Вспомнить всё

Коридоры в это время освещались лишь наполовину, поэтому это походило на какой-то фильм ужасов. Еще, как назло, в коридоре было пусто и одна лампочка периодически мигала. Я ускорил шаг, потому что моя фантазия начала разыгрываться и предоставляла мне не самые лучшие картинки. К столовой я продвигался почти бегом, мечтая, чтобы этот длинный коридор поскорее закончился, но мое внимание сразу же переключилось на то, что я увидел за прозрачными дверями в столовую. Помещение было пустое и только за одним из столиков сидело трое: Фрэнк, Боб и Рэй. Я сразу же сбавил шаг и остановился, решив просто понаблюдать за ними. Они сидели и болтали как старые добрые друзья. С лица Фрэнка все так же не сходила улыбка, а Боб с Рэем что-то рассказывали ему. Когда они успели подружиться? Мне пришлось прервать свое сталкерство, потому что меня заметил Боб и помахал мне рукой. Не знаю зачем, но я набрал воздуха в легкие, как будто готовясь к чему-то тяжелому, и вошел в столовую. Я чувствовал себя немного некомфортно, потому что три пары глаз пялились на меня. Как только я подошел к столу, Рэй и Боб встретили меня объятиями и тут же стали уходить со своих мест. Я даже не успел спросить, почему я не видел их целый день и почему они вообще уходят, потому что пока я думал над всем этим, они уже успели уйти. — Эм, почему Рэй с Бобом ушли? — наконец сказал я, когда дверь в столовую закрылась с той стороны. — Я не знаю, почему, но это Боб договорился с одной из управляющих кухней. Мы можем посидеть здесь до девяти, а потом за нами закроет охранник. — Боб? Как ему вообще это удалось? — Возможно, это его супер-способность, — я лишь усмехнулся, вспоминая тот случай с медсестрой. — Это всё тебе, — на подносе лежали полуфабрикаты и сок — кажется, апельсиновый. — Откуда столько заботы? — Мы друзья, друзья помогают друг другу. — Но я не сделал ничего такого взамен. — Это и не обязательно, — Фрэнк подвинул поднос еще ближе. — А теперь ешь. — А ты будешь просто смотреть? — Могу отвернуться, если тебя что-то смущает. — Это будет глупо, — мы улыбнулись друг другу. — Вообще-то я хотел поделиться с тобой. — Оу, это очень мило. Из всего это я ем только горошек, но, спасибо, я не голоден. — Тогда забирай, я все равно его не ем. — Хорошо, спасибо. Мы сидели в тишине, но она не давила на меня, пока что мне было комфортно. Это было странно, мы сидели в абсолютной тишине и пялились друг на друга. Почему меня это не смущает? Его глаза были красивее, чем я думал, точнее, я никогда не всматривался в них. Они были добрые и всегда улыбались. И только сейчас я понял, что можно улыбаться глазами, и Фрэнк будет делать это лучше всех людей, которых я когда-либо встречу. Я всматривался в каждую деталь на его лице и это тоже не смущало меня. Фрэнк тоже смотрел на меня и не говорил ни слова, как будто его это тоже устраивало. Его взгляд был влюбленным? Я точно не уверен, но если бы я давал названия выражениям лица, то это было бы это слово «влюбленность». — Это похоже на свидание, — я не выдерживаю первым и прерываю нашу тишину и игру в гляделки. — Называй, как хочешь, — снова этот взгляд. Через несколько секунд спокойствие и комфорт испарились. Мне стало страшно. Новые чувства снова напугали меня, но я старался не показывать это внешне, не хочу расстраивать Фрэнка. Но, кажется, он видел меня насквозь или умел читать мысли. — Ты в порядке? — его взгляд с влюбленного изменился на беспокойный. — Не знаю… — и сейчас мне не хотелось ничего скрывать от моего нового соседа. — Я хочу уйти отсюда в палату. — Если честно, я тоже. Как только я доел, мы вышли из столовой. Я снова иду по этому длинному коридору, но