We all breathe and we all bleed

Глава десятая.

В гостиной Гриффиндора было довольно-таки много народу, но Гарри не нашел ни Рона, ни Гермионы, ни Невилла. Поначалу он хотел сесть рядом со своей командой, которые, будучи в окружении сокурсников, увлеченно рассказывали о сегодняшней тренировке, как тут заметил трех своих друзей на диванчике у самой дальней стены, и поспешил к ним. — Как вы? — Поинтересовался Гарри у них, плюхаясь на кресло. И лишь тогда он заметил, что Невилл был… не в себе. Бледный, не выражая каких-либо эмоций, он сидел на диване в углу, забравшись туда с ногами. На раскрытых ладонях у него лежал развернутый пергмент; судя по вскрытому конверту на диване — это было письмо. — Что? Что-то произошло? — Хороший настрой напрочь ушел, уступая место нарастающей тревоге. Гермиона выдавила из себя улыбку, а Рон глубоко вздохнул и откинулся на спинку дивана, запуская пятерню в рыжую шевелюру. — Бабушка недавно навещала маму и папу в больнице, а потом прислала мне письмо, — сказал Невилл. Его слова, как и лицо, не выражали никаких эмоций. — И? — Подытожил Гарри. Он знал, что Августа Лонгботтом время от времени навещает сына и невестку в больнице Святого Мунго, а летом берет с собой и Невилла. Невилл посмотрел на Гарри. Его глаза были полны слез. Он не отвечал. Гарри приготовился услышать самое худшее. Но почему, в таком случае, Гермиона еле заметно улыбается уголками губ, а Рон, нахмурившись и не опуская руки, задумчиво смотрит в пустоту? — Я… — Невилл запнулся и больше не сказал ни слова. Гермиона наклонилась к другу и ободряюще произнесла: — Невилл, расскажи Гарри. — Мои родители. Они вспоминают, они вспоминают свою жизнь. В их памяти восстанавливаются… события, моменты. Они все вспоминают, и они узнали бабушку, — говорил Невилл, протирая уголки письма подушечками пальцев. Какая эмоция должна была появиться на лице Гарри в этот момент? Он должен был радостно взвизгнуть, прижать Невилла к себе, слезно поздравлять его? Не впервые за последнее время у Гарри возникает чувство, когда он понимал, что должен выразить свои ощущения — ведь сейчас он действительно, действительно был чертовски рад за друга — но что-то мешает. И все, что Гарри смог сейчас сделать, надеясь, что друзья примут этот ступор как шок, смешанный с радостью — это на долю секунды приподнять уголки губ и произнести: — Невилл, это ведь… Я рад. Правда. Когда обретаешь родителей — это здорово. Гарри поднял глаза и посмотрел прямо на Гермиону; и заметил, что на ее лице отобразились какая-то непонятные ему эмоции — волнение и неловкость, и Гарри поспешно перевел взгляд на грустно улыбающегося Невилла. — Спасибо, ребята, правда. У меня в голове так много мыслей, столько всего сейчас происходит, так что лучшей идеей будет просто пойти и поспать. Сами понимаете. Пожелав им спокойной ночи, Невилл отправился в спальню для мальчиков, и как только он скрылся за дверью, Гермиона обернулась на Гарри, намереваясь что-то сказать, но тот ее осек: — Я сказал это, не подумав. У меня и в мыслях такого не было. Я действительно рад, что у Невилла теперь будут родители. Ничего личного. Гермиона подняла одну бровь, а Гарри продолжил: — Когда я говорил про обретение родителей, я это ни с чем не сравнивал. Все нормально. Гермиона неловко кашлянула. Гарри показалось, что этим она хотела скрыть улыбку. Хотя, может, ему и впрямь это показалось? — На самом деле я хотела у тебя спросить, как прошла тренировка, так как от Рона добиться объективного связанного рассказа очень трудно. Я сама не допускала мысли, что ты смог провести какие-то параллели между собой и Невиллом. Честно, не