Маленькая шалунья.

За несколько световых веков от планеты Земля есть маленькая звезда Авалон, которая чуть-чуть младше Солнца. Вокруг этой маленькой звезды кружатся несколько планет, первая из которых — Нефонса. Похожа она на мёртвый булыжник, где невозможно выжить. Вторая планета — Эмилия — настоящее царство вулканов. В её густой ядовитой атмосфере летают гигантские птицы, у которых чешуя заменяет перья. Таковы и третья планета – Эрабела, и четвертая — Жаен. Эти планеты состоят из чистого льда, а их атмосферы настолько плотны, что ветра и снегопады не страшны им. История, которую я хочу вам рассказать, произошла на одном из пяти спутников Эмилии, на небольшой Матрисе. Этот спутник очень похож на нашу Землю: нежно-голубое небо с белыми легкими облаками, которые медленно плывут над полями, густыми тёмными лесами; чудесной красоты города королевства Ларанэти. На Матрисе нет океанов, зато есть моря и чистые реки. Многочисленные высокие горы с заснеженными вершинами служат границей для городов. Жаль только, что после того, как окончилась война с планетой Морне, в Королевстве царит полная разруха и мародерство. Из-за этой проклятой войны и ужасного голода много детей осталось сиротами, и наша главная героиня, Имиранда Дэф, увы, не стала исключением. Когда стало известно, что её родители погибли, маленькую Имиранду забрал к себе её дядюшка, старший брат её отца, Маркус. Но не прошло и года, как добрый и заботливый Маркус скончался от болезни. С того самого момента вся жизнь маленькой девочки-сироты превратилась в Ад наяву. Весь день лил проливной дождь. Было холодно, как в начале зимы. Правда, раним утром маленькая девочка с глазами аквамаринового цвета и с косичками длинных тёмно-бирюзовых волос разного оттенка вместе со служанкой Аншой выходила в сад, чтобы нарвать сладких фруктов к завтраку. После обеда холодный ветер нагнал угрюмые тучи, и полил такой сильный дождь, что и речи не могло быть, о том, чтобы выйти из дома еще раз. Что ж, тем лучше. Имиранда вообще не любила долго гулять в жару, а особенно под вечер. Ей казалось просто ужасным возвращаться домой в зябких сумерках, когда всё тело немеет от стужи, а сердце сжимается тоской от вечной воркотни Ророны — старой няньки — с тремя ее кузенами. Для девочки унизительным было одно только осознание физического превосходства над ней кузенов Ароны, Морно и Вианы Дэф. Арона — ей исполнилось шестнадцать в конце сезона цветов деревьев Фома — зеленоволосая девушка с большими глазами цвета фуксии и светлой кожей. Она помолвлена с одним из офицеров королевской армии — генерал-полковником Огранасом Фраксином. Арона единственная из всей семьи и прислуги относилась к Имиранде хорошо и пыталась защитить её. Девушка не любила своего жестокого брата и не понимала его ненависти к кузине. Морно в свои тринадцать лет был грубым, капризным и очень критичным ко всему. Внешне он был высок, худощав и бледен, а зелёные волосы доходили ему до плеч. В чёрных глазах мальчика изо дня в день читались только ненависть и ложь. Младшая кузина — кареглазая Виана — была самой красивой и единственной из семьи, кто похож на своего отца. От остальных водяных эльфов она ничем не отличалась: высокая, немного полноватая, на бледном лице светло-зелёные веснушки, а длинные тёмно-зелёные волосы заплетены в косу. В такой час вышеупомянутая троица собралась в гостиной возле своей матери — мадам Чаронны Дэф. Внешне она была крайне непривлекательной особой: невысокая, полная женщина с желтоватым цветом кожи, короткие тёмные, с легкой синевой, волосы медленно становились белыми от седины. Обычное серое платье в пол полностью закрывало полноватые ноги, а маленькие чёрные глаза постоянно бегали из стороны в сторону. Её давняя подруга, Ророна Санти, работала в этой семье няней, хоть и не любила детей. В пригороде Ныкс, где начали развиваться события, поговаривали, что Ророна убила своего сына собственными руками. Внешность у няни самая обыкновенная для расы водяных эльфов. Ророна очень высокая женщина с худощавым телосложением, с длинными прямыми светло-фиолетовыми волосами, белой, чуть голубоватой, кожей. Их цвет отлично подходил к ярко-розовому цвету её глаз, и к чёрному