***
У Чонгука при себе всегда есть оружие, какого бы вида оно не было: холодным или огнестрельным. Разгуливать по улицам совершенно незнакомых городов, стран, штатов, оказалось весьма опасно для правой руки президента агентства JSS. И казалось бы, откуда кому знать о приезде Чона. Но, оказывается, он настолько нежеланный гость, что его личность успели изучить все представители нынешних крупных агентств по защите, так скажем, людей. Многие боялись, что свои люди ненадежны и в любую секунду предадут, стоит Чону свистнуть и помахать в знак приветствия. Но брюнету это не нужно. В JSS не место крысам. Он приехал в Германию не воровать, а нанимать чистых и свободных. И в Берлине запрятались пару ребят, чьи персоны привлекли глаз Чонгука, и парню кажется, что без них агентство пропадет. Анико — мужчина средних лет. В его досье было множество пропусков и незаполненных пунктов, но Чонгуку этот мужчина довольно знаком, настолько, что при встрече можно обнять и сказать «давно не виделись, сонбэ». За ним-то Чон и приехал. Если где и есть место этому бесстрашному воину, то только в JSS. Мужчина хорошо спрятался и на протяжении десяти лет не выходил на связь. Это не значило ровным счетом ничего, потому что Чонгук верил, что этот доблестный воин переживет его и его детей, если они, конечно же, будут. И дело не в том, что настолько светлый человек, что все ему желают только здоровья. Просто Анико не возьмет ни чума, ни пуля, и Чонгуку почему-то кажется, что даже старость не посмеет постучаться в его двери. Зато Чон посмел подергать пару раз за дверную ручку, и поняв, что дверь заперта, выбить ее с петель. Так сказать «здравствуй, папочка, десять лет уже не виделись». Но вместо грозного «проваливай» и дула у виска, Чонгука лишь застала юная леди в ночной пижамке и с битой в руках. Девочка совсем не плакала и не просила о помощи, ее руки уверенно держали тяжелый предмет, глаза дьявольски прожигали Чона в медицинской маске, а губки все равно дрожали от страха. — Кто вы такой? — дрожащим от страха голосом спросила девочка и, не двигаясь, стояла на месте. — Я… Но не успел Чонгук даже начать говорить, как леди замахнулась деревянной битой и ударила парня по ногам, заставляя того встать на колени и пищать от боли. — Айщ, ты чего?! — возмутился брюнет и протянул руки к девочке, пытаясь забрать опасный предмет из ее рук. Но как только ему это удалось, по затылку прилетело что-то тяжелое и твердое, вмиг лишая его сознания. Очнулся Чонгук уже лежа на диване в маленькой гостиной, где на тихой громкости играл телевизор с мультиками. А на полу, тараща глазки в монитор, сидела та самая девочка, колени прижав к себе. Она выглядела, как самый настоящий сторож, охраняя «опасного» Чона. Но сторож из нее никакой, так как парень уже битые пять минут сидит около нее и наблюдает за тем, как в голубых глазах отражаются мультяшки. — Что ты здесь делаешь? — с подносом в руках в гостиную зашел мужчина, тот самый Анико, которого Чон не видел уже десять лет. А он совсем не изменился, если только пару морщинок на лбу и озорной розовый фартучек, совсем не по размеру, но ему идет. Чонгук в знак уважения перед своим сонбэ встал и поклонился. — Добрый вечер, — поздоровался младший и устремил свой взгляд на мужчину, ожидая такой же теплой реакции на его визит. Но по лицу старшего было ясно, что Чон зря потратил время, ведь ему даже не рады, не говоря уже о самой причине его приезда. Но что сделано, то сделано, и брюнет уверен, что он не зря явился сюда. Но вот только одно но: — Кто это? — указывая на девочку рукой, спросил Чонгук и без разрешения сел на диван. Анико прикусил нижнюю губу и поставил поднос с чашками кофе на стол. Его глаза были полны нежности вперемешку с тревогой, но это же всего лишь Чонгук — мальчик, которого можно назвать сыном. — Это Анна, моя дочь, — сказал как отрезал. Чонгук от удивления приоткрыл рот и стал считать до десяти, чтобы не начать паниковать и биться в истерике «Как? Почему ты мне об этом ничего не говорил? А где жена?». Но по его взгляду уже все было понятно, если и не Анико, то Анне — точно. Девочка поджала губу, словно говорить каждый раз причиняет боль, но собрав все свои воинские силы, унаследованные от отца, она закатила глаза и ответила все за Анико. — Мы с папой… — Анна, иди в свою комнату. Ты сегодня еще не делала уроки, — не дав закончить девочке, мужчина