думала бы об этом и потом, но ты сам выразил эту мысль. Значит, ты все-таки об этом подумал. Ничего личного, Гарри. Гермиона поднялась, схватив недовольно мурчащего Живоглота с ковра. — Спать — хорошая идея. Спокойной ночи. Гермиона ушла, не дав Гарри возможности ответить на, в общем-то, правдивое замечание. — А, о чем вы здесь говорили? — Очнулся Рон спустя несколько секунд. Гарри нетерпеливо цокнул языком, поднимаясь с дивана. — Ни о чем. Было бы хорошей идеей пойти спать. Спокойной ночи. * * * Гарри гордился своими учениками, и, конечно, гордился собой. За два месяца Отряд освоил несколько защитных заклинаний средней сложности, и, наконец, во вторник, в самый дождливый и противный день, он объявил своим подопечным о планах на это занятие — они научатся вызывать Патронус. Но едва это слово слетело с его губ, тут же Выручай-Комната разразилась радостными воплями, и руки Гарри поневоле дрогнули, намереваясь заткнуть уши. По крайней мере, такой ажиотаж был ожидаемым — вызов Патронуса не входил в школьную программу, и в одиночку, без советов, сторонней помощи и объяснений освоить это заклинание было крайне трудно, поэтому Отряд полагался только на Гарри. — Гарри, Гарри, а долго этому учиться? — Подпрыгивала Падма, неслышно хлопая в ладоши. — А у нас двоих будут одинаковые патронусы? — Хором спросили Фред и Джордж, отодвигаясь друг от друга. — А ты покажешь нам свой патронус, Гарри? — Пискнул Колин Криви. Гарри обреченно вздохнул и умоляюще посмотрел на Гермиону. Да, улыбаясь от уха до уха, пожала плечами. — Если хочешь их угомонить — ты знаешь, что сейчас должен сделать. Гарри кивнул подруге и вынул палочку из кармана мантии, и, засучив рукав, закрыл глаза, вспоминая свое самое счастливое воспоминание. Вместе с этим он услышал, как небольшая толпа стала утихать. Может, она заметила его движение и затихла в ожидании «чуда», а может, он смог абстрагироваться от реальности, чтобы напрячь свою память, и все звуки пропали сами собой. Что ему приходило на ум? Он вспомнил, как получил письмо из Хогвартса, но вмиг понял, что это не было счастливым воспоминанием. Это было недоверием к незнакомому человеку, недоверием к подарку судьбы, и неверием вплоть до момента, как Шляпа отправила его в Гриффиндор; а после, когда он углубился в этот волшебный мир, он стал воспринимать все происходящее как данность, как нечто, чего он заслуживал. А после — познание нового, череда взлетов и падений, приобретение друзей и врагов. Так что — нет, это не было его счастливым воспоминанием. Первый полет на метле? Это воспоминание он использовал, когда учился вызывать Патронус под предводительством Люпина. Но вряд ли это сейчас подействует. Нет, не подействует. Хорошее воспоминание, но не вызывает такого восторга, как тогда — теперь лишь ностальгия. А теперь он вспомнил маму в своих снах. Олень, выскочивший из палочки, пронесся над головами наблюдавших, оставляя за собой серебристый след. Сделав круг по Выручай-Комнате, он остановился перед Гарри и склонил голову. Гарри с трудом заставил себя не вздрогнуть, потому что олень Снейпа был в точности такой же, как и у Гарри. Или это у Гарри был патронус такой же, как и у Снейпа? Гарри предпочел в это не вникать. — Гарри, это великолепно! — Воскликнула восхищенная Парвати. — Если у тебя получилось, значит, у нас тоже получится. Я очень хочу научиться вызывать Патронус. Гарри не смог сдержать улыбку. — Мне нравится твой настрой, Парвати. Отвечая на твой вопрос, Падма — я готов вас заверить, что ни у одного из вас с первого раза не получится вызвать Патронус. По комнате пронесся разочарованный вздох. — Это