Проповедники тени

Ингрид открывает дверь и обнаруживает у крыльца затор. — Уилсон, олени портят весь дизайн интерьера! — говорит Тони, повелительно указывая пальцем на светящихся зверей. — Это безвкусица! Прошлый век! — Прошлый век — это Стив с Баки, а олени — хит сезона, — отвечает Сэм, разбираясь с проводами. — Это было низко, — замечает Роджерс со стремянки. — Ингрид, уйди со сквозняка. — Тони, зайди в дом, я тебя прошу, — умоляет Пеппер, заглядывая в детское автомобильное кресло беспокойно. Парень в цветастой шапке и с кучей пакетов ловко огибает Старка и бежит в дом. — Привет, миссис Роджерс, — улыбается он, — я — Питер, Питер Паркер. — Приятно познакомиться, Питер, но я не миссис Роджерс, — усмехается женщина. Парень теряется. — Но мистер Старк… — Питер, она врёт, — отзывается Тони с тропинки. Пеппер машет на него рукой и идёт в дом. — Старк, ради всего святого! — взрывается Колдуэлл. — Зайди в дом, сквозняк! — Я могу просто замолчать, — великодушно предлагает Тони, но с места, всё-таки, двигается. Пеппер огибает кружащегося невпопад Питера, передаёт Ингрид Моргана, а Старку дарит привычный возмущённый взгляд. — Миссис Роджерс, — начинает Питер, стягивая шапку. — Зови меня Ингрид, малыш, — разрешает женщина, проходя вглубь дома. — Простите, а где у вас тут уборная? — парень слегка краснеет. — В гостиную и направо, — отвечает Ингрид. — Спасибо! — Говорил тебе, не пей столько воды. Восемь стаканов в день — древний миф! — кричит Тони убегающему парню вслед. Пеппер возводит глаза к небу. Угораздило же. — Привет, Наташа, — улыбается она, появляясь в кухне. — С Рождеством, семейство, — отзывается Нат, отрываясь от нарезки нежирной грудинки. — Ингрид, мне нужно уложить Моргана, уже пора, — говорит Пеппер, расстёгивая ремни безопасности. — Детская на втором этаже, гостевая на первом, — поясняет женщина. — Пеппс, я сам, — отрезает Тони, — ни в чём себе не отказывай. Для Старка сын сместил центр Вселенной ещё в утробе матери. Где-то в глубине души он лелеял надежду, что однажды Морган станет лучшим человеком, чем он. Тони аккуратно снимает кресло со стола и уходит в гостевую спальню на первом этаже. В кухню возвращается Питер. — Привет, мисс Романофф! — задорно машет он, устраиваясь на высоком стуле рядом с Пеппер. — Привет, малыш, — она улыбается, принимаясь за нарезку колбасок. — Помощь какая-нибудь нужна? — участливо спрашивает он, а глаза большие и любопытные. Ингрид слышала о нём от Стива, но в большинстве своём от Тони. И теперь он ей нравится. Детская непосредственность умиляет. Героизм — восхищает. — Там на улице четверо здоровых мужиков не могут справиться с фасадом, — отзывается Наташа. — Внесёшь молодёжные предложения? А то пасынки Роджерса, кажется, тунеядствуют. — Что делают? — сыплется вопрос на три голоса. — Вот именно, что ничего. — А, понял. Без проблем! Заводной Питер соскакивает, натягивает куртку, заматывает шарф, шапку зажимает в руке и врывается в густой ленивый снегопад. — О, пехота! — слышится довольный возглас Сэма. — Скорее, ВВС, — откликается Баки. Женщины в кухне стройно смеются. Мужчины за дверью им вторят. Пасынки Роджерса немного не в курсе. — Ингрид, у тебя есть ром? Может, пока сварю эгг-ног? — предлагает Пеппер, засучивая рукава. — Есть. Но придётся варить два раза, — отзывается хозяйка, пряча имбирные ёлки в духовку. — Пустяки, — машет Пеппер, моя руки предварительно. — Алкогольный беру на себя, — говорит Тони, возвращаясь в кухню. — Где ром? Ингрид кивает на нижний шкафчик, достаёт индейку из холодильника, проверяя готовность начинки. — Значит, ты не согласна быть миссис Роджерс? — спрашивает Тони, разбивая яйца в глубокую миску. Ингрид отрывается от индейки. — Дело не в этом, Тони, — она отвлекается. Наташа пихает её в бок слабо, призывая вернуться к начинению пустой птицы. Ингрид