Глава 10. Часть 2. Переменчивый мир.
Гермиона Джин Грейнджер всегда считала себя умным человеком, сильной ведьмой и лучшим учеником школы Хогвартс. Но так было далеко не всегда. Когда она училась в обычной школе для маглов, с ней никто не хотел дружить. Дети называли её заучкой, ботанихой, и это только самые «ласковые слова», которыми её обзывали. Она не понимала, почему всё происходит именно так. Она тоже хотела играть вместе со всеми, но после того, как сделает домашнее задание и прочитает внеклассную литературу. Но дети не принимали её в свою компанию, и маленькой девочке от этого было очень больно. В Гермионе, несмотря на её непримечательную внешность «серой мышки», всегда жила страсть к приключениям, которую она никак не могла реализовать. Неизвестно, чем могла закончиться такая ситуация, скорее всего она ушла бы в учебу с головой, погрузившись в книги, с отличием окончила школу и в престижном университете наконец-то познакомилась с друзьями, разделявшими её точку зрения. Но все её робкие надежды на будущее счастье изменились вместе с одним волшебным письмом. Хогвартс. Школа Магии и Волшебства. Совсем чуждый рациональной девочке мир, другие возможности и иная судьба. Она с радостью ринулась в неизвестное будущее. Как ни удивительно, первые два месяца всё происходило точно так же, как и в обычной школе. Она стала изгоем на собственном факультете, где все должны поддерживать друг друга. Но жизнь сделала снова крутой поворот, и в один такой ужасный и между тем прекрасный день она стала другом для Гарри Поттера. Она читала про него книги ещё до того, как поехать в школу, и он мгновенно стал для неё кумиром. Познакомившись с ним в поезде, она увидела самого обычного мальчика, а в его зелёных глазах она увидела тот же самый страх неизвестного будущего, что успешно прятала она сама. Гарри Поттер поначалу казался ей самым обычным мальчишкой. Но всё изменилось в ту самую ночь, когда он и Рон спасли её от Горного Тролля. А затем совсем неожиданно для неё началась та самая жизнь, где нашлось места всему: приключениям, верным друзьям и учёбе. Хоть мальчики и равнодушно относились к её увлечениям наукой, но они никогда не смеялись над ней за это. Пять курсов в Хогвартсе протекали очень насыщенно. Она с неким извращённым удовольствием нарушала не только школьные правила, но и законы Волшебного мира, например, варя Оборотное зелье на втором курсе. Она с радостью училась и узнавала новое. И с тревогой каждый год ожидала возвращение Волдеморта. Но никогда Гермиона Джин Грейнджер не думала, что весь её мир, вся Вселенная начнёт разваливаться на части. Ещё в начале лета всё их сопротивление Волдеморту казалось хоть и важным, необходимым для всего магического мира, но не целью номер один в её жизни. Даже идея обучаться Защите от Тёмных Искусств в Выручай Комнате год назад была ради успешной сдачи оценок в первую очередь, а не для подготовки к войне. Какой же наивной она была… Ровно месяц назад всё рухнуло. Гарри убежал, и до сих пор его никто не нашёл, даже профессор Дамблдор. Половина Лондона перестала существовать, а остальная лежала в руинах. Ей повезло, она с родителями находилась в тот момент во Франции и с ужасом следила за новостями с родины. Тогда же её мама и папа категорично заявили против возвращения в Англию, а особенно её продолжения обучения в Хогвартсе. Гермиона наложила на них обливиэйт. Она стёрла им всю память о ней. Поскольку её состояние находилось близко к истерике, то и силу она не контролировала. Воспоминания уже нельзя было вернуть. Когда девушка поняла, что наделала, то горько зарыдала, упав на колени возле ничего не понимающих родителей. Как она потом поняла, вместе с воспоминаниями о ней исчезли и некоторые другие. Гермиона вызвала врачей, которые уже ничему не удивлялись в тот день, даже одинаковой пропажи памяти у двух людей. Это списали на сильный шок. А Гермиона спустя пару дней вернулась в Англию. У неё бы ничего не получилось, ведь границы перекрыли, и ни о каком легальном способе попасть на остров не сообщалось. Но неожиданно ей помогла Флёр, с которой девушка столкнулась, бесцельно шатаясь по аналогу Косого Переулка во Франции. Она дала Гермионе портключ в одну захолустную магловскую деревушку в графстве Херефордшир. Уже оттуда путём долгих