Кукловод

Эскиз закончен. И Бернд несмело Из пластилина модель слепил. Теперь же нужен фарфор для тела - Довольно ль крох тех, что он купил?

Детали. Мастер устало смотрел на сушившиеся возле огня детали. На печи, сегодня разившей жаром, словно понимавшей, что тут рождается новая жизнь, стояло закипающее ведро с водой. Как он и предполагал, фарфора не хватило. Целая рука до сих пор оставалась не залитой. И денег уже не было. Чёртов Генрих, крысиный обманщик! Мастер злился, хотя и понимал, что исправить ничего не получится. Детали были почти готовы, осталось только высушить их. И работать дальше. Он в раздражении перерыл полки в надежде найти хоть небольшой кусок свободного материала. Увы! Его рука натыкалась на стаканчики, мелкие пуговицы и кнопки, проводки и другой хлам. Всё это в ярости скидывалось на пол, он сердился ещё больше, рассматривая сброшенное свежим взглядом, но материала среди этих вещей не было. «Чёртов органист, неужели я не закончу его?! Хоть бы помог мне». — Мастер верил, что, вкладывая душу в кукол, можно ждать от некоторых из них отклик — он несколько раз читал истории о том, как некоторые куклы «помогали» своим создателям находить свой образ. Он скептически относился к таким рассказам до тех пор, пока с его отцом не произошла подобная история. Белокурая девушка, созданная отцом, словно имела собственную душу и была живой. Первый образ, придуманный им, ей не шёл. Но когда Отец сшил ей умопомрачительно красивое платье, вышедшее совершенно случайно, её, пролежавшую год на витрине, купили сразу же, стоило сделать кукле новый образ. Но сейчас в груди засело глухое раздражение, словно создаваемый органист был виноват в сложившемся положении. И вот тут его рука наткнулась на шкатулку с рубином, брошенную на полку давным-давно. «А что, если я вставлю в грудь рубин, словно это маленькое сердце, а от него пущу проводки, будто камень управляет этим механизмом. А проводки будут вместо сосудов?» Точно! Вот что он сделает — заменит недостающую руку и плечо механическим суставом. Мастер вытащил шкатулку и проводки с полки и, внезапно окрылённый успехом, бросился к столу. Схватил бумагу, быстро набросал на ней эскиз механизма и, глубоко вздохнув, настраиваясь, принялся собирать проводки. Проводки. Они были совсем тонкие, змеящиеся меж его пальцев и с трудом ложащиеся так, как он хотел. Медная проволока, чрезвычайно гибкая, мягкая, надёжно опутывала каждый такой пучок, собираясь в некое подобие мышц. Мастер, чуть высунув язык, в увлечении прикручивал к ниткам проводков металлические винтики и шестерёнки, собирая немыслимо сложную конструкцию человеческой руки. Сустав, созданный из шестерёнок и гаечек побольше, красивым полукругом встал на место, чтоб тут же быть оплетённым новыми проводками будущего локтя. И снова тонкий обруч проволоки надёжно скрепил ручку до самого запястья, где крохотными медными колпачками уже собирались тонкие пальчики. И наконец завершающий штрих — красный камень встал в углубление на груди. Мастер прикрепил к нему концы проводков, залил это все клеем и оглядел свою работу. Рубин сидел идеально, словно и был создан для того, чтобы стать украшением на груди куклы. Мастер аккуратно пошевелил руку, провернул её на локтевом суставе, рассмотрел работу кисти и убедился, что все в полном порядке — механический шарнир работал ничуть не хуже фарфорового. Он улыбнулся, глядя на получившееся творение — впервые за долгое время пришло томительное ожидание нового и удовлетворение от собственной работы. Кукла смотрела на него пустыми глазницами. Он взял шкурку и принялся счищать неровности материала, рассыпая вокруг себя крохотную белую пыль. Она пушистой крошкой оседала на его столе, руках, брюках и сладковато пахла, словно он ласкал живую плоть. Шероховатостей было немного. Детали сменялись в его руках, он доводил их до идеальной гладкости, обрабатывая каждую тонким моточком шкурки — и вот спустя час он завершил последнюю. Провёл рукой по белоснежной ножке. Материал приятно холодил кожу, но тут же нагревался от тепла его пальцев и сторицей возвращал ощущение обратно. Нежная гладкость кукольной плоти приносила удовольствие от прикосновений. Мастер любовно оглядел ровные детали и, подцепив резинку двумя пальцами и крючком, стал терпеливо собирать части в единое целое.