'The Portal of Life'

Уже на следующее утро Чимин не чувствовал себя отбитым от жизни и с настроением под ноль. Мысль о том, что через какие-то жалкие несколько часов он вновь увидит мать и счастливого отца, подбадривала его и сеяла внутри цветочки, чья пыльца служила природным лекарством и залечивала все ранки внутри, что за столь короткое время успели появиться. Джиао пожелала парням удачи в пути, а вместе с тем упаковала то самое печенье, которые они вместе с Чимином успели испечь в качестве гостинцев. Пак был беспредельно счастлив и, не удержавшись, подарил миссис Ким нежный поцелуй в щечку, чего никогда бы не сделал Тэхен. Но женщине, вроде как, и этого было вполне достаточно. Чимин слишком яркий, чтобы не улыбнуться в ответ. Тэ признался Чиму только на борту самолета, что еще ни разу в жизни не летал и ужасно боится, потому что с недавних пор жизнь ему полюбилась иначе. Пак лишь рассмеялся и занял место у самого окошечка, мол, если меня укачает, виноват будешь, конечно, ты, но помочь, я помогу тебе, только не бойся. И после взлета и паники Кима, Чимин посоветовал парню заснуть. Лететь не так много, но вот добираться до дома родителей проблемно и затратно… — В смысле, не в Японии? Чимин, какого хрена вообще?! — возмутился Тэхен сразу же, как Пак признался в одном нюансе, о котором не стал говорить ранее. — Ну, неформально они живут в Японии, поэтому я не стал уточнять, где именно, когда ты спросил. Ну, а формально они живут в деревне… какая разница, если это все Япония. Просто мы еще не приехали, — начал выходить из себя юноша и крепко сжал ручку от своего багажа. — Наш путь направлен в Сиракава-Го*, так что не отставай. Русоволосый хотел было осмотреть местность. Токио — город, в котором он ни разу не бывал, но в детстве частенько мечтал о нем. И из-за недоделанной социофобии, он не мог пересилить себя и хоть раз отправиться в путешествие вместе с отцом. Сейчас же Ким не собирался смотреть себе под ноги. Его внимание было привлечено к роскошным зданиям, людям, атмосфере и к Японии в целом. Но вот Чимин сажает его в такси и говорит о том, что в его деревушке намного красивее и уютнее, поэтому посоветовал сдержать свои слюнки на нее. Тэхену же мало в это верилось, хотя бы потому, что он и сам родом, можно сказать, из деревни. Только слишком роскошной, что немаловажно. И он вдоволь насмотрелся и на природу, и на дома — теперь ему хотелось иного и сверкающего. Дорога отняла если и не у Чимина, то у Кима — точно, много сил и энергии. Пришлось немало заплатить таксисту за проделанный путь и предложить ему хотя бы горячий кофе с печеньем, которое изначально принадлежало родителям Пака. Но Джиао испекла настолько много, что Тэхен был полностью уверен, если обойти всю деревушку и угостить каждого жителя печенькой, то еще и останется на месяц вперед. Только вот Чимин предупредил сразу, что мама его — та еще сладкоежка, поэтому для нее нужно оставить побольше, а если она узнает, что в приготовлении этого блюда участвовал ее сын, то не позволит никому притронуться к сладости — уплетет все сама за обе щеки. Ким вышел из машины и первым делом начал разминать свои затекшие суставы. В этот момент природа и место, где он сейчас находится, его мало волновало, главное — нужно поскорее разогреть мышцы и размять позвоночник, чтобы стало легче дышать. И как только с процедурами было покончено, Тэхен поднял голову к ночному небу и удивился маленькому космосу на нем. Это было шикарно — вдыхать свежий воздух маленькой деревушки Сиракава-Го, и следить за тем, как ее собственные звезды над землей ярко поблескивают на темно-синем полотне. Это то, что заставляет сердце трепетать, а внутренний мир расцветать в новых тонах, в теплых оттенках и со сладкой приторностью. Масло масленое, зато как приятно и хорошо. Чимин с помощью таксиста вынимал сумки из багажника, в то время как Тэхен любовался ночной деревушкой и восторгался ее красотой. Она и правда была прелестной, как на вид, так точно! Ночная гладь ничуть не отнимала превосходства и эстетичности маленьких домиков, совсем не похожих на те, что видел Тэ у себя на родине. Здесь крыши у домиков были треугольными, вытянутыми вверх, и на них уже успел покрыться белым покрывалом первый (а может и нет) снег. — Тэхен-а, помоги, — промямлил Пак, который все никак не мог вытащить свою сумку, куда рыжеволосый напихал множество побрякушек и статуэток, чтобы порадовать глаз родителей и, конечно же, похвастаться, в каких замечательных местах он уже побывал. Но Тэ будто-то и не слышал: он