аппарирований она и добралась до Хогвартса, её дома. Именно тогда она и узнала о том, что Гарри исчез. Как сказал директор, судя по всему, мальчик ушёл сам, едва не убив Беллатрикс, о судьбе которой пока точно неизвестно. Профессор Дамблдор долго говорил с ней в тот самый день, хоть и выглядел сильно постаревшим и изнеможённым. Под конец беседы он попросил её ещё заходить, если не с кем будет поговорить, и сказал пароль от кабинета. Несколько раз она пользовалась этой привилегией, когда становилось совсем тошно. Однажды она даже увидела, как директор пьёт огневиски! Профессор не заметил её, он сидел спиной к входу и разговаривал с умершим Грюмом, чокался рюмкой с воздухом и раз за разом опрокидывал в себя ужасное пойло. В тот вечер она ушла, не сказав ни слова. Всем было тяжело, и она не исключение в этой круговерти страданий. Как ни странно, учёба возобновилась с опозданием всего на два дня. Учителя прилагали все силы, чтобы научить детей чему-то новому, что пригодится им в дальнейшем. Почти не осталось теории, и девушка впервые в жизни не огорчилась этому. Макгоногалл в первый день преподавания трансфигурации начала показывать, как с помощью этого предмета можно сражаться. Больше не было превращений ананаса в табакерку, они учились создавать из окружающих предметов то, чем можно убить врага. Профессор Флитвик больше не шутил, он всё также подбадривал, но необычайно жёстко вёл уроки и показал всем, что слухи о том, что он бывший Чемпион Европы в дуэлинге, правдивы. Защиту от Тёмных Искусств преподавало одновременно двое человек, новый профессор – молодая девушка Алиса – и Северус Снейп, который оказался разоблачённым шпионом и чудом избежал мести Волдеморта. Как по секрету сказала ей Джини, он несколько дней страшно кричал в Больничном крыле от разъедающего его тела проклятия. Но, тем не менее, он выжил и даже неплохо себя чувствовал, только сильно изменился. Если все остальные преподаватели ужесточились, то бывший профессор зельеварения, наоборот, стал мягче и больше не оскорблял никого, но язвительность у него осталась. Молодая девушка Алиса, которая пару раз заменяла Северуса, и на старших курсах обучала в интересной манере. Она просто показывала удобные связки заклинаний, заставляла их заучивать. Ввела дополнительно и по желанию пробежки с утра по стадиону. Раньше, пожалуй, на это откликнулось бы лишь пара человек, но, предчувствуя войну, юные волшебники и даже маги старше (пару раз к ним присоединялся даже Снейп) пытались сделать своё тело сильнее, ведь это их главное оружие. Кроме бега, они занимались и другими физическими тренировками, поначалу непривычные к такой нагрузке маги стонали, ругались, но продолжали заниматься. На самом деле Гермиона не совсем понимала, как такое вообще возможно, ведь у них далеко не армия, и хоть многие потеряли своих близких и жаждали отомстить, но ведь человеческая природа, что у магов, что у маглов почти неизменна! Видимо, она ошибалась и на этот счёт. Хотя порой ей и казалось, что кто-то свыше ненавязчиво подталкивает её к решению не отдохнуть лишнюю минуту, а выжать из себя всё до последней капли сил, но это уже бред. В богов и высшую силу она не верила. Хотя, она бы совсем не удивилась, если бы объявился какой-нибудь Один или вообще какой-нибудь Аколнауакатль, вон в России же появился среди белого дня возле Кремля Вещий Олег, так что может ещё что-нибудь вылезет. И в этот момент Грейнджер была как никогда права, хоть и не знала об этом. Учёба хорошо помогала ей отвлечься от гнетущих мыслей. Особенно она не хотела вспоминать про Гарри… Девушка смогла признаться сама себе, что влюблена в него. Это случилось в тот день, когда она узнала, что её друг исчез. Но чем больше времени проходило, тем больше она нервничала из-за его отсутствия. Она могла только терзаться сомнениями, что с ним произошло. Многие говорили, что мальчик, который выжил, сбежал, и чем дольше его не было, тем сильнее она верила в эту версию. Если подобное произошло бы в прошлом году, она даже поддержала бы его решение, ведь тогда, хоть его и называли Избранным, по сути, он ничего не был никому должен. Сегодня же война коснётся не просто часть Англии, а почти каждого человека на Земле, и отсиживаться в такое время было настоящим предательством. Гермиона