Зверю в сердце

      Утром Кости в постели не оказалось. Спал Антон всегда чутко, так что был уверен, что и ночью он не приходил. Зато на месте осталось легкое возбуждение, означающее начало течки. Антон радостно улыбнулся и потянулся, разминая затекшее за ночь тело — теперь уж Косте не отвертеться. Не родился еще тот альфа, который сможет отказать своему омеге в течку.       Антон привел себя в порядок, наскоро позавтракал хлопьями с молоком и включил трансляцию институтских занятий. В перерывах приготовил обед и после окончания короткого учебного дня принялся ждать Костю. Но тот только заглянул в окно, сделав несчастные глаза, пожаловался, что времени совсем нет, схватил со стола пару кусков свежего хлеба и, послав воздушный поцелуй, убежал куда-то. Внезапно взбешенный Антон со злостью перелил суп из красивой супницы обратно в кастрюлю и покидал второе и салат в лотки. Течка, хоть и проходила всегда относительно легко, делала его эмоционально нестабильным, порой накручивая чувства так, что потом приходилось лишь недоумевать.       Слегка выпустив пар на тренажерах, Антон уселся за домашние задания. Удалось даже набросать схему будущего курсовика и нарыть для него материалов. Настоящий подвиг для ленивого в этом отношении парня, который всегда тянул до последнего. От собственного трудолюбия Антон снова взъерепенился: живет вдвоем со своим молодым красивым альфой, готовит ему, приводит себя в порядок, проявляет инициативу, намеками, правда, но тем не менее, а течку вынужден переживать со сраным курсовиком! Антон со злостью отодвинулся от рабочего стола и принялся продумывать все те правдивые гадости, которые он непременно скажет Косте, как только тот соблаговолит вернуться. Прервал его стук в дверь. Чересчур жизнерадостный Ромка, щебеча огорошенному Антону что-то про стрелочку и кружочки, утянул его к себе домой. Кружочки и стрелочка оказались на деле Твистером, так что пришлось Антону изгибаться в немыслимых позах вовсе не под Костей, а под дружным омежье-альфьим коллективом. Кости же не было. И Антон искренне желал ему решать проблемы Тима, потому что только это могло избавить Антипова от кары, которую Антон готов был обрушить на его непутевую голову. А потом он стал ловить все эти скрытые взгляды, которые бросали на него альфы. Этакие сочувствующе-недоумевающие. И вот тогда-то глаза его заволокла красная пелена. Честно говоря, в те минуты, когда он подкарауливал Саню в пустой кухне и за грудки прижимал к стене, Антон целиком и полностью понимал беснующихся быков.       — Что за херня, Саня, потрудись-ка объяснить, — прошипел он ему в лицо.       — Ты о чем это? — А вот врал Саша всегда плоховато. По крайней мере, Антон его сразу раскусывал.       — Я сейчас пойду и расскажу Ромке о том, что ты подстраиваешь все так, чтобы я не был со своим альфой в течку. Как думаешь, что он сделает?       Вообще-то Антон не привык обсуждать интимную жизнь с посторонними альфами, но сейчас был слишком уж взбешен.       — Э-э-э. Так а я при чем? У Кости дела, а мы тут решили вечеринку забабахать…       — Говори, скотина! — взревел Антон, и только громкая музыка помешала всем услышать этот рев.       Саша изумленно вылупился на него, а потом, заикаясь, выложил, что Костя дома и именно он подговорил всех отвлечь Антона.       — Ты должен был и на ночь у нас остаться, — с виноватым лицом поведал Саня.       — А могу ли я полюбопытствовать, — вкрадчиво спросил Антон, с трудом сдерживая желание придушить Сашу. Все-таки инициатива всего этого дерьма исходила не от него, — что на этот раз вашего вожака не устроило в моем поведении?       — Так уж вышло…       — Не мнись!       — У тебя течка, а у него гон!       — Чего у него?       — Бли-и-ин! Почему именно я всегда втянут в ваши разборки? Я не хочу объяснять все это не своему омеге!       — А придется, — угрожающе проговорил Антон.       — У оборотней есть аналог омежьей течки. Типа сильно хочется трахаться. Гон называется.       — И почему этот гон нельзя провести со мной?       — Не знаю, — огрызнулся Саня. — У Костяна спрашивай.       — Обязательно, — уверенно ответил Антон. — Вот прямо сейчас и поинтересуюсь.       Он развернулся к двери, но тут Саня ухватил его за руку и заставил остановиться.       — Костян, по ходу, предвидел, что ты все выпытаешь, так что приказал тебе не приходить сегодня домой. Ни в коем случае.       — Он мне что? — недоверчиво переспросил Антон.       — Очень настойчиво попросил не приходить, — закатив глаза, исправился Саня.       — Знаешь что? — с невинным видом спросил Антон.       — Что?       — Пошли вы на хуй со своими играми!       И оставив огорошенного Саню на кухне, он накинул куртку и всунул ноги в сапоги, не тратя время даже на шнуровку, благо дома стояли по соседству.       Антон влетел в прихожую, поспешно стащил куртку и обувь и проскользнул в полутемный холл. Он даже не успел сказать рвущееся с языка: «А ну выходи, трусливое говно», когда его ухватили за шею сзади и буквально впечатали в стену, наваливаясь сзади немалым весом.       — Кажется, — прорычал Костя, непривычно гортанно, — маленького зайку предупреждали не соваться сегодня к большому и очень, — Костя сильно и грубовато толкнулся бедрами, — очень злому волку. Но зайка ведь у нас самый умный, так? — прошипел он Антону в ухо, и тот, дрожа уже от резкого возбуждения, почувствовал, как намокает белье. — Зайка лучше других во всем разбирается. Кажется, — Костя как-то судорожно, непривычно грубо облизал Антону край уха, — пора показать зайке, что бывает с непослушными детками.       Наверное, все это было неправильно. Ведь Антон всегда думал о своем первом разе как о чем-то нежном, неспешном и предельно аккуратном. Учитывая отношение Кости, так и должно было быть. Вот только ощущая лопатками больно впившуюся ступеньку лестницы, неожиданно легко заглатывая до основания крупный член, Антон нисколько не был разочарован. И злой желтоглазый Костя, на особо глубоких толчках скалящий белоснежные клыки, заводил похлеще нежного и доброго.       По лестнице он Антона практически тащил, хотя с его возможностями сделать это было несложно, а на кровать бросил, наваливаясь сверху, почти лишая возможности дышать.       — И ни звука, — цыкнул Костя на попытку Антона проскулить хоть что-то. — Молчи. Мое изрешеченное терпение сейчас тоньше паутины. Сам будешь не рад.       Откровенно говоря, Антон не думал, что у них что-то получится. По крайней мере, все знакомые омеги, откровенничающие на тему своего первого раза, и кое-какая литература утверждали, что требуется, как минимум, долгая подготовка. Это если не считать прелюдии. Но то ли они врали, то ли истерзанный течкой и долгим ожиданием организм Антона воспринял полунасильственный минет и за прелюдию, и за подготовку, но вошел Костя легко, одним сильным уверенным толчком. И боли не было. Антон кусал подвернувшуюся так кстати подушку, закатывал глаза и дрожал в какой-то необъяснимой разделенной на двоих вибрации — мелких резких толчках, которые оборвались в один момент. Костя выдохнул:       — Упрись в изголовье.       И сменил ритм на глубокие жесткие проникновения. Антон, уже не сдерживаясь, скулил, даже не подмахивая, потому что тело словно застыло, напрягшись в предвкушении, а затем забилось в жестком оргазме. И Антон выл, закидывал руку за голову, вцеплялся Косте в волосы, притягивая за пряди к себе.       Лучше быть просто не могло. По крайней мере, он так думал до тех пор, пока Костя не перевернул его на спину и в пару жестких толчков не довел себя до финала. От узла Антон орал, захлебывался воздухом, отталкивал от себя альфу и одновременно старался притянуть его поближе. Умирая в этом невыносимом удовольствии, он даже не заметил, как Костя поставил ему метку.       Утром он проснулся от осторожных прикосновений к лицу. Приподнявшийся на локте Костя нежно водил подушечкой пальца по его скулам, лбу, носу, губам. Он немного виновато улыбнулся и прошептал:       — Прости, что разбудил. Соскучился. Как ты?       Антон прислушался к себе, тоже приподнялся на локте и солнечно улыбнулся:       — Прекрасно.       Костя облегченно выдохнул и уткнулся ему в плечо:       — Слава богу. Я так переживал, — простонал он.       Антон закатил глаза, в очередной раз поражаясь величине тараканов в голове своего альфы, а потом вывернулся и перекатился, подминая его под себя:       — Я немного не так представлял свой первый раз, но, Кость, я вчера отключился от оргазма и не удивлюсь, если разбудил всех своими воплями. Какое еще доказательство того, что это было супер, тебе нужно?       Костя на это самодовольно ухмыльнулся и закинул руки за голову:       — Да уж, тебе со мной неимоверно повезло.       — Самоуверенный засранец, — расхохотался Антон на такую наглость. — Может, хоть сейчас расскажешь, почему бегал от меня? Что на сей раз пришло тебе в голову?       — Боялся, — выдохнул Костя и поморщился. — Да, опять.       У Антона от ярости белые пятна замелькали перед глазами. Ведь уже выяснили все, разобрались со всеми заморочками, расставили точки над i, и опять сомнения.       — Зачем тогда все это? — прошептал он в изнеможении, понимая, что просто устал от этого дерьма. — Мы ведь не цирковые пони, чтобы по кругу бегать.       Вдруг накатило полное бессилие. Стало тошно и гадко. Словно кто-то вылил помоев на то, что только что было между ними, грязных, вонючих, к которым приближаться-то противно.       — Эй-эй, — забормотал Костя, подскакивая и прижимая Антона к себе. — Пока я не испортил то, что только успел наладить, разреши объяснить, — взмолился он.       Антон поднял голову, чуть отстраняясь, и недоверчиво взглянул на него.       — Ты видел не всю мою стаю, — осторожно начал Костя. — Помимо Сани у меня есть еще один близкий друг. И, честно говоря, я думал, что именно он будет моей правой рукой. Он как брат, мы всю жизнь знакомы.       — Что с ним? — напряженно спросил Антон, ожидая чего угодно: от предательства до сумасшествия.       — Он только завтра прилетает из Австралии.       — Откуда?!       — Из Австралии. Это, ну, на юге, в…       — Я знаю, где Австралия! Что он там забыл? Или он не в стае?       — Два года назад я бы не поверил в то, что скажу это, но лучше бы он был не в стае.       — Почему?.. — Антон прекрасно знал, что волки тяжело переживают расставание с вожаком, а уж в период формирования стаи особенно. Плюс территориальный момент. Сказать, что ситуация вырисовывалась странная — значило ничего не сказать.       — Его омега. Он захотел в Австралию. Тош, я серьезно. Мы не можем отказать Паре. Любой твой приказ почти неоспорим для меня. Возможно, я не смогу убить семью, детей. Возможно, Тош! Но одно твое слово, и я вырежу стаю, с омегами и щенками, перегрызу себе вены и пойду на край Земли. Это не красивый оборот. Это моя реальность. Серж, омега Димаса, всегда был таким… алчным, завистливым. В общем-то, его можно понять: вырос в нищете, с родителями-алкашами, так что сейчас пытается нагрести побольше, отыграться. Вот только на Димку ему насрать. Не представляешь каково это, видеть, как твой брат загибается просто. Он ведь отчасти вытянул меня из очередной Антонодепрессии. Мы тогда бухали, и он вдруг сказал: «Ты думаешь, что потерять своего омегу — это самое страшное? Херня это, Кот. Страшно, когда мечтаешь, чтобы твой омега умер». Ничего подобного он не говорил ни до, ни после. И тогда эти его слова вытянули меня, а теперь… Прости, малыш, я идиот, конечно, но есть вещи, с которыми даже самоуверенные засранцы не могут справиться.       Антон расслабился и прижался теснее, показывая, что простил. Но одна мысль не давала ему покоя.       — Но ведь Пара — это идеальный партнер. Твой Дима, он что, мазохист? Почему у него такой партнер?       — А вот это вопрос на миллион, Тошик. И никто из нас не может на него ответить. И Димас тоже не может. Ладно, — вдруг оборвал этот диалог Костя, — если я ответил на твои вопросы, то давай закроем тему? Не хочу об этом говорить.       — Окей, — закивал Антон.       И тут же оказался опрокинут на подушки.       — Я что-то так и не услышал твоих восхищений моим самоконтролем и сдержанностью, — промурлыкал Костя, нависая сверху и прищуриваясь.       — То есть это ты так сдерживался? — изумился Антон, вспомнив прошедшую ночь. Как-то резкие толчки в горло и немаленький узел не вязались со сдержанностью.       — Более чем. — Костя наклонился ниже и ухмыльнулся. — Хочешь, — выдохнул он Антону на ухо, — я покажу тебе, что такое несдержанность?       Собственно, ответа и не требовалось, потому что сразу после этого Костя начал его целовать и стало уже не до разговоров.       Воспоминания о последующем дне у Антона были смазанными. Костя раскладывал его, кажется, на всех доступных поверхностях, прижимал, растягивал пальцами, членом и узлом, говорил какие-то нежности и пошлости, умудряясь соединять их так правильно, что Антон только закатывал глаза и кусал губы. Наверное, некоторые пары за всю жизнь не перепробовали столько, сколько они за одни сутки. В итоге, Антон был выжат, как лимон, и совершенно, безгранично счастлив.       — Не хочу оставлять тебя, — выдохнул уже одетый Костя ему в макушку рано утром, — но у меня еще есть дела. Отсыпайся. Буду вечером.       Антон пробурчал что-то согласное в подушку и тут же провалился в сон без сновидений. Разбудили его крики и суматоха на улице. Окно было открыто, так что слышалось отлично. Поселение оборотней всегда было тихим. Для тренировок волки уходили на специально отведенное для этого место в лесу, а в остальное время отношения их были на удивление мирными. Поэтому Антон сразу понял, что дело неладно. Он натянул первые попавшиеся вещи и выскочил на улицу.       — Сиди дома, — жестко приказал ему один из альф, пытаясь затолкать внутрь.       Наверное, с его омегой это и сработало бы, но не с Антоном точно. Он никогда не подчинялся силе, только рациональным доводам. Поэтому он уперся и насупился.       — Что произошло? — не менее жестко спросил Антон у альфы.       Тот поморщился, но ответил — наверное, омега вожака тоже обладал какой-то властью:       — Нападение соседней стаи. Ничего страшного — это для нас нормально, что-то типа тренировки.       — Тогда я могу посмотреть, если ничего страшного.       Альфа замялся, заметался взглядом по сторонам, и Антон отчетливо понял, что ничего привычного в этой ситуации нет. А проблемы стаи — это, в первую очередь, проблемы Кости, так что он решительно ринулся вперед. Помощи от него, конечно, быть никакой не могло, но и оставаться дома, изнемогая от неизвестности, он тоже не собирался. Нужно было хотя бы разведать обстановку и понять, что же происходит на самом деле.       Альфа замер, не зная, что ему делать в этой ситуации и можно ли запихнуть Антона в дом насильно, но тут появился Саша. Он был взмыленный, раздраженный и как будто испуганный.       — Так и знал, что ты полезешь, — рыкнул он на Антона. Но тот лишь насупился и даже не дернулся в сторону двери. — У нас неприятности.       И в этой фразе настолько отчетливо прозвучало: «У Кости неприятности», — что Антон, даже не думая ни о чем, проскользнул у него под рукой и рванул в сторону доносившихся криков. От неожиданности Саня смог поймать его только у крайнего коттеджа.       — Тише, дурной, — зашептал он, удерживая вырывающегося Антона. — Тебе нельзя туда сейчас.       — Говори, — прошипел Антон, оглядываясь.       Саша затащил его на крыльцо и быстро заговорил, все еще сдерживая голос:       — На нас напала соседняя стая. Это норма — мы так тренируемся. Но есть у них там один уеба, на всю голову больной, он выстрелил в Костяна одним препаратом… Суть в том, что он должен успокаивать, но из-за всей этой вашей канители все пошло не так.       — Что с ним? — неестественно ровным голосом спросил Антон.       — Полный оборот, — выдохнул Саша. — Бесконтрольный. Есть только волк, и он в ярости. — В этот момент раздался какой-то невообразимо ужасающий рев, а следом за ним — скулеж раненого волка. — Придется усыплять. — Саня досадливо поморщился.       — А что не так с усыплением?       — У Костяна организм в говно на самом деле. Он измотан физически, так что последствия у нужной концентрации непредсказуемы.       — Отведи меня к нему. — Антон не слишком понимал причины такой своей уверенности, но знал совершенно точно, что должен быть рядом с Костей.       — Ты глупый? — снисходительно, словно идиоту, ответил Саша. — Он в обороте. Не узнает никого и хочет только калечить и убивать. Мы двумя стаями не можем с ним справиться. Что тебе там делать? А если случится чего? Ты понимаешь хоть, что с ним будет потом? Если себя не жалко, то хоть Костяна пожалей.       — Отведи меня туда. — Антон не знал, как объяснить то, что чувствует, так что схватил Сашу за плечи и попытался донести все взглядом. — Я должен быть там, Сань. Понимаешь?       По всему его виду было понятно, что Саша против. Он уже готов был помотать головой, как вдруг словно прислушался к чему-то, а затем неожиданно кивнул и начал медленно спускаться с крыльца. Вот только Антон его маневр разгадал и рванул вперед, отталкивая Саню с дороги. Он добежал до лужайки за поселком ровно в тот момент, когда незнакомый альфа резким движением вскидывал ружье.       — Нет! — отрывистый вопль вылетел раньше, чем Антон успел задуматься о его необходимости и возможных последствиях.       