Вспомнить всё

С каждым днем вид из окна становится всё хуже и солнце за окном появляется реже. Такая погода портит настроение и вдохновляет одновременно. Я в кабинете Доктора Андерсона, снова пришел пораньше и смотрю на дождь сквозь жалюзи на окне. — Прости, я снова опоздал. Сегодня на улице ужасные пробки. — Из-за погоды? — Да. Я сейчас даже завидую вам всем. Вы сидите здесь в тепле и вам не приходится мокнуть каждый день. — Не знаю, я нахожу в этой погоде нечто прекрасное. Мне бы хотелось выйти на улицу и постоять там недолго. — Так-так-так… У тебя определенно сегодня другое настроение. — У меня вчера снова был приступ, можно же его так называть? — доктор кивнул. — Сначала я спутал его со сном. — Узнал что-то новое? — Да, теперь я знаю имя того парня. Его зовут Пэнси. Странное имя, скорее всего это прозвище. — Джерард, это же прекрасно! Что-то еще? — Эм… Кажется, я художник. Кто-то специально прислал мне тот альбом, да? Чтобы я быстрее вспомнил? — Доктор замешкался, было видно, что он растерялся и не знал что сказать, но я продолжил: — В любом случае, это помогло. — Как думаешь, кто этот Пэнси? — Я не знаю. В воспоминаниях возникло чувство, что мы живем вместе, что мы очень близки и он заботится обо мне. Возможно, мы друзья, но если это так, то я плохой друг. — Почему? — Я расстраиваю его время от времени. Кажется, у меня часто случаются срывы из-за того, что я теряю вдохновение и из-за этого прикладываюсь к алкоголю. Если я вспомню лицо Пэнси, то можно он навестит меня? — Джерард, об этом еще рано говорить… — Пожалуйста! Вы просто не понимаете и даже не представляете, что я видел и чувствовал! Это ужасно! Почему я вообще художник? Я был в таком отвратительном состоянии в новом воспоминании, что хотелось подойти и треснуть себе! — Джерард, это нормально. Человек, которого ты вспоминаешь, очень отличается от того, каким он является сейчас. — И я был плохим человеком. Я должен извиниться перед Пэнси. Сколько он терпит меня? Пару месяцев? Годы? — я поймал себя на том, что сейчас меня интересовал именно Пэнси: как он выглядит, кто он для меня и как многим мне помог. О боже, я ничего о нем не знаю, но чувствую, что он был дорог мне. — Ты еще недостаточно вспомнил, чтобы видеться с ним. — То есть вы знаете его? — Тебе нужно вспомнить больше, Джерард. — Я пытаюсь! Но я это не контролирую, вы должны понимать это, как никто другой. — И я понимаю. Но, Джерард, еще рано. Есть что-то еще, о чем ты хочешь мне рассказать? — я замялся на секунду. Есть кое-что, что я хочу рассказать, но только Фрэнку. — Нет… — Джерард, ты уверен? Может, в ходе нашей беседы ты вспомнил что-то еще? — Нет, — пришлось сказать это более грубо, нежели в первый раз. Я думал этот метод доктора остался в прошлом, но он снова провоцирует меня на гнев. — Например, твой шрам. Вчера ты сказал, что, возможно, упал с высоты или врезался во что-то, но мы оба знаем, что ты сказал это специально, — честно, я пытался не поддаваться, но сам факт того, что он специально злит меня, выводило меня из себя. — Что ты думаешь по этому поводу на самом деле? — Доктор Андерсон, вы серьезно? Я напуган и растерян! Это была операция? Или шрам появился при каких-то других обстоятельствах? Я не знаю и вы вряд ли мне это скажите. Это произошло неожиданно. Я не знаю, что этому послужило, ведь раньше такого не происходило. Резкая боль пронзила мои виски, а руки машинально потянулись к источнику боли. В глазах потемнело, а ладошки вспотели. Такое случилось впервые, и я испугался, что это может быть чем-то серьезным. — Джерард? — Доктор Андерсон обеспокоенно смотрел на меня и, не долго думая, встал и направился к шкафчику с лекарствами. — Что это? — почти шепотом сказал я. — Это слабое успокоительное — выпей, — в одной руке него была пилюля бело-розового цвета, а в другой пластиковый стаканчик с водой. — Ты хорошо спишь? — Сегодня нет, из-за нового воспоминания. — Хорошо, кажется, твой организм идет на поправку и нужно будет убрать некоторые лекарства. Завтра, перед завтраком, тебе нужно будет сдать кое-какие анализы. Медсестра придет за тобой. Как чувствуешь себя сейчас? — Лучше, но голова все равно немного болит. — Через какое-то время тебе захочется спать, поэтому, вероятней всего, ты пропустишь обед. Продолжим разговор завтра, если ты будешь чувствовать себя нормально, хорошо? — Хорошо, — я слегка улыбнулся, но все еще злился. — Спасибо, доктор Андерсон.