действительно сложное заклинание. Но вы сами увидели — я без проблем его применил, видите же этого красавца. А значит, это не является невозможным заклинанием. Так что немного труда и желания — и вскоре вы тоже сможете похвастаться своими творениями. Слова Гарри, видимо, несколько подбодрили ребят. — Первым делом, я хочу дать вам, скажем, пятнадцать минут на то, чтобы вы вспомнили свое самое счастливое воспоминание. Хорошенько покопайтесь в своей памяти. Это может быть все что угодно — прогулка с семьей в детстве, ваш первый компьютер, письмо из Хогвартса, встреча с первым другом, может, что-то совсем личное. В общем, все угодно. Поверьте, чтобы вызвать Патронуса, это очень важно. Воспоминание должно вызывать у вас самые сильные и яркие эмоции. Удачи. Гарри взял под локти Гермиону и Рона, уводя их в дальний угол. А за спиной он услышал, как кто-то недоуменно задал кому-то вопрос: — А что такое компьютер? — Как вы думаете, пока все идет хорошо? — Спросил Гарри у двух своих друзей. Троица оглянулась. Весь Отряд был занят мыслительным процессом — кто-то возбужденно ходил по комнате, напряженно нахмурившись, кто-то забился в угол дивана, зажмурившись и заткнув уши, видимо, пытаясь абстрагироваться от лишнего шума, кто-то шептал себе под нос отрывки фраз, кто-то вполголоса переговаривался. — Видишь, они относятся к этому делу серьезно, — сказал Рон, — им это действительно важно. — Черт, вам же тоже нужно подумать над воспоминанием, вы тоже ведь учитесь, — спохватился Гарри. Гермиона ойкнула и быстро отошла от друзей в другой конец комнаты, погружаясь в свои мысли. Ближе к концу занятия лишь у половины удалось вызвать… даже не патронус, а лишь серебристое облачко. Оно исчезало мгновенно, и лишь у Полумны и, как бы то ни было удивительно, у Рона оно задерживалось на секунд пять. Гарри оглядел всех своих учеников, и у многих заметил на лице легкую грусть. — Ребята, я не хочу, чтобы вы расстраивались. Я повторяю, и у меня с первого раза не получилось. Немного практики — и вы научитесь этому так же, как я. Я уверен, мы справимся. Многие из Отряда закивали. Гарри уже собирался с мыслями, чтобы завершить свои прощальные слова как-то логически, но тут его внимание отвлекло серебристое облако из палочки Рона. На короткий миг оно приобрело какие-то ровные, красивые черты — черты животного; а затем растворилось в воздухе. Это видели все — и все потрясено замолчали. — Рон, Рон, у тебя почти получилось! — Запищал Колин. Дин похлопал ошеломленного Рона по плечу. Патронус Рона так толком и не смог сформироваться, тем не менее, Гарри понимал, что это — уже какой-то прорыв. И Гарри был горд за друга. — Рон, ты умница. Считай себя моим самым на данный момент успешным учеником. Нет, дружище, это не сарказм, я действительно рад. С меня сливочное пиво. Ну, все, теперь нам пора расходиться. Мы и так задержались. Постепенно толпа начала рассасываться. Многие так до сих пор и не отошли от сегодняшнего занятия, а особенно его окончания — все так и стремились выразить друг другу свои впечатления, пожаловаться на неудачу, кто-то даже решил взять на себя обязательство давать советы, утверждая, что его Патронус тоже приобрел физические формы, просто этого никто не заметил. