Проповедники тени

Пеппер уютно устраивается у Тони под боком с очередным шедевром бульварной литературы. Мозг отчаянно требует разгрузки и банальных сюжетов с конфитюром из драмы. Старк целует Поттс в медовую макушку, лениво листает каналы на огромной плазме чуть ли не во всю стену. Сейчас бы наткнуться на какой-нибудь старый фильм и не думать ни о чём пару часов. Поток мыслей в голове не прекращается. У Тони в голове беспокойный, зудящий рой, который ему покоя не даёт, всё подбивает бегать из угла в угол, как ужаленный, и невнятно бормотать. Он зависает на минуту, пытаясь прекратить внутренний диалог. На включенном новостном канале ведётся репортаж с места событий. Пеппер отрывается от книги, услышав фамилию генерала. Она пихает Тони в бок. Тот, встрепенувшись, фокусирует взгляд, вслушиваясь. В кабинете секретаря Росса около четырёх часов дня был обнаружен труп неизвестного существа. Старк дёргается, хочет привычно позвонить Ингрид и наказать ей снарядить Роджерса для завтрашней операции, но осекается, когда слышит, что сам генерал бесследно исчез. Стив собирает вещи, не вслушиваясь в болтовню по телевизору. Он жужжит молнией на сумке, выносит её, худощавую, в коридор, а на обратном пути спотыкается. На кровати лежит та самая синяя блузка, которую Ингрид обменяла на свитер Роджерса безвозвратно. Капитан цепляет пальцами мягкий шёлк и на секунду задумывается, что с этим теперь делать. Заваленный портретами Ингрид стол тоже требовал незамедлительного разбирательства — ему такая ноша даром не нужна была. Роджерс перемещается к окну, по-прежнему сжимая в пальцах женскую блузку. Это всё, что ей хватило совести оставить после себя, присовокупив к этому выжженную пустыню прямо в разгар его боевых действий. Стив перебирает испещрённую штрихами и мазками бумагу. От количества Ингрид в глазах начинает рябить. Он откладывает ткань в сторону, собирает рисунки один за одним, в аккуратную стопку, и прячет в плотную папку. Из стакана призывно торчит длинная акварельная кисть, пережившая первый снег так удачно. Стив резко разворачивается, заслышав знакомые имена. Он вынимает из кармана телефон и долго вертит его в пальцах. Ингрид бредёт по вечернему Веракрус под боком у Колдуэлла. Он катит её чемодан, рассказывает об обстановке воодушевлённо, довольный, что на родном языке теперь разговаривать придётся гораздо чаще. Ингрид вздрагивает от телефонного звонка, мгновенно укорив себя за забывчивость — от сим-карты давно нужно было избавиться. На экране высвечивается знакомый номер. Женщина отходит от Хоакина и замирает посередине дороги. Колдуэлл непонимающе оборачивается. Ингрид принимает вызов. — Стив? — ровно говорит она, а внутри гремит тысяча залпов. Стёкла дребезжат. — Где Росс? — спрашивает Роджерс, устремив взгляд в окно. Сердце выбивает неизвестный до сегодняшнего дня ритм. — Должен лежать в своём кабинете с простреленной головой, — жмёт плечами Ингрид, заглядывая в черничное небо. — Мне не нужны сюрпризы. — В его кабинете нашли тело неизвестного существа, — произносит Роджерс. Ингрид выпадает в осадок. — Ладно, хорошо, — выдыхает она медленно, — дашь знать, когда настоящего генерала найдёте? — Ингрид, — холодно дёргает Капитан. Очень холодно. Как посреди Северного-Ледовитого. Женщина тушуется, волосы за спину перекидывает нервно. — Ты не сказала, откуда именно забрала Сэма. — Чёрт, прости. Перенервничала. Записываешь? — Запомню. Ингрид сдувает с лица выбившуюся прядь, тщательно вымешивая тесто. Маслянистое, тёплое и мягкое под пальцами, приятное на ощупь, оно её успокаивает. Из гостиной доносятся истошные вопли. — Я думал, у художников цветопредставление о мире лучше, — недовольно бурчит Крис, копаясь в коробке с ёлочными шарами. — Почему всё такое одноцветное? — Однотонное, — поправляет Мия, принимая из рук Роджерса расписанный красный шар. Ёлку Стив выбрал самую разлапистую и