***
Пятница. Дни как-то слишком быстро летят. Третье утро сопровождалось ярким солнцем, лёгкой оттепелью и вполне тёпленькой погодкой. Даже линейка с утра сегодня проводится с хорошим настроением, правда, похоже у начальника оно было не самым лучшим, нежели у Джереми. Ботинки не промокали, уже повод для радости, хоть везде и лужи, а в рыжих, почти свободных костюмах, даже становилось жарко. — Сегодня третья камера второго отряда ждёт к себе новенького, он прибудет в середине дня. Кадалин, пришла твоя младшая сестра, ты можешь встретиться с ней либо сейчас, либо чуть позже, — на эти слова Чарли, что странно, не улыбнулся. Удивление, испуг, непонимание захватили его, — Шестой отряд сегодня идёт на разминочную прогулку. Любой, кто нарушит технику безопасности и условия временного пребывания вне исправительного учреждения будет немедленно направлен в карцер. При дизориентации и отставании от группы, вы официально и добровольно отправляете себя на верную смерть. Как понимаю, на этом всё, — закончил Шмидт и, жестом показав на выход, тут же был подвергнут объятиям кареглазого блондина, что выбежал из второго отряда и огромными глазами смотрел на Майкла, будто умолял его отвести прямо сейчас. Вздохнув, начальник взял Кадалина за запястье и повёл в комнату для посещений. Странно, что никого здесь больше не было. Запирая дверь, Шмидт напоследок кивнул сестре, а та в свою очередь, резко начала разговор: — Чарли, прости меня. За все эти два года я ни разу не навестила тебя, даже не знала о том, что ты здесь… Как ты, всё в порядке и… — Анна не могла продолжать дальше свою речь, ведь Кадалин так пристально смотрел в её глаза, словно хотел убить, но на самом деле даже подобного в мыслях блондина и не было. — Почему и зачем ты пришла? — наконец-то спросил Чарли, упираясь локтями в стол. — Чарли, милый, я же твоя сестра, я люблю тебя, ты мой брат… Я ведь переживала. Я даже детей няньке оставила, а такого, ты сам понимаешь, я не могу себе позволить. Мой муж сейчас в командировке, а я одна с Натари и Кенни! — шатенка, протягивая руку, натянула улыбку. Такая фальшивая и лживая улыбка. — У тебя уже и дети есть. Я понимаю, что я всего лишь твой брат, но ты бы могла и поинтересоваться моей жизнью. Интересно, а ты хоть знаешь, за что я сижу? — Кадалин не принял сестру. Он не видел искренности в этих фальшивых глазах, наигранной улыбке и типичных слов. Водя пальцем по кругу, карие глаза не желали даже мельком смотреть на родную предательницу. — Эм, нет, а… — Ну вот, ты даже не знаешь, почему я тут оказался. Честно говоря, когда я услышал о твоём приходе, я ожидал нечто большего. Думал, что ты накинешься на меня с объятиями, будешь спрашивать о том, как я сюда попал, будешь ругать меня и, как в детстве, называть дурачком. А ты даже элементарных вещей не сделала! Аня, я люблю тебя, но ты меня нет, так что не ври мне. Сразу говори, зачем ты пришла и что тебе надо? — Кадалин не любил растягивать и медлить с темой, начинать из далека, каверзно спрашивать. Он всегда напрямую всё говорил, ровно как сейчас, а сестрёнка, кажется, наоборот. — Мне ничего не нужно от тебя… Так почему и за что ты сел? — всё же спросила Анна, понимая, что она начала врать самой себе. — Убил двенадцатилетнюю девочку, а ещё продавал наркотики. Необычно, да? — блондин лишь усмехнулся и опираясь об руку, смотрел на свою младшую сестру. Почти ничем не изменилась, всё та же лгунья. — Кади, мой Кади… Совсем ты не изменился. Могу я тебе чем-нибудь помочь? Я могу попробовать выкупить тебя и… — Не надо мне ничего этого. У меня есть только одна просьба: дай мне лифчик и ты будешь прощена, — вот чего не ожидай от Чарли, но такого ты точно не предугадывал. Анна, в шоке смотря на своего старшего брата, скривила лицо и вставая со стула, сняла водолазку, при этом сопровождая это словами «Грязный извращенец». — Возможно и да, — Кадалин влюблёнными глазами смотрел на тело своей младшей сестры. На самом деле ему не нужно было её тело, её эти формы. Только лифчик и этого будет достаточно. Прикрыв немного грудь рукой, Аня отдала Кадалину свой лифчик, надевая обратно водолазку и жутко краснея. Да, это родной брат, но вдруг именно в этот момент зайдёт конвой, охранник или ещё того хуже — начальник. Благо она во время оделась и продолжила своё общение с кареглазым блондином, но не факт, что их разговор можно было назвать общением.***
Согласитесь, никому неприятно находится в тюрьме, будь это маленький мальчик или совсем пожилой мужчина. После двух дней тебе уже всё это надоест, тебя будет бесить всё в этом мире, ты уже захочешь сбежать, ведь кучка потных, жирных, мускулистых и вонючих зеков постоянно будут находится рядом с тобой и этот запах будет пробивать твои бедные ноздри даже сквозь насморк и простуду. Некоторые сразу своим входом дают понять, что они не собираются тут ни с кем долбиться в зад, а некоторые всем видом показывают свою подчинённость и беспомощность. Ник побывал во многих тюрьмах и в каждой было ужасно до тошноты. Ройтер тщательно продумывал план побега, если вдруг тюрьма его не устраивала. Хотя, никого не устраивает тюрьма, но ведь есть и вправду хорошие места лишения свободы, там уютно, на тебя никто не орёт, никто не избивает до потери сознания, как это делали начальник, охранники, некоторые надзиратели и другие, перечислять и уточнять не буду. Некоторым достаются хорошие отряды, другим наоборот — самые отвратные и жестокие. Отряд, в который попал Ник и ранее Джер, нельзя назвать плохим, но и хорошим тоже. Надзиратель Скотт был здесь достаточно добрым, угождал всем, в особенности заключённому номер двадцать ноль три, за что получал от начальника и заместителя. Единственное, что его тут отличало от других — пластырь на правом глазу. Как он там оказался — это долгая история. Если сократить, то получается так: одноклассник Бранда вырезал ему глаз за то, что зеленоглазый отбил самую лучшую девчонку класса. Как мы можем видеть, Бранд жив, но остался он только с одним зелёным глазом, второго его лишили. Иногда отсутствие глаза помогает, а иногда вовсе мешает. Зрение у него не ухудшилось, но могло, если бы Скотт не начал во время зачёсывать свои прямые каштановые волосы наверх. Так же, надзирателю второго отряда уж очень нравились всякие побрякушки: пирсинг, серёжки, колечки, колье, браслетики. Он часто носил браслеты, даже сделал пирсинг слева под нижней губой, а на ушах носил своеобразные серые серёжки. Вид Скотта часто раздражал заместителя, ведь надзиратель не должен выглядеть как девочка тринадцати лет. Заместителя, кстати, зовут Джон, на вид очень даже милый пухленький паренёк, но именно он всех жестоко наказывал, любого, кто провинится хотя бы в опрокидывании тарелки на голову своему сокамернику. Его миловидная, но странная внешность привлекала внимание всех заключённых, хотя ничем особым внешность не отличалась, если разобрать её по частям. А если всё это соединить — получается этот странный Джон. Русые