Дьявольский зной

Дезерт Роуз, что ожидаемо, училась в одном заведении с жеребятами офицеров. Тай хотела отдать дочь в школу Принцессы Селестии, чтобы та продолжила постижение магии сразу после находящегося в том же здании жеребячьего сада для волшебников, но Флэймхарт разъяснил, что иметь рог — ещё не значит хорошо управляться с ним. У их единорожки не было достаточно усидчивости и концентрации, чтобы нагнать и осилить программу, поэтому земнопони, вздохнув, согласилась отдать Роуз в менее престижное, но более подходящее ей заведение. Однако некоторые считали, что единорожке больше подошла бы колония для малолетних. Когда-то Энтайсинг надеялась, что со временем трогательная, но излишняя привязанность Роуз к отцу поумерится, и она начнёт с хотя бы приблизительно похожим доверием полагаться на жеребчиков своего возраста. Желание земной пони выполнилось, да только через пень и колоду: её дочь терпеть не могла кобылок, сколотила вокруг себя банду из молодых жеребцов, явно заняв в ней главенствующее положение, и дружила только с ними. Называть их «бандой», впрочем, было бы не совсем справедливо: жеребята не устраивали никакого беспредела. Просто многим не нравилось, что они предпочитают не дружить ни с кем, кроме друг друга, и крайне неохотно принимают к себе новичков. А мрачный и грозный вид этой компании, в которой все стояли друг за друга горой и с дороги которой убирались даже старшеклассники, невольно овевал друзей хулиганским духом. Общество охотно поддерживало это впечатление, выдумывая страшные небылицы про их шалости — да только доказательств им не было, поэтому провокации со стороны более нормальных одноклассников стали обыденностью. Но только одна из них попала в цель. И снова Дезерт Роуз не оправдала возложенных на неё надежд: не стала звать друзей и устраивать расправу «толпой против одного», а на месте раскидала обидчиков, как щенят. Она так и не смогла понять, чем это обосновать — то ли тем, что была настолько зла, то ли тем, что собирать разбредшуюся на обед компанию было бы слишком долго. За свой поступок она стыда не чувствовала. Так и сказала учителям, да ещё и не скупилась в выражениях — гнев никак отпускать не хотел. Флэймхарт разделял это мнение, но идти на место-встречи-изменить-нельзя во взвинченном состоянии у него были свои причины — те самые, по которым Дезерт сбежала из дома. Директор встретил их скептически. Глаза кроваво-красного пегаса непроизвольно сузились — он, что нередко для копытоводящих и административных должностей, оказался единорогом. Байтинг Грэнит, как гласила надпись на настольном ярлыке, был жеребцом приятного шоколадного окраса, на десяток лет моложе Флэймхарта и, разумеется, намного ниже его по званию и статусу, но явно не собирался лебезить или прогибаться. Они вежливо, но сухо поздоровались. — Не могли бы Вы пояснить суть конфликта? — попросила Тай. — Роуз объяснила нам, но хотелось бы услышать и чужую точку зрения. — Ваша дочь — очень трудный подросток… — Она не выполняет задания? — раздражённо прервал Страж. — Что, простите? — Игнорирует свои прямые ученические обязанности? Грубит учителям? Нарушает дисциплину? — Вот именно! То есть… — единорог кашлянул. — Оценки Дезерт Роуз хорошие, она приходит подготовленной и у неё нет конфликтов с преподавателями, но плохо также то, что нет и хорошего контакта, понимаете, о чём я говорю? — Наша дочь не обязана любить всех вокруг, — произнёс Флэймхарт. — У неё такой склад характера, что она предпочитает тщательно отбирать круг знакомств. — В том-то и дело! — снова надулся Байтинг Грэнит. — Она слишком тщательна в этом вопросе, да не в ту сторону! Знаете, кто её друзья? — Рецидивисты? — Нет… — Зебры-наркоторговцы? — Не… — Постоянные посетители местного борделя? — Н… — глаза директора полезли на лоб. — Единороги, прости Селестия? — Как Вы…?! — Тогда я потерял интерес к