Кукловод

Лавка закрыта, пропало желание Есть, будто в каждой тарелке — объедки. Сном не забыться: терзают метания Кровью забрызганной марионетки.

Свеча. Одинокая, почти стаявшая свеча тонким чёрным дымком чадила на столе. Мастер уснул, измождённый своими страданиями. Забылся тревожным сном, утонув в своих слезах и кошмарах. Он не мог найти себе места с тех пор, как пропала его кукла, его крохотный человечек. Мастер напрасно ходил к жандармам с просьбой отыскать куклу — те подняли его на смех и заявили, что в следующий раз придётся искать его труп, если он не уберется отсюда. Напрасно он расклеивал объявления о пропаже — их тут же срывали или заклеивали свежими. Напрасно Мастер днями и ночами ходил по трущобам и заглядывал в окна — вдруг его кукла мелькнёт в мути стекла. Напрасно пытался пробраться в дома богатеев — едва унёс ноги, когда на него спустили собак. Напрасно ходил на рынок и спрашивал знакомых и кукольников — вдруг кто видел его куклу. Граф как сквозь землю провалился. Работа. Она планомерно валилась из рук, стоило Мастеру сесть за стол и взять материал. Он понимал, что ничего не может сотворить с собой, сколько бы он ни пытался забыться в работе. Граф вспыхивал под закрытыми веками, едва он пытался найти в памяти недоделанный образ какой-нибудь куклы. Тлеющие отрывки счастливых воспоминаний с его творением кружили в памяти Мастера, размывая все остальное. «Где же ты, ангел мой? Что с тобой случилось? Без тебя моя жизнь снова станет серой!» — И он понимал, что плачет. Перед глазами прыгала щетка, на которой ездил Граф. — «Неужели я никогда не смогу повеселиться вместе с тобой, не смогу обнять тебя, подарить тебе свое тепло?!» Лавку он больше не открывал — незачем всем видеть его заплаканное и опухшее лицо. Мастер целыми днями лежал на кровати, не желая даже подняться, или неохотно ел, поскольку организм всё равно требовал пищи. Вкуса он совсем не чувствовал. «Что же я наделал? Где мое маленькое дитя? Как я буду без него жить? Я же умру от тоски!» Органист. Он вновь пришёл во сне, ближе к рассвету. Убитый горем Мастер даже не взглянул на обновлённый зал, на чистую позолоту лож и упругий бархат сидений, сразу бросился на сцену. Обхватил мужчину, по-прежнему сидящего на резной скамье, за шею и, уткнувшись в его плечо, заплакал. — Граф, вернись домой, прошу тебя! Я всё сделаю, чтоб тебе было хорошо, только найдись, пожалуйста! — взывал он, но органист оставался неподвижен и даже, кажется, не дышал. Мастер поднял на органиста покрасневшие глаза, надеясь услышать ответ на мольбу и узреть сострадание в пронзительных глазах своего видения, но вместо этого вдруг ощутил сверхъестественный ужас. Тонкие нити были привязаны к конечностям и туловищу органиста. Он был всего лишь марионеткой в чьих-то жестоких руках. Мастер отпрянул — камзол Графа был залит чужой кровью, тонкая струйка просачивалась по подбородку, теряясь в темной бороде. Черные ногти оказались обломаны, словно кто-то тащил Графа по полу, а он сопротивлялся. А изящные пальцы, выделявшиеся мертвенной белизной, были покрыты коркой спёкшейся крови. Мастер отступал до тех пор, пока не упал в кресло, подвернувшееся так некстати. Выхода не было. Скованный ужасом, Мастер продолжал наблюдать кукольное представление, главным героем которого был он и его Граф. Марионетка. Граф двигался к нему с искажённым лицом, глаза его казались тусклыми и мёртвыми, словно его душа уже была в руках Смерти, а телом, рвано дёргающимся, управлял кто-то не очень умелый. Движение невидимой крестовины, ужасающий смех, резанувший по ушам и пославший мурашки по его коже — и вот ведомый нитью Граф поднял руки и потянулся к его шее, желая задушить отца. Мастер закричал. Сжался в комочек и зарыдал, не в силах прервать мучающий его кошмар. — Остановись, прошу тебя, Граф! — Напрасно он взывал к своему творению. Кукла была глуха. Снова зловещий смех пробрался под кожу, раскрывая там свои крылья, готовясь лишить Мастера сознания, как вдруг на периферии зала тренькнул колокольчик. Чудовище на секунду отвлеклось. И Мастер, воспользовавшийся этим, со всех ног рванул к выходу. Колокольчик. Он действительно надрывно и требовательно звенел, пока Мастер пытался отдышаться и прийти в себя. Он с трудом отличал сейчас реальность от видения, и ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, что он находится дома. На негнущихся ногах он пошёл открывать, прекрасно понимая, что настырный покупатель, скорее всего, не уйдёт просто так. «Ну ничего, я сейчас ему покажу!» — И с этими мыслями Мастер распахнул дверь, собираясь основательно поругаться. И замер с открытым ртом.