продолжал оглядываться по сторонам и не сдерживать свои слюни, а-ля «как я жил раньше, когда мои глаза не узрели это величие». На нескончаемой шум у своего крыльца миссис Пак с мужем выбежали на улицу, чтобы разогнать незваных людей с их территории. И если учесть, что время не дневное, а точнее уже глубокая ночь, то Пак-старший взял с собой ружье — мало-ли что или кто. Пак Мари пряталась за спиной мужа и привставала на цыпочки, чтобы разглядеть, как те думали, бандитов. И увидев рыжую макушку, выглядывающую из багажника такси, счастью ее не было предела. Женщина тут же ударила Либо по плечу, давая понять, чтобы тот убрал ружье на место и даже не смел целиться в сына, а после побежала навстречу Чимину, крича что-то непонятное для Тэхена. Зато Чим ее расслышал прекрасно и улыбнулся своей маме, расставляя руки в стороны и ожидая теплых и родных объятий. Мари накинулась на сына, словно не видела всю жизнь свое счастье, она обнимала его так крепко и жадно, что Пак стал не на шутку задыхаться и шептать ей на ушко что-то на японском, что опять прошло мимо ушей Тэ. Точнее слышать-то он слышал, но вот суть улавливать было тяжко, учитывая, что учил он далеко не японский, а китайский. К дружной парочке подошел и отец, крепко накрыв их своими руками, как самое настоящее теплое полотно, согревая и даруя свою любовь. Тэхен неловко мялся в сторонке и наблюдал за истинным счастьем Чимина. Таким его Ким ещё никогда не видел, и улыбка самовольно натянулась на все лицо, как бы говоря, что Тэ удовлетворен. Покончив с семейными обнимашками, Чимин подошел к Киму и официально представил его своим родителям, как своего босса: — Мама, папа, это — Ким Тэхен, президент компании «Зэ Портал — Сэнхаль»… — Просто… друг… Тэхен, — перебил рыжеволосого Ким и поклонился перед старшими. Чимин прикусил нижнюю губу и понял, что слишком взволнован и говорит немного не в то русло. Ведь Тэ и правда можно назвать другом, так зачем он полез в этот бизнес. — Так это тот самый Тэхен? — удивилась Мари и приложила ладонь к груди, не веря своим глазам и всему происходящему. — Даже мечтать не смела встретиться с тобой, сынок, — закончила женщина и неловко подошла ближе к Киму, заключая его в те самые жгучие объятия, но этого было достаточно, чтобы внутри оттаял один ледник, и на поляне расцвели цветы. — Чимин много рассказывал о тебе, — присоединился к разговору Либо и похлопал юношу по плечу, как бы показывая свое уважение. — Ну не стоять же на крыльце! Заходите в дом, я занесу сумки. Мари руками указала сыну, чтобы тот помог отцу, а сама взяла Кима под руку и медленно повела в дом, все еще думая, что парень не видит. Да и откуда ей было знать, что Тэхен смог вылечиться, когда родной сын не звонит уже очень долго. Мари и знать не знает, что Чимина мучает жар и першение в горле, так о каком Тэхене может идти речь. — Вот здесь осторожно, — прошептала женщина. Тэхену было совсем неудобно говорить миссис Пак, что он и сам в состоянии добраться до двери, поэтому шел медленно наравне с ней и глядел на ее лицо, на то, как она чисто улыбалась и сияла точно так же, как и лучезарный Чимин. — Вы очень похожи с Чимином, — нарушил молчание Ким, как только те переступили порог дома. Женщина непонимающе обратила взгляд на Тэ и стала вглядываться в глаза парня, будто по одному лишь взгляду можно распознать: видящий он или нет. Но Мари не настолько глупа и довольно-таки догадлива, поэтому в эту же секунду накинулась на Кима с объятиями, при этом не сдерживая слез. — Мне ничего не говорили об этом. О-о, Господи, Тэхен, знал бы ты, как я рада за тебя. Это же великий дар с небес, — растрогалась женщина, и успокоить ее смог лишь вошедший Чимин с отцом. — Я не успевал позвонить вам, мам, прости, — на что прилетело неслабое шлепанье по спине с громким «да как ты мог забыть про нас, негодник?!», а Чим принялся уворачиваться от тонких рук матери, уже перебегая в миниатюрную гостиную. — Добро пожаловать, — улыбнулся Либо, — чувствуй себя как дома. И хотелось унестись в этот уголок тепла и уюта… У Чимина замечательные родители, и что самое главное — замечательный дом. В этих четырех стенах не чувствуешь себя запертым и отстраненным от мира сего, наоборот — именно здесь познаешь краски и красоту жизни, но даже если не так, то этой деревушки — точно. Гостиная в этом домике была обустроена по минимуму, но вот статуэтки и магнитики преображали всю стену от и до. Тэхен успел поинтересоваться за ужином (которым ужином назвать было нельзя, в час ночи-то), откуда столько много фигурок из разных