***

Это место начинает приедаться и от вида белых стен в коридоре хочется блевать. Знаю, я провел здесь не так уж много времени, в отличие от некоторых, но я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Хочу делать всю ту рутину, которая со временем мне надоест. Хочу проводить время с семьей и друзьями. Я просто хочу домой. Мне так жаль всех тех людей, которые ничего не могут вспомнить или никогда не вспомнят. От этого у меня мурашки по коже. Я бы не хотел для себя такого, да и никто бы не хотел. Но я почему-то уверен, что большинство здесь по своей вине, как и я. Я сам довел себя до такого состояния и теперь должен исправить это. В палате меня встречает Фрэнк, мило улыбавшийся мне, с книжкой в руках. В палате было так уютно и по-домашнему. Это снова помогло и мне показалось, что у меня никогда не болела голова и злоба на психиатра казалась пустяком. Со мной что-то происходит когда я нахожусь рядом с моим новым соседом, какое-то приятное тепло пронизывает каждую часть моего тела. Рядом с ним всегда хочется улыбаться. — Как все прошло? — Клянусь, твоя улыбка может излечить меня, — я не знаю, как это объяснить. Каждый раз это происходит случайно. С Фрэнком легко, и мне кажется, я могу говорить такие вещи. Фрэнк абсолютно спокойно на это отреагирует, поэтому они не кажутся неловкими. — Не подлизывайся, а лучше ответь на мой вопрос, — мы улыбнулись друг другу, и улыбка Фрэнка была настолько очаровательна, что для меня за окном засветило солнце. — Не очень, — я завалился на кровать и готов был уснуть прямо сейчас. — Мне стало плохо и доктору Андерсону пришлось дать мне успокоительное. — Очередной приступ? — я взглянул на него и уже увидел беспокойство в его глазах. — Нет, просто резко заболела голова. Доктор Андерсон сказал, что мое тело идет на поправку и нужно будет сменить кое-какие лекарства. — Ох, я так рад, что ты выздоравливаешь, Джерард! — Я тоже, но я все еще мало вспомнил. — Я верю в тебя, ты сможешь. — Спасибо, — я усмехнулся. — Таблетка уже начинает действовать, поэтому я сейчас отключусь. Можешь разбудить меня, чтобы я не проспал ужин? — Хорошо. А я пойду в комнату отдыха и буду смотреть твои любимые черно-белые фильмы. — О боже… По палате раздался смешок и это последнее, что я услышал, прежде чем отключился.

