С концертом по планетам

Следующей планетой, последней в туре Rammstein, стала планета Подземных Дворцов. Давным давно, супервспышка на звезде Аполлон, дарившей планете свет и тепло, привела к ужасным последствиям. Ученые предсказали вспышку, но никто не смог предсказать её интенсивность. Звезда, подобная Солнцу, выбросила в космос огромные объемы плазмы, которые, столкнувшись с планетой, вызвали на ней сильнейшую магнитную бурю, которая почти привела планету к гибели. Сначала произошел блэкаут на линиях радиосвязи, так как самый быстрый эффект мощной солнечной бури — возникновение массы электромагнитного излучения. Оно вторглось в атмосферу и вызвало помехи на коротковолновых радиолиниях, которые проходят в верхних атмосферных слоях. Следующим эффектом взрывов на Аполлоне стало излучение высокоэнергетических протонов, которое достигло планеты за четверть часа и при этом продолжалось несколько недель. Оно испортило солнечные батареи и чувствительное электронное оборудование на спутниках. Большинство спутников вышло из стоя, планета погрузилась в хаос: банкоматы и терминалы не работают, интернет, телевидение и GPS тоже, люди в отдаленных регионах оказались оторваны от мира. Мир на планете внезапно утратил стабильность — рухнул вырабатывающийся годами баланс сил между странами планеты. Следующей ступенью катастрофы стали магнитные помехи. Во время взрыва произошёл выброс облака ионизированного газа, который достиг планеты в течение четырех дней. У внешних границ магнитного поля планеты, где возникает электрическое напряжение, возникло сильное электрическое поле. Оно проникло в верхние слои атмосферы и вызывало сильные магнитные помехи. Далее из строя вышли источники питания. Магнитные помехи от электричества в верхних слоях атмосферы замкнулись в так называемую петлю, и там началась индукция высокого напряжения. Индуцированное напряжение сильно повредило трансформаторы. Так как линии электропередач не были отключены вовремя, трансформаторы просто-напросто разрушились. И последним, решающим моментом стало разрушение озонового слоя планеты. Ультрафиолетовое излучение увеличилось в десять раз, что привело к вспышкам рака кожи, мутациям растительного и животного мира, исчезновению планктона в океанах. Уровень радиации стал непереносимым для человека, поверхность планеты оказалась почти полностью выжженной. Она стала непригодной для проживания. Часть населения, что так или иначе сумела уберечься от гибели, была вынуждена уйти под землю, в бункеры, укрытия, и пережидать последствия катастрофы там. С течением времени люди стали приспосабливаться к такой жизни. И, хотя прогноз ученых был далеко не утешительным, население стало адаптироваться. Прошло три десятка лет, прежде чем жизнь на планете, вернее внутри неё, стала хоть немного похожа на ту, что была раньше. В толще земли, там, куда не проникала радиация и ультрафиолетовое излучение, люди отстроили огромные количества своеобразных катакомб. Учитывая то, что большинство выживших было учеными, на момент супервспышки трудящимися в своих подземных лабораториях, они обладали необходимыми ресурсами для выхода на зараженную поверхность и очистки от радиации. Они долго и тщательно трудились, разыскивая выживших, леча больных, а после следовала крайне трудная и почти непосильная задача — пробурить подземные ходы. Но они справились с ней, медленно, но верно, прокладывая себе путь в толще грунта. Систему спутниковой связи наладить не удалось, но починить оптико-волоконные кабели, которые стали единственным способом поддерживать связь, ученые худо-бедно смогли. Теперь жизнь на планете, хоть и не во всех её точках могла координироваться. И лишь спустя шестьдесят лет уровень радиации на планете Подземных Дворцов стал приемлемым для жизни, а флора и фауна стали потихоньку приходить в порядок, но население планеты, которое чрезвычайно хорошо приспособилось к жизни под землей так и осталось жить там, лишь изредка поднимаясь на поверхность.