мне больше не страшно, потому что рядом со мной идет Фрэнк. Больничная одежда неприятно прикасается к моей коже, мне хочется снять ее и надеть что-то мягкое, избавиться от этих длинных рукавов и надеть футболку. С каждым днем в этой больнице вещи, которые никак не беспокоили меня, начинают раздражать. Кровати в нашей палате все так же сдвинуты и сейчас это кажется самой правильной вещью во всей вселенной. Мы легли спать раньше отбоя и это нормально. Кровать тоже раздражала меня. Теперь она не казалась такой мягкой и не скрипучей, а постельное белье стало еще жестче. Весь этот домашний уют, который я чувствовал раньше, был вымышленным. Все изменилось с приходом Фрэнка в мою временную жизнь здесь. В данный момент только он являлся источником моего уюта. Перед сном он обнял меня и это тоже было правильной вещью, я это чувствовал. И перед тем, как я закрыл глаза и провалился в сон, он сказал: — Я хочу, чтобы ты поскорее выздоровел. ** Как только я открыл глаза, мне показалось, что я заснул лишь на несколько минут. Сон рядом с Фрэнком определенно идет мне на пользу. Мне больше не снятся кошмары. Мои часы на запястье показывали пять утра и это слишком рано, даже для больницы. Сегодня пятница, а значит, все с утра пойдут в душ. Будет много народу, а это плохо для меня, но мой внешний вид ужасен: грязные волосы запутались — я не расчесывал их пару дней, и легкая щетина, от которой я хочу избавиться. Душ один раз в неделю — это неправильно. Но я не могу спорить с правилами больницы. Сколько пятниц мне предстоит здесь провести, прежде чем я выйду отсюда? Я был удивлен, когда на мою просьбу принять душ в пять утра, санитар ответил положительно и даже дал мне ключ от душевой, но попросил, чтобы затем я закрыл за собой. Я до сих пор не был на других этажах и не знаю, насколько эта больница велика. Всё то, что необходимо для моего лечения, находится здесь. В коридоре уже было достаточно светло, большое количество света исходило от внушительных размеров окна, где был балкон. Белый цвет стен был слишком яркий и снова резал глаза, и я ускорил шаг. Это приятное чувство — находиться одному в таком большом помещении. Это моя вторая пятница здесь. Я зашел в кабинку, отрегулировал воду и начал мыться. Я никогда не всматривался в свое тело, никогда не снимал свою больничную одежду. Не то, чтобы я его стеснялся или что-то еще, я просто об этом не думал. Мои мысли были заняты другим: кто я такой, кто меня привез, почему никто не приходит навещать меня, что плохого я сделал в той жизни. Но сегодня все изменилось. Почему-то именно сейчас мне захотелось осмотреть свою кожу, каждый ее миллиметр. Просто какой-то инстинкт в моей голове говорил так сделать и я его послушал. Мою кожу покрывали слегка заметные рубцы и синяки почти по всему телу. Я не могу посмотреть на свою спину, но уверен, что там так же или даже еще хуже. Возникло ощущение, что всё мое тело окунули в ванну из осколков. Меня передернуло, как только я представил всю эту боль, которую я получил и пережил. Почти всё это зажило, но самый большой рубец находился прямо на животе и, кажется, это был шрам. Я хватаю воздух как рыба, потому что не понимаю, что происходит. Почему я не заметил этого раньше? Паника овладела мной и никакой прохладный душ не мог привести меня в чувство. Я полностью уверен в том, что мне страшно сейчас. У меня снова куча вопросов к доктору Андерсону, но вряд ли я получу на них ответы. Что, черт возьми, произошло со мной? Сейчас я чувствую себя потерянным еще больше. Теперь все те обрывки воспоминаний не кажутся чем-то важным, сейчас мне хочется узнать откуда у меня этот шрам и синяки. Я быстро смыл