пушистую. Ингрид полчаса сидела под ней и вдыхала хвойный запах, от которого внутри шевелилась уютная щекотка. — Где праздничный блеск? — продолжает возмущаться Крис, раз за разом доставая игрушки красного цвета. — Посмотри на дне, там где-то должны быть золотые, — советует Стив, придерживая для Мии стремянку. Ингрид вытирает руки в муке о фартук, которого на её огромный живот уже попросту не хватает, заворачивает круглое тесто в пищевую плёнку и убирает в холодильник. Она медленно выбирается в гостиную и уютно устраивается под свисающей гирляндой над порогом. Женщина складывает руки на раздутом животе и наблюдает за почти семейной идиллией. От почти целого и улыбчивого Роджерса её сердце каждый раз загадано пропускает удар. Ей спокойно. Ингрид будто спит под сотней мягких одеял, подоткнутых со всех сторон. Так тепло ещё не было никогда. Женщина улыбается, когда Крис и Мия спорят, что вешать наверх. Стив помогает Мие спуститься, огибает коробку с игрушками и пристраивается к Ингрид. Она теперь другая. Мягкая, чувственная, а его свитера ей уже в самый раз. — Ты расчистил подъездную дорожку? Тони будет ворчать, — женщина поднимает блестящий взгляд к Стиву, бесшумно мурлыча под его пальцами на своём животе. Роджерс любит касаться её, спотыкаться о разрезы морщин на щеках, искать раннее серебро в волосах. — Погода сегодня на его стороне, — отвечает он, взглянув в полутёмное окно, — снег с утра идёт не переставая. Над землёй кружит белый пепел, сыплет и сыплет так щедро, будто борется за статус филантропа года. Снег заметает все следы в наивной надежде запорошить прошлое, чтобы стало всё белым бело. Ингрид согласно кивает, опуская голову Стиву на грудь. Она до сих пор помнит, что такое сломанный Роджерс, у которого, так вдруг, впервые в жизни, дрожат руки судорожно, без остановки, в треморе при синдроме отмены дорогих людей. Ингрид долго мнётся у дверей базы Мстителей, пока Наташа с красными от слёз глазами не возникает перед носом. Она щурится в надежде, что это мираж, посадка зрения от долгих рыданий, галлюцинация на фоне ПТСР, но только не реальность. Романофф молча сторонится, украдкой вытирая постоянные теперь слёзы. Она проводит непрошеную гостью в зал, где обосновался Стив, и прячется в уютном кресле, закрываясь подушкой в тон своему земляному лицу. Роджерс, поникший, сломанный пополам, всё смотрит на свои сцепленные руки и не ориентируется в пространстве. Его когда-то могучие плечи теперь безжизненно опущены. Ингрид дурно. Дурно с того самого момента, когда почти вся казарма внезапно стала пылью и разлетелась по ветру. Дурно ровно с того часа, как со всего мира транслировались странные исчезновения. Дурно с той минуты, когда внизу, бегущей строкой светилась новость о пропаже Тони Старка. Женщина бесшумно приближается к Стиву, встаёт напротив, протискиваясь между ним и кофейным столиком. Тот на мгновение отрывает пустующий взгляд от наверняка дырявых ладоней и возводит глаза. Ингрид усилием воли давит вскрик — там всё мёртвое, затянутое нефтяной плёнкой и расколотое по краям. У Роджерса на лице скорбная печать стоит повсюду, места живого нет. Женщина чувствует, как глаза наполняются слезами мгновенно. Она цепляется за Стива коршуном, тянет его на себя. Он утыкает лбом в её грудину, руками хватается за окаменевшее тело, как утопающий. Ингрид гладит его по спине, волосам, шепчет, как заведённая, что всё будет хорошо, а голос срывается. Наташа пальцами теребит подушку. У неё Джеймс на глазах рассыпался, сквозь пальцы её буквально утёк, а она только и могла, что смотреть да не дышать, потому что сердце внезапно перехватило и сдавило так смертельно больно, что пришлось упасть рядом подрубленной. У неё в ладонях оседал пепел, и это всё, что от него осталось. Она любила, бесконечно долго любила, а потом потеряла. И больно было как в аду. По ней будто проехалась бульдозером, а