***

— Мда, мрачновато тут, — окинул взглядом крупную площадку выжженной земли Оливер, прислонившись к стеклу летательного аппарата, что доставлял музыкантов к одному из входов в систему подземных ходов. — Не везде, смотри, — показал ему вдаль Тилль. С востока, между полуразрушенными зданиями, виднелись небольшие зеленые островки, где деревья и трава потихоньку вступали в свои владения, наполняя поверхность планеты жизнью. — Всё равно, выглядит довольно неуютно, — поморщился Пауль, рассматривая открывшийся вид. Через пару минут шаттл приземлился, выпуская музыкантов наружу. Они быстро пересекли небольшой, с местами растущей травой, лужок и вошли в небольшой гараж. Флаке при этом брезгливо поморщился. — Куда это мы идём? — недоумевал Рихард, оглядываясь вокруг себя, но стоило им пройти несколько метров, как мужчины оказались в большой металлической кабине лифта. Они зашли внутрь, и с легким волнением и страхом взглянули на проводника, который, оставаясь абсолютно спокойным, нажал на кнопку с подписью «-30» и повернулся к музыкантам. — А сейчас, пока мы спускаемся, я разъясню вам несколько правил поведения в Подземных Дворцах. Итак, по технике безопасности вы должны знать, что следует неукоснительно соблюдать правила, написанные на табличках внутри помещений. Каждое! — мужчина лет сорока голосом выделил последнее слово, внимательно смотря на музыкантов. Те молча кивнули, в знак того, что поняли главное правило. — Далее, просим вас не ходить в восточное крыло, там сейчас… Ведутся ремонтные работы, — немного задумавшись, сказал проводник. — Кроме этого, запрещено разведение огня и курение в не предназначенных для этого местах. Это основное. Остальное вам разъяснят, когда заселитесь. Музыканты, слушавшие вполуха, коротко кивнули и стали обсуждать предстоящий концерт. Однако разговор прекратился, стоило дверям лифта открыться, выпуская мужчин. Они стояли в конце огромного просторного коридора, уходившего вверх на пару метров. Он был ярко освещён люминесцентными лампами, свисавшими с потолка. На стенах коридора, отделанных под дерево, висели простенькие картины, отвлекая внимание от простоты и общей невзрачности. Мужчины несколько минут шагали по коридору, следуя за проводником. Они часто поворачивали, проходили сквозь дезинфицирующие решетки, но дорогу старались запомнить. Очень часто на пути музыкантов попадались различные таблички, которые в основном что-то запрещали. — Ну всё, вот ваши номера, — мужчины оказались в светлой круглой комнате, из которой выходили семь дверей, на шести из которых были написаны имена музыкантов. — Дорогу запомнили? На столе, если что, лежат небольшие карты, у нас можно легко заблудиться. Раммы кивнули, и проводник, довольный выполненным заданием, ушёл пить чай. Через полчаса Шнайдеру захотелось пройти в большой обеденный зал, да и вообще побродить, размяться, так сказать. Себе в спутники ударник выбрал всегда выступающего за любую «движуху» Пауля и Флаке, который просто был рядом. На вопрос, помнят ли они дорогу до лифта, ведь именно около него начинается коридор, ведущий в зал, мужчины гордо кивнули, но Кристоф, наученный горьким опытом, настоял на том, чтобы Пауль взял карту, после чего музыканты пошли на разведку. Пройдя несколько поворотов, мужчины остановились перед развилкой. — Ну что, куда дальше? — спросил Шнайдер, оборачиваясь на оживлённо болтающих Флаке и Пауля. Первый, не раздумывая ни секунды, уверенно кивнул на левый тоннель. Шнайдер пожал плечами и устремился вперёд. Спустя несколько минут, когда