стран, разных традиций. На что ему ответили, что их дед был заядлым путешественником, который и по сей день греет свои окорочка где-то в Милане (любимое его место). А Пак успел возразить и сказать, что пару статуэток привез именно он, когда в детстве летал в Египет. — Да сколько можно говорить, Чимин, дед тебя отвез не в Египет, а к бабке в село, где были не пирамиды, а построенные детьми холмики из песка, — вновь, словно в первый раз, рассмеялся отец и потащился в гостиную, чтобы показать новому гостю те самые статуэтки, которые были привезены, якобы, из Египта. — Наверное, я могу отличить детские строения от великих пирамид, папа, — возмутился Чимин и надул губы, всем своим видом показывая, что здесь за столом прав лишь он один и не стоит задевать его уверенность, потому что дедушка бы его никогда не обманул. Либо вернулся за стол через несколько минут, в руках держа две пирамиды среднего размера. Протянув одну Тэхену, мужчина взглядом посоветовал перевернуть фигурку. И сделав, как велено, Ким прочел на донышке пирамиды «Made in Сhinа», что говорило лишь о том, что-либо арабы закупаются в Китае, либо Чимина, в прямом смысле слова, наебали. — Я не уверен, Чимин, был ли ты в Египте, — усмехнулся Тэхен и взглянул на разъяренного парня, сидевшего напротив него, от злости сворачивающего губы в белую полосу. — Мама, звони деду! — настоял на своем Пак и ударил кулаком по столу, еще больше веселя окружающих его людей. Мари, конечно же, не стала никому звонить и более разумным нашла сменить тему, да так, что Чимин и забыл о своем гневе и всемирной обиде, которая развеялась в одно мгновенье, стоило женщине с заботой во взгляде осмотреть своего сына с ног до головы, изучая каждый участок тела, словно уже все забыла. Не сказать, что родители у Чимина настолько изверги, чтобы ради собственного удовольствия мучить детей и не давать им отдохнуть. Но парочка живет совсем одна и видеть в своем доме гостей, среди которых находится любимый сын, казалось какой-то некой иллюзий, ее в детстве часто называют — сказкой. Пока Тэхен доставал печенье, которое забыл вручить как только пришел, рыжеволосый успел до смерти напугать мать и завалиться в обморок. Мари долго трясла своего сына в попытке разбудить, но Пак-младший как оставался без сознания, так и продолжал. — Мы приехали сюда, потому что Чимин заболел. Но он сегодня не жаловался на головную боль, и я думал, что уже все страшное позади, — вспомнил Тэ и отложил печенье на потом, медленно приближаясь к матери, обнимающей сына. — Мой мальчик заболел? — дрожащим голосом спросила женщина и, не дождавшись ответа, продолжила: — Либо, покажи Тэхену его комнату. Я позабочусь о сыне. Тэ, словно виноватый, опустил голову и последовал за Либо. В этом, конечно же, нет вины парня, и никак не могла быть, но внутри как-то паршиво и, в некотором роде, смутно. Чимин был невообразимым ангелом, и казалось, что такому комку счастья нет ни печали, ни горя, ни болезни. Но, оказывается, и самые белые ангелы умеют пугать и болеть. Скорей всего, они также умеют чувствовать боль и обиду, печаль и ненависть. Стоило Либо покинуть комнату, предоставив Киму все самое необходимое для сна, парень невольно задумался. «Чимин такой счастливый. Он и внутри счастлив или только снаружи?» Вопрос и правда щекотливый, но что поделать, когда ты далеко не ангел, и человек, выше тебя духовно, имеет совсем иные чувства, эмоции. И хоть мир один, люди совершенно разные, не мудрено, что и чувства у них отличаются. «Утро вечера мудренее, — закрывая глаза, думал Тэхен. — Утро…вечера…» Проснувшись в самую рань, Ким, впервые обитавший в гостях, смущался выйти из комнаты и наделать шума, который потревожит сладкий и чуткий сон хозяев. Но находиться более в этой одинокой комнате не было ни желания, ни сил. Да и в туалет после вчерашнего мини-пира хотелось неимоверно, поэтому, засунув свое смущение куда подальше и еще дальше, парень бодрый вышел в коридор и поплелся на цыпочках на кухню. И хоть ему надо было срочно в туалет, все что ему в этом доме известно, так это, где находится кухня с крохотным столиком. И к великому счастью за ним сидели все члены семьи Пак, включая и старую кошку белоснежного цвета. Вчера Тэхен ее не заметил, скорей всего, из-за ненадобности, а сейчас глаз не может оторвать от животного в доме, восторгаясь ее обширными формами и голубыми глазами небесного цвета. — Доброе утро, Тэхен-и, — с улыбкой на лице поздоровалась миссис Пак и пододвинула к их столику с утренним чаепитием подушку, чтобы Тэ мог