сыворотку перед этим выкачали. И теперь всё болит нестерпимо, воет жалобно и ни черта не срастается. Наташа смотрит на сломанного Роджерса, на такую же коллегу по прошлому и начинает плакать, не стесняясь. Слёзы льются без запроса на подтверждение. — Что произошло? — набравшись смелости, спрашивает Ингрид. Она прилипает к Роджерсу намертво, за шкирку его тянет из мутных вод и не позволяет захлебнуться. Женщина поворачивается к Наташе, руку оставляет у Стива на плечах, свободной крепко сжимает его ладонь. — Танос уничтожил ровно половину Вселенной, — скрипит Романофф, слизывая с губ кристаллические слёзы. — Как и обещал. Ингрид рада, что Роджерс, как и её сын с Мией, оказались в части выживших. Только вот Колдуэллу не повезло. Он приехал к ней в казарму, чтобы проведать, а утёк у неё через пальцы, оставив пыльный след на ладони. Боль привычно опустила тяжёлую ладонь на грудь и сдавила. Череда потерь прекращаться и не думает. — Где босс? — с выяснением личности этого Таноса она решает разобраться позже. — Застрял где-то в космосе, — говорит Наташа. У Стива немое все. Глаза, язык, нутро. — И, наверное, уже мёртв. У Романофф стратегического запаса безразличия не хватает ещё с момента, когда она встречает Барнса на мосту. Ингрид не верит ни ушам, ни глазам, ни в происходящее. Она присаживается напротив Стива и берёт его безжизненное лицо в свои ладони. В разбитые глаза смотреть страшно. — Баки? Стив качает головой, опуская взгляд. На колено Ингрид падает крупная слеза. Наташа жалобно скулит где-то сбоку, взвывая. Женщина поднимается, хватается за стянутые волосы и отходит к окну. Она часто дышит, но слёзы обратно упрямо течь не желают. Величайшие герои земли ничем не отличаются теперь от разодранного в клочья неба над головой и от ползучего пепла под ногами. Ингрид делает глубокий и шумный вдох, размазывает слёзы по щеками, поворачивается обратно. — Старк не может быть мёртвым, — глухо говорит она. — Дай ему палку и комья грязи, он смастерит ядерное оружие. Вы ведь знаете. От этого становится только тошно. От осознания собственного бессилия и бессилия великих мира сего. У Стива вина вокруг горла вьётся ужом и шипит так гадостно в ухо, что кости все осыпаются. В зал входит переломанная Пеппер с болезненным цветом лица, а на вытянутых руках несёт щит. — Стив, — зовёт она, а голос будто едва в ней теплится. Поттс будто снова вернулась на старт, когда Тони похитили террористы, а у того шансы на спасения были нулевыми. Теперь ей работу искать точно не придётся, но вот саму себя она уже потеряла. — Он над ним целыми днями сидел. Кажется, пора. Вирджиния бережно опускает щит на стол и отходит к креслу Наташи, присаживаясь на подлокотник без сил. Её дрожащие пальцы терзают бумажный платок неистово. Ткань мироздания трещит по швам. Наташа твёрдой рукой останавливает Пеппер, просит успокоиться. Поттс шмыгает носом, вскидывает голову к потолку, освобождает одну руку и приобнимает Романофф. Они все равны перед своими потерями. Стоят перед ними на коленях и просят вернуться. Стив сверлит взглядом серебро звезды в центре. У него больше нет сил сражаться. У него всё тело переломано и слушать его отказывается. Роджерс устал. На этот раз, кажется, смертельно. Ингрид дёргается с места, приближается к нему, сжимает плечо что есть сил. Она помнит, как застала Тони за реставрацией щита. Факт, что он цел и без единой царапины демонстрирует паранойю Старка налицо. В совокупности с потребностью всё сделать правильно и малой долей привязанности к Стиву. Потому что этот щит был сделан только для него. Если Говард считал Роджерса достойным — Тони спорить не будет. — Стив, — зовёт Ингрид, внутренне съёживаясь — в его мёртвые глаза придётся смотреть каждый день. Капитан делает над собой усилие и переводит взгляд на неё. — Это твой последний раз. Когда всё закончится, я заберу тебя домой. Обещаю. Ингрид