Вспомнить всё

Дни здесь всегда проходят одинаково: завтрак, групповая терапия, час у психиатра, обед, свободное время, в которое нам разрешают смотреть телевизор или просто ничего не делать, валяясь в своей палате, ужин и отбой. Тут как в тюрьме, но я заслуживаю этого. По коридорам ходят такие же потерянные души, как я. Они ничего не знают о себе, кроме имени напечатанного на листочке и вставленного в бейджик, который приколот к одежде. Новенькие обычно просто сидят на стульях в коридоре, потому что боятся сделать что-то не так. Также здесь полно и «стареньких». Они же чувствуют себя комфортно, как дома (если они вообще чувствовали подобное) — легко общаются с санитарами и медицинским персоналом. Слишком буйных держат в другом крыле. Все мы здесь с разными историями, но нас объединяет одна проблема. Сегодня я плохо спал, точнее, почти не спал. Такое ощущение, будто сон бежал впереди меня, а я все никак не мог его догнать. У меня снова красные глаза из-за недосыпа и на личной беседе доктор Андерсон выскажет свое недовольство насчет этого. Кажется, он беспокоится за меня. За проведенную здесь неделю я так ни с кем и не подружился. Возможно, в той жизни я был не очень дружелюбным. Пропустив завтрак из-за того, что аппетит так и не появился, я отправился на групповую терапию. Пациентов делили на группы из семи человек. Каждый должен был рассказать маленькую историю, если вспомнит, но обычно мало кто вспоминал хоть что-то, поэтому мы просто делали догадки. Доктор Андерсон вел терапию у нашей группы и был моим личным психотерапевтом. До сих пор не знаю, хорошо ли это. Сегодня он выглядел более уставшим, чем обычно. — Доброе утро! — он старался не показывать свою усталость, но я всё видел. Как я и предполагал, чуда не произошло и никто ничего не вспомнил. Было видно, что доктор Андерсон расстроился. Наверное, ему грустно, что он недостаточно хорошо выполняет свою работу. — Я на 100% уверен, что я крутой скейтер, — уверенным голосом сказал Тим. Он был самым активным в группе и всегда начинал говорить первым. — Я будто прямо сейчас вижу, как катаюсь по парку и все смотрят на меня с завистью. — Не путай вымышленные воспоминания от реальных, — недовольно сказал доктор. — Я разрешил вам фантазировать лишь для того, чтобы на время заполнить вашу пустоту. — И мы понимаем это. Просто всегда приятно помечтать, доктор, — на этот раз ответила Кейтлин. — Я на это очень надеюсь, — доктор слегка улыбнулся. На этих терапиях не происходит ничего интересного. Бесполезная болтовня и никому ненужные мечтания. Сразу после групповой терапии я направился в кабинет доктора Андерсона. По пути зашел в туалет, потому что сидеть мне там целый час, а время на терапии летит очень медленно. Как обычно, я постучался, зашел в кабинет и сел на стул рядом с его вторым столом. — Почему ты всегда молчишь на терапиях? И у тебя сегодня снова красные глаза, — он сразу начал с вопроса, как предсказуемо. — Не считаю нужным. — Почему? — Это бессмысленно. Вы сидите и говорите о том, чего нет. — А ты не думал, что это вселяет в людей надежду? — Пф, чушь. Все мы здесь только потому, что совершили что-то плохое. В нас нет ничего хорошего. О какой надежде вы говорите? — Вы здесь для того, чтобы излечиться и получить еще один шанс на хорошую жизнь. — Я не достоин этого шанса. Я плохой. — Ты так думаешь потому, что ты еще ничего не вспомнил. — Я не хочу вспоминать. — Почему? — Не знаю. — Ложь. Ты знаешь почему. Доктор Андерсон знал, как меня разозлить. Именно это сейчас и происходило, но я молчал и лишь злобно смотрел на психиатра. — Скажи это вслух, Джерард. — Я не обязан. — Джерард, ты здесь неделю. Неделя — это большой срок. За это время можно вспомнить как максимум половину. Рэй и Боб так и сделали и теперь в другой группе. Ты же всегда в группе для новичков. Ты упорно не желаешь ничего вспоминать и я догадываюсь почему, но ты должен сказать это вслух. Нет, всё, я не могу здесь больше находиться. Если он думает, что таким способом добьется от меня хоть чего-то, то он ошибается. Знаю, я