Ну, а потом стало поздно что-либо менять. Ружье дрогнуло, а в следующую секунду альфа оказался отброшен в сторону ближайших кустов мелькнувшей тенью. И только когда тень раскидала круг преграждавших ей дорогу оборотней и остановилась напротив Антона, он смог ее разглядеть. То, что зверь этот явно не волк, было очевидно. Огромный, с когтистыми лапами и длинными клыками в оскаленной морде он был ужасен. Настолько, что на долю секунды Антона будто бы парализовало. Он только тупо смотрел в нечеловеческие глаза и пытался заставить свое тело сделать хоть что-то. Напряжение будто бы копилось внутри него и не могло вырваться ни криком, ни бегом. Антону показалось, что сейчас его просто разорвет, размечет на кусочки, но зверь перед ним вдруг прижал острые уши. Клыки мгновенно убрались, морда сделалась виноватой, и он шагнул назад, опускаясь на передние лапы. Видеть, как страшилище поджимает хвост к брюху и прижимается к земле, было дико. А тут зверюга еще и заскулила. Страх прошел так же быстро, как и появился. В самом деле, бояться того, кто так очевидно заискивает перед тобой, опасаясь напугать, не то что вред причинить, просто глупо. Начисто забыв, что перед ним вроде как человек в личине, Антон вытянул вперед руку, позволяя зверю ее понюхать. Тот обрадованно замолотил хвостом, принимаясь облизывать пальцы и ладонь. Антон тихо засмеялся и потрепал мохнатую лобастую голову.       — Ну-ну, все хорошо. Не волнуйся так.       А потом развернулся, не глядя на застывших оборотней, и поманил за собой. Зверь послушно засеменил следом, постоянно кося глазом, не вынимая хвоста между задних лап, словно разрываясь между желанием приблизиться и страхом напугать. Антон долго думать не стал. Подошел сам, да еще и ладонь положил на мягкий загривок, потрепал и покивал головой в ответ на вопросительный взгляд. Зверь тут же прижался боком к бедру, явно сдерживаясь, чтобы не сбить с ног своей массой.       Антон заулыбался, понимая вдруг, что вот оно — то последнее, страшное, что жило в нем с памятной погони между гаражей, то, что так легко перемолол в пыль щенячий взгляд и поджатый хвост его сильного и такого уязвимого альфы.       — Спасибо, — прошептал он, краем глаза замечая, как повернулась заинтересованно лобастая голова. — Спасибо, что выбрал меня.       Волк толкнулся носом в плечо, легонько боднул и довольно вздохнул, расслабляясь окончательно. Свободно повис хвост, опустились брови, взгляд стал увереннее и наглее, впервые напоминая Костин. Антон закатил глаза и толкнул дверь в их коттедж, тут же отодвигаясь в сторону, чтобы дать зверю пройти, но оказался стиснут вполне человеческими руками.       Костя вжимал его в себя и обнимал так крепко, что Антон не мог даже обнять его в ответ. Оставалось лишь прижиматься щекой к обнаженному плечу и ждать, когда альфу подотпустит. А тот как-то чудно, прерывисто дышал и приходил в себя.       — Даже не знаю, чего мне больше хочется: наорать на тебя или расцеловать, — выдавил он из себя наконец.       — Ну, с расцеловать понятно — я твой спаситель и вообще невообразимая прелесть. А наорать-то за что?       — Ты нахрена туда поперся? Знаешь вообще, что с тобой могло случиться?..       — Знаю, — ровно ответил Антон, отлипая, наконец, от Кости и заглядывая ему в глаза. — А ты знаешь, что могло бы случиться со мной, если бы что-то случилось с тобой? Ты, наверное, не совсем это понимаешь, но Волк выбирает своего человека. Это значит, что связь работает в обе стороны. Может, я не смогу разделить всех твоих чувств, может, не смогу ощутить всю их силу и глубину, но основная их часть у нас одна на двоих. Я не мог не прийти, так же как и ты не смог бы на моем месте. — Антон помолчал немного и добавил: — Дуралей…       Костя посмотрел на него как-то странно, отодвинулся, взял Антона за руку и повел наверх. Снял с него куртку и обувь, усадил на диван в гостиной, а сам ушел куда-то. Вернулся уже одетым в домашние брюки и любимую растянутую футболку, подошел почти вплотную и встал на одно колено.       — Я все ждал красивого момента. Думал, нужна романтика, подходящий настрой, все дела. А оказалось, что момент просто должен быть правильным. Этот для меня именно такой. — Он прервался на секунду, перевел дыхание и поднял на Антона сияющие глаза. — Ты выйдешь за меня?       Антон судорожно смаргивал слезы, пытаясь увидеть сверкающее кольцо, отчаянно кивал и был абсолютно согласен, что момент самый правильный.