тащила его в вымышленный, на языке рассыпающийся дом волоком. У неё до сих пор в голове не укладывается, что почти получилось. Когда всё закончилось, было принято коллективное решение о совместном прохождении курса психотерапии. Иначе было просто нельзя. От одного воспоминания у Ингрид сердце заходится в мучительных судорогах. Она впивается в Стива пальцами до белизны, чтобы понять, что всё правда закончилось. Роджерс целует её в висок, гладит ласково по животу. Он и сам частенько боится проснуться и обнаружить себя под чернильным небом, погребённым заживо под коростой из пепла. Неприятные воспоминания прерывает автомобильный гудок. Крис и Мия резко замолкают. Стив отправляется открывать ворота, а Ингрид мудро советует, возвращаясь на кухню. — Решите этот вопрос по-взрослому. Дети сжимают кулаки, подпирают их ладонями и готовятся к бою. Через несколько минут из гостиной доносится довольный визг — Мия выиграла красный верх. Проверяя готовность индейки к фаршировке, Ингрид слышит в прихожей топот ног, грудной Наташин голос и хлопки по плечу. Она выходит в арку, прижимаясь к косяку. Стоять теперь приравнивается к подвигу. Лежать хочется постоянно. Стив обнимает припорошенного Баки, Наташа вытряхивает волосы из отороченного мехом капюшона. Раскрасневшаяся, румяная, она тянется к Роджерсу, целует его в щетинистую щёку, пальцами сжимает плечи. Несколько лет назад они здоровались совсем по-другому. Щёки кропили друг другу мимолётно, в объятиях сжимали чуть ли не едва. Теперь при каждой встрече они друг в друга почти вгрызаются. У них страх потерять кого-то снова течёт по венам вместо адреналина. Они по утрам его заглатывают вместо кофе. Все, коллективно. Наташа суёт Роджерсу кучу пакетов, как водится, с подарками, плывёт к Ингрид, аккуратно прижимая к себе. Не сказать, что между ними была сердечная дружба. Они просто смирились с сосуществованием вокруг Роджерса, но Наташа всё ещё хотела, чтобы у кого-нибудь родилась её тёзка. — Можете назвать её Наташей по старой дружбе? — говорит она, сверкая свежей зеленью глаз. Барнс усмехается — за прокол Бартона можно дёргать вечно. — Прости, Нат, — качает головой Стив, унося пакеты под до сих пор голую наполовину ёлку. — Пасынки Роджерса, на вас вся надежда, — кричит Романофф в гостиную. Баки загораживает ей обзор, обнимает Ингрид. От них обоих так приятно пахнет морозом, что женщина невольно зажмуривается. — Привет, мисс Романофф, — отвечает Мия, вешая на лапу красную звезду. Она выглядывает из-за ёлки и машет Баки, — с Рождеством, мистер Барнс! Баки улыбается и кивает в ответ. — Наташа, возьмёшь на себя индейку? — спрашивает Ингрид, возвращаясь в кухню. — Могу взять на себя только овощи, — отвечает та, закатывая рукава яркого красного свитера и на скорую руку заплетая странного цвета волосы в косу. Сверху горела рыжина, а на концах белел пепел. — С птицами я не очень. Она моет руки, краем глаза следит за действиями у двери. Роджерс с другом, обмотавшись гирляндами и вооружившись стремянкой, готовятся выйти в снегопад ради благой цели — украшения фасада. — Не навернитесь, — просит она заботливо, вытирая руки о цветастое полотенце. — Мия, заканчивайте с ёлкой, половина дома голая! — просит Ингрид, доставая тесто из холодильника. Наташа, замечая тяжёлую одышку, придвигает ей стул заботливо, принимает прохладный шар из рук и помогает сесть. — Стив, куртка! — кричать сидя несолидно, но приходится. Роджерс застревает в дверях в одном свитере, цепляет с крючка куртку, оборачивается, улыбается Ингрид как-то солнечно и закрывает за собой дверь. Наташа ковыряется в тесте, с любопытством разглядывая оставшиеся отметины. — По шкале от одного до десяти, на сколько это тяжело? — спрашивает она, поднимая глаза. — Жить с Роджерсом? — уточняет Ингрид. Романофф кивает. — Наверное, середина, — вздыхает женщина, опираясь на спинку стула и удобнее