присоединиться к ним. — Как спалось? — Отлично, — улыбнулся в ответ Ким и сел на предложенное место рядом с Чимином. После вчерашней отключки рыжеволосого, на парня было страшно смотреть. Таким вялым и расклеившимся он еще никогда не был, а его волосы, ранее насыщенно огненные, теперь были цвета неспелого апельсина. Они словно менялись под настроение парня, под его обширный внутренний мир. И все, что мог сказать Тэхен по его внешнему виду — «херово», но сдержался в силу того, что родители не поймут и будут оскорблены невоспитанностью, а Тэ, вроде бы, воспитанный. Не настолько, как Чимин, но простые правила уж точно знает. — Куда поедем сегодня? Куда бы ты хотел? — хриплым голосом поинтересовался Пак и шмыгнул носом, загоняя свои непослушные сопельки на место. Наверное, простуда взяла вверх над Чимином и лишила его разума. Но по искренней улыбке сказать, что совсем свихнулся — нельзя. Зато по потерянным глазам запросто можно сказать парню лишь: — Ты сдурел? Я привез тебя домой не для того, чтобы ты морозился на улице, показывая мне местность. А для того, чтобы ты лечился, — возмутился Тэхен и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что он категорически против и даже если рыжеволосый попытается сказать что-то против, Ким не изменит самому себе и своим словам. Нет, значит нет. — Я не хочу, чтобы из-за меня ты просидел дома, — опечалено ответил Чимин и опустил взгляд в пол, навешивая на себя все беды человечества. — Я и не собирался сидеть целыми днями дома. Нужно будет заехать кое-куда по работе. Так что расслабься и останься с семьей, — попытался успокоить того Тэхен, но даже русоволосый, прожив с парнем не так много, точно знал, что из подобной депрессии рыжеволосого теперь уже никто не выведет. По крайней мере, до того момента, пока он сам не узрит, что тот или иной человек счастлив, что все беды человечества не из-за Чимина и уже не стоит переживать. Тогда Пак даже улыбнется, и внутри прорастет дорожка пионов с чувством полезности другим и счастья за них. — Ты ведь совсем не знаешь Японию, — не унимался рыжеволосый и сбросил с себя одеяло, намереваясь одеваться и следовать своим планам, а не плана Тэхена. Но мать успела остановить сына, одернув его за руку, а Ким в это время приступил попивать чай. — Чимин, побудь со своими родными. Со мной ничего не случится. Здесь полно знакомых, я не пропаду, не беспокойся. К тому же у меня всегда с собой есть телефон, если тебе станет скучно — набери мне. А сейчас, приятного аппетита, — завершил разговор Тэхен и метнул в сторону Пака неодобрительный взгляд, полный гнева и безмолвного «тебе конец, как вернемся в Корею». Рыжеволосый после осуждающего взгляда парня замолчал и поджал колени к себе, уткнувшись в них лбом. — Приятного аппетита, — пробубнил под нос Пак, и все они немного успокоились. Перед уходом Тэхена, Либо, как заботливый папа (хоть и не отец Кима), сунул в руки парня затрепанную карту со словами «вдруг заблудишься». И Ким невольно улыбнулся, наверное, родители Чимина отрезаны от мира сего и не в курсе, что все самое необходимое есть в гаджете, и уж карта там есть сто процентов. Но так или иначе, чтобы не оскорбить мужчину, Тэ принял карту и сел в такси, которое уже минут пять ждало у входа. Пак же даже не вышел проводить Кима. Ему было стыдно за себя и свое бездействие, а Тэхен счел все на болезнь парня. Так будет лучше. В Японии, как оказалось, точнее даже, как ожидалось, не было никакой работы. И конечно Ким сказал подобное, лишь бы успокоить волнение рыжеволосого и его неутолимое желание сделать все возможное, лишь бы Тэхен чувствовал себя счастливым, и как думает парень, счастлив Тэ будет, если только увидит всю красоту Японию, которую Пак, к сожалению, показать не в состоянии. И вот русоволосого высадили в городе Такаяма — самое ближнее место от деревни. Тэхен подумал, что осматривать Сиракава-Го нет необходимости, по крайней мере — сейчас. На это место еще будет время и как-нибудь с Чимином. Ведь это его родной дом, где рыжеволосый знает все места и закоулки, и лучше предоставить ему такой великий шанс — показать все и больше. Сейчас же Ким стоял в людном городке, где из стороны в сторону ходили люди далеко не с идеальной внешностью, и Тэ готов поспорить, что в Сеуле намного краше люди как лицом, так и фигурой. Но люди здесь не имели значения, точно также как и прохладная погода. Тэхену важно одно: почувствовать мир, узреть его красоту и насладиться вдоволь. Однажды он потерял зрение в один миг. Ему никто не говорил, никто не предупреждал. И