Кукловод

Чьё ты лицо отражаешь, стекло? Врёшь ли ты, зеркало? — нет ведь, не врёт. Благоприятное время пришло, Новых побед наступает черёд.

Зеркало. Инквизитор с удивлением рассматривал своё посвежевшее лицо в массивном зеркале. Наверху, конечно же, сидели его верные слуги — вороны. Медная оправа с украшениями, сделанными по форме готического замка, охватывала огромное, до пола, стекло, в котором отражался в свете свечей мужчина средних лет без единой морщины на лице. Стройная фигура была скрыта доспехом с рунами, что удерживали его тело от гниения и забвения — чёрные язычки теней то и дело просачивались сквозь драконью кожу, атлас и металл. Он сам был этой тенью, страхом, что живёт среди людей. Его физическое тело было мертво, а поддерживать себя приходилось кровавыми ритуалами и человеческими жертвами. У него было всё — и огромные чёрные крылья, сильные и быстрые, и глаза, от власти которых не было избавления, и магические силы, столь безграничные и могущественные, что могли подчинить любого, но у него не было тела, которое он так хотел приобрести. А теперь Инквизитор с удивлением и восхищением провёл рукой по свежей плотной коже, отказываясь верить своим глазам. Тело. Он осторожно вытащил край черной перчатки и отогнул её, обнажая белое изящное запястье. Быть того не может! Настоящее тело! Сумасшедшая, давно не испытываемая радость захлестнула Инквизитора, и он зловеще расхохотался — ведь теперь, с приобретением тела, он получит огромные возможности, в том числе он же может расширить свои владения! Это нужно отпраздновать. Он глубоко вздохнул и расстегнул доспех, позволяя ему медленно скользнуть к ногам. Затем отстегнул наручи и снял рубашку. Взгляд белых глаз был прикован к собственному телу, к желтоватой в отсветах свечей коже, по которой Инквизитор осторожно, словно проверяя её существование, провел рукой. «На ощупь как атлас…» — И он разделся полностью, любуясь собой. Генрих его не обманул. Кукла обладала силой исцелять. Он ещё раз пощупал свою руку — тело было плотным, физическим, не просачивалось сквозь пальцы едва видимым маревом. Кажется, кукла действительно вложила в песню огромные силы, приведшие его, Инквизитора, в столь желанное состояние. Унхайлиг усмехнулся — кукла, истощённая растратой магии, спала у него на подушке. Тяжеловатые черты лица разгладились, ресницы трепетали во сне, а плечо равномерно поднималось в такт дыханию, прикрытое шёлковым платком с вышитыми на нём розами. «Ты останешься здесь, крошка. Навсегда…» — Инквизитор с ехидной усмешкой посмотрел на спящее фарфоровое создание. — Деймос, — обратился он к ворону, который тут же слетел вниз и стал таять, сначала обращаясь в тень, а затем складываясь в фигуру мужчины в маске с птичьим клювом. — Накрой на стол. Нас будет двое. Мне ты знаешь, что подавать. А Генриху… Генриха мы угостим на славу. Ворон тут же отправился выполнять поручение, растворяясь в окружающих тенях. — Фобос, принеси мне чистую одежду. А доспехи убери. Завтра посмотрим, понадобятся ли мне они. — Слушаюсь, ваше сиятельство. — Тихий шелест одежд удаляющего слуги приятно ласкал слух. Унхайлиг снова обернулся к зеркалу — с неожиданным удовольствием он вдруг захотел закружиться. И как только новое тело скользнуло во тьму, тая среди свечей, вокруг его бёдер вновь скользнули тени, закрывая наготу мужчины густым приятным шёлком. Взметнулась материализовашаяся из них ткань, красиво закружившись в танце вместе с тенями. Инквизитор раскинул руки и снова захохотал. Наступала новая эра его правления, он знал это. Меж тем в спальне, разбуженная громким и страшным смехом, проснулась кукла. Едва ощутимым холодком внутрь прокралась тревога, сворачиваясь там горьким комком. Граф не мог понять, что с ним творится такое — несмотря на доброжелательное отношение нового знакомого, кукле казалось, что за утончённой маской прячется чудовище, остановить которое Графу точно не под силу. Словно из его снов явилась тень, накрывшая их мир чёрным крылом, угрожающая ему гибелью. А если так и есть?