***

Если я думал, что хорошо высплюсь, то ошибался. Как только я закрыл глаза, то оказался в каком-то помещении. Неважно, сон это или очередное воспоминание. Я снова был зрителем и наблюдал за всем, что происходило, со стороны. На этот раз картинка была лучше: я видел лица людей и отчетливей слышал голоса. Это был бар. Все шумели, а на фоне играла приятная музыка. Было не очень много народу, потому что сам бар был не очень большой. За барной стойкой сидели двое мужчин и о чем-то разговаривали. Почему-то именно на них я и обратил свое внимание, хотя в помещении были и другие люди. Оказалось, одним из этих мужчин был я. И я был в очень плохом состоянии. Все те же сальные волосы и мешковатая одежда. Я уже был прилично пьян и смотря на это со стороны, я не понимал, почему не иду домой, а продолжаю пить пиво. Предполагаю, что я был в очередной творческой депрессии. Как часто я так делал? Для меня было нормально уходить из дома и напиваться в барах? Со мной разговаривал тот самый второй мужчина за барной стойкой. Я надеялся, что это Пэнси, но по росту и телосложению этот мужчина был старше меня и, когда я услышал, о чем мы говорим, я убедился окончательно, этот человек — не Пэнси. Где-то в глубине души возникло тревожное чувство, что ничем хорошим этот разговор не кончится. — Может, продолжим наш разговор в более уютной обстановке? — на лице мужчины фальшивая улыбка, а в глазах лишь похоть. — Нет, дома меня ждет кое-кто и он очень расстроится, когда увидит, в каком я состоянии, — мой сонный голос полностью передает количество выпитого мной спиртного. — Ну вот, тем более тебе лучше переночевать в другом месте. Я не паникую до тех пор, пока не чувствую тяжелые руки на своих плечах. Я хотел уйти, но он мне не позволил. На секунду музыка в баре притихла. Ее, кажется, и вовсе не было слышно, так что я смог расслышать свое имя, теперь уже сказанное знакомым голосом. — Джерард! — Пэнси? Как ты меня нашел? — на мгновение я почувствовал себя школьником, которого застукали за чем-то незаконным. Мне было стыдно, ведь я не должен быть здесь. — Тебя не было дома, а это единственный бар в нашем квартале. — Прости меня, — но он игнорирует это. — Кто это? Уже кого-то себе цепляешь по пьяни? — Нет, мы просто разговаривали. — Вообще-то мы собирались найти местечко потише, — этот мужик все-таки встревает в разговор, тем самым разрушая всё. — Это не то, что ты думаешь, — Пэнси прожигает меня взглядом и там только ярость и обида. — Я правда собирался домой. — Джерард, за последнее время ты облажался очень много раз. Я обещал и тебе и себе, что буду держать себя в руках, что помогу тебе, но ты сам всё портишь. Теперь ты уходишь и напиваешься в баре. Как я смогу тебе помочь, если ты не стараешься? Дальше все происходит настолько быстро, что я, будучи пьяным, никак не смог отреагировать. Пэнси поворачивается к тому мужику, который как раз собирается уходить, и толкает его к барной стойке. Тот сильно ударяется спиной, задевая некоторые вещи на стойке. Драка происходит мгновенно. Никто, ни я, ни бармен и даже другие люди не приходят на помощь, а сидят на своих местах до тех пор, пока с барной стойки не падает большой стакан и не разбивается о пол. Тот неизвестный мужчина, из-за которого началось это все, быстро берет самый большой осколок и, полный решимости, направляется к Пэнси. Именно в этот момент все напряглись. Я понимаю, что сейчас будет что-то плохое, то, что не должно было сегодня произойти и всё по моей вине. Я подбегаю к моему другу и закрываю его от удара. Все, что я чувствую, это жгучую боль в боку. Я не могу выдавить из себя ни слова. В следующую секунду я уже лежу на полу, а Пэнси закрывает мою рану. Его руки в крови, а под глазом уже проглядывается небольшой синяк. — Джи, ты меня слышишь? Оставайся в сознании, скорая уже едет. Но тут я улыбнулся. Всё стало таким неважным, ведь только теперь я понял, что всё это время смотрел на знакомое лицо. Лицо, которое я видел на протяжении нескольких дней. Лицо, которое излучает самую красивую и живую улыбку. Этим человеком был Фрэнк.