кончилось все тем, что в собственных мыслях образ матери стирался со временем. Родной матери… и тот пропал. Это как урок на всю жизнь. И Ким научился жить так, словно этот день последний. Такаяма — город красивый, и что самое главное, природной красотой не обделен. Здесь есть на что посмотреть, что запомнить и чем восхититься. И с недавнего времени ценитель подобной эстетичности решил запечатлеть превосходные места на телефон, чтобы в любой момент вспомнить этот самый день, этот самый час, когда стоишь посреди улицы, никого не трогаешь, никто не трогает тебя. Ты тот, кто есть на самом деле, у тебя внутри в это время распускается новый сад с самыми яркими цветами, которые ты несомненно поливаешь, продолжая любоваться искусством. Но ценитель из Тэхена никуда не годный. Два часа скитания по городу начали подводить нервную систему, а люди вокруг, говорящие исключительно на японском, уже начали пугать и сводить с ума. Тэ ничего не понимает, а они продолжают. Ким поймал такси и попросил отвезти его куда подальше из этого места, и просчитавшись, назвал город Токио — столицу Японии. Тэхен понял, что ошибся только после того, как его высадили в людном месте. Мужчина потребовал большие проценты, ведь «тыры-пырки на японском», которые Ким все равно не понял, и куча руганья. Парню совсем не жалко денег, и уже вскоре он остался стоять посреди неизвестной улицы, так скажем, в Токио. Мало того, что город сам по себе не маленький, так и людей… Их настолько много, что от мимо проходящих лиц начало тошнить. Тэхен уже не отличал одного от другого, мужчину от женщины. Для него они все были на одно лицо и роста, даже одежда, казалось, была единой. Ким попытался успокоиться и сосредоточиться на своей внутренней гармонии, которую для начала следовало привести в порядок. Тэхен закрыл глаза и пошел. Он делал так много раз, только было одно отличие — ему не приходилось закрывать веки. Сейчас же Тэ вернулся в те серые будни, когда перед собой было большое ничего. Это успокаивало, а главное придавало уверенности. Он уловил стук мужских каблуков и последовал за мужчиной, даже не зная, куда он направляется и зачем. Главное — не попасть на дорогу, а дальше Тэхен как-нибудь сам разберется. Когда мысли были приведены в порядок, и внутренняя гармония была полностью восстановлена, в желудке умирал главный кит, требуя энергии. Ведь одним чаем на день не запасешься, а уже почти вечер. Тэхен открыл глаза и заметил, что на улице значительно стемнело, можно сказать, что стало совсем темно. Но не совсем, чтобы на небе вновь раскинулось синее полотно с миллионами звезд. Оглядевшись по сторонам, Тэ заметил неподалеку место, чем-то похожее на кафе, и устремился туда. Пахло не дурно и, судя по блюдам, что заказывают люди, в меню есть рамен. Это обрадовало парня настолько, что забыв о простой формальности, попросил одну порцию рамену и крепкого кофе. Но девушка — официантка — неловко прикусила губу, ничего не понимая, что от нее требуют. Тогда Тэхен понял в чем дело и на пальцах показал, что ему хочется, пользуясь всеми возможными картинками. И вот уже буквально через полчаса его заказ был доставлен за столик, после чего Тэхен смог вдоволь насытиться наивкуснейшей лапшой и терпким кофе, которое забрал с собой, пользуясь возможностью и бумажным стаканчиком. Время уже близилось к 21.00, и тревожить семейство Пак где-то в такой час не совсем хотелось. Все, что оставалось — поселиться в гостинице, не забыв предупредить Чимина, чтобы тот не волновался. — Какая гостиница, Тэхен, езжай домой! — возмутился Пак, как только услышал ошарашенную новость от Тэ. — Я в Токио и не хочу ехать к тебе… — В каком еще Токио? Чего ты там забыл?! — не прекращал кричать Чим. — Спокойной ночи, Пак Чимин, да пусть тебе приснится моя двухместная постель и куча подушек, в которую я сейчас же окунусь. — Позвони, как поедешь домой, я тебя встречу. На этом и разошлись. У Тэхена, и правда, была шикарная и обширная кровать. Но больше всего в этом номере парню понравилось джакузи, в котором непременно захотелось расслабиться за столь долгий и мучительный день, который начался более прекрасно и, казалось, ничем подобным не закончится. И прежде чем окунуться в горячую воду, Ким открыл для себя бутылочку годного вина и прихватил с собой одиночный бокал. Напиток помог расслабиться, а последний бокал и вовсе унес Тэхена с головой в затуманенные мысли. Вода была шелковистой и манящей, но места было настолько много, что ощущать себя одним здесь было неловко. Сюда бы Пака или того же самого