Любить нельзя расстаться

– Хочешь чего-нибудь? – поинтересовался Мишка, разглядывая огромную вывеску с меню в просторной кафешке, выполненной в стиле веселенькой абстракции. Этакое молодежное бистро. – Я угощаю. - Лучше просто попить, - не разделяя Мишиного энтузиазма, ответил я. Мне не терпелось поскорее присесть и погрузиться в свои невеселые мысли. Ну, или найти способ от них избавиться. - Спасибо, - промелькнувший голос затерялся среди ропота толпы, но, когда я развернулся с намерением занять столик, то угодил прямо на красный пластмассовый поднос, вышибив его из рук заказчика. Фастфуд и два стакана с соком столкновения не выдержали и полетели на пол, по пути заляпав меня и того, на кого я совершил наезд. Звон стекла лишь на секунду вызвал в толпе затишье. После чего монотонный ропот возобновился. - Простите, - залепетал узнаваемый мною голос. Парнишка липкими от сока руками принялся торопливо поправлять съехавшие очки. – Простите, без линз совсем не разбираю дороги… Ну круто просто! Почему-то вся еда ко мне сегодня неравнодушна, так и бросается связать нас узами, разрываемыми только водой и порошком. Автоматически пару раз хлопнув по расстегнутой куртке и рубашке с футболкой – не думал же я в самом деле отряхнуться от расплывающегося пятна сока – я поднял глаза на невольного собеседника и встретился с ним взглядом. Ошарашенный встречей, в первый миг я смог издать только нечленораздельный звук. Но потом все же сконцентрировался на своем речевом аппарате. - Ты… из туалета… В лице моей случайной жертвы наезда тоже читалось узнавание, но заговорить он со мной не успел. На его плечо легла посторонняя рука, недвусмысленно сообщая мне, что, если не отстану, у меня будут проблемы. Возникший рядом со старым знакомым брюнет своим испепеляющим на месте взглядом даже напомнил мне Ада. Только Ад злее. А этот, как я и предполагал, действительно был красавчик, такому бы только на обложки журналов… Блин, о чем я думаю? Что за голубые мысли? - Ты в порядке? – заботливо осведомился он у очкарика, но в его голосе я сразу разгадал угрозу в мой адрес. - А?.. Нет, все хорошо, Дар, - мой знакомый растянул губы в улыбке и посмотрел на своего друга влюбленными глазами. – Рядовое столкновение. Я сам виноват. Влюбленными? Серьезно?! Уставившись на парня в очках во все глаза, я понял, что не ошибся. Он действительно влюблен. Так эти двое… они встречаются, что ли? Приняв оправдание голубоглазого, брюнет с именем Дар пальцами подвинул меня в сторону и уверенно потащил своего парня из кафе. Очкарик только виновато оглянуться на меня успел. Дар… Чудесное имя. И почему себе я выбрал человека с именем Ад? - Кто это? – возле меня остановился Мишка с подносом и проследил мой взгляд в спину удаляющейся парочки. О нем-то я совсем забыл. - Да так, - я взял с подноса салфетку и попытался еще раз тщетно избавиться от пятна. – Крестная фея, наверное… Все-таки не получится у нас с тобой сегодня посидеть, Миш. Я домой, пока не въелось. Вернув салфетку обратно на поднос, я был вынужден оставить друга одного. Нехорошо получилось, но я Мишке обязательно позвоню. А кафе останется за мной, не могу же я лишить лучшего друга маленького праздника. Убедившись, что Ад не вышел покурить, я молнией пролетел к своей квартире и заторопился спрятаться в своей обители, но вдруг помедлил. Показалось, что я увидел… Я медленно обернулся и действительно нашел на стене рядом с квартирой Адониса вмятину и запекшуюся на ней кровь. Странно, за нашим подъездом никогда раньше не наблюдалось никаких насильственных актов. Подойдя ближе, я зачем-то тронул пятно пальцами. Ад, что, кому-то голову разбил? Или себе? В груди больно защемило. Что-то часто последнее время так щемит. Я становлюсь слишком сентиментальным. И завидую. Как же я завидую