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл наблюдали за всем этим с улыбкой — все-таки сегодняшний вечер прошел хорошо. Но, как говорится, в каждой банке меда есть своя ложка дегтя. И было прискорбно осознавать, что этой ложкой оказалась именно одна рыжая особа. — У тебя действительно есть желание нас обучать дальше? — О чем ты, Джинни? — Рассеянно спросил Гарри, в ответ махая рукой счастливым близнецам Уизли. — Порой мне кажется, что твоя способность нас обучать иссякла еще после четвертого же занятия. За сегодняшний день мы не добились ничего, и, тем не менее, все почему-то довольны. Рон, до этого гордо кидая улыбки всем и каждому, гневно обернулся на девушку. — Они довольны, потому что Гарри дал им надежду. Ты видишь, как они хотят учиться? Все понимают, что это важно и интересно, и Гарри — хороший учитель, и если бы это было не так, что в Выручай-Комнату на его занятия уже давно бы никто не приходил. — За сегодня мы не добились ничего. Я считаю эти занятия тратой личного времени. Извини, но все, чему я могла здесь научиться — я научилась. И я не вижу смысла здесь оставаться. Я ухожу из Отряда. Джинни повернулась на каблуках и быстрым шагом ушла. — Она ведь даже не старалась, — буркнул Рон. — Спорим, что она просто палочкой махала, даже ни одно счастливое воспоминание не вспомнив. Да и какие там воспоминания — от нее последнее время один негатив. — Если так и продолжится, то я закрою деятельность Отряда, — твердо сказал Гарри. — Сначала Чжоу, потом Джинни, и обе ушли по каким-то неясным для меня причинам — одна не может находиться рядом со мной, потому что я невольно вызываю у нее слезы, другая не может заниматься, потому что я ее ничему не обучаю. Серьезно, еще одна подобная выходка от кого-то — и я тоже не увижу смысла здесь больше оставаться. * * * — Может, Джинни стала чаще ссориться с Майклом? — Предположила Гермиона, бросая взгляд на сбившихся в стайку их однокурсников-когтевранцев. Они только что вышли из аудитории, где писали контрольный рубеж по трансфигурации. Макгонагалл говорила, что это крайне необходимо — по результатам она сможет определить, кому какие темы надо подтянуть, и в крайнем случае назначить индивидуальную консультацию и дополнительные занятия. Гарри долго думал и решил, что на этот раз списывать у Гермионы не стоит — по этому предмету он не так уж сильно отставал, так что написать на достойную оценку эту работу он сможет, а узнать свои проблемы было бы крайне полезно. В конце концов, на СОВ списать не удастся, потому что на экзамене контроль был строже. И поэтому накануне контрольного рубежа Гермиона прослезилась и бросилась другу на шею, заверяя, что он повзрослел, что у него все получится и что она оценила его мысли по это поводу; а после с укором бросила взгляд на Рона, а тот лишь пожал плечами — дескать, как-нибудь да справлюсь, если что, то спишу. Невилл же сразу после этого занятия умчался в Башню Гриффиндора за вещами. Декан Макгонагалл вошла в его положение и дала добро на то, чтобы он несколько дней побыл с родителями. Поэтому счастливый и смущенный Невилл наспех попрощался с друзьями и ушел. На занятии они вспоминали Джинни — этому поспособствовал Майкл, который упоминал пару раз ее имя в разговоре с другом. К слову, за разговор Когтевран лишился пять очков — Макгонагалл сочла разговор на подсказывание. Рон хлопнул себя по лбу. — Точно! Он, наверно, ее так довел, что она ходит и срывается на всех. — Рон, — предупреждающе кинулся к другу Гарри, но рыжий все равно направился к когтевранцам. Те, завидев Уизли, мигом замолчали. — Та-а-ак, — протянул Рон, скрестив руки на груди и оценивающе окинув Майкла с ног до головы. — Поговорить нужно. Майкл пожал плечами и отошел в сторону вместе с Роном, Гарри и Гермионой. — Это из-за тебя Джинни такая нервная? — Спокойным голосом поинтересовался Рон. Майкл запустил пятерню в волосы. — Сам хочу узнать, — устало произнес когтевранец, — вряд ли из-за наших отношений. Точнее, ее поведение теперь стало