мыло с моего тела, обтерся, и вышел из душевой комнаты. Стоит ли мне что-то говорить Фрэнку? Я такой беспомощный сейчас. — Черт, Джерард! Где ты был? — услышал я, как только вошел в палату. — Эм… — мой голос слегка дрожал, потому что я не успел успокоить свою внутреннюю панику. — Я проснулся очень рано и решил сходить в душ. Что-то случилось? — Просто я проснулся, а тебя… В общем, неважно, — кажется, он понял, что со мной что-то не так. — Ты в порядке? — Нет, — доверит ли человек все свои секреты другому, когда тот не чувствует от него опасности? Думаю, да, потому что к Фрэнку у меня то самое чувство. Я не хочу от него что-то скрывать. — Ты что-то вспомнил? — Нет, скорее нашел. — Покажешь? Я, не раздумывая, поднял край кофты, показывая длинный тонкий шрам на животе. Я непонимающе смотрел на Фрэнка и ждал от него хоть какой-то реакции. Я до сих пор не знаю кто я, что случилось со мной. Я нахожусь в полной беспомощности. С надеждой смотрю на Фрэнка, надеясь от него получить хоть какие-то ответы, которые немного успокоят меня. Я ломаюсь и эмоции льются наружу: — Я не знаю, что мне делать, Фрэнк. Я запутался еще сильнее, — мои глаза наполнились слезами и были уже готовы скатиться по щекам. — Я так сильно хочу выздороветь и вспомнить все. Откуда на мне столько синяков? Что такого ужасного я сделал, что потерял память? Ох, как же мне нужны ответы… Фрэнк всего лишь взглянул на меня, подошел ближе и обнял меня. В эту секунду это казалось единственным лекарством от всех моих болезней. Я обмяк в его объятьях, забыв все то, что беспокоило меня. Он обнимал меня так крепко, показывая всю свою заботу. Я принял его и обнял его в ответ так же крепко. А еще от Фрэнка приятно пахло, и мне показалось, что я могу стоять так часами. По сути, он не должен был этого делать, потому что я всего лишь случайный человек в его жизни и он исчезнет, как только выздоровеет. Но в данную минуту я был благодарен ему за то, что он сделал. — Джерард, ты обязательно всё вспомнишь, нужно лишь больше времени, — сказал Фрэнк, когда мы перестали обниматься. Эмоции немного утихли и мы сели на кровать. — Почему ты раньше не заметил шрам? — Эм… Я не знаю. Я помню только то, как очнулся в этой палате, после я даже не рассматривал свое тело, я был слишком занят мыслями в моей голове. Я должен был заметить раньше, Фрэнк… Возможно, я бы быстрее что-то вспомнил, — мой голос снова начал дрожать. — Эй, всё хорошо, ты в этом не виноват. Теперь у тебя есть я и ты будешь меньше слушать мысли в своей голове. — Как думаешь, я должен рассказать об этом доктору Андерсону? — Конечно! Он же твой врач, ты должен рассказывать ему всё, — он снова улыбается. Я рад, что все эти улыбки достаются только мне. — А теперь пошли на завтрак. День прошел так же, как и все остальные. Я сходил на завтрак, затем на беседу к психиатру. Я рассказал ему про свои царапины, синяки и шрам, на что он ответил, что знал про них и ждал, пока я сам всё замечу. Доктор Андерсон предложил мне построить догадки, из-за чего это могло случиться. Я до сих пор считаю это глупым и бесполезным, но сегодня я сказал доктору то, что он хотел услышать, чтобы наша беседа поскорей закончилась и чтобы я побольше времени провел с Фрэнком. Я сказал, что, возможно, я упал с большой высоты или врезался во что-то, и он поверил мне. Весь оставшийся день я провел с Фрэнком. На завтраке мы разговаривали о чем-то незначительном, но в то же время о чем-то очень важном. Затем он снова куда-то испарился и я пошел на балкон покурить, где встретил Рэя и Боба. Мы немного поболтали, но в конце они сказали, что завтра их выписывают, и мне стало как-то очень грустно. Они были