Кукловод

Слава разлетается повсюду — Вот уже продажи и доход. Но не видит Мастер среди люду, Графа, что в унынии живёт.

Танец.  — Матушка, гляди, он же как живой! Как настоящий человек! — И маленькая девочка, прижавшаяся лбом к витрине, соскочила с места и вперёд матери протиснулась в уже полную народа старую лавку, расталкивая локтями собравшихся и пролезая поближе к кукле. - Там, наверное, какой-то механизм... - устало ответила мать, поспешившая за непоседливым ребенком. Кукольный мужчина танцевал на витрине, обнимая за талию одну из недавно созданных кукол. Изящная дама в его руках казалась утончённой восточной статуэткой. В белом легоньком летящем платье, златовласая и светлоглазая, она походила на ангела и выгодно подчёркивалась тёмной фигурой Графа, укутанной в скользящий атлас и тяжеловесный бархат. Вот он ловко развернул её, нагнул так, что девушка легла на его руку в изящном прогибе. Вот легонько поднял её и повёл в очередном па. С появлением Графа жизнь Бернда словно окрасилась в яркие тона. Каждое утро он просыпался в хорошем настроении, каждое утро он чувствовал себя полным сил и энергии. Ему хотелось творить, создавать кукол. Он поверил в себя. Он нашёл гармонию внутри и теперь готов был горы свернуть. Покупатели. Весть о том, что в старой, некогда обшарпанной лавке существует живая кукла, разнеслась по округе с неслыханной скоростью. Да не просто живая, а умеющая ещё петь и танцевать! А пела она так, что люди начинали улыбаться и глаза их наполнялись радостью, приходили к ним силы и молодость. Все заботы и болезни исчезали, стирались, отступали на задний план. Голос Графа давал невероятную гармонию тому, кто слышал его. Сначала об этом узнали дети, игравшие поблизости от серых пыльных стёкол, а после их длинные язычки позволили узнать эту новость всем остальным. И в магазинчик стали заходить покупатели. Сперва это были редкие бедняки, которые приходили сюда, чтоб поглазеть на кукол, пообсуждать их и посмеяться, тыкая в девушек пальцем, затем присоединились средние слои. В лавке стало теснее и запахло маслом с заводов и дымом с котельных. Белозубые работяги хохотали, разглядывая куколок, годами пылившихся на витрине, сверкали улыбками, глядя на красавиц в кожаных корсетах. Больше всего среди них пользовались популярностью смелые путешественницы. Их быстро разбирали взъерошенные мужики, крепкие и сильные, управляющиеся с тяжелыми машинами, словно те были пушинками. Богатым и состоятельным больше нравились дамы в пышных кринолинах и изысканных кружевах. Они отлично вписывались в интерьеры красного дерева, подходили под вычурное убранство богатых домов. Ну, а чиновники, уставшие от работы с бумажками, с удовольствием брали своим детям целые коллекции фей и эльфов, которые уносили их вдаль от забот. Граф звонко топнул ножкой в кожаном сапоге, ловко развернул свою кукольную партнёршу, уложил её на поклон. А потом взмахнул рукой, поднимая её вверх, и изящно поклонился. Толпа разразилась бурными аплодисментами. Время. Времени у Мастера больше не было — он творил новых кукол с необычайной скоростью. Образы сами ложились на бумагу — готовые и целостные, а ему только оставалось вылепить их из фарфора и довести до идеала. Он засыпал поздно ночью, увлекшись очередной поделкой. А на маленького Графа внимания уже не хватало. Его кукла старательно помогала ему, но больше не было тех вечеров, когда они могли вместе делать что-то и никуда не торопиться. Когда они могли смеяться и дурачится, не боясь, что их кто-то осудит. Продажи шли бойко. Маленький Граф был хорошей рекламой его лавке. Свободные деньги Мастер тратил на еду и на новые расходные материалы. Вывеска в лавке обновилась, сам Граф лично красил её, стоя в белой рубашке посреди резных завитушек. На сверкающей витрине теперь стояли куклы в украшении живых роз и всяких мелких безделушек, а Бернд подумывал о покупке нового дома. Всё же теперь у него появился хороший доход, который можно было потратить куда угодно.  — Отец, пора закрываться. Посетитель уже ушел. Он купил что-нибудь?  — Да… да, он купил… Ривьену. — Отец ответил ему рассеянно, даже не поднимая головы на Графа, стоящего в дверях. Граф лишь покачал головой, с грустью глядя на отца. В его разноцветных глазах читалась жалость, но он ничего не сказал, лишь развернулся и пошёл закрывать входные двери лавки. Погасил светильники. Неслышной тенью скользнул в старую каморку и прошёл к своей кровати. Отец сделал ему большой пуховый лежак. Он видел такие у кошек богатых хозяев, когда те с любимцами заходили в магазин. Эти огромные меховые животные, вечно хитро взирающие на него и подозрительно урчащие, совсем не нравились Графу. — Спокойной ночи, отец. — Но Мастер не ответил ему, и Граф, не дождавшись, с тяжелым вздохом закутался в одеяло и закрыл глаза.