пагубно на них влиять, что я уже не знаю, что и делать — продолжать отвечать ей тем же, или, на худой конец, бросить. Да, признаю — были такие мысли, но это естественно, верно? Какие бы у тебя ни были проблемы в жизни, нельзя срываться на своих близких. Рон присвистнул. — А ты адекватнее, чем я полагал. Может быт, я даже когда-нибудь одобрю ваш с Джинни союз. Майкл хохотнул. — Пару-тройку недель назад я бы, может, и обрадовался бы такому повороту, но не теперь. Сомневаюсь, что мы с ней протянем. Честно, до жути все это надоело. Ладно, бывайте. Майкл отошел к когтевранцем, а Гарри заметил исчезающий за поворотом силуэт рыжей девушки. Всеми силами надеясь, что это была не Джинни (а что-то подсказывало ему, что это была именно она — сейчас должна была быть пара по трансфигурации у четверокурсников-гриффиндорцев), он отвернулся к друзьям. А спустя несколько дней был первый в этом учебном году матч Гриффиндора со Слизерином. Он прошел под проливным дождем. Хогвартсу не повезло с погодой. Когда Гарри вышел на поле, его первым желанием было как можно быстрее поймать снитч, чтобы закончить игру и как можно быстрее уйти в свою гостиную. Но едва он поднялся в воздух, это неразумное желание вмиг исчезло, и он в очередной раз признался самому себе — воздух был его стихией, а игра — любимым делом. За игрой Гарри следил лишь время от времени, в основном прислушиваясь лишь к гоготу толпы и комментариям Ли Джордана. Пару раз перед Гарри мелькало что-то золотое, но мячик тут же пропадал из поля зрения. Гарри в очередной раз разглядел в сером небе золотой мячик, но свист пронесшегося над его макушкой бладжера его отвлек. Гарри мотнул головой и взлетел повыше, наблюдая за игрой. Но тут опять бладжер пронесся перед ним, еще сантиметр — и его нос был бы сломан. В третий раз Гарри успел увернуться, но бладжер неугомонно преследовал его, будто бы разгоняясь с каждой минутой, и лететь было практически невозможно. Гарри глазами пытался отыскать на поле Анджелину, чтобы подать ей знак — пора остановить игру. Вероятно, бладжер заколдован — как и было на втором курсе его обучения. Вопрос лишь в том, кто такой неблагоразумный заколдовал мяч, отпал сам собой почти сразу — Гарри вновь хотят убить, и следовало. — Он заколдован! — Крикнула Кэти, подтверждая мысли Гарри, но дальнейшие ее слова исчезли в резком порыве ветра. С трибун раздался свисток мадам Трюк. Гарри, надеясь, наконец, уйти от надоедливого бладжера, обогнал Анджелину и охотника Слизерина Эдриана Пьюси, и резко повернул, фактически кругом пролетев вокруг них. Он успел увидеть, как Анджелина резко ринулась ему навстречу — вроде заметив квоффл — а после услышал крики позади и второй свисток. Обернувшись, он увидел Пьюси, но не увидел Анджелину. Вся команда Гриффиндора устремилась вниз, и Гарри последовал за ними. На песке, в грязи лежала Анджелина, чью метлу сбил бладжер. Она не разбилась — этому вновь поспособствовал Дамблдор, аккуратно приземлив ее на поле. Мадам Помфри склонилась над девушкой, и спустя несколько секунд, тяжело дыша, сообщила подоспевшей Макгонагалл и всем собравшимся: — Мертвая. * * * В последующие два дня были полностью отменены занятия. Проверка волшебных палочек всех обитателей Хогвартса — и учеников, и преподавателей, абсолютно всех, даже тех, кто не присутствовал на трибунах — не дала ровным счетом ничего. Все были чисты. Гриффиндор погрузился в траур в связи с утратой. Когтевранцы и Пуффендуйцы приносили свои соболезнования. Последние понимали гриффиндорцев особенно — в том учебном году они потеряли своего человека, и это тоже была большая скорбь. А Анджелина