Вишнёвая

Апрель холодный и скользкий. Скрипящий на зубах измельченным гравием. Разливающийся по столице масляной слякотью, схарканной радужными разводами в ассиметричные лужи. В школьном туалете, обшарпанном и склизком, окно распахнуто настежь. А еще там добрая половина 11го Б. Бухали. - Дорогая Валентина Ивановна, - басит Ванька Шобрик, - всего вам. Всего! Хлобыздает запотевшим стеклом бутылки об унитаз, чокаясь якобы. Гогочет, обнажая неровные желтые зубы. - Смешно тебе, - Пашка Каракин ботает носком ботинка о дверной косяк и плотнее прижимает к себе Ритку. - Довели бабку. Хер знает, кого вместо нее посадят. - Да не ссы ты, - Кира Ежин, он же Ёж, отмахивается. - Посадят другую бабку. Переживём. Ёж активно семафорит Ритке, спокойно стоящей у стены с сигаретой в зубах. Неровные дымовые кольца с вишневых губ всасываются шумной улицей. На Ритке короткая клетчатая юбка, едва доходящая до середины бедра, черные гетры и белые конверсы. - Что думаешь, Рит? - Савёлова морщится. Её бесит комканная интерпретация имени. Марго звучит куда интереснее. И совсем не как шлюха, да? - На-пле-вать, - коротко и нараспев. На Ритку смотрят с уважением. Единственная девочка в мужском коллективе отморозков. Других "баб" не подпускали - клуб только для настоящих мужчин. И как бы девушки как бы местного вождя Каракина. Сам Пашка хмурится, вперивая шоколадные глаза в Риткины, апрельски серые. - Думаешь, пронесет? Марго пожимает плечами, переплетая пальцы на Пашкином плече. - Фиг его знает. - Это да, - захмелевший Ванька с видом бывалого фокусника крутит полупустую бутылку меж пальцев. А затем полушутя кидает ее Пашке, промахивается - литое стекло летит в Ритку. Та инстинктивно дергает рукой, отправляя тару прямиком в открытое окно. Стекло на стекло. Бутылка бьет в лобовушку недавно припарковавшейся БМВ. Молодой мужчина, выпрыгнувший из машины, на кадыхающий асфальт, успевает разглядеть панику в дождливых глазах, прежде чем окно с грохотом закрывается.