строгому платью в пол, и к лентам у неё в волосах. Ророна тоже была вдовой. Двухэтажный дом семьи Маркуса Дэфа стоял вдали от других домов на холме, с одной стороны которого начинался лес, а с другой протекала широкая река Ошран. Многие мужчины ловили в ней рыбу и собирали съедобные водоросли. Сам дом был выполнен из серого камня негоккана, так его называют на Матрисе. А на земле это камень — булыжник. Дом имел двенадцать круглых окон, которые снаружи были обрамлены белыми деревянными рамками с резьбой. Ярко-красная черепичная крыша заметно выделялись среди темно-зелёной листвы фруктовых деревьев сада, который окружал дом. Узкая тропинка, которая вела к двери, была выложена из белых плоских камней овальной формы. От леса дом с садом отделяла высокая живая изгородь из кустов чибироса с ядовитыми шипами, их большие, белоснежные цветы, которые были похожи на пионы, распускались под вечер и по всему берегу реки разносился нежный, чуть сладковатый аромат этих цветов. Мадам-вдова Дэф как обычно по вечерам была в хорошем настроении. Она полулежала на диване перед камином, окруженная своими дорогими детками. В данную минуту они не ссорились и не ревели, и, очевидно, были безмятежно счастливы. Маленькая Имиранда была освобождена от участия в этой семейной традиции, как заявила ей старая миссис Дэф, она весьма сожалеет, но приходится отделить девочку сироту от остальных детей, по крайней мере до тех пор, пока их няня не сообщит ей, да и она сама не увидит, что Имиранда действительно прилагает все усилия, чтобы стать более приветливой и ласковой девочкой, более уживчивой и кроткой, пока она не заметит в Имиранде что-то более светлое, доброе и чистосердечное. А тем временем она вынуждена была лишить девочку всех детских радостей, которые предназначены для скромных, почтительных деток. — А что, Ророна, так и сказала? Что я могла сделать это? — возмущённо кричала маленькая Имиранда, когда её старшая кузина Арона рассказала ей, что её обвиняют в том, что она якобы украла кристалл света. - Тише ты, Имира,- прошептала девушка.- А то нас может услышать мама или эта старая ябеда Ророна. — Арона, я не выношу придирок и допросов. В этот момент в комнату Имиранды зашла старая мадам Дэф. - Нет, это просто возмутительно, когда ребёнок так разговаривает со старшими. Посиди здесь весь день и не выходи, пока не осознаешь, что нужно быть вежливой. Имиранда перечить ей не стала. Через минуту дверь комнаты закрыли снаружи на ключ, и семилетняя девочка в этой крохотной тёмной комнатенке осталась совершенно одна. Она сделала шаг от маленького деревянного столика и села на край кровати. Она уже привыкла к своему частому одиночеству, и к вечной ненависти к себе со стороны своей тётки и её деток. На следующее утро Имиранду выпустила одна из служанок, Анша. Мадам Дэф приказала всем слугам давать девочке только воду и сухой чёрный хлеб. Это утро выдалось таким же холодным и дождливым как целый вчерашний день. Анша Мун была молодой красноглазой девушкой среднего роста с короткими белыми волосами и смуглой кожей. Она была одета в простое синие платье до колен с белым передником и синие туфли. Анша быстро разбудила Имиранду, начала переодевать девочку в серое платье с длинными рукавами. И вот надев на девочку всё то, что нужно было и причесав, Анша подала ей чашку холодной воды с несколькими кусочками сухого чёрного хлеба, как велела ей хозяйка. Но Имиранда была и этому рада. За медленной беседой девочка спросила служанку. - Как самочувствие дяди Панриса? - Спасибо вам, маленькая госпожа, что беспокоитесь за моего отца. К сожалению, ему этой ночью стало хуже, — тяжело вздыхая, ответила Анша, убирая постель за девочкой. — Лекарь Иро сказал, что ему немного жить осталась. - И что, с этим ничего сделать нельзя? — вскрикнула Имиранда, мгновенно вскочив со стула. — Он был так добр ко мне после смерти дяди. Почему именно он должен умереть, а не эта злючка мадам? - Госпожа Свана и Милорд Арикос были убиты кем-то из семьи Ратанго, — напомнила служанка, взбивая руками подушку. – Кажется, один из них был приглашён завтра к нам на ужин. - Почти три года прошло с того момента как моих родителей не стало, — заплакала