Мина, вот только одному совсем скучно и вообще, самый пригодный человек для подобных мест — Чонгук, о котором, подумав, начинаешь психовать и изводиться на ноль. — Придурок, — выругался Ким, вспомнив брюнета, и хлестнул по воде, яростно вылезая из глубин теплой водицы. Накинув на себя гостиничный халат, мягкий и белоснежный, Тэхен решил продолжить банкет в одиночку, а для этого понадобилось еще одно вино, а лучше два. Но, как оказалось, для гостей предоставляется только одна бутылка вина и других напитков. Но ничего другого совершенно не хотелось. Тэ здесь не для того, чтобы напиваться, а для того, чтобы расслабиться. Вино как некстати подходит для этого мероприятия. Выйдя из своего номера, Тэхен, распаренный, решил навестить ресепшен и пожаловаться на недостаток вина. И на это хватало уверенности, благодаря уже выпитой бутылочке. Но не успел парень подойти к лифту, как из соседнего номера вышел парень, дверью ударив Тэ по носу. Ким от неожиданности громко застонал и закрыл лицо руками, пытаясь не плакать. Но сколько бы раз он не пытался удерживать слезы, когда бьют именно по носу, ничего не выходило. Слезы-проказники так и лились из глаз, не зная меры. И вот Тэхен сидит на пятой точке, руками закрывая лицо и громко излагая свою боль в форме сжатых и коротких матов. Тот, кто вышел из номера, не оставил свою вину сидеть и мучиться. Парень закрыл дверь и тут же сел на корточки перед Тэхеном, виновато извиняясь на японском. Тэ, как и тогда, ничего не понимает. И этот язык ему уже начал казаться отвратным и противным. — Да не понимаю я ничего, блять, — сорвался Ким и открыл своего заплаканное лицо с красным носом. Увиденное перед глазами хотелось развидеть, а с другой стороны — наслаждаться вечно. Перед Тэхеном на корточках сидел собственной персоной Чонгук и напуганными глазами смотрел на Тэ, сам в точно таком же шоке и непонимании. — Ты как? Все в порядке? — по-прежнему переживал Чон и посчитал правильным не придавать значения их как бы «никогда больше не видеться, а если и когда-нибудь, то сделай вид, что не знакомы». Чонгук всегда был заботлив по отношению к другим, это качество Тэхену знакомо не понаслышке. Но ощущать его прямо здесь и сейчас как минимум странно. — Ты мне нос, кажется, сломал, — прошептал Тэ и проморгал свои оставшиеся слезы. Чонгук без спросу протянул руку вперед и кончиками холодных пальцев дотронулся до покрасневшего носа Кима. Брюнет не мастер в подобном деле, но восстанавливал переломанные носы множество раз. И для того, чтобы вправить нужно для начала сломать, чего не скажешь про нос Тэхена. — Он не сломан, — спокойно выдохнул Чон и убрал руку. — Кто тебя учил так резко двери открывать? Ты мог мне его сломать. — Кто тебя учил напиваться в гостинице и шарахаться ночью по коридорам? — передразнил Чон и первый из них улыбнулся. Не наигранно, не потому, что ситуация подвернулась, а потому, что искренне рад и счастлив снова видеть хёна перед глазами и слышать его нелепые обиды и предъявы. Встав на ноги, Чонгук протянул руку Тэхену и помог тому подняться. И именно в такие моменты наступает вселенская неловкость и смущение, когда не знаешь, о чем поговорить, потому что вроде как не о чем. Но у людей под градусом всегда язык подвешен, а еще джакузи стынет — как вовремя. — Мне скучно и закончилось вино, — протянул Тэ, поправляя свой махровый халат, который бесстыдно открывает откровенно-острые ключицы с молочной кожей, сладкой на вкус, как помнит Чон. Может быть, Тэхен будет жалеть завтра о предложенном, но сейчас ему хотелось всего этого. В особенности провести время с Чонгуком… целую ночь. Тэ хочет, чтобы Токио ему запомнился, как город прекрасный и превосходящий, чтобы сюда хотелось вернуться и ностальгировать. — Тебе помочь? — растерянно спросил Чон и помог Тэхену завязать его халат, который уже был готов и вовсе распасться на молекулы, оставляя Кима обнаженным и очаровательным. Да, признаться честно, и в халате парень выглядел не менее эротично и завораживающе, что не смотреть на эту бледную кожу никак не нельзя. — Помочь, — лаконично ответил Тэ и улыбнулся, зазывая Чона следовать за ним. Чонгук совсем не пьян и даже одет прилично, чтобы отправиться по работе. Но этот чертов Тэхен! Он появился из ниоткуда, свалился с самих небес, и теперь так и манит, чертовка. Это соблазн всей жизни. В мире есть три вещи от которых не устоять: деньги, алкоголь и Тэхен. Эти три вещи такие желанные, но в тоже время такие вредные и губящие. Брюнет понимает, что нельзя, что совсем неправильно, но сует свои