Перевернутая реальность

      Когда Минато с помощью Полета Бога Грома переместился в допросную Морино Ибики, то там уже многие собрались, начиная от Фугаку Учихи, заканчивая самой Шики Узумаки. Даже сама Цунаде присутствовала на допросе, так как она являлась главой своего клана. А в центре к стульям были привязаны с помощью фуина и теней Нара трое старейшин. Если двое из них смотрели на окружающих волком, то Данзо смотрел на всех как на мусор, об который ему жалко ноги марать. – Вот и последний человек, которого мы все ждали, – проговорил Морино. Отойдя от стены, он медленно подошёл к трем старейшинам. – Вы ничего не узнаете от нас! – первой из старейшин, кто потерял свое хладнокровие была Кохару Утатане. Она сжимала подлокотники своего кресла настолько сильно, что её костяшки пальцев побелели. Кохару явно была уверена в своих словах. Однако, она, до этого момента не замечала одного человека - Шики Узумаки. Глаза Утатане увеличились от страха. – Кохару, ты все ещё боишься меня? – с некой надменностью проговорила Шики и встала вровень с Ибики.       Тело Утатане пробило мелкой дрожью, ведь она понимала, что если в этом допросе будет участвовать Шики, то никто из них троих не сможет ничего скрыть. А там их ждёт лишь два исхода: Кровавая тюрьма на пожизненно, либо смертная казнь. Кохару ещё хотела жить. Она украдкой посмотрела на Хомуру и Шимуру. Если бы Кохару могла, она бы сейчас сразу все рассказала, ведь тогда ее помилуют и не обвинят в диверсии, лишь запечатают очаг и заставят заниматься общественной работой, несмотря на возраст. Однако, червячок гордости все ещё грыз ее изнутри. Она не хотела так просто сдаваться и показывать свою слабость перед этой Узумаки. Столько лет быть знакомой с Шики, и глубоко в душе ненавидеть, как и ее, так и весь этот клан. Но ненависть ли это? Может быть, это лишь зависть. Ведь у нее, у бесклановой куноичи так легко увели человека, за которого она хотела выдать замуж свою дочь, ведь, тогда, она сама, и ее маленькая семья сильно бы поднялась в статусе, и ничего бы этого не было. Кохару ненавидела клан Узумаки не только за то, что у ее семьи увели шанс подняться в элите, она ненавидела этих красноволосых демонов за их силу, за чакру, за печати и за то, что ее сенсей Итама всегда хорошо отзывался о них. Утатане это ужасно злило. С каждым днём ее зависть, ненависть и злоба копились. Пока Шимура не решился на эту диверсию. Она была рада участвовать в ней, Кохару даже изменила их планы, она принесла раздор между двумя кланами. Когда она узнала о том, что Кушина подала на развод, ее сердце и душа ликовали как никогда. Когда она увидела бледную и такую сломанную Кушину, ее душа хотела петь. Кохару была так рада, что ее часть плана осуществилась. Зависть – лишь начало пути во тьме. – Чтобы ты сдохла вместе со своим кланом, Шики! – начала плеваться ядом Кохару, а по ее щекам медленно катились слезы. – Ты ничего кроме проклятий не услышишь от меня! – Какой была завистницей, такой и осталась, – тяжело вздохнула Узумаки и посмотрела на Ибики. Тот хотел уже дать ей добро на то, чтобы она начала допрос первой, как резко заговорил второй участник диверсии. Хомура Митокадо. – Морино, как бы ты не использовал на нас свои техники допроса, даже самые изощрённые, – начал говорил Хомура и, проявив наглость, начал говорить с такой надменностью и желчью, обращаясь к начальнику отдела допроса, указывая на то, что он лишь мелкая букашка перед таким бывалым шиноби, который был чуть ли не под крылом самого второго Хокаге. – На нас твои пытки или методы Яманака не действуют, даже Учихи не смогут заставить нас говорить. – Вы как были недалёкими, Митокадо-сама, таким же и остались, – проговорил Ибики и потёр переносицу. Его очень сильно раздражало, что эти старики тянут время. Словно ждут, что кто-то придет их спасать. Он позвал Иноичи как раз-таки для того, чтобы вытащить информацию, однако нужно дать им мелкую толику надежды, что никто не сможет вытащить из них информацию, лишь на долю секунды. Пусть проверят в себя и в свою власть. – Чтобы заставить вас говорить, мне не нужно просить Яманака влезать вам в голову, я позвал Иноичи сюда только для подстраховки. Шики-сама, прошу, начинайте.       