была прекрасным и добрым человеком, и у нее были друзья из других факультетов. Да и смерть человека в любом случае является горем. Нее было сомнений, что какая-то часть Слизерина разделяла с ними эти чувства. Но не будут же они открыто приходить в Башню и выражать соболезнования. Так? Ярость закипала в Гарри с каждым часом. Злость на себя, злость на того, кто должен был погибнуть. «Ты невиновен в этом, ведь так? Не ты натравил бладжер на Анджелину» «Все, кто находятся рядом со мной — все страдают. Хотели убить меня, а не ее» «Анджелина попала случайно. Если бы ты мог — ты бы спас ее, даже не раздумывая» Спустя еще пару дней в школу прибыли скорбящие, безутешные родители Анджелины. Лишь сообщив команде, что они сообщат о дате похорон, они забрали тело дочери и покинули Хогвартс. — Гарри, я не знаю, как тебя можно еще утешить. Я просто хочу, чтобы ты знал — никто не винит тебя в ее смерти. И я не хочу, чтобы ты чувствовал вину. Никто не хочет. Гарри отвернулся к камину, единственному источнику света в гостиной — комната была окрашена в мрачные, темные тона, здесь не было больше красного цвета. — Я знаю, Гермиона. Он рассеянно запустил пятерню в волосы. Разве он виновен в том, что кто-то, помимо Волан-де-Морта, так отчаянно стремится его убить? Если только этот убийца — не приспешник Лорда. Тем не менее, вместо него убили другого человека, который просто оказался не в том месте, не в ту секунду, который не успел избежать кончины. Мяч был отравлен — обычный бы не смог отправить на тот свет так быстро. Анджелина умерла еще до падения на поле, и Дамблдор не дал разбиться трупу. Если бы Гарри медлил, то внизу, в грязи и лужах оказался бы он. Сколько еще людей умрет, спасая Гарри от преждевременной кончины или случайно подставляя свое тело под удар? А дело наверняка направят в Министерство, там этим займутся. Тем не менее, проверка палочек ни к чему не привела, а поить Веритасерумом несколько сотен человек было невозможно. Была лишь надежда, что каким-то волшебным образом, каким-то чудом найдут убийцу. А значит, никто в школе не будет больше предпринимать попыток убить Гарри. А значит, никто больше не пострадает. По крайней мере, это единственное, к чему смог прийти Гарри, потому что он понимал — чувство вины не спадет с него еще долгое время. * * * А утренняя новость в середине ноября потрясла абсолютно всех обитателей замка Хогвартс — без исключения. Лишь Долорес Амбридж, героиня первой страницы нового выпуска «Ежедневного Пророка» потягивала тыквенный сок из своего кубка с отвратительной усмешкой, которая придавала ей еще больше сходства с жабой, и, стоит заметить — с крайне довольной жабой. — Видите, гадина, даже кофточку сменила на более праздничную, — злобно прошептала Лаванда, бросив на стол вилку. — Смотри, как блестит. — Конечно, с чего бы ей не праздновать. Она такими темпами скоро пост директора школы займет! — Воскликнул Дин. Это было сказано слишком громко, но никто не обращал внимания — весь Большой Зал бурно обсуждал новость; а новый выпуск «Ежедневного Пророка» передавался из рук в руки — и тем, кто подписан на газету, и тем, кто нет. Многие перечитывали новость на первой странице по несколько раз и только потом высказывали свои мысли, кто-то начинал ругаться, едва прочитав заголовок, кто-то просто узнал подробности сегодняшней новости от соседа, но абсолютно все сходились на мнении — школе Хогвартс не нужен генеральный инспектор в виде Долорес Амбридж. — Говорят, что она отменит квиддич. После… произошедшего, — тихим голосом произнесла Алисия, но ее все услышали. — Министерство всерьез занялось этим делом. На