волнистые волосы, более похожие на светло-серые, были аккуратно причёсаны, чёлка так же аккуратно лежала по краям лба. Если их распрямить, то они будут доставать до плеч, но так как они волнистые и к тому же направлены всегда вправо, то доставали они только до кадыка. Из-за плохого зрения и работы с бумагой, Джону Тендерсу приходилось носить очки с узкой оправой, ведь большая его очень не устраивала. В его отряде есть ещё один Джон, его брат-близнец. Но никакую должность он здесь не занимает. Он здесь простой заключённый. Как иронично, один брат пошёл работать в полицию, а второй поддался преступлениям и мог даже завлечь брата, но как оказалось, наиболее умный отказался и пошёл работать в полицию. Зная, что глупый убивает людей, умному ничего не оставалось делать, кроме как сдать младшего в тюрьму. Но сейчас не об этом. Чёрные, угольные волосы прилипли к носу, к щекам и ко лбу из-за воды, капающей на них. Причём в большом количестве. Ник не расстроен, не выглядит подавленным, он даже счастлив. Новая тюрьма — новые возможности и знакомства. Отсюда будет сложно сбежать, ведь судя по слухам, из этого места никому пока не удавалось хотя-бы ногой за забор переступить, им мешал загадочный Шмидт, который из шкуры вон вылезет, но преступникам не даст спокойно находиться здесь. Будь это Джереми или же банда акул. — Ты, блять, скоро уже?! Завтрак пропустишь! — громкий голос раздался по коридору, Ройтер не обратил особого внимания на эти слова. Он давно уже сидел и высушивался, иногда вовсе улыбаясь и потихоньку снимая с себя пирсинг, а его было достаточно много. Два колечка на нижней губе, смайл, один прокол на левой брови, ещё и на ушах полно. Он не хотел терять свои драгоценности, поэтому положив их на раковину, Ник надел на себя форму, которую ему носить только семь лет. Подумаешь, жалкие семь лет, Ник и то больше прожил. Беря ножницы, без которых он никуда не пойдёт и надёжно хранит, он остриг волосы, а те медленно волочились вниз. Придётся попрощаться на некоторое время с чёлочкой, но она довольно быстро отрастает. Стричь сам себя Ройтер не умеет, да и вообще мало кто умеет делать это на себе аккуратно, это достаточно сложно. Вот и у Николоса теперь неровно отстриженные волосы торчали изо всех щелей. Зато на других он делает шикарные причёски, можно смело заявить, что Ник — прирождённый парикмахер!Still fight and I donʼt know why!
If our love is tragedy why are you my remedy?
Неожиданно из коридора начал доноситься чей-то голос, приятный, детский, правда временами мужской, и такие знакомые строчки. Откуда Ник может знать о них? Ответа не последовало, ведь сам брюнет замер. Положив пирсинг в карман, медленно, но верно, Ройтер направился к выходу. Тихо открывая дверь и идя в сторону звука, он ничего не замечал, кроме этого чудесного голоса.If our loveʼs insanity why are you my…
Резко песня закончилась, когда конвой резко ударил Ника по спине, заставляя последнего согнуться и обернуться. — Извини, но ты не планируй побег. Мы посмотрели твоё досье, поэтому никуда ты не сбежишь, — конвой грубо пихнул Ройтера вперёд, а сам стал вести его к нужной камере и нужному месту. Чёрные глаза устремились вперёд, почти не сдвигаясь с места. Песня всё тише и тише играла, в зависимости от отдалённости. Ровно как и настроение, которое падало с каждым шагом. Заходя в камеру, Ник ухмыльнулся и увидел тех, с кем ещё ему сидеть 7 лет. А может меньше. Все взгляды устремились на Ника, даже Джереми, который не подавал признаков жизни, вдруг резко вскочил и увидел вполне обычного парня, к которому уже успел подойти Чарли. — Ты новенький? Повезло тебе, что сейчас нету Винсента, а то столько перепалок случилось бы! — Кадалин ярко улыбнулся и потрепал Ника по волосам, на что младший резко прорычал: — Я кусаюсь, — гордо идя к своей койке и оставив блондина в недоумении, Ник сразу же заметил Джера, который всё упорно смотрел на него. Знакомая фраза, — Чего уставился? — донеслась из уст брюнета, заставляя Фитцджеральда резко отвернуться и лечь обратно на подушку. Ник уже знал, скучно здесь точно не будет. Тёплая погода была редкостью, поэтому большинство сейчас стояло около окошек и грелось о лучи солнца, наслаждаясь последними хорошими днями осени. Дальше будет зима, суровая, холодная зима, а утеплиться нечем, только куртки, костюм, да футболка с боксёрами, всё. Отвлечься от лучей солнышка, что проникало сквозь окна и грело лица заключённых, в том числе и Ника, заставил тот же блондин, что пару минут назад встречал новенького. — Итак, эмо-неудачник, за что же ты сидишь? — Кража, совращение малолетних, доведение до суицида и продажа наркотиков. И блять, сам ты неудачник! — зарычал брюнет, встав в защитную стойку, скрещивая руки и гордо задирая голову, считая, что победил именно он. — О, так ты эмо-наркоман-неудачник? — Кадалин засмеялся в голос, ведь зрелище в виде Ройтера, строящего из себя обиженного гордого мальчика, было достаточно ущербно и жалобно, — Кадалин Чарли, или просто Кад, будем знакомы! — кажется, Чарли вовсе не волновала необщительность Ника, ведь по жизни он был один, лишь один раз… — Блять, заткни ебало, не называй меня больше так. Для тебя, сука, я Мистер Ройтер, уяснил? — недовольное выражение лица у «Мистера Ройтера» лишь вызвало смешок из уст кареглазого блондина. — Никогда я не видел, чтобы заключённые просили себя называть на «Мистер». Ни-ко-гда! Ты такой смешной, ты мне нравишься. Кстати, тоже наркотиками увлекался?! Я тоже! И детей я тоже совращал, потому что был безумно одинок, поэтому, я думаю, нам надо подружиться! — слова так быстро проносились из губ Чарли, что Ник иногда не успевал поймать мысль, поэтому под конец он вообще ничего не слушал, лишь смотрел на истерзанные пальцы Када. Однако, выражение лица брюнета было настолько безжизненным, что это было заметно каждому. «Ожить» Ройтера заставил Рон. Да, тот самый, который очень не хотел быть пассивом. — Рон. Рон Дарлинг. Не знаю почему, но мне просто хочется познакомится с тобой. Ты какой-то не такой зек, — улыбка на лице рыжего Рона по-моему даже «эмо-наркомана неудачника» заставила улыбнуться. Согласитесь, приятно ведь знать, когда тебя выделяют в хорошем свете. — Ник Ройтер. Можно просто… — Ворона? — перебил неожиданно вскочивший Джереми, которого кажется тоже увлекла эта компашка. — Ну, можно и Ворона. Не белая, а чёрная. — Ты — небелая ворона! Вот! — тут же вскрикнул Кадалин и приобняв Ника за плечо, пихнул его к остальным. Гетерохромик и кареглазый рыжик последовали за ними. — Ребята, знакомьтесь: наш новый сокамерник Мистер Ро… — Просто Ник Ройтер. Не надо, — перебил брюнет и осмотрел своих новых «друзей». — Хорошо. Ник Ройтер по прозвищу Небелая Ворона! — Чарли подчеркнул интонацией слово «Небелая», ведь Ройтер никак не мог быть именно белой. Слишком чёрный он для белых ворон, если такие есть. — Знакомься, Ник: Это Рон Рыжик, ну, ты его знаешь уже. Обвиняется в краже крупных размеров и изнасиловании