Глаза Хомуры округлились до размера монеты. Он всегда считал, что не эта женщина мастер печатей, а ее супруг – Узумаки Ивата. Ведь, насколько ему доносили информацию, только он укреплял как барьер деревни, так и печать джинчурики. О Ивате ходило очень много слухов, как по деревне, так и за ее пределами, за его знание печатей. Он знал, что все Узумаки обучены печатям, но он не рассчитывал увидеть здесь Шики. – Хомура, вижу, ты рассчитывал увидеть моего супруга, только вот, ты как и многие из вас, видимо не знали, но, главой и мастером печатей на данный момент в клане являюсь я, – проговорила женщина и начала закатывать рукава. Она медленно подошла сначала к Утатане, ту до сих пор била дрожь, только вот теперь было непонятно, то ли от страха, то ли от злости. – Для начала, давайте я сниму с вас всех печать "Молчания", – проговорила Шики, и все вокруг заметили удивление старейшин. Ведь, они рассчитывали, что кроме них и АНБУ, которые подчинялись только Данзо, не знали об этих печатях. Шики, которая стояла напротив Кохару, повернула голову к Шимуре, который за все это время ни разу не повел ни бровью, ни сказал ни единого слова. Она подошла к нему. – Ибики-кун, нам стоит начать с Данзо. Думаю, от него мы получим куда больше информации, – нахмурились Узумаки.       Она действительно была уверена в том, что этот человек хранит куда больше информации чем те двое. К тому же, у нее личные счёты с Данзо. С самого начала. С самого переезда в Коноху Шики невзлюбила этого человека, который так боготворил брата-предателя Хаширамы. Она ненавидела то, что Шимура пытался подражать Сенджу Тобираме и его методам. Он, как и предатель деревни ненавидел Учих и Узумаки. Однако это не та причина ненавидеть этого человека. Узумаки ненавидела его за то, что он посмел приложить свои грязные ручейки к святому клана. Данзо посмел украсть некоторые печати клана, и переделать их, а после - использовать в своих грязных делишках. Она ненавидела этого старого шиноби за то, что он чуть не свёл в могилу ее дочь, за то, что убил ее будущего внука или внучку. Она ненавидела его за то, что он посеял смуту в ее клан, и заставил ненавидеть второго внука. Он не виноват, что пошел в отца. А самое главное, она ненавидела его за то, что Наруто, сейчас, словно мумия, весь в бинтах и перестал быть общительным. – Снятие! – проговорила Шики, прокусив палец и сложив ряд печатей, которые были незнакомы окружающим, для начала она сняла с него другую печать. – Это для подстраховки. Я знаю, что ты прятал туз в рукаве, Шимура. Я знаю о том, что ты задумал и почему был спокоен. Ты думал, я не знаю об обратной стороне проклятой печати "Четырех знаков"? К тому же, ты ничего из своего арсенала не сможешь использовать. Фугаку знает о том, что ты скрываешь. Flashback Фугаку решил плюнуть на все нормы приличия и побежал по крышам домов в сторону территории клана Узумаки. После того, как он получил письмо от Узумаки Шики про информацию, которая его сильно заинтересует, он не мог это проигнорировать. После того, как Данзо хотел забрать глаза Шисуи, он принимал любую информацию, которая хоть как-то касалась его клана. Так и тут, он знал, что разговор с Шики не пустой трёп.       Она часто помогала его клану, как барьерами, так и печатями. В обмен, клан Учиха поставлял оружие отличного качества, проводящий большое количество чакры. – О чем вы хотели поговорить со мной, Шики-сама? - приземлившись рядом с женщиной, та лишь цокнула и закатила глаза. Узумаки всегда знала, что высокомерие у Учих можно черпать ложкой, хотя, скорее, половником. Сожрут и не подавятся. – Пока ставила подавляющие и сдерживающие фуин печати на Шимуру, я почувствовала от его тела чужеродную чакру. Перед тем, как полностью поставить печати, я смогла увидеть то, что же вызывает такой диссонанс чакры в его теле, – начала свой рассказ Узумаки и протянула папку с документами, и в ней ещё лежали печати. Фугаку недоуменно посмотрел на Шики, а та лишь вздохнула и продолжила: – Пришел Ибики, и мы с ним решили, что для общей безопасности на допросе нужно полностью лишить его всех козырей. Мы отделили от его тела правую руку, которая была создана из клеток самого Хаширамы. Не сказать, что ювелирная работа, однако клетки Первого хорошо прижились и не вызвали отторжения. Однако не это меня беспокоило. А то, что в эту руку вживили глаза твоего клана. Что он ими собирался делать, не понятно. Лишь покопавшись в его голове можно узнать всю правду. – Значит, вот кто был замешан в исчезновении членов клана Учиха! – на лице Фугаку выступили желваки, а в глазах закрутился Мангекё. Он и так недолюбливал Шимуру и это была у них взаимная ненависть, однако, он старался не конфликтовать с этим человеком. Все-таки в его подразделении в качестве шпиона были Итачи с Шисуи, и он не мог потерять их обоих. Поэтому, иногда, ему приходилось терпеть этого человека. Хотя он не мог назвать этого мерзавца человеком. – Выходит так, но он ведь не гений в медицине как Орочимару. На Змея нет смысла гнать, он все время проводит либо в клане Цунаде, либо в том же госпитале, сейчас он взял на себя лечение Наруто, – проговорила Шики и нахмурилась. У нее есть догадки с кем мог связаться этот старик, но она не очень хотела, чтобы ее домыслы не подтвердились. Тот человек слишком опасен. – В этой папке вся информация, и печати. В них колбы с глазами твоего клана, мы с мужем аккуратно их изъяли. Все-таки, то, что принадлежит чужому клану, должно быть возвращено главе клана. – Благодарю вас, Шики-сама, – коротко проговорил Фугаку и ушел точно также с территории чужого клана, как пришел к ним. Он был рад, что помимо торговых отношений у них все же присутствуют и дружеские. Конец Flashback       После, Шики достала три печати нарисованные на пергаменте и отдала их Морино. Она хотела много чего использовать из своего арсенала, но нельзя показывать свою личную обиду и ненависть к этим троим. Не только Узумаки хочет от них избавиться. – Что за обратная печать "Четырех знаков"? – поинтересовалась Цунаде. Все уставились на Шики, та лишь тяжело вздохнула и прикрыла глаза. – Это очень опасная печать. Когда-то давно в Узушио, шиноби, перед отправкой на важную миссию по передачи секретной информации, ставили на себя эту печать, тем самым делая из себя смертника. Чтобы никто не смог заполучить информацию, шиноби Водоворота использовали эту печать на себе, – проговорила Шики, слыша шепот глав других кланов. Она знала, что это было неправильно и неприемлемо, однако, чтобы сохранить важную информацию, шли на многое. Она заметила взгляд Хизаши Хьюго, однако, тот тоже молчал, потому что Хьюги тоже используют печати на Побочной ветви. Да и в принципе, каждый клан хранит страшные и довольно опасные печати и методы для сохранения информации. – Однако, этот урод, видоизменил ее, сделав ее настолько отвратительной, что позорит лишь наш клан. Иноичи-сан, используйте печать, что я передала Ибики-куну и сможете достать всю информацию, которой он владеет. От тех двух крыс вы мало что получите. – Шики-сама, спокойнее, не нужно.... – За все это время, Минато только сейчас подал свой голос, однако, встретившись с холодными зелёными глазами главы клана Узумаки, оставшиеся слова застряли в горле. Он всегда сторонился этой женщины. Шики умела затыкать любого одним лишь своим взглядом. – Может, после допроса, ты сделаешь хоть что-то полезное хотя бы для деревни, – съязвила Шики и удалилась с допросной.       Она свою часть работы сделала. Эти печати, которые смогут собрать всю информацию из этих стариков, помогут им. Однако, она добавила пару элементов, чтобы сделать тем, кто покусился на ее семью чуточку больнее. Ей нужно возвращаться в клан, но перед этим, она хотела бы заглянуть в палату любимого внука.       Тем временем, в допросной, Иноичи, используя те самые печати, начал вытаскивать всю подноготную из старейшин. Их самые грязные методы добычи информации, их манипуляции и интриги. Даже главе клана Яманака было противно, что он когда-то согласился отдать некоторых своих соклановцев в Корень, где с ними обращались так, словно из них готовили будущих смертников, от которых могли в любой момент избавиться и забыть. Для него это было слишком.       