лампы в тоннеле стали попадаться всё реже, а небольшие комья земли вдоль стен чаще, барабанщик заподозрил неладное. — Флак, ты уверен, что нам сюда? — прищурившись, спросил Дум. — Да, — после недолгого молчания ответил клавишник, а потом осмотрелся вокруг. — Ну… Или нет… — В смысле «или нет»? Ты сказал, что помнишь дорогу! — всплеснул руками Кристоф, начиная злиться и немного паниковать. Не хватало ещё под землёй у черта на куличиках заблудиться, особенно зная, что связь тут нихрена не ловит, а значит в случае чего они и дозвониться никому не смогут. — Да ладно тебе, у нас же есть карта, — движением фокусника вытащил из заднего кармана джинсов свернутую вчетверо карту Пауль. — Мы, скорее всего свернули не туда вот тут, — палец гитариста елозил по карте, показывая их путь, — Ага… Ну смотрите, нам нужно пройти этот коридор до конца, а потом свернуть направо, и мы как раз выйдем в нужный нам. Довольный собой, Пауль убрал карту и оглядел друзей. — Ну чего встали то тогда? Пошли, — Шнайдер всё же пришёл в скверное расположение духа и из-под нахмуренных бровей метал на Флаке гневные взоры. Но тот пожал плечами, мол бывает, и пошёл вперёд. Мужчины всё шли и шли, а становилось всё темнее и темнее. Потихоньку облицовка со стен и потолка стала исчезать, уступая каменистым сводам. Кое-где с них капала вода. — Не нравится мне это, — пробормотал Флаке, но эхо подхватило его слова и понесло вдаль по коридору, отчего мужчины резко остановились. — Может пойдём обратно? — поеживаясь, предложил Пауль. Ему было очень не по себе. — А это ещё что такое? — взгляд Шнайдера упал на небольшой, размером с футбольный мяч, комок чего-то желеобразного, еле заметно мерцающего в полутьме тоннеля. — Господи, — Флаке зажал рот рукой, сдерживая рвотный позыв. Внутри комка копошилось несколько белых червей, слегка раскачивая комок и издавая еле слышные хлюпающие звуки. — Мать твою за ногу, ну нахер! — отпрянул Пауль. Мужчина по инерции сделал ещё шаг назад и уперся в стену. Но тут, спиной, он почувствовал, что стена в этом месте не совсем стена. С ужасом, уже зная, что он увидит, Ландерс обернулся. К стене были прикреплены какой-то слизью ещё четыре комка, один больше другого. Тут гитарист вскрикнул от отвращения и опрометью бросился назад по коридору, чтобы оказаться хоть чуть-чуть подальше от этих червей. Флаке, успешно ни во что не вляпавшийся, последовал за ним. Кристоф стоял на месте, со смесью любопытства и отвращения, разглядывая стены и потолок вокруг себя. Как оказалось, чем дальше уходил коридор, тем больше комков было оставлено на полу, у стен, на потолке, они были повсюду. Мягко пульсирующие, чуть светящиеся, и издававшие чавкающие звуки. На секунду в тоннеле воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь этими звуками, как вдруг послышался другой. С конца, противоположенного тому, откуда пришли мужчины, послышалось скрежетание и шелест. Сначала оно было еле слышным, но постепенно становилось громче и громче, будто кого-то волоком тащили по земле. Мужчины стояли, как прикованные, ожидая, когда же появится источник звука. И вот он появился. В плохо освещенном коридоре, из одного из боковых ответвлений выполз огромный мертвенно-бледный червь. Весь в слизи, с маленькими белесыми глазками, он сокращал мышцы, стремительно ползя вперёд. И лишь когда он оказался примерно в тридцати метрах от них, раммы поняли какой-же он огромный. Червь заполнял собой половину коридора, и был выше любого из них в высоту минимум на полметра, чего уж говорить о его длине. Но самым