около семи женщин, — Кадалин решил пойти обычным путём: Имя, прозвище и за что сидит. Чарли знает здесь каждого поперёк и вдоль благодаря своей проницательности и, возможно, частично глуповатости. — Это Джереми Кисонька. Сидит за убийство одного человека. Как-то скучно, да? — блондин показал на Фитцджеральда, который немного прорычал в ответ. Ему не нравилось своё прозвище, ведь никакой Кисонькой он вовсе и не являлся. — Это Чарли Голубок, мой друг ещё с детства. Все считают его голубым из-за пидорского поведения, даже шлюховатого! — рука направилась тут же на парня, который стоял в сторонке ото всех, облокотившись об стену. Каштановые волосы с голубыми кончиками, голубые глаза, темноватая кожа, довольно крупное телосложение, — Соучастие в деле с изнасилованной двенадцатилетней девочкой, так же убитой долгой и мучительной смертью, мм~ — блондин говорил всё так сладко, что просто сахар в чае. — Ева Страус! Это, наверное, самый пугливый зек за всю мою жизнь! Сидит за поджог дома, в котором была его семья. Как ты можешь видеть, ты его здесь не можешь видеть! Потому что Ева прячется постоянно под своей кроватью. Честно, даже не помню, когда видел его последний раз! — смех прокатился волной в камере, а Ева, кажется, вылез только ради пожатия руки с Ником. Высокий, двухметровый рост, растрёпанные русые волосы, запуганные до смерти серые глаза и бледная кожа. Чуть потемнее, чем у Кадалина Чарли. Ещё хорошо выделялся его нос и губы. Нос острый, как будто об него можно порезаться, а губы тонкие, как нитка, однако они всё же выделялись из всех остальных чёрт лица. Страус пожал руку Ройтеру и резко забежал в угол своей кровати, обнимая свои колени и подрагивая. Ник недолго стал задерживаться на нём. — Это наш Кайл Мясник. Он перерубал людей топором и продавал их мясо случайным прохожим. А ещё смешнее то, что он перерубил одну дочь полицейского и продал этому же полицейскому мясо дочери! Правда, Кайл забыл вытащить из мяса два кольца и серёжку, которые случайно попали туда. Так наш Мясник и провалился сюда, — Ник посмотрел на довольно полного мужчину. В глаза сразу бросается его «огромность». Нет, он не был высоким, он был просто огромным. Огромный живот, маленькая голова, короткие ножки и ручки, сероватая кожа, лысость и суровый взгляд. Сразу понятно, что этот парень не собирается шутить. — Самый шикарный мужчина нашей камеры — Джон Первый. Первый, потому что в нашем отряде есть ещё один Джон, который заместитель надзирателя. Его мы называем вторым. Начал убивать животных, потом перешёл на семью, а потом и вовсе убил кучу людишек. Сжигал их трупы и отдавал собакам, а красивых мучал ещё очень долго и насиловал! — улыбка до ушей немного отпугивала Николоса, ведь не каждый будет улыбаться описывая эти события, но лично Ройтера тянуло блевать уже от каждого слова. Джон. Он ничем не отличался от Джона брата-близнеца, разве что характерами они оба разошлись. Один стал полицейским, другой убийцей. — Тут должен быть ещё один заключённый, но о нём я расскажу тебе потом, когда он придёт. А пока, последний: Кадалин Сахарная вата. Ну, или просто Кад. Посажен за изнасилование и убийство двенадцатилетней, продажу наркотиков и совращение малолетних. Будем знакомы? — Кад мягко протянул свою руку Нику, но когда последний уже хотел пожать её, Чарли резко навалил брюнета на себя и крепко обнял, чувствуя его защиту. — Почему именно Сахарная вата? — больше всего, Ройтера интересовал именно этот вопрос. — Я — сплошной наркотик, ибо уж очень люблю их. А наркотики такие вкусные, как сахарная вата! Могу даже тебе дать… — Потом, — Ройтер даже улыбнулся. В этой тюрьме встретили тепло, уже хорошо. Но Нику просто повезло, что Винсент не рядом. И что это за загадочный заключённый, которого сейчас нету рядом? Ник слишком задумался. Все сокамерники знали о нём, ровно как и о том, что сейчас завтрак. Половина уже вышла, но в камере как всегда остался Джер. — Ты планируешь сдохнуть от голода? — Кадалин приостановился около паренька и неудомевающе смотрел на него, даже усмехаясь. — Я не хочу, — отведение взгляда и тяжёлых вздох. — Ну уж нет, ты пойдёшь! — Чарли, громко засмеявшись с долей злорадства схватил Джереми за руку и потащил на завтрак, где сейчас во всю шумели зеки из второго отряда, а их было достаточно много. Пихнув Джереми в очередь прямо перед собой, Кадалин прихватил три подноса. Почему три? Для себя, для Джереми и для Ника, который как раз стоял сзади и о чём-то увлеченно думал, не обращая внимания на еду. Перекинув через себя поднос Нику, блондин подмигнул ему и смотрел на нервного шатена, — Эй, будь проще! — ударив гетерохромика в спину, тем самым подтолкнув к повару, Кадалин стал ждать своей очереди, ведь есть с утра всегда хотелось. Некоторые общались прямо с набитым ртом, как это любил делать кареглазый Чарли, ведь всегда хотелось побольше поговорить, плюясь во всех, зато оставаясь позитивным. Загадочный заключённый так и не появился даже на завтраке. Интересно, где он? — Смотри, смотри! — Кадалин резко вскочил и стал трепать Ника за плечо, показывая пальцем в сторону какого-то парня с серо-рыжими волосами, но тот быстро скрылся, ведь заметил столь возбуждённого Чарли, которого ударил только что охранник, заставив сесть его на скамейку жопой ровно. Показывая язык, блондин обиженно надулся и просто облокотился об Ника, который лишь тыкал ложкой в тарелку. — Ты правда ешь это каждый день и тебе вкусно? — черноволосый даже в какой-то момент скривился и сморщил нос, ведь каши — это мерзко. — Другой еды ты здесь не получишь! — смех и довольное лицо Кадалина, но заметив то, что его сокамерник не съел и ложки, он развернул того к себе и насильно стал кормить, а Ник просто расслабился и почему-то ел, даже не сопротивлялся. Он сам удивился, но блин, позориться на весь свой отряд — вообще не классно. Поэтому отобрав ложку, он стал сам спокойно есть, лишь изредка отвлекаясь на злорадствуещего Кадалина. Он явно радовался тому, что Ник ест, и похер, что его сейчас стошнит. Через минут пять всё было съедено, а внутреннее состояние черноволосого так и кричало от мерзости. Точнее желудок. Вставая из-за стола, ведь определённое время вышло, Ник взял тарелку и со злости, за то, что Кадалин его так опозорил, ведь он слышал смешки в свой адрес, ударил тарелкой по голове своего сокамерника номера «четырнадцать семьдесят семь». Сама тарелка не разбилась, только трещины пошли, но на этом Ройтер не остановился и, не смотря на руки Чарли, ударил тарелкой снова, проехавшись по рукам. — Ник, ты ебанулся?! — тут же завопил Рон, отпихивая черноволосого от блондина, что всегда улыбался. Не обращая малейшего внимания на толчок Рыжика, Ройтер тихо спросил, скорее, даже у себя, нежели у Кадалина: — Не больно? — Нет, вовсе нет! — Кареглазый блондин, кажется, услышал Ника, и последнего это даже спугнуло.Никто не знает, что сподвигло Ника на такой поступок, да даже сам Ник не понимает, зачем это сделал.