девочка. — Зачем мадам врага позвала в дом Дэф? - Не знаю, маленькая госпожа, — подошла Анша поближе к девочке, и обняла её как-то по-матерински. — Может быть, она хочет выдать Виану замуж за одного из отпрысков семьи Ратанго? Прошло несколько часов, Имиранда, устав от разговора с Аншой, пошла побродить по дому. Рядом с кладовой находилась маленькая кухня, где обычно ели слуги. Имиранда незаметно прошмыгнула туда. Там стоял большой книжный шкаф. Девочка выбрала себе книжку, предварительно убедившись, что в ней много картинок. Взобравшись на широкий подоконник, она уселась, поджав ноги по-турецки, задернула почти вплотную чёрные штофные занавеси и оказалась, таким образом, отгороженной с двух сторон от окружающего мира. Тяжелые складки пунцовых драпировок загораживали девочку справа, слева оконные стекла защищали от непогоды, хотя и не могли скрыть картину ещё одного унылого, дождливого дня её жизни. Переворачивая страницы, Имиранда время от времени поглядывала в окно, наблюдая, как медленно надвигаются сумерки. Вдали тянулась сплошная завеса туч и тумана, на переднем плане раскинулась лужайка с растрепанными бурей кустами, их непрерывно хлестали потоки дождя, которые гнал перед собой ветер, налетавший сильными порывами и жалобно стенавший. Затем она снова начинала просматривать книгу — это был роман. " Красивая сказка о любви, какая скука", — думала Имиранда. Сам текст мало интересовал её, однако к некоторым страницам она, хоть и совсем ещё ребёнок, не могла остаться равнодушной: там говорилось об убежищах пиратов, о пустынных скалах и утесах. Девочке очень были интересны сказки о планете Инра с непроходимыми лесами и золотыми городами. «Вот бы и мне когда-то полететь на Инру", — мечтательно подумала она, переворачивая страничку. На следующем рисунке был изображен сатана, отнимающий у вора узел с похищенным добром, его она поскорее перевернула, потому что он вызывал у девочки большой страх. С таким же страхом смотрела Имиранда и на черное рогатое существо, которое, сидя на скале, созерцает толпу, теснящуюся вдали у виселицы. Каждая картинка таила в себе целую повесть, подчас трудную для девочки, но полную глубокого интереса — такого же, как сказки, которые рассказывала ей мама долгими вечерами сезона снега в тех редких случаях, когда её родители бывали дома. Придвинув гладильный столик к камину в детской, она разрешала девочке усесться около камина, и начинала рассказывать старинные сказки, утоляя жадное любопытство девочки рассказами о любви и приключениях, заимствованными из старинных волшебных сказок и еще более древних баллад. И вот, сидя с книгой на коленях, девочка была по-своему счастлива. Она боялась только одного — что ей кто-то помешает, и это, к сожалению, случилось очень скоро. Дверь в маленькую кухню отворилась. — Эй ты, нахлебница! — раздался голос Морно. Он замолчал — комната казалась пустой. — Куда к чертям она запропастилась? — продолжал он. — Арона! Виана! — позвал он сестер. — Имиранды нет здесь. Скажите мамочке, что она убежала под дождик... Экая гадина! -"Хорошо, что я задернула занавески", — подумала Имиранда, горячо желая, чтобы её убежище не было открыто, впрочем, Морно, не отличавшийся ни особой зоркостью, ни особой сообразительностью, ни за что бы его не обнаружил, но Виана, едва просунув голову в дверь, сразу же заявила: — Она на подоконнике, ручаюсь, Морно. Имиранда тотчас вышла из своего уголка; больше всего она боялась, как бы её оттуда не вытащил Морно. — Что тебе нужно? — спросила девочка с плохо разыгрываемым смирением. — Скажи: «Что вам угодно, юный мистер Дэф?» — последовал ответ. — Мне угодно, чтобы ты подошла ко мне, — и, усевшись в кресло, он показал жестом, что она должна подойти и стать перед ним. Морно Дэф был необычайно рослый для своих лет увалень с прыщеватой кожей и нездоровым цветом лица. Поражали его крупные нескладные черты и короткие ноги и руки. За столом он постоянно объедался, и у него был мутный взгляд полный ненависти и дряблые щеки. Собственно говоря, ему следовало сейчас быть в школе, но мадам Дэф взяла его на сезон домой по причине его слабого здоровья. Ропан Такш, его учитель, утверждал, что в этом нет никакой