занятии Защиты от темных искусств разгоряченная Гермиона, решившая почему-то именно в этот день вновь оспорить политику Министерства в отношении школы, умудрилась вызвать у Амбридж проявление тех самых эмоций, которые до сего момента не наблюдались на лице Амбридж как преподавателя в Хогвартсе. Последней каплей для нее стал Гарри, которому надоела эта перепалка. — Будете отбывать наказание у профессора Снейпа, — заключила Амбридж, гневно раздувая ноздри. Почему-то Гарри ощутил прилив облегчения. Почему? Честно — многие эмоции, которые возникали в связи с зельеваром, были ему непонятны. Вот и сейчас он не может понять, почему весть об отработке под надзором Снейпа вызвала у него спокойную реакцию. Интересен тот факт, что Амбридж была уверена — как и все в Хогвартсе, за исключением нескольких человек — что Гарри со Снейпом враги с первого взгляда и до гробовой доски. Это было уже не так. Гарри трудно было осознать этот факт — но это было действительно уже не так. Вечером Гарри с неохотой поплелся на отработку. С неохотой просто потому, что ему хотелось побыть в уютной гостиной своего факультета, поиграть с Роном в шахматы и почитать материалы к завтрашнему занятию по трансфигурации — да и просто отдохнуть душой и телом. Несмотря на то, что зельевар теперь не вызывал у него ненависти, бешенства и еще парочку значений из спектра негативных эмоций, ему все равно не хотелось проводить данный вечер в одной комнате с этим человеком. Гарри постучал в дверь кабинета, и холодный ответ «войдите» не заставил себя долго ждать. — Ну, что делать? — Громко спросил Гарри, засунув руки в карманы. — Профессор, — добавил он уже не так громко. И, помедлив, неуверенно произнес: — Здравствуйте. Снейп склонил голову набок, и Гарри почему-то задался вопросом, кто же над кем больше издевается — он над зельеваром, или зельевар над ним?.. Час прошел молча. Гарри то и дело поглядывал на часы. Четких временных рамок ему Снейп не дал. Сказал лишь: отмоешь все эти котлы — свободен. Что ж, Гарри часто выпадала возможность заниматься подобным трудом у Дурслей — что-то мыть, оттирать, убирать, поэтому данная поставленная перед ним задача его не испугала. Правда, некоторые котлы отмывались с трудом — последствия неправильно приготовленных зелий. Он был даже уверен, что одним из этих котлов наверняка пользовался он сам на последнем занятии. «А все потому, что объяснять всё нормально надо» недовольно подумал Гарри и тут же себя осек — Снейп, вроде, имеет способность читать чужие мысли. Гермиона что-то рассказывала об этом, и даже упоминала, как называется эта наука, но Гарри забыл название. Вроде бы осталось лишь два котла. Гарри чувствовал такую слабость, что, казалось, готов свалиться прямо здесь и сейчас. Это были последствия прошедшей трудной недели, да еще и результат долгой, нудной работы с котлами, ну и наверно хочется есть… или нет? Шум в ушах мутил его рассудок, а мышцы скрутило от тупой боли; он всеми силами старался держаться на ногах и не дать внезапно возникшему ужасу поглотить его, потому что он чувствовал — если расслабится, то произойдет нечто ужасное и пугающее. Внутри он боролся с чем-то, прокусывая губу до боли. Он ощущал, будто был разделен со своим телом — настолько неестественной, настолько странной была эта боль. Его первой мыслью (причем крайне нелогичной и глупой) было — меня что, опять хотят убить? А потом, когда в вихре эмоций сумел понять, что болит шрам, он осознал — Волан-де-Морт. Просто Волан-де-Морт. Он не знал что конкретно происходит — просто что-то связанное с Темным Лордом. Но он уже терял силы, чтобы о чем-то думать.