***
В камере уже во всю шумели зеки, кажется, Ник сумел вывести всех на общение, даже этого Страуса, который сразу чуть что — голову в «песок». Но со временем общения, Ева даже сплотился с Ником, всё меньше и меньше пугаясь остальных. С Винсентом здесь было дикое напряжение, а с Ройтером стало как-то спокойно, особенно когда за окном такая приятная погодка. — Иди сюда! — вдруг позвал за собой блондин черноволосого парня, хитро смотря на него и иногда стоя на носочках, а иногда на пятках, как будто качался. — Чего тебе? — не совсем вежливо спросил новенький, однако с дружеской улыбкой, ведь за всё это время он успел сплотиться с Кадалином. — Хочешь наркотиков? — Не отказался бы. — Разбей мне ебальник! — с игривой улыбкой вдруг заявил Сахарная вата. Ступор не давал произнести и слова, но Ник всё же с силой выдавил из себя: — С чего мне тебе его разбивать? — Разобьёшь ебальник — меня отправят в медпункт, отправят в медпункт — я возьму таблеточки! Это же логично?! Хочешь, чтобы точно взяли — бей сильнее, можешь ещё и бить меня где хочешь! — Кадалин даже специально встал перед Ником и протянул своё лицо, чтобы старший ударил его. Смотря на эти пухлые щёки, Ройтер вспоминал о своей прошлой любви, которая принесла ему много бед, много радости, много слёз и много чувств. Представляя на месте Кадалина его бывшую любовь, Ник яростно ударил Чарли по щеке, а тот лишь согнулся и продолжил улыбаться, однако на этом черноглазый не останавливался, он продолжал бить по бледному лицу, явно приходя в ярость от каждого скулёжа Када. Рон тут же оттолкнул Ника, а Кайл схватил обезумевшего сокамерника за руки и не давал ни на шаг приблизиться к улыбающемуся. — Ворон хренов, ты чё, сбрендил?! — кинув на Ворона раздражительный взгляд, Рон поднял Кадалина, который продолжал улыбаться и даже подмигнул ему, а в дверь уже во всю стучал Ева, который как раз и сообщил об избитом Чарли. Кареглазый блондин мог лишь стоять и улыбаться, смотря, как все суетятся вокруг него. Это было приятно.Кадалину было вовсе и не больно.
Он не помнит, как отключился, но прекрасно помнит провинившееся лицо Ройтера.
Его
Ройтера!
***
Яркий свет в глазах — это очень неприятно. Такое ощущение, будто тебе глаза лазером выжигают. Привставая на локтях, Кадалин осмотрелся в кабинете и никого не обнаружил, лишь какие-то бинты на голове, куча пластырей и то, что здесь очень жарко. Так же он обнаружил гирлянду… Но ведь до Нового года ещё месяц, разве нет? Почему тут тогда висит гирлянда, шарики, в углу стоит ёлка, украшенная так аккуратно, словно вот эти все украшения к Новому году были сделаны только ради одной ёлки. Стол врача был украшен дождиками, а на самом столе стояли очищенные мандаринки. Поднявшись, Чарли взялся воровать мандаринки, но его взор случайно упал на тот самый шкаф, где хранились таблетки. На шкафу были огромные снежинки, поэтому разглядеть есть ли там таблетки или нет было очень трудно. Такие же снежинки были на окне, а решётка была мило украшена мишурой. Интересно, и кто так постарался украсить всё это? Местный врач здесь старый хрыч, ему этого точно не надо. Неужели его мальчик на побегушках? Продолжая нагло есть мандаринки, Чарли вспомнил о том, зачем его избили. Подходя к тому самому шкафчику, Кадалин вытащил необходимые таблетки, сразу 4 пачки. Расстегнув свою куртку, кареглазый немного приостановился и залез длинными, худощавыми пальцами под лифчик, надетый на него ещё с утра. Приятный холодок пробежался по всему телу, от чего рука тут же одёрнулась от лифчика, быстро кладя таблетки по обеим сторонам и застёгиваясь обратно. Кадалин присел обратно на койку и оглядывался, правда вот всё ещё никого не было. Звук лампочки, что всё работала, нарушала такую идиллию, от которой хотелось заснуть. Этот треск в лампе дико раздражал и Чарли уже хотелось со всей силы бросить градусник в неё, лишь бы она перестала работать. Её можно конечно выключить, но Кадалин даже не знал, где находится выключатель. И ведь даже дело не в выключателе, блондин просто хотел увидеть осколки, летящие вниз, как упадут с неё все стеклянные новогодние шарики, разобьются вдребезги. Как снежинки. Все его милые мечты прервались хлопком резко открывшейся двери и шаги. Тихие, аккуратные шаги, которые напрягали «четырнадцать семьдесят седьмого», но с каким же облегчением выдохнул он, когда увидел знакомую фигуру медсестры… Или медбрата? — О, вижу, ты проснулся. Кадалин, кто же тебя так избил, а? Тебе не надоели вообще эти выходки сокамерников? — приятный голос, и этого молодого человека Чарли видит почти каждый день, а если и не каждый день, то раз в неделю точно. — Мы столько знакомы, а ты всё ещё залаешь эти глупые вопросы. Тебе самому не надоело? — засмеялся блондин, смотря в светло-жёлтые зрачки, которые немного закрывали бордовые очки и серо-рыжие волосы. Необычный цвет глаз, да и волос тоже. — Не переводи тему, Чарли. Кто побил? — А вот и не скажу! — Почему это?! — А потому это! — кареглазый явно дразнил медбрата, показывая язык и ехидничая. — Ну вот и не говори! — младший надулся и, присев рядом с «вечным» пациентом, двумя пальцами оттянул нижнее и верхнее веко, пристально смотря в его глаз, — Глаз немного воспалился. Каждый