поднял тон на свое чадо и потупил свой взгляд на потухший телевизор. Девочка, подобна дюймовочке, поправила свою розовую пижамку и, ковыляя, как маленький пингвин, оставила мужчин одних, явно обижаясь на своего папочку за столь грозный взгляд. — Уходи отсюда! — как только послышалась захлопнутая дверь в детской, Анико подпрыгнул с дивана и схватил Чонгука за шкирку, как самого настоящего котенка, не приученного к лотку. — Подожди, сонбэ, — пытался вырваться из сильных рук Чонгук, — я не просто так чаю пришел попить! — Поэтому и убирайся отсюда! — продолжал рычать старший, выпроваживая из своих хором незваного гостя. Но руки его остановились и сам он впал в глубочайших ступор, стоило Чону сказать «Возвращайся в Сеул…».***
Тэхен оглядывался по сторонам, высматривая, насколько красивые стены в пентхаусе Юнги. Они белесого цвета, предавая комнате света и обширности. А на стенах висят громоздкие картины, коих было мало, неизвестного Тэхену художника, зато какова фантазия в его голове и какие умелые руки. Русоволосый никогда раньше не ценил искусство в подобной сфере, никогда не любил глазами, а сейчас готов часами, не переставая, смотреть и всматриваться. Тэ будто зажил новой жизнью, и если его дорога только начала выкладываться, он уже готов ступить по ней, не обращая внимания, что она еще не застыла, совсем сырая и тягучая. Парню хочется идти и смотреть, слушать и ощущать. Почему он раньше не ценил этого? Наверное, все дело в его не зрелости, а в детском ребячестве. И хоть сейчас Ким все еще по-прежнему остается мальчишкой, он, кажется, научился большему, он стал мудрей. Наследник натянул на свое тело те новые отглаженные вещи и вышел в коридор, чистым и новым. Чимин, увидев Тэхена, в ту же секунду подпрыгнул с дивана и прибежал, как верный пес к своему хозяину, поджав хвост, чувствуя за собой вину. А Ким впервые в новой жизни увидел человека, и не кого-то там, а Пак Чимина, по словам, который был низенького роста, подтянутый и с рыжей шевелюрой. Увидеть его глазами было великолепно, узреть всю боль его пережившей ночи, ведь по темным кругам под глазами, можно предположить, что парень не спал и мучился вместе с Тэхеном на пару. Но Ким не чувствует тяжести внутри себя. Да, не исключено, эта ночь была одной из страшных, но Тэ готов принять ее и простить. Не Юнги, не того, кто посмел пустить наследника под себя, как дешевую блядь, а время и жизнь. С этим он обязательно смирится, и в подтверждение своим мыслям парень улыбался как можно более правдоподобно, даруя Чимину лучик солнца. — Доброе утро, — сквозь улыбку поздоровался Тэхен и не отвёл от парня взгляда, всматриваясь в глаза напротив. Они вроде и обычные, но Тэхен уже забыл, что значит человеческая красота и очарование глаз. У Чимина они превосходные: темный шоколад и темный ободок, завершающий радужку. Разрез глаз не настолько велик, как у Тэхена, и парень готов поспорить, что, когда рыжеволосый улыбается, его глаза превращаются в длинные щелочки, чем-то напоминающие перевернутые скобки. Пак стоял перед Тэхеном и следил за тем, как жадно пожирают его глаза младшего. Но понять в чем дело для рыжеволосого оказалось не так легко, но что-то явно в русоволосом изменилось. Знать бы еще, что. — Доброе, — еле слышно ответил юноша и прикусил нижнюю губу, задумываясь над тем, стоит напоминать Тэхену о случившемся или лучше сделать вид, что ничего и не произошло. Но почему Ким ведет себя не так, как раньше? И что-то внутри Пака бесстыдно хочет узнать, но как спросить, если вроде как все осталось по-прежнему. Все тот же Тэхен, все тот же голос, все те же… глаза. Скорей всего, Тэхену тяжело перенести случившееся и вот так он лишь скрывает боль и трещины. Но если есть надломы, их простой улыбкой не скроешь, и обманывать себя не стоит, потому что у Тэ есть рядом Чимин, а парня учили друзьям помогать и в нужный момент подставить плечо, как место для эмоций. — Тэхен-а, ночью… — Да, — отрезал Тэхен, наперед зная вопрос рыжеволосого. — И что теперь? — опустив лицо в пол, Чимин, думая, что его не видит, обранил за Тэхена слезинку и не спешил ее вытирать. А для Тэ — день открытий, и за сегодня он видит много нового, чего уже давно глаза не видали. Слезинка совсем прозрачная и маленькая, она была единственной, но такой искренней и сочувственной, что наследник не смог остаться бездействуя. Тэхен протянул руку