какому-то очкарику, который может, не скрываясь, признаваться в своих чувствах своему парню и наслаждаться взаимностью. Мне нужно привыкнуть к Мишке. Тогда я и сам смогу быть хоть немного счастливым и перестану думать об Аде. Войдя домой, я поздоровался с щебечущими о чем-то своем на кухне мамой и тетей Светой, с папой, оккупировавшим зал и поглощенным новостями по ТВ, и добрался, наконец, до своей комнаты. Скинув с себя грязные вещи, свалился на кровать, как и мечтал, лицом в подушку. Задумался и повернулся лицом к стене. Когда-то в детстве, когда мамы в поздний час разгоняли нас по кроватям, а нас все тянуло друг к другу и спать совсем не хотелось, мы с Адом придумали свой шифр. Его комната находилась прямо за этой стеной и кровать стояла с таким расчетом, что, убери преграду – и мы бы спали вместе. Долгими ночами мы перестукивались, пока я не засыпал. А я всегда засыпал первым, зная, что Ад рядом. Невольно я вытянул руку перед собой и прижал ладонь к холодной стенке. Интересно, в его комнате все осталось по-старому? Или он давно уже переехал в другую?.. Обнаженная спина Ада, возбуждая рельефами, притягивала к себе и я, одержимый собственным либидо, прижался губами к его позвоночнику. Не отрываясь, обхватил руками его торс. Как приятно чувствовать его тепло, растворяться в нем. Мне было невероятно жаль, что у меня всего две руки, что они до того маленькие, что я не могу обхватить его целиком. Обернувшись ко мне, Ад улыбнулся. И улыбка эта принадлежала мне одному, и всегда принадлежала только мне. Я безропотно позволил себя поцеловать, испытывая себя на седьмом небе от счастья. Он прижал меня к себе, ладони заблуждали по моему телу. Дышать становилось труднее, воздуха становилось все меньше. Скоро я почувствовал, что начинаю задыхаться, но Ад все не отпускал меня, даже когда я стал отбиваться. Я словно угодил в ловушку. В паучью сеть, и моя жизнь на исходе… …Я широко распахнул глаза, и мама отпустила мой нос, позволив сделать огромный, невероятно сладкий глоток воздуха и сесть. Живой. Хотя чуть не умер. Холодный пот покрыл все мое тело, я накрепко вцепился в край сбитого одеяла. Мама же взирала на мои мучения с завидным равнодушием. Вот не понимаю, зачем эта женщина меня рожала, если каждое утро пытается убить?! - Мам! - справедливости ради возмутился я. - Что «мам»? – ответила единственная возлюбленная мной дама и от души хлопнула меня по качественному стояку. – Разочарован, что не Ад? Вспыхнув, я уткнулся в стенку, с головой спрятавшись под одеялом. - Да при чем здесь Ад?! – сгорая со стыда, парировал я. И почему у меня мама не как у всех? - А, ну да. Ты же Мишей прикрываешься, - подушка в маму полетела уже после того, как за ней захлопнулась дверь и, естественно, цели не достигла. Жаль. Я уже по утру, проведенному с мамой, могу предположить, что день снова не задастся. Только это не отменяет того, что мне нужен холодный душ. Приведя себя в порядок и создав нерушимый настрой, что с сегодняшнего дня я буду Адониса ненавидеть, я оделся и перекинул через плечо сумку, обернулся к провожающей меня маме. - Я, скорее всего, сегодня задержусь, - кафе Мишке я все еще должен, а долги надо возвращать. И ему приятно будет. Представляю, как он будет улыбаться, когда я собственноручно покормлю его. Он такой милый, и улыбка ему очень идет… Ад, если бы я его покормил, непременно бы подъебнул. - Ага, лубрикант не забыл, надеюсь? – равно, как и мама. Иногда мне кажется, что нас с Адом перепутали в роддоме. Он и моя мама – два сапога пара. Фыркнув в ответ, я с гордо поднятой головой вышел из дома. И столкнулся на площадке с вышедшим одновременно со мной Адонисом. Растерянные, мы оба уставились друг на друга. Выглядел Ад немного бледным, а на руке я заметил ссадины, появившиеся явно не из-за драки