страшным оказалось не это, а наличие у беспозвоночного рта, да не абы какого, а снабженного двумя рядами зубов. Острые они или нет, музыкантам проверять не хотелось, поэтому они, повинуясь самому древнему инстинкту самосохранения, рванули во весь опор обратно по тоннелю. — Что... это... блять... такое? — на бегу проорал Шнайдер, оглядываясь назад. Червь не собирался останавливаться и теперь упорно полз за беглецами. — Червь-мутант, — выкрикнул ему в ответ Флаке, в панике обдумывая, что делать, если они не убегут. В голове мужчины уже прокручивались всевозможные сценарии их скорой кончины. — Это всё... ты, Флак, — выдохнул Пауль, ускоряя бег. — Не смог… запомнить… дорогу! — Что? — чуть не остановился клавишник, но Шнайдер схватил его за шиворот и потащил за собой. — А ну... заткнитесь! — скомандовал он, увидев, что мутант уже в пятнадцати метрах. — Господи, только бы... убежать! — взмолился Флаке. — Никогда... из дома... не выйду... больше! — Просто беги молча! — из последних сил заорал на него Пауль, обгоняя. Воображение уже нарисовало ему червя, заглатывающего его ноги. Мужчины выбежали из-за поворота, молясь, чтобы червь не догнал их. Оглядываться сил не было ни у кого, дыхание сбивалось — сказывалось длительное отсутствие физических нагрузок. А червь был всё ближе и ближе, развитые мышцы упрямо толкали тело вперёд в надежде ухватить лакомый кусочек. Миновав ещё один поворот, музыканты увидели пятерых человек, столпившихся вместе. — Помогите! — еле выкрикнул Шнайдер, решившись оглянуться, но зря. Стоило ему отвлечься, как ноги подвели его и, запнувшись о валяющуюся на полу табличку, Дум с силой ударился о землю лицом. — Чёрт! — Пауль услышал стон товарища и резко затормозил. То же самое сделал и Флаке, и друзья, подбежав к Шнайдеру, схватили его за руки и потащили за собой. — Отойдите! — навстречу им отделился от группы мужчина в черном с огнемётом в руках. Он подбежал чуть ближе и что-то кинул в приближающегося червя. Раздался треск, и помещение озарилось светом. Закрыв глаза, мужчина выпустил в червя струю огня, вынуждая того развернуться. Пауль, Шнайдер и Флаке без сил упали на землю, к ним тут же подбежали остальные участники группы, сразу завалив вопросами. — Вы долбоёбы? Как вас туда занесло? Идиоты! Что с тобой, Дум? — Рихард схватил Шнайдера за голову, дрожащей рукой, приглаживая его, в крови из небольшой раны на лбу, волосы. — Всё хорошо, — просипел тот и рухнул в обморок. *** — Наконец домой, — тяжело опустился в кресло в шаттле Тилль. — Да ладно тебе, было здорово, — отозвался Оливер, который уже сидел на диване, рассеянно перебирая волосы лежащего у него на коленях Пауля. — Очень, — с сарказмом ответил Рихард, входя в отсек. — Особенно, когда я на мотоцикле чуть не разбился. Ну, а вообще да, мне понравилось. — Ничего, сейчас альбом запишем и ещё в тур поедем, — оптимистично заявил Пауль с дивана. — Что? Какой альбом? Да я ещё месяца три от этого червяка отходить буду, — поправляя ремень, вышел из туалета Шнайдер. — Ну вот отойдешь и запишем, — успокоил его Флаке, который тихонько читал книгу, сидя у окна. — Ой, я же совсем забыл! — вдруг хлопнул себя по лбу Рихард и быстро вышел, оставив всех сидеть в недоумении. Через минуту гитарист вернулся, держа в руках большую коробку. — Тилль, — позвал он, — держи. От всех нас. — Что это? — вскинул брови вокалист и подошёл к Круспе. С опаской посмотрел на коробку, приоткрыл её и заулыбался, как маленький ребенок перед Рождеством. Из коробки высунулась пушистая мордочка снежного барса.