этому разговору, — безапелляционно сказал Страж, откидываясь на спинку кресла. — У меня не так много времени, чтобы обсуждать характер моей дочери, который я знаю от и до, или её друзей, которых не видно и не слышно. Энтайсинг задала конкретный вопрос, и мне тоже интересно услышать ответ. Из-за драки? Единорог коротко стиснул зубы и взял себя в копыта. — Да. Она избила Индинго Крисп и Виспер Шторма, причём даже не извинилась перед ними. Ей даже не было стыдно за свой поступок! — Она избила их в одиночку? — Да. — Тогда это им должно быть стыдно. Тай еле сдержала смех. Ей открылся секрет поведения Стража: он пытался расслабиться, избавиться от напряжения, которое владело им перед предстоящим тяжёлым разговором. — Вы совсем не воспринимаете ситуацию всерьёз? — Отчего же, воспринимаю. И по-прежнему очень хочу увидеть, в чём вина Дезерт Роуз. В Эквестрии запретили заступаться за честь своей семьи, а я не заметил? — Агрессия, с которой она это сделала… — …целесообразна заявлению, которое её вызвало, — неожиданно вмешалась Энтайсинг Спаркл, ожесточённо нахмурившись. — Любой бы на её месте, услышав такое… — Мне думается, — повысил голос Байтинг Грэнит, перебивая Тай и поднимаясь из-за своего стола. — Мне думается, что дело далеко не в этом! А в том, какое воспитание получает Дезерт Роуз! — Напомню Вам, что Роуз воспитывается в семье капитана гвардии, а не местного алкоголика, — прищурившись, рыкнул Флэймхарт, начиная потихоньку заводиться. Его супруга же молчала, неотрывно глядя единорогу в лицо. — А я напомню вам, — ядовито прошипел в ответ директор, — что Вы, сэр, казнокрад, расист и насильник! Даже последнего достаточно, чтобы лишить вас родительских прав, а уж тем… Байтинг Грэнит не договорил, а Страж не успел заткнуть ему пасть. Энтайсинг, до этого лишь тихо сидевшая на своём месте, вскочила с него с такой энергией, что видавший сражения пегас на секунду даже оробел. Передние ноги земной пони с грохотом ударили в столешницу по бокам от директора, запирая его по обе стороны, а одно из копыт разнесло в щепки крутящуюся безделушку планетарного вида, но Тай этого даже не заметила. — Извольте повторить, — пророкотала она так, что Флэймхарт забыл о своём возмущении и подумал, что если бы такой голос был направлен в его уши — он бы и со связанными крыльями сиганул с последнего этажа дворца. И это было бы не самоубийство, пегас просто увеличил бы свои шансы выжить. Переходящая к официозно-книжной манере речь земной пони была ещё одним свидетельством тому, что она перешагнула точку кипения. Стражу было хорошо заметно, что шерсть на её загривке и спине стояла дыбом. — Я говорил о том, — Байтинг Грэнит не вполне осознавал опасность положения, в которое сам себя загнал, — что и каждому учителю в этой школе известно и об инциденте с изнасилованием, и о вызывающем романе, который за этим последовал! И уж поверьте моему опыту, с такого старта ни одни благополучные и здоровые отношения не начинаются! — Наши отношения никогда не касались ни одной собаки! — Флэймхарт поймал себя на том, что на секунду был готов рвануться от крика, к которому взвился голос его жены. — Меня не волнует ни единая из дискордовых сплетен, распускаемых озверевшими от отсутствия личной жизни родственницами параспрайтов! Страж не мог устоять перед искушением не останавливать Энтайсинг и посмотреть, что будет дальше. Она явно была близка к тому, чтобы перейти на мат, чего на его памяти ни разу не случалось. — Эти самые «родственницы параспрайтов», — единорог тоже перешёл на рык, в сравнении с яростью Тай кажущийся жалким и жеребячьим, — занимаются обучением Дезерт Роуз. И они, в отличие от Вас, уважительно верны морали и не блудили до законного брака, и у их жеребят не будет такой дурной наследственности! Пегас чуть было не фейсхуфнул и не простонал «Ко всему прочему ещё и фанатик», но его жена вдруг