с Мишкой. Выходит, Ад решил вчера таким мазохистским методом домой постучаться? Никогда не замечал за ним подобных сумасбродных наклонностей. Если только Адонис не был чем-то сильно расстроен. Ад отвел от меня глаза первым, вернулся к тому, что хотел сделать изначально – запереть дверь. Все верно, говорить нам больше не о чем. И, если он потеряет ко мне интерес, мне же лучше. Опустив глаза в пол, я направился к лестнице, но внезапно был перехвачен за руку. Поддавшись порыву, Ад дернул меня на себя и тесно прижал к стене, придавив меня своим телом. Его возбужденное дыхание маньяка со стажем мне совсем не понравилось, но поделиться своими впечатлениями я не успел. Ад плотно запечатал мой рот поцелуем. Снова?! - М-нет! – нечленораздельно промычал я, отбиваясь, но Оболенский только сильнее сжал меня в объятиях. Мне даже стало больно. Я слабо ударил Адониса кулаком по плечу, почувствовал, как по моему подбородку размазывается теплая влага, а поцелуй приобрел привкус крови. Его губа… Мое тело ослабло, руки уже просто несильно сжимали ткань его одежды. Мне было сразу страшно, уютно и больно в его объятиях. Душу разрывало на мелкие куски. Я жаждал его поцелуев, я боялся, что он отстранится и посмеется мне в лицо. Скажет, какой я безнадежный педик. Я так не хотел этого. Пусть лучше целует. Пусть никогда не отпускает меня. Мои пальцы сжались крепче, я позволил себе расслабиться и сделать наш поцелуй чуть мягче. Ведь Аду больно. Рана на губе болит и кровоточит. Теряя голову от этого вкуса, я подался к Аду, переплетаясь нашими языками, получая неземное удовольствие от его легких покусываний. Мои губы чуть защипало, но я все равно не хотел разрывать поцелуй. Я не хотел его отпускать. Я перед ним ничто. Я без него пустое место. Я устал от боли, что каждый раз пожирает меня изнутри. Я хочу чувствовать крылья за спиной. Но сейчас они жалкие, поломанные, истерзанные. Слезы тугим комом подступили к горлу. Его губы. Я бы рухнул в самое пекло ада за них, за то, чтобы чувствовать их прикосновение ко мне по утрам. Я бы спрыгнул с крыши небоскреба, перерезал бы себе вены за то, чтобы хоть один единственный раз услышать, что он меня любит. Я больше не могу. У меня больше нет сил. Аду удалось сломать меня. Я полностью в его власти и ничего не могу с этим поделать. И я все глубже и глубже вязну в этом болоте. В своей безответной любви к нему. Единственный вариант – сбежать. Если он отпустит… а я не дам ему этого сделать. Безрассудное буйство Адониса тоже постепенно сошло на «нет». В последнюю минуту он целовал нежно, очень осторожно. Так, будто я дорогая китайская ваза из редкой коллекции. Меня легко потерять и очень сложно завоевать вновь. Если невозможно. Остановившись, Ад уперся в мой лоб своим и, сглотнув, открыл глаза и посмотрел в мои. Мне казалось… нет, совершенно точно, я увидел в них ту же бесконечную боль и тоску, что испытывал сам. - Я не гомофоб, Тиш… - еле слышно произнес он. Это отражение. В его глазах только мое отражение. Если хоть на минуту представить, что Ад меня любит и любил все это время, я же… я же просто дурак, я этого не вынесу. Я не смогу себе простить. Я не смогу себе простить, что столько времени… Высвободившись из объятий брюнета, я, сам того не понимая, на полном автопилоте направился к лестнице, взялся за перила и спустился вниз. Такого просто не может быть. Я уже не знаю, где правда, а где ложь. Мне так тяжело. Мишка мне сам сказал. Мишка не может врать. Зачем ему? И, если бы Ад хотел, он признался бы мне еще тогда, четыре года назад. Когда его слова были мне так нужны. Когда они были важнее всего на свете. Оказавшись на улице и не разбирая дороги, я ускорил шаг, надеясь сбежать от навалившихся мыслей, а потом и вовсе перешел на бег. Это не правда. Ад не может меня любить.