Этот человек любил жизнь такой, какая она была. Он смотрел на мир жизнерадостными глазами и в свои двадцать хотел попробовать многое…, но он не успел. Не смог. Из-за вас! — Мы не убиваем людей без их желания. Он бы все равно умер. Опухоль отняла у него ногу, она бы отняла у него и жизнь… — Заткнись! — не выдержал Юнги и рыком крикнул, оглушая и на то напуганного мужчину. — Я никогда не поверю, что Хосок согласился на это. Тем более, когда меня не было рядом. Нет… нет! Мужчина тихо закрыл папку, напоследок посмотрев на улыбающегося парня на фото. Хичоль прекрасно понимал, что происходит, и даже сочувствует всем сердцем. Но ему не за что раскаиваться, ведь он помог обрести свободу этому молодому юноше, который не мог сделать это сам. — Юнги-а, нужно смириться. Ты ведь не хотел бы видеть, как он страдал. Вот и он этого не хотел, ни страдать, ни смотреть на то, как страдал бы ты от его страданий. Мальчик, ты ведь уже взрослый, принимай жизнь такой, какая она есть, — Хичоль вытер скатившуюся слезу с щеки и протянул папку обратно Юнги, считая, что это ценная вещь для блондина. Но тот лишь швырнул папку в стену и разгневанный поднялся с места. Слова мужчины лишь усугубляли ситуацию и выводили блондина из себя, Мин и так из последних сил сдерживал себя, но это оказалось последней каплей. — Не знаю, насколько сильно вы любили сына, но могу предположить, что сильно, раз не позволили ему в детстве принять «лекарство от всех болезней». Но теперь вы недееспособны, а Тэхен целиком и полностью скоро будет принадлежать мне. Я уничтожу вашу компанию, но сначала воссоединю отца с сыном, — с этими словами Мин поспешил покинуть палату, позади слыша хриплые вопли Хичоля, который не просто останавливал парня, но и молил. — Нет! Мин Юнги, не смей трогать моего сына, только не его, прошу! Но уже совсем поздно. Юнги было слишком больно, он был готов умирать вместе с Хосоком тогда, так почему он не может отомстить за свою любовь? Блондин слишком мало прожил с Чоном, катастрофически мало… Хичоль за отведенный час пытался сделать все возможное, чтобы хоть как-то предупредить сына и обезопасить его. И ему, вроде как, удалось, только Тэхена так и не дождался. Лишь разбитая жена проводила его в мир иной, наблюдая за всем процессом через прозрачное стекло. Подобной боли она никогда не встречала. Ее ноги не слушались и ослабели, из-за чего женщина повалилась на пол, захлебываясь оставшимися слезами. Двое телохранителей, которые остались от Хичоля, помогли Джиао подняться и отвезли домой, проводя до самых дверей дома, где женщину радушно встретила прислуга и переняла заботу о подавленной госпоже на себя. Тэхен тут же спустился вниз, услышав, как в гостиной начался самый настоящий погром вперемешку с истерикой матери, которую Ким раньше никогда не слышал. — Твоего отца больше нет, а ты даже не пришел попрощаться с ним! Он все делал для тебя, а ты… ты… — женщина рыдала и смотрела на своего растерянного сына, в глазах которого по-прежнему была та самая пустота, которая сводила её с ума. Она слишком любит Тэхена, чтобы продолжать орать на него и винить в том, в чем он, в принципе, не виноват. А парень, в свою очередь, потерянно стоял на месте. Его отец умер. — Ложись спать, — спокойно посоветовал Ким и скрылся в коридоре, который вел в кабинет отца, где тот не был уже долгое время и теперь никогда не зайдет вновь. Как только рука потянулась открыть дверь и войти внутрь, в гостиной послышался знакомый голос, обладатель которого поменял свои представления в хорошую сторону за считанные часы тогда в палате. Тэхен вытер накопившиеся слезы и оставил кабинет отца позади, направляясь к отныне желанному гостю — Мин Юнги. Пока Ким преодолевал расстояние, Юнги уже успел успокоить женщину всего лишь подарив ей нежные объятия, которых она так и не дождалась от Тэхена. А как только Ким появился в поле зрения блондина, Мин отпустил его мать и велел ей ложиться спать, о Тэхене он позаботится сам. Женщина одобрительно кивнула и поплелась в свою комнату, по пути снимая свое теплое пальто. Тэ выглядел более склеенным, нежели его ожидал увидеть Юнги. И Мин бы сдержал свою улыбку, но эти пижамные штаны с кофточкой выглядели уж слишком по-детски и придавали парню очарование, которое не оценить было невозможно. — Ты как? — спросил Юнги, подходя к Тэхену ближе. И почему-то, когда блондин оказался слишком близко, Тэхен почувствовал, как неожиданный ком чувств подступил к горлу, призывая к глазам и ряд слез. Киму не было больно, нет, вы что! Сегодня же умер его отец, ничего особого… больно. И скрывать это было ошибкой, ведь сейчас хочешь не хочешь, а слез не остановить. Тэ шагнул навстречу Мину и протянул руки обладателю манящего одеколона, утыкаясь мокрым носом тому в грудь. Блондин от внезапных нежностей поморщился, раздвинул руки в стороны, не рискуя обнимать Кима взамен, но услышав, как поскуливает в области груди младший, Юнги спустился с небес на землю и обвил своими руками нуждающееся в поддержке тело русоволосого. Сегодня Тэхен познакомился с тем чувством, которое когда-то посетило самого Мина. И Юнги улыбается, ведь этого он и ждал. Его месть началась… Но он ведь не Тэ хотел мстить, уж точно не этому и на то несчастному ребенку. И от своей же улыбки начало тошнить. Блондин крепче прижал к себе Кима и притронулся щекой к русоволосой макушке, поглаживая содрогающуюся спину младшего, предпринимая слабые попытки успокоить. — Не плачь, просил же, не рядом со мной, — прошептал Юнги и добавил: — так или иначе, ему там спокойно, Тэхен. Блондин и сам не ожидал подобной речи от себя, но это, вроде как, успокоило Тэ, чего и нужно было добиться. А на лестнице стоял рыжеволосый и облегченно выдохнул, заметив впереди себя обнимающуюся парочку. Это лучше, чем если бы на месте Юнги был Чонгук. Чимина все устраивает, и он не хочет мешать им, удаляясь в комнату Тэхена. Мин по-прежнему прижимает к себе Тэ, ощущая слабое сердцебиение младшего, точно такое же, как и у него самого. — Хочешь, я останусь? А Тэхен лишь одобрительно кивнул головой и прижался мокрой щекой к груди старшего, не давая тому возможности двинуться с места. Юнги хороший, с ним я буду в безопасности от всех невзгод.