дела в далекий ящик и следует за Кимом, закрывая дверь на щелчок. — Ты же хотел вино, я его не взял, — на входе отстранился Чон и попятился к двери. Но Тэхен поймал того за пиджак и притянул к себе ближе, выдыхая прямо у самих губ, опаляя своим горячим дыханием со сладким запахом вина. — У меня есть напитки покрепче, с тобой можно опробовать и их, — прошептал Тэ и еле коснулся сухих губ Чонгука, вызывая по телу младшего мурашки, которые с легкостью можно было прочувствовать, проведя рукой по желанному телу. — Я думаю, что я сломал тебе не нос. — А что тогда? — промурлыкал Ким и улыбнулся в губы младшего, так и не отходя ни на шаг. — Я приложил тебя сильно по голове. Разумно мыслить ты не в состоянии, — пытаясь сдерживать свое желание накинуться прямо здесь и сейчас, Чонгук начал ходить желваками и сжимать до дрожи кулаки. — Я разумен как никогда, и мысли мои чисты, Чонгук-и, — напоследок прошептал Тэхен и чмокнул в долгожданные губы Чона. Ким, не долго думая, отстранился от парня и развратно улыбнулся, перед Чонгуком устраивая маленькое стрип-шоу. Так как на нем был один лишь единственный халат, то буквально через пару секунд он лежал на полу, а перед Чоном красовалось обнаженное тело Тэхена с подтянутым, впалым животом и что самое эстетичное — стройными ногами. Чонгук громко сглотнул и закрыл глаза, пытаясь не смотреть на божество во плоти. Но громкий смех Тэ растормошил мысли парня, после чего Чон перестал себя сдерживать и поддался соблазну своей жизни. Открыв глаза, перед собой брюнет Кима не застал, а пройдя дальше, увидел парня заходившего в джакузи, откровенно виляя задом. Эта была самая запоминающая картина, которую когда-либо видел Чонгук. Как из взрослых фильмов, где женщина, прикусив нижнюю губу, соблазняя молодого человека, показывала себя в разных позах и локациях. Здесь же вместо женщин — Тэхен, локация — горячая ванна. Это идеально, если и не для режиссера откровенного фильма, то для Чонгука — точно. — Чонгук, ну пожалуйста. Здесь слишком просторно для меня одного, — выкрикнул Ким, совсем не видя, что происходит сзади и что в настоящее время делает Чон. Было бы совсем обидно, если бы брюнет ушел. Этот поступок бы поставил окончательную точку нестирающимся чернилом. Но Чонгук и сам был не готов видеть в своей истории с Тэхеном точку, ведь он сейчас полностью уверен, что это далеко не конец их отношений. Полностью раздевшись, Чон подошел сзади к Тэ и положил свои холодные руки тому на плечи. Ким смог спокойно выдохнуть и прильнуть одной щекой к тыльной ладони парня, нежно водя по ней в удовольствии. — Я думал, ты ушел, — выдохнул Тэхен и почувствовал, как Чон убрал руки. — Не могу, — отрезал Чон, залезая в джакузи к Тэхену, устраиваясь поудобнее сзади парня. И как только устроился в самой удобной позе, обхватил Тэ за талию и придвинул к себе. Подбородок Чона аккуратно лег на острое плечо русоволосого, а Ким уже полностью расслабился в воде, ощущая поясницей плоть Чонгука, улавливая от этого самый настоящий и ненасытный кайф. — Почему ты сел сзади? — спросил Тэхен и, не дождавшись ответа, отстранился от тела Чонгука, поворачиваясь к нему передом. — Ты настолько прекрасен, что я не могу тобой насладиться. Русоволосый прильнул к Чону в водные объятия и губами коснулся губ парня, начиная жадно посасывать их и заводя язык в самую глубь, вновь встречаясь со штангой, о которой парень и вовсе забыл. А как только вспомнил своим языком, невольно улыбнулся в поцелуй и продолжил процесс прелюдий. — Ты не расскажешь, что заставило тебя снова видеть? — сквозь поцелуй спросил Чон и почувствовал на своем члене чужую ладонь, которая начала легонько сжимать и мять плоть. — Расскажу… как-нибудь потом, при других обстоятельствах, — прошептал Тэхен и принялся выцеловывать каждую клеточку тела Чона, не прекращая заводить его своими махинациями под водой. Чонгук смирился с тем, что Ким не особо разговорчив во время секса. И если формально, они так таковым совокуплением не занимались, но Чон все прекрасно помнит и желает повторить, только уже по-настоящему. Младший обхватил член Тэхена рукой и начал двигать ей умеренно медленно. Но Тэ слишком под градусом, слишком возбужден и терпеть подобные дразнящие действия со стороны Чона был не намерен. Сев на бедра парня, Ким начал пытаться сесть прямо на возбужденный член напарника. И прежде чем войти, Чонгук остановил Тэхена и, целуя того в молочные ключицы, просунул указательный палец внутрь, выводя Кима на легкий и сладкий стон. Немного растянув парня, брюнет вытащил пальцы