Спустя несколько часов, специальный свиток был заполнен информацией, о которой никто даже не догадывался и больше всего, в холодной ярости были Учиха и Сенджу. Особенно Цунаде, которая много слышала о Хируко от Орочимару, но ей не доводилось лично сталкиваться с тем, кто так бессовестно и безжалостно ставил эксперименты не то, что над людьми, ее злило, что какой-то ублюдок посмел вскрыть могилу ее дедушки и взять ДНК для экспериментов над детьми. Ставя на них бесчеловечные опыты, дабы узнать, приживется ли ДНК того, кто владел мокутоном или нет. А Фугаку, хоть и не показывал своих эмоций, но его желание уничтожить Данзо отражалось в его Мангекё Шарингане.       Теперь, он может смело закрывать в своем полицейском участке дело о исчезновении стольких членов своего клана. И самое главное, что его раздражало, так это то, что исчезали только те, кто хоть и обладал шаринганом, но не достигли Мангекё. С одной стороны он мог по этому поводу спокойно выдохнуть, но с другой, клан Учиха всегда славился силой глаз. Даже на войне. Если кто-то из клана был убит, нужно было забрать глаза. Нельзя было допустить, чтобы кто-то завладел силой глаз. Видимо, он просчитался, и кто-то все же смог. Только вот, пока Иноичи вытаскивал информацию из Шимуры, который от боли, открыл рот в немом крике, хотел забрать глаза Шисуи. И он вспомнил о силе Котоамацуками. – После того, как добудут всю информацию, что ты будешь делать с ними, Минато? – поинтересовался Фугаку, тихо подойдя к Минато, у которого глаза горели ненавистью, а от сжимания кулаков, на пол капала кровь от того, что ногти проткнули кожу на ладонях. Фугаку заметил, что Минато был в гневе от того, что его использовали как наивного мальчишку. Из-за этих интриганов, он теперь один. И будет теперь в одиночестве возвращаться в пустой дом. Однако, только сейчас, он понял, что произошло в его семье, что там виноваты не только старейшины, но и он. Минато поддался влиянию, и сам разрушил то, что годами строил. Кушина теперь его никогда не простит, и не только она. Наруто. Он ведь понимал, что ребенок не виноват в том, что такова его судьба. Наруто не виноват, что стал не по своей воле джинчурики. – Я бы их казнил на месте. Однако смерть этих людей не вернёт мне ни семью, ни тех, кто погиб по их вине, – начал говорить Минато, как только заметил, что добыча всей информации завершена. Он прошел вперёд и встал рядом с Ибики и Иноичи, которому явно было тяжело. Потратить столько чакры и увидеть всю грязь. – Даже не думал, что за моей спиной будет творится такая грязь, где пострадают буквально все кланы, – холодно начал говорить Минато. Он понял, что действовал прежде слишком опрометчиво и недальновидно. Теперь, он переизберет новых старейшин. – Что ты задумал, Минато? – поинтересовался Морино. Ему нужно будет в любой момент остановить Намикадзе, если тот попытается совершить что-то необдуманное. – Может быть, присутствующие тут назовут меня мягкотелым, однако, – Минато тяжело вздохнул, возвращая себе силу думать рационально и хладнокровно. – Я отправлю письмо в Кровавую тюрьму о том, что к ним прибудут трое заключённых, которые останутся там с запечатанным очагом на пожизненно. И чтобы заключённые не смогли сбежать. В составе конвоя отправятся лучшие бойцы с каждого клана. А пока я не получу ответ от начальника Кровавой тюрьмы господина Муи, эти трое будут сидеть в темнице, с запечатанным очагом чакры.       После этих слов, Минато посмотрел на двух других старейшин, у которых глаза округлились и в них читался животный страх. Они ожидали всего, даже смерти, но явно не Кровавой тюрьмы, где были собраны самые отпетые нукенины со всех стран. И только сейчас, Хомура понял, насколько низко Минато опустил их. После этих слов, Минато отвернулся от них и кивнул Морино, чтобы они приступили к запечатыванию очагов чакры. Намикадзе использовав Полет и исчез из допросной, оказавшись в своем кабинете, чтобы направить письмо господину Муи о передаче трех преступников.