первыми людьми, после доктора Андерсона, с которыми я познакомился и общался время от времени. Но Рэй дал мне свой номер телефона и сказал, что я могу позвонить в любое время, когда выпишусь отсюда, и мы обязательно встретимся. Это отвлекло меня от грустных мыслей. Мы попрощались заранее, на тот случай, если завтра не удастся увидеться. Все оставшиеся время, кроме групповой терапии, я провел с Фрэнком. Это было странно и прекрасно одновременно. Возникающее чувство, будто я знаком с этим человеком всю жизнь, не покидало меня весь день. С Фрэнком было так легко, что я даже не боялся облажаться в очередном нашем диалоге. Перед тем, как лечь спать, он задал мне вопрос, который застал меня врасплох: — Почему ты ничего не сказал про мои татуировки ни в первый день, когда мы познакомились, ни сегодня, когда мы говорили, кажется, обо всём на свете? У меня не было ни единой мысли в голове, но что-то изменилось, когда я начал говорить. — Эм… Я не знаю, Фрэнк. Просто… ты это ты, как бы глупо это не звучало. Все эти татуировки дополняют тебя, и ты именно тот Фрэнк, мой новый сосед, которого я хотел видеть. — Тебя это не пугает? — Нет, — сейчас я улыбнулся первым, потому что это действительно не пугало меня. Затем Фрэнк улыбнулся мне в ответ и перевел тему. Сегодня я не чувствовал, что нахожусь в больнице, и ни одна плохая мысль не посетила мою голову. Всё изменилось ночью. Все мои тревожные мысли и переживания вернулись с темнотой. Я даже не мог различить сон это или очередное воспоминание. Я чувствовал, что нахожусь у себя дома, что я не подросток и не ребенок. Все, что я вижу, происходит в реальном времени. Я разбит, подавлен и, кажется, слишком сломлен. Я чувствую всё это. Я у себя в комнате и на моем столе много всякого барахла. Какие-то непонятные эскизы, очень много эскизов, которые я не могу разобрать. Но я знаю, что это все мое, я рисовал все это. Но так же я чувствую, что эти рисунки больше не нужны мне. Чувствую, что хочу сжечь все это и начать рисовать заново. Чувствую, что у меня кончилось вдохновение и я не знаю, где взять еще. Кажется, я искал его в алкоголе и сигаретах, но не нашел, судя по пустой бутылке и пару пустых пачек. Зачем я довожу себя до такого состояния ради каких-то глупых рисунков? Вся моя одежда и руки в краске и мне хочется все снять и помыться. Прибраться в этой комнате и сделать её светлее, но не могу. Я всего лишь зритель в этом сне, я просто наблюдаю. Кто-то стучит в дверь и уже знакомый голос по ту сторону начинает говорить мне: — Джи, открой эту чертову дверь! — Пэнси, оставь меня одного, пожалуйста. Я не хочу снова ссориться с тобой. — Нет, не оставлю. Ты опять это делаешь, да? Джи, мы с тобой это уже обсуждали, ты не должен находиться наедине с собой, когда у тебя это состояние. — Завтра мне станет лучше, просто дай мне пережить сегодняшнюю ночь. — Черт, Джи, только не делай глупостей. Открой дверь и дай мне убедиться в том, что ты ничего не сделал. — Пэнси, пожалуйста… — мой голос звучал так отстраненно, как будто это был не я. В какой-то степени это действительно так и есть. Мне было наплевать на все, кроме одного: я не хотел расстраивать человека за дверью. Это единственное, что я чувствую сейчас. — Просто дай мне обнять тебя и пережить эту ночь вместе. Через секунду я вырываюсь из сна и чувствую, как Фрэнк обнимает меня и что-то говорит. Из-за резкого пробуждения мои уши словно заложило и я не могу понять, что именно он мне говорит. Возможно ли то, что я кричал во сне? Или, может быть, я снова ходил? Объятия снова помогают мне. Это словно смесь из обезболивающего и успокоительного. Буквально через пару секунд я снова засыпаю.