день я буду забирать тебя, утром и вечером, чтобы капать каплями, а то ослепнешь ещё, как я, — тёплая улыбка и смешок со стороны медбрата заставил щёки Чарли краснеть, но улыбка никуда не девалась. — Хорошо, Эри~ — Эрик, а не Эри! — медбрат с именем Эрик немного надулся и отпустил Кадалина, где его забрал охранник. Шаркающие шаги и грубый голос не давал Чарли покоя. И почему кабинет врача находится так далеко?! Этот хриплый, орущий постоянно на тебя голос, уже сил нет слушать. Одни маты выскакивали из уст охранника, любящего материть здесь каждого. До дрожи раздражает, а ты идёшь и слушаешь, ведь если не будешь слушать — тебя тут же изобьют до посинения. — Вали, мудила, — пинок в камеру и блондин снова касается родного пола. Тюрьма для него стала уже как дом, он знает здесь каждого насквозь. К лежачему заключённому тут же подошёл Ник, собственно, который и избил Кадалина по его же желанию. — Надеюсь, я не зря тебя побил? — Небелая ворона поднял Сахарную вату и всё ещё виновато смотрел на всё, в том числе и на пластыри Чарли. — Не зря! Но ты же понимаешь, что просто так я не могу тебе отдать их, да? — хитрая улыбка явно ничего хорошего не предвещала. — Понимаю. Что мне надо сделать? — немного не ожидая то, что тебе ещё что-то придётся делать, черноволосый тяжко вздохнул и скрестил руки. — Ты же знаешь, что наркотики категорически запрещены в нашей тюрьме и никто их не должен увидеть! Моё предложение: поцеловаться, чтобы я мог передать тебе их! — опять этот кареглазый блондин со светлой и широкой улыбкой вводит Ника в ступор. Наркотики через поцелуй… — Других способов нет? — с долей надежды спросил Ройтер, всё ещё надеясь на положительный ответ. — Не-а. Ну не лезть же тебе ко мне под одежду в лифчик, чтобы достать их? — последнюю фразу Кадалин прошептал, ведь ему не нужны лишние свидетели. — Блять… Давай уже поцелуемся и забудем об этом, — руки, такие сильные руки прижали Чарли к стене, а такой суровый и раздражительный взгляд так и лез сквозь глаза номера «четырнадцать семьдесят семь».Такие сильные руки!
Такой раздражительный и бесючий взгляд…
Мой Ройтер прижимает меня к стене!
Ударь меня по лицу ещё раз, прошу…
Тихий треск упаковки с таблетками и одна из них тут же оказывается на языке блондина. Благо никто не увидел. Остальные мирно разговаривают в другой части камеры, не видя происшествий в противоположной. — Хочешь, Мистер Ройтер? — Кадалин высунул язык и положил свои руки на плечи его Мистера Ройтера. По сравнению с черноглазым, Чарли выглядел как высокий худощавый мальчишка, готовый раздвинуть ноги каждому, кто завоюет его сердце, даже не узнав об имени «завоевателя». Расширенные зрачки устремились прямо на губы Николоса, ожидая действий с его стороны, ведь сейчас выбор делает именно Ник. Ему решать — поцелуй или ничего.Ч-чего же ты ждёшь, Ники?!
Целуй! Целуй как последнюю суку!
Кусай! Кусай, словно я мороженое в жаркий день!
Кадалин был так увлечён своими мыслями и внутренними криками, что не заметил, как Ник резко прижался своими губами к его губам, прорываясь языком через стиснутые зубы блондина. От удивления, Чарли приоткрыл рот, давая Ройтеру проникнуть туда языком и отобрать эту злосчастную таблетку, но не всё так просто. Не желая разрывать поцелуй, Кадалин извивал язык, не давая брюнету взять её. Он чувствовал раздражение «двадцать первого восемьдесят пятого», как тот пытается всеми силами отобрать таблетку. Нужный воздух сокращался, но Чарли был готов хоть задохнуться, лишь бы не отрываться от любимых губ и языка. Но недостаток воздуха и опьянение от любви дали о себе знать, и блондин расслабился, давая Нику взять наркотик.Ха! У Ника правда очень мягкий язык.
Тяжёлое и сбитое дыхание не давало сейчас никому сказать и слова, но Чарли умудрился выдавить из себя весёлую фразочку: — Обращайся! — вприпрыжку подходя к основной массе и оставляя Ника с улыбкой на лице. Но улыбка продержалась недолго, как только в камеру вошёл взрослый мужчина. Судя по рыжей форме — точно не работник. Суровый взгляд, растрёпанные фиолетовые волосы и явно раздражительность на лице. Новенький или?.. — Винсент! — тут же воскликнул блондин, что только недавно целовался с Ником. Ой, то есть передавал ему таблетки в скрытой форме. Быстрые шаги, и он тут же кидается на мужчину с объятиями, но Винсент грубо ударяет его по животу, от чего кареглазый резко содрогается и складывается на пополам, но продолжая улыбаться, — Винсент? — Я так ненавижу тебя, что до дрожи хочется тебя уебать. Разбить эту вечную улыбку и вырвать эти блядские расширенные зрачки. Как же ты меня бесишь! — смех раздался в камере и Кадалин ясно занервничал, даже его эта улыбка нервно подёргивалась и уже не выглядела почти улыбкой. — Винси? Ты чего? — Чарли попятился чуть назад.Он не боялся получить снова по лицу.
Он боялся Винсента.
— Чего я? Ха, действительно! — ударив себя по лицу, Винс громко заржал и откинул голову наверх, возвращаясь в свою привычную согнувшуюся позу и ненавистно смотря на виновника сего торжества, — Из-за кого я в карцер попал на весь день? ИЗ-ЗА КОГО, ОБЪЯСНИ МНЕ, М?! МОЖЕТ, ТЫ, БЛЯ, ЗНАЕШЬ?! — Сейтан явно выходил из себя, причём в буквальном смысле. Это был не он.Это не тот Винси! Нет!