разворачиваясь к Наташе. — Иногда он не спит несколько ночей подряд, потому что боится закрыть глаза и увидеть то, чего нет. Тогда Стив спускается вниз и рисует. Я не сплю вместе с ним, сижу где-нибудь рядом и читаю. А ещё я постоянно забываю, что у него есть сыворотка. Пока приду с пластырем, уже ничего нет. Постоянно напоминаю ему про шарф. Иногда вообще кажется, что я его не заслуживаю. Наташа хмыкает так понимающе, что у Ингрид к ней что-то зарождается. — Мы вчетвером теперь повязаны, ты ведь знаешь? — спрашивает она, убирая тесто из рук. — Стив из-за Джеймса становится серым и всё время выбирает его. И это обоюдно. А мы с тобой от них зависим. Вот и получается гордиев узел, с какой стороны не руби, все кровоточить будут. Ингрид ловит слезу на пути к щеке, потому что Наташа права. И ещё потому что гормоны. — Мы просто отчаянные женщины, Таша, — говорит она, грустно улыбаясь. — Может, глупые? Романофф нравится это рассыпчатое «Таша» из уст Ингрид. Сыпучее, как песочное тесто. — Очень может быть, — соглашается женщина, грузно слезая со стула. В кухне появляется сын с Мией. — Привет, мисс Романофф! — улыбается он, поправляя Мию за спиной. — Вы хуже Роджерса, который звал меня мэм, — уверяет Наташа, выхватывая из подставки нож. — Мисс Наташа? — выглядывает Мия. — Куда ни шло, — соглашается Романофф, кладя перед собой разделочную доску. — Всё сделали? — спрашивает Ингрид, принимая из рук коллеги по кухне тесто. — Так точно, мэм, — отчитывается Крис, удобнее подхватывая Мию под коленками. — Поможем Стиву и мистеру Джеймсу с гирляндами. Наташа тихо прыскает. Интересно, что скажет на это «мистер Джеймс»? Наверняка попросит звать его Баки. Мистер Баки. Ингрид машет рукой, молча выписывая разрешение. Дети выйти не успевают — в распахнутой настежь двери на крыльце торчат Колдуэлл и Сэм, у каждого по оленю подмышкой. Ингрид выглядывает из кухни, Наташа выходит в арку, ловко перебрасывая нож в воздухе. — С Рождеством! — гремит парочка, подтягивая зверей выше. Где-то между ними просвечиваются Стив и Баки. — Ребята, — зовёт Роджерс, пряча улыбку в снежной бороде, — олени есть в подвале. — Оленей много не бывает, — успокаивает Сэм, водружая зверя на крыльцо. Крис выпихивает всех за дверь. — Капитану Америка и его другу Баки Барнсу нужна помощь, мы не можем сидеть здесь и ничего не делать, — воодушевлённо говорит он, подставляя голову под шапку в руке Мии. — Венок на дверь! — напоминает Наташа, когда та самая дверь захлопывается, зажевав полосатый шарф Колдуэлла. Она качает головой и с улыбкой возвращается к Ингрид. — Когда твой друг успел спеться с Уилсоном? — спрашивает она, нарезая лук, предварительно смочив лезвие в холодной воде. — Сама не знаю. Но, думаю, им есть, что обсудить, — отвечает женщина, раскатывая тесто. Наташа, отложив нож в сторону, вытаскивает из кармана джинс телефон, включает ненавязчивую приятную мелодию, создавая уютную атмосферу и праздничное настроение. Спустя пару песен и полпротивня имбирных ёлок, округу потрясает пронзительный голос Ангуса Янга и его неподражаемое «Шоссе в ад». — Почему ты, пока работала на Старка, не сменила ему плейлист под шумок? — морщится Наташа, нарезая трубчатый сельдерей. — Я пыталась, — отвечает Ингрид, моет руки и плетётся в прихожую. В Нью-Йорке непривычно жарко. Ветер лезет под цветастое платье, гладит по голым коленкам, несёт запах цветения в руках и заботливо подставляет ладони под нос, настаивая на наслаждении ароматом. Ингрид бредёт по улицам, а глаза то и дело цепляются за высокую башню Старка в самом зёве у неба. Женщине становится не по себе. Крис с Мией сдают экзамены, а она бегает по улицам от призраков прошлого. Сердце болезненно щемит. Она решает ненадолго укрыться у Троя, набирая по дороге СМС с просьбой. Почти с мольбой. Она не уверена, что ответ будет утвердительным. Что он в принципе будет. После Троя Ингрид приходит