машет рукой, мол, подожди. На безымянном блестит тонкое кольцо. — Что, если бы после женитьбы ты стал мистер Поттс? А ещё лучше — мистер Пеппер Поттс? Как тебе, а, Пеппер? — А мне нравится. Не хочешь фамилию сменить? — оборачивается Вирджиния, продолжая взбивать яйца. — Мистер Наташа Романофф, — вклинившись, тянет Нат, отрываясь от дела. — Кощунство. Почему каждый не может остаться при своём? — Как вариант, — соглашается Ингрид. — Мистера Ингрид Нортен никто не воспримет как Капитана Америка, — отзывается Тони, — а так у тебя будет статус. — У меня статус есть и без твоей фамилии, — возражает Пеппер. — Но не без моей фирмы, — улыбается Тони, потянувшись к жене за поцелуем. — Она теперь моя, — тянет она в ответ, чмокая мужа в нос. Ингрид с Наташей прыскают. Когда ужин почти готов, а эгг-ног разлит по кружкам, Ингрид снимает фартук. — Хочу кое-что вам показать, — говорит она и жестом просит следовать за ней. Женщина ведёт процессию в подвал, устраивается в удобном кресле, кладя подушку под ноющую спину, и рукой обводит беспорядочный ряд картин у стены. — Хочу устроить его выставку, — говорит Ингрид, блаженно вытягивая ноги. Половина подвала в их доме в холстах о Мстителях. Одиночные и групповые портреты. Истории из жизни, никому, кроме них, неизвестные. Тони передаёт Пеппер стакан, присаживается напротив. Наташа замечает их с Барнсом портрет и растягивается в улыбке. — Мне нравится самый дальний, большой, — делится Ингрид, попивая коктейль. Наташа придерживает ближние, а Старк вытягивает продолговатый холст. На нём — все они, вся большая семья с дальними родственниками. Все Мстители и их составляющие. Даже Хэппи. — Я займусь этим, — соглашается Пеппер. — Спасибо. Они задерживаются в подвале ненадолго, но Ингрид успевает выпить весь свой безалкогольный эгг-ног. — Хочу посмотреть, что происходит с фасадом, — оповещает Наташа, действительно замечая в тёмном углу оленьи рога. — Наверняка что-то ужасное, — предполагает Тони, помогает Ингрид подняться. В прихожей женщина влезает в тёплые угги, принимает от босса куртку, от Наташи — километровый шарф и первой выходит принимать работу. Стив прислоняет стремянку к крыльцу и взлетает по ступенькам к ней, устраивая руку за спиной. Он выводит её на дорожку, под белую пелерину. В сугробе справа сидит раскрасневшаяся Мия, а Крис тянет её наверх. Сэм заканчивает обустраивать оленям мирное существование, любовно оглядывая дело рук своих. Наташа, нежно любившая зиму всей душой, вылетая распахнутая, ловит укоризненный взгляд Джеймса и бежит к нему в руки. — Нужен снеговик, — говорит она, критично оглядывая обстановку. — Можем подождать, пока заметёт Ингрид, — замечает Тони, помогая жене спуститься по лестнице как истинный джентльмен. Ингрид кисло ему улыбается, а Пеппер из женской солидарности щиплет его за бок. — Не нужен, — отрезает Колдуэлл, — у нас выдержанный стиль. — Олений? — скептично уточняет Старк. — Да что не так с этими оленями, Тони? — не выдерживает Ингрид, всплеснув руками. — У него были проблемы с Локи, — шепчет Стив ей в ухо. — Потом расскажу. Наташа несолидно хихикает, укутавшись руками Джеймса. Тот заботливо натягивает ей капюшон на рыжую макушку. С неба медленно сыплется сухое молоко. Пеппер поправляет Питеру размотавшийся шарф, Колдуэлл проверяет, как там его Роха, Сэму нравятся еловые ветки по перилам. Тони просто нравится быть здесь. Стоять в снежной пыли в предвкушении рождественского ужина. В семейном кругу. — Олени — стильно, — соглашается Наташа, — но снеговик будет. После ужина. Возражения? — Вам что, десять лет? — ворчит Тони. Копошиться в снегу несолидно. — Да бросьте, мистер Старк! — весело произносит Питер. — Это же Рождество! Ингрид ставит огромный букет полевых цветов в простую вазу. В раскрытые окна течёт медовое тепло и густой запах свежескошенной