Всё происходящее пугало не только блондина, но и остальных. Такие приступы у Винсента случались часто, никто не понимал, что происходит с ним. Как будто в него вселяется другой человек, совершенно другой. По «сигнальному скрещиванию пальц» Кадалина остальные должны были начать план действий по успокоению Фиалки, но сейчас Чарли ничего не делал. Он просто смотрел на истекающего злобой Сейтана, а Кайл, Рон, Джон и Ева просто ждали его команды, приготовившись, оставляя Ника с Джером в недоумении. Какие-то колючие фразы выдавал Винс, а Кадалин просто смотрел на него со страхом. Он чувствовал, что Сейтан готов его сейчас разорвать на части, но команды не давал. Резкий рывок и всё словно поплыло. Чарли хотел посмотреть, что сделает с ним Винсент, если дать ему свободу. Но тут, цель Винсента резко поменялась, и он развернулся к Нику, а тот, кажется, вовсе растерялся. Фигура Винса всё ближе, а Ройтер отчётливо видел его клыки и это пугало. Очнувшись, черноглазый резко заявил: — Не подходи, я кусаюсь! — это не подействовало и тут жертва правда забилась в угол. Николас мог только смотреть, как его будущий убийца сейчас медленно двигается к нему, готовясь напасть, как лиса на кролика. Все части тела вдруг сжались, брюнет не мог шевельнуть ни чем, дыхание сбилось и, возможно, остановилось, ведь черноволосый не мог вдохнуть, ровно как и выдохнуть. Зрачки сужаются, не смотря на наркотики. Сердце билось всё быстрее, словно оно сейчас вырывается из груди, пытаясь убежать от Винсента, но оно заковано, связано, мозг не даёт сбежать. От этого оно бьётся только быстрее. Пот скатывается по лбу, Ник не может вытереть капли на ресницах. Сероглазого тут же остановил внезапно появившейся Джереми, что высокой стеной встал на защиту Ника. — Не смей ему что-то делать, Винсент! — это выиграло время и Винсент правда остановился, но не надолго. С обоих сторон рук его тут же схватили Джон и Рон, а Ева тут же со всей силы ударил прибывшего по сонной артерии, надеясь, на финал этого приступа, но что-то пошло не так и Винс не отрубился. Наоборот, лишь раззадорило и рассмешило. Ева бил по всем слабым местам, но ничего не работает, такое очень редко случалось. Тут пришлось отступить, ведь Бишоп уже не выдерживал и вырывал руки. Тут пришёл Кайл, который был как на запас, чтобы крепче удержать, ведь долго Рыжик и Первый не могли удерживать этого монстра. Кадалин, подойдя к своему сокамернику, что так яростно пытался вырваться, достал важные таблетки. Нет, это не были какие-то наркотики, и эти таблетки Чарли разрешалось носить с собой, но только по одной, ведь только эти, казалось бы, обычные округлые вещества могли усмирить разгневанного Фиалку. — Открывай ротик, Винси! — Чарли получил в ответ кучу матов и оскорблений, но всё же насильно открыв его рот, он положил вещество на язык Винса, а тот от безысходности проглотил, успев укусить блондина за палец и получив в ответ тихое «ай блять». Кайл отпустил стонущего сероглазого, а тот лишь схватился за голову, присел на колени и стисывал зубы. Жалкое зрелище это было для всех, но только не для Евы. Он как всегда присел около серийного маньяка, педофила, некрофила, живодёра, насильника, короче, долго ещё можно было его описывать, и крепко обнял его за шею, гладя по голове. Страус делал так довольно часто, ведь его «волшебные руки» могли снять любое напряжение или боль. Не всегда конечно, но эти мягкие прикосновения худых ладошек так успокаивали. И сейчас, обняв в ответ худощавого высокого мальчишку, Винсент улыбнулся и привстал вместе с ним. — Тебе уже лучше? — Ева был явно выше Винса, но это не мешало ему крепко обнимать своего друга. Удивительно, правда, что такой пугливый мальчишка подружился с таким серийным убийцей? — Да, Ев, спасибо, — светлая улыбка со стороны Сейтана вдруг резко озадачила Джереми и тот, пробравшись через всех, развёл руками и громко спросил: — Может объясните, что вообще произошло?! — Потом! — засмеялся Кадалин, потрепав Джера по волосам и как ни в чём не бывало, отправился на свою койку. Ник вопросительно посмотрел на Джера, а тот на него. Искра, буря, недопонимание. Словно их от мира отделили. Почему все знают, что происходит, а они нет? Потому что они новенькие, логично же. Они мало ещё знают о Винсенте. — Кстати, Ник! Винсент Фиалка, сидит за… Слишком долго перечислять, можешь потом сам спросить у него! — Чарли мягко помахал ручкой черноволосому и прилёг обратно, смотря в потолок и явно радуясь за хороший финал приступа. А бывают и плохие. Плохие финалы приступа могут быть как и плохие моменты для обдумывания мыслей, ведь надзиратель выглянул из-за двери и позвал Ника на какое-то медобследование. Неохотно потянувшись, Ройтер подошёл к двери, но стоило ему только выглянуть, как он увидел молодого паренька вместе с надзирателем. Мальчик, ниже него ростом, приветливо улыбнулся и повёл черноволосого в неизвестное направление. Через минуту они зашли в кабинет врача которого на месте, как всегда, не оказалось. Ничего необычного. — Опять его нету. Ну не могу же я всю работу выполнять постоянно за него! — мальчик явно был огорчён и раздражён. Закрывая дверь, он присел за стол и мило улыбнулся, смотря на Ника, — Ник Ройтер, я правильно говорю? — Ну да… — вот теперь у Ройтера точно ступор. Он же слышал этот голос… Когда он мог его услышать? — Хорошо, Ник Ройтер. Присаживайтесь на койку, сейчас осматривать вас будем, — хихикнул медбрат и уткнулся своим остреньким носиком в какую-то карту, а Ник немного постояв в ступоре, внимательно изучил медбрата: Причёска каре, рыже-серого цвета. Точнее волосы серые, а на кончиках и некоторых локонах рыжие. Крашенные что ли… Бледная, сероватая кожа, веснушки на щеках и носе, прямо как у самого Ника! Приятное совпадение. Бордовые очки, которые даже добавляли Эрику милости, возможно. Интересно, он правда плохо видит или это так, для красоты? Ещё и странная, светло-жёлтая радужка в глазах. Это не совсем естественно, поэтому это больше всего удивило Ройтера. Тонкая, длинная шея, худые руки, да и вообще Эрик был достаточно худощавым, если черноволосого не обмануло зрение, ведь сквозь такой свободно сидящий халат это было трудно рассмотреть. Худые ноги, аккуратные пальчики, тонкие губы. Интересно, сколько ему вообще лет? На вид так эдак восемнадцать. — Чего не садитесь? — эта фраза тут же вывела Николоса из ступора. — Сегодня с утра не ты ли случайно пел песню… — Да, я пел, но играл не я, — сдержанная улыбка и лёгкое смущение. — Так вот откуда я мог узнать твой чудесный голос! — Ник будто обрадовался, этим самым сильнее засмущав медбрата. Буквально плюхаясь на койку, Ник спокойно сидел и упрямо смотрел на руки парня, что кстати, сам парень и заметил, и его это волновало. — Раздевайтесь до трусов, Ник, трусы не включительно, — решил хоть как-то отвести упрямый взор Ника Эрик. — Зачем? Мы только встретились, чего так