к магазину. Вывеска стала нечитабельной вовсе. У женщины перед глазами проносится всё, что осталось там, за дверью. Она поправляет тонкий ремень сумки на плече, мнётся, будто идёт на исповедь и страшится кары за свои грехи. Ингрид вставляет ключ в замок, поворачивает три раза и входит. Внутри всё так же пахнет типографской краской и древесиной. И всё по-прежнему. Она запирается, вешает сумку на вешалку, скидывает лёгкую кофточку и медленно проходит по магазину. Она оглядывается по сторонам, замечая у оконной рамы графитный рисунок, прикреплённый канцелярской кнопкой к стене. Там, на бумаге, за столом у окна сидят трое, силуэтами напоминающие их с Тони и Стивом. Голые плечи Ингрид осыпает мурашками. Внизу темнеет подпись Роджерса и расплывшаяся дата. Портреты у Капитана всегда живые, готовые сойти с листа. Женщина придвигает стул, открепляет рисунок, подносит его к дроблёному лучу из окна. Ей нравится. Она хочет оставить себе. Но не знает, стоит ли. Ингрид откладывает лист на стол и уходит вглубь, к стеллажам. В отделе психологии замечает пару пустых мест в пыли. Видимо, сюда всё-таки кто-то наведывается. Женщина останавливается у отдела фантастики, находит «Властелина колец» и устраивается в кресле в ожидании. Ключ поворачивается в замке после первой главы. Тони входит в магазин так обыденно, снимает щегольские очки, осматривается и видит у окна ненавистную бывшую секретаршу. Внутри неприятно шипит гашёная злость. Старк выверенным жестом запирает замок, усаживается напротив Ингрид, подпирая щёку. В коньячных глазах плещется недоброе. — Не думала, что ты придёшь, — отзывается помощница, которая всё ещё числится в компании по документам. У Старка нет времени заниматься такими мелочами. — Принесла мне улучшенную модель извинений? — спрашивает Тони. Ингрид загибает страницу и откладывает книгу. — Ты повесил? — кивает она на рисунок. Босс переводит скользящий взгляд вниз. — Зачем ты вернулась? Добить Росса? — Тони склоняет голову, щурясь, пальцы сцепляет на скрещенных ногах. — Расскажи, кого нашли вместо него, — просит Ингрид. Он молчит, глаза устремляет в окно, на соседнее здание. — Вы выяснили, что он планировал? — Ты оставила нас разгребать после себя бардак, а теперь подробностей захотелось? — Тони, пожалуйста, перестань. Старк фыркает, закатывает глаза, в окно снова смотрит отрешённо. — Сделай кофе, — говорит он после молчания. — Я выпила весь ещё полгода назад, — отзывается Ингрид. — Я заметил. Женщина поднимается. Судя по пропавшим книгам, Тони здесь иногда бывает. Она направляется в подсобку и с удивлением обнаруживает там банку кофейных зёрен. Ингрид быстро принимается за дело, и когда ставит перед боссом дымящуюся кружку, он вздрагивает, будто просыпается от ночного кошмара. Сделав пару глотков, он откидывается в кресле и принимается рассказывать. Выясняется, что генерал помешался на Мстителях, как когда-то на Халке. Сначала он действительно планировал их тихо убрать, но потом ему в голову пришла дикая идея — заменить их. Он заключил договор с инопланетной расой скруллов, способных мимикрировать под кого угодно. Они принимали любой облик, но физические данные подстраивать под него не могли. Вот почему у Сэма были датчики — вся информация из его мозга передавалась его клону, чтобы исключить факт разоблачения. Для перенятия физических навыков скруллу вводили наниты — нанороботы со специально разработанной программой, отвечающей за адаптацию. Росс просто решил создать клонов Мстителей, которыми он действительно может управлять. Позже выяснилось, что предводителю инопланетной расы условия сделки нравиться перестали. Он похитил Росса, принял его облик и его руками решил захватить мир. Или хотя бы Землю. Фьюри отправил Мстителям на помощь некую Кэрол Дэнверс. Она имела с ними дело раньше и думала, что уничтожила всех в их последнее вторжение, ещё до инициативы Мстителей. Но, как