и подставил к сфинктеру Тэ головку члена, и не успев сделать толчок, почувствовал, как Ким уверенно сел по основание, теперь уже выбивая томный стон с Чонгука. Тэхен взял всю инициативу в свои руки и начал медленно двигаться вверх-вниз, прекрасно ощущая, как член внутри себя приносит неимоверное наслаждение. Чонгук обхватил старшего за талию и стал сам создавать тяжелые толчки в Кима, выбивая с того громкие и сладкие выкрики, которые мягко ласкали перепонки и возбуждали плоть еще больше. Тэ не мог оторвать взгляда от испытывающего оргазм Чонгука, от его глаз и подрагивающих губ. Дар зрения дарит не только возможность видеть, но и предоставляет великий шанс узреть, как любимый человек испытывает неземное наслаждения благодаря тебе…

***

Юнги торопился так, словно от результата зависит его жизнь. Но если быть точнее, все так, почти, и есть. Как только Минхо доложил не очень приятную новость Мину, Юн сразу же купил билеты на первый же рейс в Японию и, не собирая вещей, покинул родную страну, отправляясь прямиком к Тэхену. Судя по взволнованному лицу Минхо, можно было только волноваться и в самолете, и в машине, и вплоть до того момента, пока не явился в ту самую деревушку, где остановились Чимин, а главное дело — Тэ. Домиков было слишком много, и все они рябили перед глазами своей схожестью и треугольными крышами. Юнги еще в машине приказал двум телохранителям не покидать его ни на шаг и как только они заметят Тэхена или рыжеволосого паренька, тут же доставить их Юнги лично. И вот, оказавшись средь белой ночи, Мин вылез из машины с двумя парнями и тяжело выдохнул, не зная за какой дом хвататься. Да и время не подходящее, чтобы стучаться во все дома и разыскивать семью Пак. — Ой, блять, — выругался Юнги, оглядываясь по сторонам. — И какой к черту дом? На улице ночь, все жители мирной деревушки уже давным давно должны спать. И от прилично уловимых криков и обсуждений где-то недалеко по улице было странно. Ночь. Крики. Несовместимо. Юнги двинулся на встречу крикам и как только завернул за дом, перед глазами его раскинулась пламенная картина, к сожалению, в прямом смысле этого слова. Перед горящим домом собралось немало людей, и было весьма странно, что никто не вызывает пожарных. Люди сами пытаются затопить пламенные языки красного огня, но получалось, честно, не очень. Блондин стал пробираться сквозь толпу и случайным образом мимо ушей пролетели бабские обсуждения «… Чимина жалко, приехал увидеться с родителями и вот им горе…» Было ясно, что горит не чей-то дом, а родной дом рыжеволосого… Юнги ускорил шаг и уже через пару секунд стоял в первых рядах на пламенное шоу. Дом рушился на глазах и если бы кто был внутри него, уже не смог бы выйти из-за полностью обвалившейся крыши и перекрытых ходов. Мин схватился за голову, пытаясь не паниковать. Ведь все семейство вместе с Тэхеном могло отправиться в кафе или в столицу. Чего им дома сидеть? Но больше всего пугала та мысль, что семейство крепко спало и уже не проснется никогда. Блондин прикусил губу и начал осматривать окрестности: впереди мужчины пытались угомонить языки пламени, позади женщины, бурно обсуждающие происходящее, а вон там, на дороге у дома на коленях сидит парень и кричит, да так, что заглушает трески пылающих досок. Это был никто иной как Чимин, по-прежнему с рыжими волосами и звонким голосом. Юнги, не думая, направился к Паку и, подойдя ближе, присел на корточки, дрожащей рукой дотрагиваясь до плеча парня. — Чимин? — не менее дрожащим голосом, чем руки, спросил Юнги, боясь задавать какие-либо вопросы сейчас. На рыжеволосого была страшно смотреть, скорее не страшно — больно. Пак особо не думая, резким движением развернулся к Юнги и уткнулся тому в плечо, не прекращая кричать и плакать. Его тело содрогалось от жуткой боли, и внутри, явно, рушился целый мир. Произошло что-то неисправимое, и Чимин не может поделать ничего. Ему остается только кричать и изливать свою душу, потому что внутри слишком больно… слишком. — Мама, — сквозь слезы скулит Чимин, еще больше прижимаясь к Мину. — Папа-а-а. Юнги задержал дыхание и сквозь рубашку ощутил горячие слезы парня на своем плече. Блондин не переносит подобные сцены со слезами и криками, но по этому дрожащему голосу Пака, он вспоминает себя несколько лет назад, когда внутри пылало и возгорало. Эти адские муки он не забудет никогда и отчасти понимает Чимина и его утрату. Руки сами заключили рыжеволосого в объятия, а из глаз невольно скатилась слеза. — Не плачь, Чимин, — прошептал Юнги. — Прошу, только не плачь.