сразу? Эх, страсть твоя подростковая! — ехидное выражение лица Ройтера будто как-то надавило на Эрика и тот даже голову поднял, отвлекаясь от бумаг и вставая со стула. — Какая страсть?! Мне просто надо вас осмотреть! — Это можно было сделать и не снимая одежды, — наглая рожа, по которой почему-то очень хотелось вмазать Эрику, — Не оправдывайся. — Я не оправдываюсь, это правда по работе! — Николосу почему-то очень сильно хотелось смеяться с возмущённого лица медбрата, ведь тот так смешно нервничал и трудно подбирал слова. — А я что, некрасивый? Не нравлюсь тебе, да? — таким задумчивым тоном Ройтер только сильней давил на младшего, заставляя его почувствовать вину. — Нет, нет, нет! Вы, конечно, красивый, и вы мне нравитесь, н-но… — Нравлюсь? А ты мне тоже нравишься! Давай станем мужем и женой? — одно резкое движение рукой — и Эрик уже прогибается в руках Ника, явно краснея и беспокоясь. — Да прекратите вы уже! Просто разденьтесь! — Мм, в первую брачную ночь мы оба должны раздеться, — толчок к койке — и вот Эрик уже лежит на ней, но недолго, потому как он вскочил и резко закричал: — ХВАТИТ! — при этом яростно топнув ногой, но такая ярость не была свойственна такому маленькому нервозному мальчику. Он ожидал, что его, возможно, будут стебать, но чтобы так прямо давить… Да он же попросту не смог бы выдержать, поэтому с дрожащими руками и с маленькими каплями слёз на глазах, он всё же начал: — Л-либо вы п-просто раз-здеваетесь и я вас осма-атриваю, либо перенап-правляю к д-другому врачу и пусть он там с в-вами занимается, д-дурак! — тяжёлое дыхание Эрика было слышно даже за пределами кабинета, ведь тот не мог спокойно расслабится после такого давления на него. — Эй, маленький, я же просто шутил, чего ты? — теперь время чувствовать вину Нику, поэтому нежно вытерев слёзы Эрика и утешающе обняв его, Ройтер снял с себя рыжую форму и присел на койку, ожидая действий со стороны медбрата. Тот, кажется, после объятий Ника даже успокоился и принялся его осматривать. Как по телосложению хорош, лишнего веса не наблюдается, вот только гладко выбрит везде, это немного настораживает. Беря стетоскоп, Эрик уже спокойно прикладывал головку к разным частям груди Ника, при этом указывая, дышать Нику или нет. А Ник каждый раз вздрагивал от столь холодной штуки, что путешествовала по его груди. Этот холодок с какой-то стороны был даже очень приятен. Спустя минуту осмотра он закончил и что-то как всегда записал на бумаге. — Слушай, а как тебя зовут? — начал первый черноволосый, ибо было интересно узнать о своём медбрате, которого умудрился довести до слёз. — Эрик Бранд. Можно просто Эрик, — кажется, желтоглазый даже улыбнулся. — Хорошо, Эрик. У нашего надзирателя тоже такая фамилия. — Потому что ваш надзиратель — мой старший брат, — засмеялся Бранд младший и снова подошёл к Нику, — Садитесь обратно. — Да? Удивлён. А что ты любишь? — черноглазый послушно сел на койку, и тут же почувствовал на своём лице маленькие ладони своего медбрата. Слишком приятное чувство распространилось по всему телу и Ник невольно дёрнул ногой. — Я? Я люблю кофе, люблю радугу после дождя, вообще природу всю люблю, — оттянув двумя пальцами нижнее и верхнее веко, Эрик внимательно осматривал глаз пациента, а потом перешёл на нос, дальше на уши, а последнее было ртом. В общем, осматривал его полностью и никаких отклонений не наблюдается. — Я тоже люблю! Ещё очень люблю милые вещички, типо обнимашек и косметики, — Ник чуть усмехнулся и просто положил свою руку на серо-рыжие волосы, мягко их поглаживая и улыбаясь, — А что ты тут вообще делаешь? Почему не сидишь дома? — Проблема в том, что я от рождения слеп, а так как раньше за мной хоть родители могли ухаживать, то сейчас за мной может ухаживать только Скотт. А в тот момент, когда очки хоть немного начали помогать моему зрению, я уже бегал здесь и не мог уйти домой, ибо тут теперь Скотт ночует целыми днями, можно сказать даже живёт. Начальство решило не оставлять меня без дела и отправить работать сюда «медсестрой на побегушках», — странно, что при всех таких обстоятельствах Эрик продолжает улыбаться. Так вот для чего нужны эти очки. — Понятно. А я срок отсиживаю. Тюрьма не хуй — сиди кайфуй, — тихие смешки со стороны обоих и смущение лишь со стороны медбрата. — Да ну вас! — руки постепенно перешли к коленям и, присаживаясь на колени, Эрик достал молоток, но Ника это вовсе не испугало. Поза младшего его сейчас настораживала: на коленях, перед сидячим черноволосым. Это правда смущало и, только почувствовав резкую боль в колене, Ник покачнул ею и вернулся в реальность, где он — заключенный, а Эрик просто его медбрат. — Вот ты говорил, что любишь природу. А меня полюбишь? — время серо-рыжеволосому входить в ступор. И оскорблять не хочется, но и лгать тоже. — Вы не поймите меня неправильно, вы очень красивый, согласен, но я не могу быть с вами. — А я и не говорю об отношениях. Я просто спрашиваю: Ты меня полюбишь? — Ну… -почесав шею, младший отвёл взгляд на тумбочку, — Вы — преступник. Вы натворили ужасные дела! Вот были бы обычным парнем — возможно да, а так… — Эрик пожал плечами, вставая с колен и тихо указав, — Ложитесь животом вниз. — Ты так уверен, что я правда всё это совершал? — хитрая ухмылка и загадочный голос снова ввели желтоглазого в ступор. Как понимать эту фразу? Неужто Ник правда ничего не совершал? Даже тихий шорох и скользящая поверхность койки не отвлекали Бранда младшего от мыслей. Да что там о шуме, даже уже лежащий Ник, — Хэй, шучу я, конечно же я всё это делал. Не ахуевай, кис, — засмеялся Ройтер, смотря на ступор своего медбрата. — Простите, просто я немного задумался. — Давай уже на ты, окей? — Я привык обращаться на вы и мне… — Сделай ради меня исключение: обращайся ко мне на ты, — улыбка засмущала Эрика и тот просто кивнул, подставляя стул к койке и садясь на него. Руки уже потянулись к спине Ника, массируя её и иногда надавливая на места и спрашивая о боли. Это продолжалось до тех пор, пока Ник не взвыл от боли в плече, куда Эрик надавил. Объясняясь детской травмой, он всё же выкрутился, продолжая улыбаться. Черноволосый никак не хотел, чтобы такая прелесть узнала о том, от чего на самом деле у него так сильно болит плечо и откуда там шрам. Спустя несколько минут с момента орущего «двадцать первого восемьдесят пятого», медбрат снова попросил его перевернуться, уже ложась спиной вниз. Каждая частичка тела Ника Эрика жутко смущала и, в порыве своего возбуждения, он не мог устоять ровно на ногах, однако всё ещё держал равновесие, упираясь руками о грудь Ника, снова надавливая на разные места. Ни одного волоска на теле — это пугало и настораживало, ведь парни же не бреются, да и волосы на теле не сбривают, а тут… Гладко-гладко, словно идеально сделанное мороженое. Маленькие ладони постепенно перешли к животу, где Ника ничего не беспокоило, а засмотревшись на