необходимости, — пусть ему только поменьше присылают из дому денег и сладостей; но материнское сердце возмущалось столь грубым объяснением и склонялось к более благородной версии, приписывавшей бледность парня переутомлению, а может быть, и тоске по родному дому. Морно не питал особой привязанности к матери и сестрам, Имиранду же он просто ненавидел. Он запугивал её и тиранил; и это не два-три раза на дню, а беспрестанно. В каждую минуту она боялась его и трепетала каждой жилкой, едва он приближался к девочке. Бывали минуты, когда она совершенно терялась от ужаса, ибо у неё не было никакой защиты ни от его угроз, ни от его побоев; слуги не захотели бы рассердить мадам, став на сторону маленькой сироты, а мадам Дэф была в этих случаях слепа и глуха: она никогда не замечала, что он бьет и обижает свою кузину, хотя он делал это не раз и в ее присутствии, а впрочем, чаще за ее спиной. Привыкнув повиноваться Морно, Имиранда немедленно подошла к креслу, на котором он сидел; минуты три он развлекался тем, что показывал ей язык, стараясь высунуть его как можно больше. Девочка знала, что сейчас он ударит её, и, с тоской ожидая этого, размышляла о том, какой он противный и безобразный. Может быть, Морно прочел эти мысли на испуганном лице Имиранды, потому что вдруг, не говоря ни слова, размахнулся и сильно ударил по лицу девочки. Она покачнулась, но удержалась на ногах и отступила на шаг или два.— Вот тебе за то, что ты надерзила моей маме, — сказал он, — и за то, что спряталась за шторы, и за то, что так на меня посмотрела сейчас, ты, крыса! Имиранда уже привыкла к такому грубому обращению к себе всех в этом доме, и ей в голову не приходило дать им отпор. Она думала лишь о том, как бы вынести второй удар, который неизбежно должен был последовать за первым. — Что ты делала за шторой? — спросил он. — Я читала, — прошептала Имиранда. — Покажи книжку, — рявкнул Морно. Девочка взяла с окна книгу и принесла ему. Он посмотрел на книгу и неожиданно заорал: — Ты не смеешь брать наши вещи и еду, мама говорит, что ты живешь у нас только из милости; ты нищенка, твои никчёмные родители тебе ничего не оставили, тебе следовало бы милостыню просить на улицах города Перона, а не жить с нами, детьми маркиза, есть то, что мы едим, и носить платья, за которые платит наша мама. Я покажу тебе, как рыться в книгах. Это мои книги! Я здесь хозяин! Или буду хозяином через несколько лет. Пойди, встань у дверей, подальше от окон и от зеркала. Имиранда послушалась, сначала не догадываясь о его намерениях; но когда она увидела, что он встал и замахнулся книгой, чтобы запустить в неё, девочка испуганно вскрикнула и невольно отскочила, однако недостаточно быстро: толстая книга задела её на лету, она упала и, ударившись о косяк двери, расшибла голову. Из раны потекла кровь, Девочка почувствовала резкую боль, и тут страх внезапно покинул её, дав место другим чувствам. — Противный, злой мальчишка! — крикнула Имиранда. — Ты — как убийца, как надсмотрщик над рабами на планете Красная эло, ты — как кровавый император Конро планеты Мэджина! Анша рассказывала ей истории многих планет этой части галактики, и составила себе собственное представление о короле Турело, Конро и других тиранах. Втайне Имиранда уже давно занималась сравнениями, но никогда не предполагала, что выскажет их вслух. — Что? Что? — закричал удивленный Морно. — Кого ты так называешь?.. Вы слышали, сестрички? Я скажу маме! Но раньше... Морно ринулся на испуганную Имиранду. Она закрыла глаза и вскоре почувствовала, как он схватил её за плечо и за волосы. Однако перед ним было отчаянное, маленькое существо. Девочка действительно видела перед собой тирана, убийцу. По её шее одна за другой потекли капли крови, она испытывала резкую боль. Эти ощущения на время заглушили страх, и она встретила Морно с яростью. Имиранда не вполне сознавала, что делают её маленькие, слабые ручки, но он крикнул: — Крыса! Мусорная крыса! — и громко завопил. Помощь была близка. Виана и Арона побежали за мадам Дэф, которая ушла в свою комнату. Мадам быстро явилась, за ней следовали Ророна и Анша. Нас разняли, и до Имиранды донеслись слова мадам. — Ай-ай! Вот негодница, как она посмела