к лицу старшего и поднял его личико на себя, большим пальцем вытирая оставленную дорожку крупинкой чувств. Чимин шокировано открыл рот и заглянул в нынешние глаза Тэ. Они раньше были бездонные, совсем пустые и отрешенные, в вечном поиске чего-то. А сейчас они смотрели точно в глаза Пака и подмигивали его воображению. Конечно же, это была иллюзия, в которую Чимину хотелось бы верить. — Т-тэхен…ты…ты, — заикался парень, так и не решаясь спросить о важном, потому что так не бывает. Не бывает же? — А ты и правда милый, — еще больше улыбнулся Тэ и щелкнул по носу старшего, шокируя его уже второй раз за пару минут. Чимин не знал, как реагировать и что говорить в подобной ситуации, но одно ему хотелось точно — обнять Тэхена, как своего родного и любимого брата, сказать, что он счастлив за него и безумно любит. Но Пак не успел поддаться своим желанием, как дверь в квартиру распахнулась, а на пороге показался никто иной, как Юнги. Белобрысый парень, как всегда с безжизненной миной вместо лица и в элегантном черном костюме с галстуком, как полагает этика. Тэхену он был ни разу не знаком. Это единственный человек, чье лицо даже не хотелось представлять в своем воображении, будучи слепым. А сейчас Ким вроде и понимает, кто есть этот юноша, но пока тот не начнет диалог, парень и не поймет. Юнги, будто ничего и не было, кинул в сторону Тэ взгляд, говоря своими глазами, мол, ну замечательно, его еще не хватало. Может быть, внутри он и чувствует себя погано и мерзко, но никогда и никому не покажет то, что творится внутри него. Он не любит, когда проникают под кожу и вглядываются в его разрушенный внутренний мир. Ким, притворяясь, что ничего не видит, делал все то же самое, что и всегда — смотрел в пол и спрашивал у Чимина, кто впереди, кто сзади. — Это Юнги, — ответил Пак и неотрывно глядел в те бесстыжие глаза неподалеку, теряя любую надежду в этого человека. Чимин знал, что такие, как Мин Юнги, не имеют ни сердца, ни сострадания. В их головах нет ничего чистого и искреннего, там лишь пыль и разбросанные сценарии. Таким людям не нужно ничего, точнее, нужно все и много, а если желаемое не идет в их руки, они добиваются этого любой ценной, будь то предательство, либо убийство. И Паку говорили, что такие люди гнилые внутри, стоит заглянуть внутрь, как задохнешься в тех пучинах и зарослях. Но парень хотел верить в другое, он хотел верить в Юнги, зачем, не знает сам, но ему безумно этого хотелось. — Ты сегодня рано… Хотя какая разница, я все равно ухожу, — промямлил Тэхен и без Чимина уверенно двинулся в сторону двери, откуда еще не успел уйти Мин. Блондину поведение парня не нравилось. Для него все осталось по-прежнему, и никаких изменений в нем Мин не видел, но к чему такой вежливый тон? Юнги рассчитывал на битую посуду, на море слез и истерики, что-то вроде «я уезжаю к маме» и самое сладкое «не смей приближаться ко мне!». Но ничего подобного, и даже можно сказать «доброе утро». Так не пойдет. — Почему? — спросил Мин и остановил парня за рукав белой рубашки. — Что почему? — раздраженно ответил Ким и повернулся к Юну, устремляя взгляд в те полные боли и безжизненности глаза. Юнги нахмурил брови и так же пристально всматривался в Кима, быть точнее, в его глаза. — После всего того, ты чуть ли не улыбаешься мне и не желаешь доброго утра. Ты мазохист или мозг настолько повредился? Что с тобой не так? — Со мной все так, Юнги-ши, а что касается твоей оплошности, будем считать, что я ее забыл. А ты сделаешь все возможное, чтобы не прикасаться ко мне ни при каких обстоятельствах, — прорычал Ким и ткнул Мина в грудь, отталкивая его от себя и его грязные, жуткие руки. Как только Тэхен скрылся с двумя телохранителями за дверью, Юнги усмехнулся наследнику вслед и потер макушку ладонью, устало выдыхая и переводя игривый взгляд на Чимина. Рыжеволосый стоял и по-прежнему смотрел на Мина, пытаясь усмирить свои чувства и эмоции, забыть его и все, что когда-то Пак видел в нем, светлое и процветающее. Там все прогнило. Не осталось ничего. Блондин неодобрительно нахмурил брови и заходил желваками, сдерживая ядовитые слова и попытки вылить их в самое сердце Чимина, что-то вроде «ты слышал? ты видел? это я настоящий, так что прекрати смотреть в меня: не на меня, а именно в мою душу, — потому что ее там нет». И может быть тогда младший успокоится и закроется, погаснет его желание быть