травы. Женщина ставит вазу на стол, достаёт из холодильника лимоны и принимается за нарезку. Из прихожей доносится топот детских ног. Ингрид оборачивается. В кухне стоит Мэри, а одноглазый кот торчит у неё из рук. Оставшаяся половина болтается внизу. — Где ты была? — спрашивает женщина, откладывая нож. Толстый рыжий кот умоляюще смотрит на неё зелёным глазом. Мэри разжимает руки, и довольный зверь бежит Ингрид в ноги. Она поднимает его на руки, почёсывая за ухом. Они со Стивом подобрали его месяц назад в сильную грозу. Тони этот кот не давал покоя, а Наташа любила вести с ним интеллектуальные беседы. — Показывала Фьюри лес, — отвечает дочь, убирая пшеничные волосы за спину. Она двигает мать от раковины, залезает на подставку, которую сколотил для неё Стив, и принимается тщательно мыть руки. — И что он сказал? — Предпочёл восхищаться молча, — жмёт плечами Мэри, вытирает руки о полотенце в горошек. Солнце целует её в щеку тепло и ласково. Она щурится, подставляется под лучи. На щёки падает решётчатая тень от пушистых ресниц. Ингрид выпускает из рук кота, тот ползёт к раскрытой двери и разваливается на пороге. Мэри поворачивается к матери и вскидывает руки. Женщина поднимает её, и дочь ловко переползает ей за спину. Она скрещивает ноги у Ингрид под грудью, обнимает за шею и наблюдает за тем, как мать тонко режет лимоны. — Когда приедет Крис? — спрашивает Мэри, заправляя рыжий материнский локон ей за ухо. — Он ещё не видел Фьюри, хочу их познакомить. — Обещал на выходных, — отвечает Ингрид, подтягивает дочь за коленки и выгружает лимоны в пузатый графин. — Сегодня мы едем к Тони, но перед этим хотим с папой тебе кое-что показать. — Настоящего Фьюри? Ингрид улыбается, рвёт мяту, кидает её к лимонам. — Нет, милая. Мстители говорят, настоящий постоянно где-то прячется. Голодная? — Да, если на обед не фасоль. Ингрид сажает дочь на высокий стул и убирает домашний лимонад в холодильник, прячась за раскрытой дверцей. — Что ты имеешь против фасоли? — Гадость, — корчит рожицу Мэри, сверкая зелёными глазами. — Папе не говори, — просит женщина, доставая картофельный салат. Она ставит перед ребёнком тарелку с синей каймой, вручает вилку, наливает апельсиновый сок и отдаёт следом. Мэри болтает босыми ногами и щедро черпает обед. Дочь напоминает Ингрид Криса и Роджерса сразу. Она любит кататься на спине, ловкая, как мартышка, постоянно сыплет вопросами, а с Морганом у них непрекращающийся брейн-ринг. Мэри любит старшего брата и его Мию. Они обеспечивают ей бесперебойные поставки мармеладных медведей и новых книг. Она любит рыжую Ташу, которая так и рвётся заплести ей косички, и Ташиного Баки, который постоянно рассказывает ей смешные истории из их совместного с отцом детства. Мэри любит как будто братьев-близнецов Сэма и Хоакина. Они забирают её иногда на целый день и ведут в парк, стрелять в тире. А Тони обещал научить её таблице Менделеева и паять. — Мэри, — доносится из дверей голос Стива, — я же просил тебя не разбрасывать кота на пороге. — Прости, пап, — откликается Мэри, ополовинивая стакан сока. Роджерс оставляет складной мольберт с красками в арке, принимает от жены поцелуй в линию роста бороды, проверяет уровень отвлечённости дочери и коротко целует Ингрид в губы. — Пап, — поворачивается Мэри с вилкой наперевес. Стив смотрит на неё с любопытством, ожидая очередного каверзного вопроса. — Мы — викинги? — Конечно, — соглашается Роджерс, кивая. У дочери интонации материнские, в Стиве тепло пробуждающие. — А викинги едят фасоль? — Мэри рассматривает на свету кубик картошки и кладёт его в рот. — Я не уверен. Давай спросим у специалиста, — он переводит взгляд на жену, — что скажете, мэм? — Это нечестно! Мама заинтересована! — Она — лучший специалист по викингам. Так что, — Роджерс сохраняет серьёзное лицо, пряча улыбку в бороде. Ингрид