Под килем полмили до дна

Восс Парк наклонил голову. — Вы свободны, барон. И вы, красистор, тоже. Фел по старой, въевшейся привычке вытянулся и отдал честь, прежде чем развернуться и зашагать к выходу. Крес’тен’тарти же спокойно наклонил голову в ответ — отправился догонять товарища. Восс откинулся в кресле и подхватил датапад. Еще в середине обсуждения поставки новой комплектации для планетарных турболазеров датапад выдал три коротких сигнала, которые он выдавал только в одном случае. Датапад слабо пискнул, оповещая о положительном результате сканирования сетчатки, и разблокировался. Восс провел пальцам вниз, открывая сообщение. Здравствуй, Восс. Парк расслабленно прикрыл глаза; за время, проведенное рядом с Трауном, он тоже многому научился, в том числе по первым же словам в письме понимать, принесет оно ему хорошие или же дурные вести. Сегодняшнее письмо обещало хорошие. Когда мое сообщение дойдет до тебя, мы уже выиграем генеральное сражение. Поэтому при прочтении можешь поднять за нас кружку эля Восс выполнил совет незамедлительно. Из закодированного шкафчика была извлечена на свет бутылка форвишского, к которому он не притрагивался с тех пор, как Траун покинул Нирауан и отправился в большую галактику. Восс вдавил пальцем разблокировку на пробке, и та выскользнула с глухим чпоканьем. Решив не церемониться, он вернулся на свое место с целой бутылкой и, серьезно отсалютовав датападу, приложился сразу к горлышку. Уже не помню, когда я в последний раз пробовал эль сам. Привычка, за которую ты столь часто меня корил, исчезла сама собой. «Интересно, — хмыкнул про себя Восс, — чем или кем ты ее заменил?» За прошедший год многое изменилось. Я все чаще вспоминаю собственную молодость. Ты знаешь сам, в ней не существовало ничего, чему можно было бы завидовать. Она была полна надежд и чаяний, которые не оправдались, веры в лучшее будущее, которому не бывать, и обещаний, что я не сдержал. Недавно я вспоминал, как когда-то в юности сказал Жоржу Кар’дасу: «Я сделаю всё, чтобы защитить тех, кто от меня зависит». И когда я произнес эти слова, я поклялся себе, что так будет всегда. Я солгал. Мне следовало сказать: «Я сделаю всё, чтобы победить в той войне, в которой ничего не смыслю». Восс с некоторым сомнением взглянул на бутылку и отставил ее в сторону. Нет, это сообщение придется читать абсолютно трезвым. С Трауном так было всегда — начнешь за здравие, а в итоге кончишь... как кончишь. Восс тихо улыбнулся сам себе, но улыбка быстро померкла. И сейчас я все чаще думаю о том, когда мы стали такими, какими стали. Когда я счел возможным уничтожать миры, которые я не в силах понять, и когда ты перестал говорить мне «нет». Восс задумался было, но глаза уже сами скользили дальше по строчкам. Тогда ли, когда мы осознали, что Чужаков Издалека мы понять неспособны? Была ли это секундная слабость перед общими страхами, стоившая миллионов жизней, или репетиция будущего? Может быть, война с мятежниками дается мне слишком легко. Отсюда лишнее время и излишние размышления. В прошлом месяце я пощадил военного, по вине которого был взорван недостроенный разрушитель на верфях Билбринджи. Несколькими днями раньше я сохранил жизнь работающему на меня контрабандисту, что по глупости своей сорвал мои планы. Три месяца назад я повысил мичмана, достижения которого в начале года я назвал бы незначительными. Я знаю, как на меня смотришь ты, и знаю, как на меня смотрят все остальные, но я давно не видел таких глаз, какими в тот момент смотрели на меня люди на мостике. В последний раз так на меня смотрели твои солдаты, которых я впервые повел в бой. В последний раз так бы смотрел на меня коммандер Гилад Пеллеон, когда я и Жорж уберегли «Химеру» от столкновения с «Голаном». Ты знаешь, почему из всех командиров я выбрал именно его. Восс протянул руку, ухватил бутылку и глотнул еще эля, стараясь не гадать, что прочтет дальше. Я смотрю на него уже почти год, и знаешь, Восс, с тобой я могу быть честен. Я никогда раньше не видел создания, которое всю жизнь отдало войне, но которого война не поглотила. Его война не была легче нашей, особенно после Эндора. За пять лет можно измениться до неузнаваемости, можно позволить себе ради победы всё, что необходимо. Я бы хотел услышать твое мнение о том, почему Гилад Пеллеон сумел остаться собой и почему я собой не остался. Когда была перейдена черта, которой нет, — до уничтожения целого мира или во время? От меня зависит много судеб, но и от него тоже, поэтому не говори мне про масштабы. Все пропорционально. Мне как никогда жаль, что между нами не работает голосвязь. Я успел забыть, как это просто — дать второй шанс. И каково это — видеть, что он не был потрачен зря. Я успел забыть, что когда-то мне был дорог каждый солдат, что шел в бой под моим началом, вне зависимости от расы и пола, и я успел забыть, каково это — считать потери, давая им добраться до сердца. Гилад Пеллеон словно заставил меня сбросить вековую наледь. Вынудил признать себе, кем я стал, и, сам того не зная, вернул на тот путь, который я когда-то сам себе предначертал. Восс Парк отвел глаза от датапада и сделал сразу серию глотков. Горло погано защипало, и не хотелось думать, от чего именно. Отдав войне все взрослые годы жизни, он, Восс Парк, давно разочаровался в возможности сохранить на войне себя. Но если Траун считает, что может обрести себя вновь... Я чувствую себя непозволительно живым, Восс. Мы идем к Билбринджи. Когда власть сменится и ситуация стабилизируется, я навещу Нирауан. Мне нужно многое обсудить с тобой лично. Мне кажется, я впервые за десятилетия проснулся. Я надеюсь никогда больше не уснуть.