выпалила на одном дыхании: — Может быть, «блуд до законного брака» и спас бы их от участи остаться старыми недоёбанными кобылами, которые только и могут, что придумывать небылицы, лишь бы оправдать своё бездействие, одиночество и несостоятельность высокими моральными устоями! Обвиняете меня в том, что я не такая? Да, Сомбра Вас возьми, я всегда трахалась с моим мужем, и мне это нравится, и не только потому, что я люблю его, как полагается кобыле любить жеребца, но и потому, что он. Чертовски. Хорош! — она прервалась, шумно дыша и зачёсывая копытом упавшие на лицо вьющиеся пряди. Закончила Тай почти шёпотом, то ли истратив силу вечно спокойного голоса, то ли начиная осознавать то, что только что сказала. — Слухи об изнасиловании я могу назвать лишь чёрной завистью. А если я узнаю, что это по вине преподавателей класс настраивается против Дезерт Роуз и, что важнее, если они являются спонсорами очернения честного имени Флэймхарта — землёй клянусь, устрою кровавую баню. Энтайсинг в одно мгновение вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью. Пегас и единорог некоторое время молча сидели друг напротив друга, в равной степени поражённые случившимся. Наконец Флэймхарт кашлянул. Он понял, что Тай сказала ровно всё то, что хотел сказать он, только… больше. И, несомненно, лучше, пусть в паре моментов можно было и сдержаться. «Хотя…» — подумал пегас и улыбнулся: — Так-то обычно я говорю то, что она думает… но сегодня получилось наоборот.

***

Энтайсинг всю дорогу домой не показывала лица, а, придя, тут же заползла на диван и уткнулась мордочкой в подушку. — Ты, конечно, дала жару, — осторожно начал Флэймхарт, садясь рядом и ласково гладя её копытом по хрупкой спине. — А, а, а-а что я могла сделать, если он тебя обижал? — жалобно и виновато отозвалась земная пони, снова ставшая его Тай. Страж мягко улыбнулся. — Посмотри на меня. Кобылка нерешительно обернулась на пегаса и получила поцелуй в нос. — Это было прекрасно, Тай, — почесал её копытом за ухом пегас. — Я… я не помню, чтобы кто-то так бросался защищать меня. — Ты мой муж, — проурчала земнопони, ласкаясь к его передней ноге. — И я никому не позволю говорить о тебе плохо. Даже тебе самому. — Но, надеюсь, ты не подвергнешь меня такой страшной процедуре, как Байтинг Грэнита, — усмехнулся Флэймхарт. — Некоторые твои фразы я накрепко запомню, чтобы потом наслаждаться ими в воспоминаниях. Особенно про… «чертовски хорош»? Тай поперхнулась воздухом, медленно заливаясь краской. Она нервно прижала хвост к себе, но прежде, чем начала отчаянно оправдываться, Флэймхарт впился поцелуем в её губы и перевернул на спину, ведя крыльями по груди и бокам с довольным мурлыканьем. — Дезерт нет дома? — прошептал пегас кобылке в губы. — А где Мувмент? — Я оставила его с Клир Блюбелл, — так же, шёпотом, ответила Энтайсинг. Её передние ноги обвили шею супруга. — Чудно, — копытами Флэймхарт обнял земную пони и вернул поцелуй, приподнимая её с дивана и прижимая к себе. Однако ровно в этот момент дверь открылась, и раздался немного виноватый голос их старшей дочери: — Мама? Папа? Вы дома? Пегас, шёпотом, выругавшись, быстро скатился на пол, а Тай рефлекторно пригладила успевшую взъерошиться гриву и занялась хвостом, пока Страж положительно отвечал на зов дочери. Единорожка подошла к ним через несколько секунд, выглядя притихшей и даже сосредоточенной, что было редкостью для неё вне занятий и тренировок. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Флэймхарт, умело усмиряя дыхание. — Наверное, — неуверенно протянула Роуз. — Я хочу поговорить. — Конечно. О чём? — Нет, я… я хочу поговорить с мамой, — ответила единорожка, качнув головой. Тай даже растерянно взглянула на супруга после этих слов. Дезерт всю жизнь отдавала предпочтение отцу; даже разговаривать о кобыльих вещах вроде охоты и того, с какими жеребцами лучше строить отношения, соглашалась лишь с ним. Энтайсинг ни на секунду не сомневалась в компетентности Флэймхарта, но за годы отчуждения дочери почти потеряла уверенность в собственной. Только с сыном ей удалось выстроить тёплые и доверительные отношения, и теперь, когда Роуз захотела о чём-то с ней побеседовать, земнопони растерялась. Страж, словно почувствовав это, послал супруге ободрительный взгляд. — Хорошо. Я вас оставлю, — кивнул он, поднялся и вышел из комнаты, напоследок обернувшись, чтобы увидеть, как Роуз, выдыхая, запрыгивает на диван и укладывается рядом с матерью. Тай отодвинулась к спинке, чтобы дать жеребёнку больше места. — Итак… — неуклюже протянула она, рассматривая Дезерт, как в первый раз в жизни. — Что ты хотела мне сказать? — Папа рассказал мне кое-что, — пробормотала Роуз. — О вас с ним. До того, как я родилась. Это… это правда? Про то, что он тебя… того. Энтайсинг тяжело вздохнула, печально посмотрев на дочь. — Если честно, Роуз, я не знаю. Правда, не знаю, — она опустила взгляд, увидев, как единорожка возмущённо распахнула рот. — Всё получилось очень запутанно. Я была служанкой у твоего отца и со временем полюбила его. Всё было хорошо, а потом в какой-то момент… — Тай грустно усмехнулась, заново пережив те чувства. — В наши покои принесли корзинку с тобой. Я подумала, что твой папа женат, а со мной просто… не важно, я подумала, что ты — не моя дочь, потому что не помнила ни беременности, ни родов. Оказалось, что всё это было раньше. Я уже была служанкой у твоего отца, разве что… старт наших отношений оказался и впрямь нехорошим, как он мне рассказал. А когда ты появилась на свет, я этого не перенесла. Помнишь же, как долго врачи не позволяли мне вернуться домой после рождения твоего братика? Похоже, с тобой была та же история, только… тяжелее. Принцесса Селестия применила какое-то заклинание — я правда не разбираюсь в магии, Роуз, извини, — и моё тело забыло всё случившееся. Забыло всё, что было… и тебя тоже. — Я… я почему-то всегда в раннем детстве чувствовала себя лишней, — призналась единорожка, и Тай впервые услышала, как звучит её голос с комком слёз в горле. — От тебя словно было холодно. — Мне было трудно поверить в то, что сказал твой папа, и принять тебя, — извинилась Тай, прижав копыто к сердцу. — Но я люблю тебя, Роуз. Правда, люблю. — А ты сама веришь папе? — серьёзно спросила маленькая кобылка. — Ты веришь в то, что он с тобой сделал? — С трудом, — вздохнула Энтайсинг. — Он заботливый. Любящий. Надёжный. И никак не вяжется с тем, что о нём говорят, или с тем, что он сам говорит о себе. Несмотря на то, сколько прошло лет, я до сих пор не могу до конца поверить ему, когда дело касается этой темы. Роуз, я… я не должна тебе это говорить, но я принимаю мысль о том, что он мог поступить со мной плохо в тот раз, только для того, чтобы называть тебя дочерью. Некоторое время они обе молчали, думая. Это, если честно, был самый длинный их разговор по душам. Вдруг Дезерт прикоснулась щекой к плечу матери и нежно потёрлась об него: — Я тоже не должна тебе это говорить, но я тоже буду верить в это, чтобы и дальше называть тебя мамой. «Да что же мы за семья-то такая», — мысленно простонала земнопони, ласково улыбаясь и осторожно гладя единорожку копытом по гриве. — Я рада, что мы поговорили, — немного приоткрыла дверь в свою душу Роуз, но тут же нахмурилась: — Но, имей в виду, я буду продолжать бить морды каждому, кто только осмелится говорить плохо о нашей семье… — Роуз. — …потому что, было это или не было — это только наше, в нашем кругу, и нечего никому другому тянуть к нам свои загребущие копыта… — Роуз. — Ну что?! — Если услышишь эти сплетни от кого-нибудь из учителей, можешь шваркнуть их лицом об доску. Дезерт захлебнулась воздухом от неожиданности. Энтайсинг же озорно подмигнула: — Только папе не говори, что я тебе так сказала.