смеётся. У Стива внутри рождается новое солнце. — Если ты не доверяешь экспертному мнению, можем проконсультироваться с Тором. Думаю, он компетентнее, — отзывается Ингрид. — Мы полетим в Асгард? — детские глаза округляются донельзя. — Можем просто ему позвонить, — успокаивает отец. — Уверен, у Фьюри есть его номер. Мэри фыркает. У неё не родители, а благословение божье, вот только бога ещё никто не видел. Она спрыгивает со стула, тянет за собой тарелку и устраивается у раковины, принимаясь за мытьё. — Придётся кон-суль-ти-ро-вать-ся с Морганом, — вздыхает она, вытирая тарелку, глядя на травы, что сажает мать под окном. Родители смеются. Сын Тони посоветует ей сделать из фасоли взрывчатку, чтобы им, родителям, неповадно было. Мэри ставит тарелку в сушилку, вешает полотенце, слезает с подставки и подходит к ним. Стив поднимает её одной рукой, устраивая на сгибе локтя. Дочь кладёт ему влажные ладошки на небритые щеки, пощипывая кожу. — На следующее Рождество загадаю, чтобы вся фасоль исчезла, — говорит она и тянется к щекам матери. Они не такие гладкие, как у отца, но Мэри нравятся эти тончайшие борозды по её коже. — Но я люблю фасоль, — возражает Ингрид. — Это называется «ма-ни-пу-ли-ро-вать», — выговаривает Мэри по слогам, одну ладошку оставляя на щеке матери, а вторую перенося на щёку отца. — Откуда ты знаешь? — удивляется Ингрид. — Тони говорит, что брак нужен женщине, чтобы ма-ни-пу-ли-ро-вать мужчиной. Стив и Ингрид привозят Мэри в музей, в его выставочный зал. Пеппер, как и обещала, помогла. Устроила перманентную выставку. Стив поначалу отказывался, но после долгих уговоров поддался. Ему хотелось, чтобы мир знал: Мстители — тоже люди. Мэри держит обоих родителей за руки и смотрит на полотна большими глазами. Любимая картина Ингрид, групповой портрет, висит в центре. — Мы можем подойти ближе? — спрашивает дочь. Они приближаются к полотну, Стив берёт дочь на руки, чтобы ей было лучше видно. — Кто это? — она показывает пальцем на Хэппи после долгого молчаливого созерцания. Ингрид беспокойно смотрит на мужа. Тот берёт ответ на себя. — Друг Тони. Он погиб, когда защищал его. Ингрид и Стив договорились: если ребёнок задаёт вопрос — ребёнок получается честный ответ без тонны сахарной ваты сверху. Так будет правильнее. — Значит, он тоже герой? — спрашивает Мэри, глядя на отца. — Как и вы все? Стив кивает. Мэри тихо угукает. — А здесь есть я? Роджерс несёт дочь дальше и останавливается у портрета Наташи с ней на руках. За спиной у Романофф возвышается Баки. — А можно мне потрогать? Таша, рыжая, всегда вкусно пахнущая Таша кажется ей настоящей. Она такая счастливая здесь, на полотне. Такая же радостная она позволяет Мэри валить её в траву и вплетать яркие цветы ей в волосы. Мэри тянет руку и касается шершавого масла. Таша держит кулёк с ней бережно, показывает Джеймсу, а сама вспоминает о покойной дочери и старается не плакать. Джеймс говорит, Мэри похожа на Стива стратегическим запасом любопытства и острым чувством справедливости. Наташе нравятся её глаза. Шустрые, мгновенно ощупывающие ситуацию и зелёные. Рядом висит портрет родителей. Мать, большая и мягкая, и солнечный отец. — И там я? Ингрид кивает. Она вспоминает роды, которые прошли куда быстрее, чем первые. Женщина уговорила врачей на кесарево. Они боялись, что из-за этого иммунитет ребёнка может быть ослаблен, но Тони провёл диагностику, опыты и ещё кучу всего и выяснил, что из-за сыворотки Роджерса Мэри будет его демо-версией с минимальными преимуществами. За эти годы дочь ни разу не кашляла. Стив был предупреждён ещё на ранней стадии — Мэри будет его единственным ребёнком, Ингрид и так выбилась из графика. Тем более, сыворотку против старения Тони ещё не доработал. Роджерс согласился. Большего не нужно. Война закончилась. Теперь он дома. Все они — дома.