зря упрямлюсь, но что я могу сделать с собой, если мне страшно? Я хочу уйти. — Можно мне пойти к себе в палату? У меня болит голова. — Как пожелаешь, я никогда не держу тебя здесь против воли. Сегодняшняя беседа прошла быстро — так же, как и вчера. Доктор Андерсон хороший человек и отличный психиатр, но сегодня я расстроил его, как и вчера, как и всю неделю расстраивал. Ещё мне не нравятся здешние санитары. Они смотрят на всех с каким-то призрением. Или, возможно, смотрят так только на меня, потому что мой вид оставляет желать лучшего: я вечно растрепанный и помятый из-за недосыпа, а мои мешки под глазами с каждым днем становятся всё больше. Это всё из-за кошмаров по ночам. Поначалу я пил таблетки, которые прописал мне психиатр, чтобы спать без снов, но от них мне становилось плохо и доктор сказал, что подберет мне что-нибудь другое. Перед ужином все должны были выстоять длиннющую очередь за лекарствами к медсестре. Мне настолько все равно, что я даже не запомнил её имя. До сих пор не понимаю, зачем мне еще какие-то таблетки, кроме снотворного. Должен отдать должное — кормят здесь отлично. Не знаю в насколько крутой больнице я лежу, но на еду они не поскупились. Конечно, не всем эта еда нравится, но меня всё устраивает. Кроме, пожалуй, одного — я бы пил кофе вместо апельсинового сока и чая. Не знаю, откуда у меня такая мысль. Возможно, я любил кофе в той жизни? После ужина я зашел в палату только для того, чтобы взять кофту потеплее, а после выйти на балкон и покурить. Как только я сюда заселился, в моей сумке с вещами лежала пачка «Marlboro». Я на автомате достал сигарету и начал курить. Сразу же на первой встрече с психиатром я спросил, кто меня сюда привез, но, как и ожидалось, он сказал, что я должен вспомнить это сам. С этого момента мне регулярно приходят посылки с сигаретами, но доктор не говорит мне от кого они. Возможно, это от родителей. У меня же должны быть родители? На балконе оказалось холоднее, чем обычно, и это неудивительно, ведь уже начало ноября. Вечером нам не разрешали выходить на улицу, поэтому единственное место для курения — это балкон на нашем этаже. Все называли это курилкой, но я не люблю это слово. Там уже стояло несколько человек, а именно — Рэй и Боб. Я все время видел их вместе, наверное, это хорошо, когда есть с кем поговорить. Они всегда разговаривали со мной, точнее, почти всегда, Рэй. Постоянно спрашивал как у меня дела с воспоминаниями. Не знаю, что останавливало меня подружиться с ними, они казались хорошими. — Неважно выглядишь, — на этот раз говорил Боб. — Знаю, — интересно, насколько мой голос прозвучал отстраненно? По шкале от 1 до 10, думаю, на 8. — Плохо спишь? — спросил Рэй. Я кивнул. — Ох, постарайся думать о чем-то хорошем перед тем, как ложишься спать. — О чем же? Вы знаете, что я еще ничего не вспомнил. У меня даже еще плохого нет. — Ну, помечтать еще никому не навредило. — Вы говорите как доктор Андерсон, — Рэй и Боб усмехнулись. К этому моменту я искурил свою сигарету и мне захотелось уже скорее вернуться в тепло. — Спокойной ночи. — Добрых тебе снов, Джерард. Меня угнетало то, что в палате я был один. Все были вдвоем, а некоторые даже и втроем. Не знаю, каким местом я здесь особенный. Доктор тоже ничего не говорит. Иногда мне кажется, что он здесь только для того, чтобы задавать только одни вопросы и никогда не отвечать на мои. Через полчаса загорелась красная лампочка над дверью, оповещая всех о том, что, во-первых, отбой, а во-вторых, нельзя никуда выходить из палаты (разумеется, если только не в туалет). Конечно же, спать я не собирался. Я вытащил книжку из-под подушки (их мне тоже присылает незнакомый мне человек) и начал читать. Я знал, что усну, пока читаю, но мне так легче. Никакие тревожные мысли не лезут ко мне в голову и я спокойно могу углубляться в сюжет. Перед тем, как я начал читать, то подумал, что хочу, чтобы завтрашний день стал лучше этого. Может, завтра я перестану бояться и маленький кусочек воспоминаний из той жизни вернется ко мне? Я бы очень этого хотел.