Кукловод

Свечи тепло горят, Шёлковый мрак везде. Чей любопытный взгляд Прячется в мягкой тьме?

Комната. Когда Граф открыл глаза, с трудом приходя в себя, то обнаружил, что лежит на шёлковой чёрной подушке, помещенной в глубокое кресло и расшитой причудливыми узорами, а вокруг — совершенно незнакомая комната. Вторая подушка была положена ему под спину и казалась несколько жестковатой по сравнению с той, на которой он лежал. Граф осторожно встал, несмотря на то что всё тело неприятно ломило, и осмотрелся. Комната была полна тёплого света от свечей. Их крохотные огоньки, казалось, были повсюду. Они отражались в массивном зеркале, отражались от ткани тяжёлых густо-фиолетовых портьер, закрывавших стрельчатые окна. Потолок комнаты казался кукле бесконечным, и Граф удивился, почему же он не видит звезды. Всё остальное пространство комнаты было скрыто густой тьмой, не позволявшей более ничего рассмотреть. Словно он был островком света среди теней. — Доброе утро, дитя. — Граф вздрогнул, услышав раздавшийся из темноты голос с хриплыми нотками. Он повернул голову в сторону звука, пытаясь рассмотреть говорившего. Мужчина. Вдруг перед ним материализовался прямо из теней высокий мужчина, и Граф, не ожидавший такого, с криком отшатнулся и упал на подушку. — Не бойся меня, дитя, — тихо проговорил мужчина, пододвигая к креслу Графа столик, на котором уже стоял ароматный завтрак, и садясь возле него. — Кушай, ты, должно быть, голоден. — Кто вы? — дрожащим от испуга голосом спросила кукла. — Меня зовут Унхайлиг, — миролюбиво продолжил незнакомец. — Тебя нашли возле дверей моего дома. Должно быть, ты потерялся. Только теперь Граф наконец смог рассмотреть Унхайлига — тот был одет в длинную кожаную тунику, рассечённую странными незнакомыми письменами, которую кукла скорей назвала бы доспехом, и атласное платье до пола. Руку его тёмным металлом охватывали наручи, а кисть была скрыта кожаной перчаткой. Сам он был лыс и тёмной бородой походил на Графа, только глаза были потустороннего бело-голубого цвета и притягивали к себе, как магнит. За спиной мужчины Граф увидел очертания сложенных чёрных крыльев. Унхайлиг заметил, что кукла его внимательно рассматривает, и улыбнулся, глядя Графу в глаза. Улыбка. Граф чувствовал себя очень неуютно под пристальным взглядом, а как только Унхайлиг улыбнулся, то сразу же вжался в подушку от ужаса — улыбка вышла неестественной и пугающей. Она не отразилась в белых глазах и походила скорее на гримасу, чем на живую эмоцию. Стало страшно. — Откуда же ты взялся? Где ты живешь? — продолжил допрос Унхайлиг. Кукла меж тем осторожно открыла крышку на блюде и с восхищением замерла — на серебре приятными овалами лежали печенюшки, а в изящной чашечке ждало молоко. Очень аккуратно Граф взял печенье и надкусил, а после сделал крохотный глоток, решительно подвинув к себе чашку. Когда Граф убедился, что всё вполне съедобно и ничего не отравлено, то посмотрел на Унхайлига и, дождавшись его кивка, жадно набросился на еду. — Я живу в доме у реки, а раньше жил в зелёной лавке. Меня украл крысиный король Генрих. Не знаю зачем, но думаю, что он хочет отомстить моему Отцу. — Как тебя зовут, дитя? — Унхайлиг тоже с интересом рассматривал жующую куклу. Маленький мужчина доел и встал, изящно кланяясь:  — Я Граф. — Тот самый Граф, о котором судачит весь город? Тот, который одним своим голосом может залечивать раны? — удивился Унхайлиг. Графу на секунду показалось, что это вовсе не те эмоции, которые испытывает незнакомец на самом деле. — Полагаю, да, — скромно ответил он, опуская глаза. — Откуда вы всё знаете про меня? — Народная молва идёт быстрее света, — хмыкнул Унхайлиг. — Нужно скорее вернуть тебя домой. Твой хозяин тебя уже хватился, скорей всего. Граф аж подскочил от удивления — неужели всё так просто и этому мужчине ничего от него не надо? Он просто вернёт его домой — и всё? Боясь поверить в свое счастье и внезапный шанс на спасение, он поскорее уточнил:  — О, вы так добры ко мне. Чем я могу вас отблагодарить? Унхайлиг снова блеснул страшной улыбкой:  — Может быть, ты споешь мне?