наброситься на моего маленького сыночка! — Этакая злоба у этой безмозглой девчонки! — недовольно проворчала Ророна. И, наконец, суровый приговор миссис Дэф. — Уведите эту дрянь в чёрную комнату моего покойного мужа и заприте там. В четыре руки Анша и Ророна подхватили девочку и с силой поволокли наверх. Имиранда сопротивлялась изо всех своих сил, и эта неслыханная дерзость еще ухудшила и без того дурное мнение, которое сложилось о девочке у Ророны и Анши. Она была прямо-таки не в себе, или, вернее, вне себя, как сказали бы представители расы Сидов. Имиранда хорошо понимала, что мгновенная вспышка уже навлекла на её всевозможные кары, и, как всякий восставший раб, в своем отчаянии была готова на все. — Держи покрепче её, Анша, она точно бешеная... — Как тебе не стыдно за это! — кричала служанка. — Разве можно так недостойно вести себя, Имира? Драться с молодым господином, с сыном своей опекунши! Ведь это же твой хозяин! — Хозяин? — воскликнула шокированная Имиранда, на миг остолбенев от этих слов. — Почему это он мой хозяин? Разве я прислуга? — Нет, ты во много раз хуже прислуги, ты не работаешь, ты наглая дармоедка! Вот посиди здесь и подумай хорошенько о своём поведении. Тем временем они втащили девочку в тёмную комнату, указанную мадам, Ророна с размаху толкнула Имиранду в спину. Девочка тотчас взвилась, как пружина, но две пары рук схватили её и пригвоздили к месту. — Если ты не будешь сидеть тихо, тебя придется привязать к креслу, — недовольно сказала Ророна, хриплым голосом. — Анша, дай-ка мне твой передник, мои ленты она сейчас же разорвет. Анша отвернулась, чтобы снять с себя свой белый передник. Эти приготовления и ожидавшее девочку новое бесчестие несколько охладили её пыл. — Анша, не снимай, я буду сидеть смирно! — испугано воскликнула девочка, и в доказательство вцепилась руками в софу, на которой сидела. — Ну, посмотри-ка на неё!.. — равнодушно сказала няня. Убедившись, что девочка действительно покорилась, она отпустила Имиранду. А затем обе встали перед девочкой, сложив руки на груди и глядя на маленькую сироту подозрительно и недоверчиво, словно сомневались в её детском рассудке. — С ней никогда еще этого не было, — произнесла наконец Ророна, обращаясь к служанке. — Ну, это все равно сидело в ней. Сколько раз я высказывала мадам свое мнение об этой никчёмной девчонке, и она всегда соглашалась со мной. Нет ничего хуже такой тихони! Я никогда не видела, чтобы ребенок её лет был настолько плох и безобразен. Анша ничего не ответила ей, но немного спустя, когда няня вышла попить, служанка сказала, обратясь к девочке. — Ты должна хорошо понимать, Имиранда, чем ты обязана мадам. Ведь она кормит тебя, вот выгонит она тебя отсюда, и тебе придётся идти в рабство к цветочным эльфам или того хуже к вампирам. И Имиранде нечего было возразить ей. Эти разговоры об её зависимости были для девочки не новы, — с тех пор как она помнила себя, ей намекали на нее, укор в дармоедстве стал для Имиранды как бы постоянным припевом, мучительным и гнетущим, но лишь наполовину понятным. Анша поспешно добавила: — И не воображай, что ты родня хозяевам, если даже мадам так добра, что воспитывает тебя вместе с ними. Они богатые, а у тебя ничего нет. Поэтому ты должна смириться и угождать им. — Мы же говорим все эти неприятные вещи только ради твоей пользы, — добавила Ророна, уже вернувшись из кухни в комнату. — Старайся быть услужливой им, и будь ласковой девочкой. Тогда, может быть, этот дом и станет для тебя родным. А если ты будешь злиться и грубить им, тогда наверняка мадам выгонит тебя отсюда. — Кроме того, — добавила Анша. — жизнь непременно накажет такую никчемную девчонку, как ты. - Великий бог Кама может поразить тебя смертью во время одной из твоих злобных выходок, и что тогда будет с тобой? — равнодушно произнесла Ророна, поставив поднос на маленький круглый чёрный столик на одной ножке стоявший рядом с креслом почти у окна. — Пойдём, Анша, пусть посидит одна. Ни за что на свете не хотела бы я иметь такой характер. Молись, Имиранда, а если ты не раскаешься, как бы кто не спустился по трубе и не утащил тебя в ад... Они вышли, затворив за собой дверь, и заперли девочку на ключ.