правую руку, серо-рыжеволосый случайно споткнулся и сильно надавил на пах Ройтера. Не услышав визга, Эрик уже подумал, что Николас сдох, но с его стороны послышался лишь мягкий стон и небольшой дёрг ногой. Сильно засмущавшись и кучу раз извиняясь, Бранд младший тут же упал на Ника, ибо был подвергнут сильному толчку со стороны заключённого. Это положение да и ситуация в целом сильно смущали медбрата, ведь заваливаться на того, кого знаешь час — не есть хорошо, но кажется, у черноволосого немного другие планы и представления. Крепко прижимая к себе мальчишку, Ник резко сменил положение, не давая младшему очухаться, ведь всё получалось так быстро — и вот, он уже лежит под заключённым с широко расставленными ногами, а запястья болят из-за сильной ладони Ника, что так крепко держит. — Ты такой милый! Хочу, чтобы ты был моим… — о, этот басовый голос вдруг оживил Эрика и тот, поняв всю суть ситуации, резко закричал и стал вырывать руки, бить Ника ногами, истошно кричать. От Ройтера так вкусно пахнет, это приятно, но для младшего это было достаточно стрёмно. Особенно то, что сейчас тебя просто за миловидный вид заебут. — Дверь открыта! Ник, прекрати, убери руки и слезь! — заливаясь краской, Эрик бил, бил и бил Ника, всё ещё кричал, но только добивался смешков черноглазого. Одно ловкое движение рукой на всех пуговицах и халат расстёгнут, а под ним небольшая проблема в виде туманно-голубой кофты, но от неё тоже можно легко избавиться, просто задрав на верх, — РОЙТЕР! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! — такие крики, что Эрик уже голос срывает, но продолжает кричать, ведь не хочет вот так вот «замечательно» проводить время. Заткнув рот малому, Ник тихо прошептал ему на ушко, словно баюкая: — Я не собираюсь делать тебе ничего плохого. Просто немного поддайся мне и поверь, тебе будет приятно. Я сейчас отпущу тебя, а ты спокойно полежишь, кайфуя, хорошо? — последовательный кивок успокоил Ника и тот убрал руки, положив их на худые бока Эрика, словно кожа на кости натянута. Слишком худой для своего возраста, эти лоскутки легко порвать. Нежно целуя шею младшего, заключённый одновременно гладил того по бокам и нашёптывал комплименты для его Эри. Так тихо, даже уморительно. Стоило старшему на момент отвлечься, так сразу удар по челюсти и громкий грохот разбивающихся микстур, но желтоглазого это сейчас не особо волновало. Сейчас, он со страхом смотрел на черноволосого, держа в руках скальпель и направляя его на заключённого. Не понимая такой реакции, Ник сразу же отошёл от Бранда младшего, видя, в какой он истерике находится. Слёзы, что текут по щекам, дрожащие руки, мелкие зрачки, пот со лба и тряска. Такие, казалось бы, обычные признаки истерики, но Нику было стыдно. Слишком резко он начал, надеясь на взаимность, а тут просто попался слишком нервозный мальчик. Тихо нашёптывая извинения и милости, черноволосый просто хотел успокоить медбрата, но стоило ему подойти на десять сантиметров ближе и тут снова надрывающийся крик младшего, который просит уйти. Ник, одевая свою форму, просто хоть как-то пытался успокоить маленького, но тот шёл наотрез, крича и плача. В кабинет ворвался врач, правда, его ещё тут не хватало, и с явным восклицанием, он тут же начал, мягко говоря, опрашивать Ника: — Что случилось?! Ты что с ним сделать хотел?! — Ничего, я просто… — Пошёл вон в камеру, блять! — врач в момент позвал охранника и отдал Ника ему на растерзание, в то время как Эрик в психозе просто проклинал себя за то, что снова упустил шанс быть любимым.***
Вечер. Окончание очередного долбоёбского дня, зато хоть с новеньким. Опять все столпились у Ройтера, будто делать им нечего, кроме как общаться с ним. Шаркающими шагами к Джереми подходит Винсент, который с лёгким смущением, преодолевая себя, произносит: — Спасибо, что немного приостановил меня, а то я мог Нику и глотку растерзать, — улыбка и скрип кровати. Винсент сел рядом с шатеном, а тот лишь тихонько двинулся от него, но тут же был пододвинут обратно крепкой хваткой за плечо, — Господи, не бойся, не собираюсь я тебя убивать, Кисонька. Успокойся, — эти объятия смущали Джера, ведь так близко он был рядом с Бишопом только когда тот хотел его убить. Это и страшно. С чего так вдруг Фиалка будет близко общаться. — Я в порядке, я спокоен! — тут же выдавил шатен из себя, смущаясь и убирая руку Сейтана. Повисла тишина между этими двоими, не гробовая, конечно, ибо толпа около Николоса шумела, но всё же неловкая тишина. Винсент решил начать первым: — Прости, за моё отношение к тебе. Просто новенький, сам понимаешь. — Нет-нет-нет! Ничего страшного! Всё хорошо! — как-то резко и быстро протараторил Джереми, наивно улыбаясь и протягивая ладонь с вытянутым мизинцем. — Джер, ты чего? Я же не ребёнок, — засмеялся сероглазый, но заметив настойчивый взгляд гетерохромика, всё же скрестил свой мизинец с его, иногда поддерживая Джера и произнося такие же слова:Мирись, мирись, мирись
И больше не дерись!
А если будешь драться,
То я буду кусаться!
А кусаться нам нельзя,
Потому что мы друзья!
— Ня-ня-ня! — в конце добавил Джер, получив в ответ лишь хохот Винса. И всё же просто так сидеть здесь было скучно, поэтому они оба подошли к толпе, участвуя в разговорах и даже смеясь. Всё шло хорошо, за окном падают снежинки разной формы, которыми часто любовался Джереми. Фонари работают, ночью было тепло. Удивительно, что погода выдалась сегодня тёплой, ночью было прохладно, но это даже хорошо. Поздно ночью Джеру даже было приятно засыпать. Ему не снился тот сон, вместо него был какой-то более хороший. Кадалин был рад новому другу, кажется, он даже умудрился влюбиться в него! Несмотря на приятные и ламповые разговоры, Ник засыпал грустным. Ему всё ещё было стыдно за свой поступок в кабинете врача. Винсент этой ночью спал в камере, а не в карцере, где он пробыл со вчерашнего дня. В карцере ему никогда не одиноко: придёт Скотт и развеселит его. Рон Рыжик был даже недоволен. Ник избил его друга, а это неприлично с его стороны. Хотя, может Чарли сам его попросил? Он может, этот блондин вообще странный по натуре человек. Почему ему нравится боль? Мазохист? Сегодня Ева не спал на полу, как это часто бывает. Он не боялся быть избитым, не боялся страшных сокамерников. Он знал, что Ник его защитит. Кайл, не смотря на своё страшно-угрюмое лицо, был доволен. Новенький был достаточно опрятен и лёгок в общении. Наверно, по виду Кайла не понять, рад он или доволен, но в данный момент Мясник засыпал с приятными чувствами. Чар, что не Кадалин, тоже улыбался. Весь день для него прошёл как всегда, ну, разве что Ройтер появился и стал подбадривать его, говоря о том, что педиком быть не так уж и плохо. Джон Первый. Для него день ничем не изменился. Он оставался угрюмым, даже не обращая внимания на Ника. Парень как парень, ничего необычного.Может, это начало хорошего времяпровождения?