выяснилось, небольшой части удалось затеряться и сохранить жизнь. Росс до сих пор не признался, как вышел с ними на контакт. У Ингрид голова идёт кругом. Она выпивает кофе залпом, как водку, и не понимает ровным счётом ничего. Женщина берёт паузу, роняя голову на руки. — То есть, я убила инопланетного босса вместо генерала? — уточняет она. — Подожди, их что, нельзя распознать? — Только если убить. А Кэрол и так может, — кивает Старк, — она как Чудо-женщина. — Богиня? — Нет, со своими побрякушками. Ингрид делает вид, что поняла. Запоздало кивает и сцепляет руки перед собой. — Зачем ты вообще попёрлась его убивать? — внезапно спрашивает босс, кривясь. Помощница вскидывает голову. — Ты собиралась уехать, так ехала бы с миром. — Он бы нашёл меня. Настоящий генерал. Оставлять меня в живых — глупо, я слишком много знаю и умею говорить. — Зачем вернулась? — Крис с Мией сдают экзамены. Сын поступает в Военную Академию в Камдене, а Мия в Южно-Калифорнийский университет. — Ты решила стать образцовой матерью? Ингрид опускает глаза. — Пытаюсь хоть что-то сделать правильно, — вздыхает она едва ли не обречённо. Тони многозначительно и криво хмыкает. — До сих пор не могу понять, почему ты, — честно говорит он. — Ты бы правда смогла хладнокровно убить меня или Роджерса? — Тони, — тянет Ингрид, — иногда быть единственным выжившим — страшнее смерти. Когда все, кого ты любил, лежат в могиле, а ты стоишь на их костях. Не так страшна потеря тела, как потеря духа. Каждый из нас в хребте носит трещины — чем их больше, тем легче сломаешься. — Ты можешь просто ответить? — морщится Тони и почти впервые смотрит Ингрид прямо в глаза. — Не смогла бы. У меня когда-то была своя философия — кого убивать, а кого миловать. Я влезала в перекрёстные сделки, где один наркобарон заказывал другого и наоборот. Когда кланы лишались главарей, они разрушались себя изнутри, грызясь за власть. В мире становилось немногим чище. Я думала, что всё делаю правильно — убиваю плохих, позволяя хорошим нормально жить. Вот только и у плохих были семьи, для которых те были воплощением святости. Даже эти плохие были для кого-то важны. Однажды плохой стала я. Людям не нравилось, что я рушу их бизнес, их жизни, будущее. Меня заказали. Подослали ко мне смазливого парня, который долго меня обхаживал, втирался в доверие, но я поняла — что-то не так. Я пристрелила его, а он заделал мне Криса. Мои принципы дали трещину, и я закинула винтовку куда подальше. — Очень трогательно, — язвит Старк. — Я понимаю, что всегда буду для тебя виноватой. Но иногда у нас нет другого выхода и обстоятельства сильнее. Когда-нибудь ты поймёшь. Меня, Барнса, Роджерса. Весь мир принял тебя даже после всего, что ты сделал. — Я не просил. — Когда ты начинаешь делать что-то ради искупления, ты просишь о принятии самого себя. А людям нравится верить в искупление. Нравится думать, что всё можно изменить. Так не должно было случиться, но вот, кто мы есть, Тони. Ты не сможешь этого изменить. Но попытайся принять. Тони подпирает руку и привычно прячет лицо в ладони. Ингрид поднимается, цепляет новую книгу и рисунок. — Оставь, — гудит Старк. Женщина кидает на него последний взгляд и неуверенно разжимает пальцы на бумаге. — Где он? — спрашивает она, глазами обводя силуэт на рисунке судорожно. — Я не знаю. Помог разобраться со скруллами и уехал из города. Про тебя даже не заикался. — К лучшему, — грустно улыбается Ингрид и направляется к выходу. Возле босса она ненадолго замирает, неуверенно кладёт руку ему на плечо, ожидая, что тот дёрнется. Но Старк молчалив и недвижим. Ингрид сжимает ладонь, оставляет деньги в на удивление не пустой кассе и бежит из магазина на переломанных ногах. Она принимает решение принять предложение Колдуэлла о работе в казарме на границе штата, потому что вдруг понимает, почему люди выбирают войну — там легче всего бежать от себя.