нужным Юнги. Чимин должен сделать все возможное, чтобы забыть Мина. Рыжеволосый незамысловато прикусил нижнюю губу и отвел взгляд от Мина, направляясь в главный офис вместе с Тэхеном. Скорей всего здесь и сейчас Чимин смог поставить ту самую жирную точку, но услышав Юнгино «прости», к той самой точке добавилась и запятая… Чонгук вернулся в страну с новым гостем, в руках которого мирно посапывала Анна — единственная ценность Анико. Но вместе с ними под руководством того самого Анико начали мало-помалу прилетать из разных точек земли высококвалифицированные люди: как эрудированные, так и бесстрашные, боевые. Чонгук был благодарен Анико не столько словесно, сколько финансово. Но самым большим предлогом вернуться в Корею была возможность подарить Анне светлое будущее, вместо пряток вместе с отцом от бездушных людей. Анико не смог отказаться от этого предложения, ведь его чадо, может и заведет его в могилу, но если при этом он сможет сделать хоть что-то, чтобы та почувствовала себя ребенком и девочкой, мужчина согласится. Чон предоставил главе JSS Анико и всю его команду, а после собрался, взяв себе выходной, поспешил удалиться из здания агентства. На свежем воздухе у дверей Чонгук приостановился и вытащил пачку недавно купленных сигарет. И в поле зрения появилась знакомая машина, которая остановилась у самого входа. Через пару секунд оттуда вышел наследник Ким со своей правой рукой — Пак Чимином. Брюнет невольно улыбнулся появлению Тэхена — он не должен так палевно радоваться, но внутри все расцвело заново. Успокаивающее чувство ласкало внутренний мир и ядерное сердце, но после слов Чимина «Тэхен-и, тебе нужно в больницу на обследование!», радость спала и волнение атаковало полностью. Пак замолчал в тот же момент, как увидел впереди Чонгука, жадно затягивающегося сигаретным дымом. Но Чон уже все слышал, и даже если это не его… это не его дело, он не должен. Тэхен уверенно направлялся в офис к главе JSS, смотря прямолинейно и с жизнью в глазах. Чонгук склонил голову перед своим бывшем господином, и зная, что его не увидят, поздоровался вслух: — Добрый день, Тэхен-ши! Тэхен-ши… Ким остановился на месте, не веря своим ушам, не доверяя своему чутью. Этот сладкий голос, все тот же тембр и нежный тон. Тэ никогда не забудет его, потому что он единственный поселился в сердце. Русоволосый медленно развернулся к Чонгуку, но перед этим закрыл глаза, боясь их раскрывать. А Чон стоит в недоумение. До него доходит также медленно, как и до остальных. — Тэх-хен? — отозвал того Гук, и подошел ближе, зная, что это лишнее. И стоило руки его коснуться плеч Тэхена, как тот раскрыл глаза свои, устремляя их в карий омут пленительных глаз Чонгука. Ох этот момент! Искра, безумие, страсть… Ким не хочет раздувать из этого самую настоящую драму и он не плачет, что уже хорошо. Его рука, дрожа, коснулась все той же мягкой щеки Чона, а на лице растянулась нежная улыбка, все та же пленительная и манящая. Чонгук вздрогнул от касания пальцев Тэхена на своей щеке и поспешил остановить его шаловливые конечности. Но, всматриваясь в Кима лучше, брюнет заметил жизнь в его глазах. — Тэхен-а, что это значит? — Ты чертовски красивый, Чонгук, — прошептал русоволосый вместо любых ответов. А его руки по-прежнему держал Чон своей вспотевшей ладонью. — Как жаль, что ты не мой, — после чего его теплые губы коснулись подрагивающих губ Чонгука, вводя в ступор младшего, отчего его глаза стали в разы больше, а сердце неугомонно затрепетало в грудной клетке. Клетка… Если бы не решетки, то сердце уже давно выскочило и воссоединилось вместе с сердцем Тэхена. Потому что при рождении оно было поделено на две равные части, надеясь когда-нибудь воссоединиться. — Тэхен! — расцепив поцелуй, Чонгук отстранил от себя пылающего парня и взглянул в его глаза, не смея делать ему еще больней. Но уйти сейчас было неверным решением, потому как это разрушило в Киме любую надежду на совместное будущее, тем самым, причинив адскую боль. И Тэхен не хочет плакать. Он лишь смотрит вслед удаляющемуся Чону, запоминая его таким, какой он есть. А в мысли нахлынули воспоминания и давящее «ты навсегда останешься один». Насилие Юнги всплыло именно сейчас при виде одного единственного, желанного Чона. Но остановить его нельзя, даже если чертовски хочется. А Тэхен видящий, но все равно несчастный… раньше он был слеп, зато счастлив.