Куклам тоже нужен сон, Только кукла ли наш Граф? Он упорством наделён И не знает слова страх!
— Отец! Ну дай мне помочь тебе! — Маленький Граф стоял в полный рост на полу и, задрав голову и уперев руки в бока, требовательным тоном призывал Мастера дать ему ну хотя бы самую простую работу, на что отец только фыркал. Граф мстительно дёрнул его за штанину. Но в ответ Мастер лишь глянул на него с высоты своего роста и отошёл к весело шипящей печи. Граф постоял некоторое время и, не собираясь так просто отступать, вскарабкался по ножке стула на стол. Прошёлся по нему с хозяйским видом. На столе были раскиданы куски костюма к новой кукле Мастера. Рыжая бестия сидела на одной из полок совсем обнажённая и зеленоватыми глазами смотрела на Графа. Он ответил ей смущённым взглядом и отвернулся, разглядывая костюм. Меж тем вернулся к столу Мастер. Снял куклу с полки и установил её в штатив на столе, собираясь продолжать шитьё. Он взял в руки детали костюма, закрепил их на кукле и уже собирался вдеть нитку в иголку, когда в его дверь постучали. — Кто же это может быть? — Мастер спрашивал скорее себя, чем обращался к Графу, к которому никак не мог привыкнуть. И как только отец скрылся за дверью, ведущей в лавку, маленький Граф тут же отмотал нитку и, оторвав её, вдел в иголку. Иголка. Она была большевата для кукольных ладоней и напоминала скорее стилет, но это ничуть не смутило Графа. Он много раз видел, как шьёт отец, и не сомневался, что и сам сможет так же. Он внимательно осмотрел детали костюма, сравнил их с лежащим на столе эскизом и, усевшись на клубок лент словно на пуфик, подтянул к себе шитьё. Конечно же, с первого раза у него не получилось. Он с досадой посмотрел на кривые стежки разного размера, которые уже сделал, и фыркнул. У отца все стежки были ровные, аккуратные и все одинаковые. У него же один стежок нагло скосил влево, второй был слишком маленьким, а третий вообще лежал почти горизонтально. Граф вздохнул — нет, так не пойдёт, надо переделать. Он ловко спрыгнул с клубка, едва не запутавшись в складках пышной девичьей юбки и не упав, отложил деталь. Поискал на столе ножницы. Конечно, можно было порвать нитку, но Граф пришел к выводу, что настоящий мастер своего дела не станет портить одежду кривыми стежками и ободранными нитками. Ножницы. Они тоже были большими и вдобавок ещё и тяжелыми. И он проиграл бы это сражение и признал бы, что шитьё ему не по силам, если б не упрямство, вложенное в его характер — и вот ножницы встали на кольцо, которое кукла прижала ногой, второе кольцо оказалось поднятым и наконец со звонким щелчком опустилось под руками Графа. Нитка была отрезана. Он тщательно вычистил все свои стежки, снова уселся на ленты, разложил на коленях деталь, глубоко вздохнул, настраиваясь, и вновь взялся за работу.***
Когда Мастер вернулся из лавки в свою каморку, то не поверил своим глазам — платье на деву, которое он шил почти неделю и никак не мог закончить из-за постоянных дел, было уже почти готово. Осталось втачить рукава и украсить его. Он внимательно оглядел его, затем стол, на котором в огромном количестве была разбросана швейная утварь, и почесал в затылке — его Граф как сквозь землю провалился, оставив ему дошитое платье возле брошенных ножниц. На столе царил творческий беспорядок. Мастер ещё раз оглядел каморку. Нигде не было видно его маленького помощника. Бернд уже начал беспокоиться, что его кукла потерялась, но тут из корзинки со швейной фурнитурой выпала пуговица, затем ещё одна, и ещё. Мастер бросился к корзинке, на лету подхватывая падающие пуговицы. Он остановился у стола, сложив пуговицы в банку, и аккуратно заглянул внутрь места происшествия. Прямо на пуговицах и лентах, накрывшись недоделанным кукольным рукавом, спал его Граф, утомившийся от работы. Тонкие черты разгладились, придавая фарфоровому личику обманчивую хрупкость, чернильные ресницы подрагивали во сне, а пухлые губки оставались чуть приоткрытыми. Мастер усмехнулся — стоило его творению пошевелиться, и пуговицы дождем хлынули на пол, весело подскакивая и раскатываясь в разные стороны. «А я думал, что куклам не нужен сон…» — И Мастер со вздохом вынул Графа из корзинки и отнес на пропахшую мышами подушку. Там точно было мягче.