корила себя за собственные мысли, она понимала, как тяжело пришлось её другу, начиная с самого детства, но ничего с собой и своими мыслями поделать не могла. Наверное, Малфой сейчас ликует от того, что внёс свой вклад в травле Избранного. К слову о слизеринцах. Первого сентября их пришло около половины от всех курсов. Именно тогда, когда директор Дамблдор ещё приходил в себя после изнуряющего сражения в Лондоне, профессор МакГонагалл перед традиционным распределением новых студентов обратилась ко всем. Она категорично и жёстко высказалась, что возможных предателей в Хогвартсе никто не потерпит. После чего объявила, что каждый присутствующий должен принести Непреложный Обет, в котором всё сводилось к следующему: пока я обучаюсь/преподаю в Хогвартсе, я никоим образом не имею права наносить умышленных повреждений средней тяжести и выше преподавательскому составу, учащимся, персоналу школы или вредить обороне замка, только если это не вынужденная мера спасения жизни или здоровья всех вышеперечисленных. После этих слов разразилась самая настоящая буря среди учеников, которую утихомирили авроры, также находящиеся в Большом Зале и приписанные в охрану Хогвартса. В итоге почти все слизеринцы ушли, осталось лишь четыре человека. Также покинули школу ученики из оставшихся факультетов, но совсем небольшое число. Одна из самых паршивых вещей, которая произошла с Гермионой за это время – это ссора с Роном. Хотя ссорой тот скандал назвать сложно. Случилось всё на второй день её пребывания в замке. Рон кричал, что всех пожирателей надо уничтожить и не следовало отпускать просто так слизеринцев из замка. Гермиона начала кричать, что не все из них были сыновьями тёмных волшебников. В итоге он в запале назвал её лохматой мымрой и сказал, что Гарри не возвращается только из-за того, чтобы не видеть её страшной физиономии. Он мог бы ещё много наговорить остолбеневшей девушке, в гостиной их факультета все в шоке замерли, наблюдая за ссорой остатка Золотого Трио. Как внезапно на Рона налетела Джинни, повалив того на пол, и начала ожесточённо бить кулаками. Тут уже спохватились и все остальные, кое-как оттащив сестру от брата, гриффиндорцы начали бурно обсуждать всё увиденное, словно виновники скандала находились с ними не в одной комнате. Тогда Гермиона расплакалась и убежала из гостиной; она и до этого не особо любила большинство её одногруппников, но после того, как увидела, как Симус оттолкнул Джинни, подал руку Рону и приятельски похлопал того по плечу, её вера в гриффиндорское «братство» окончательно оказалась растоптана. Захлопнув за собой портрет Полной Дамы, она побежала куда глаза глядят, и случайно наткнулась на нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств, которого в тот момент совсем не знала. Алиса проявила терпение и понимание, не свойственное её возрасту. Она остановила бегущую девушку, выслушала её несвязные всхлипы и пригласила в свою комнату, где отпаивала её горячим чаем и ещё долго болтала на разные темы, пытаясь отвлечь студентку от грустных мыслей. После этой встречи Алиса, подобно директору, пригласила заходить её ещё, чем потерянная Гермиона потом не раз воспользовалась. Пару дней назад её даже пригласили на встречу, где собирались друзья Алисы и обсуждали последние новости. Гермиона ещё не знала, о чём именно там говорили, она смутно представляла что-то вроде клуба Слизней, который возглавлял Слизнорт, но она серьёзно ошибалась. А перед Джинни она потом извинилась за то, что бросила ту одну в гостиной. Та не стала таить обиду, и они даже сильно сблизились на почве общей грусти.Интерлюдия. Одинокий старик.
Когда я в очередной раз смотрел на закат, меня не оставляло ощущение значимости сегодняшнего дня. Проснувшись с замечательным настроением, чего не случалось со мной очень долгое время, целый день в неведомой тоске рассматриваю свое жилище, словно прощаюсь с ним навсегда. Не знаю, откуда пришла уверенность, но сегодня мои последние сутки в качестве узника. В углу темницы сиротливо лежит стопка писем, единственный человек, пишущий мне, является Светлейшим и Сильнейшим магом своего времени. Раз в год, на Рождество, сова приносит мне письмо. Первое я сжег, второе выкинул в окно, третье разорвал а мелкие части, четвертое, проклиная заклятого приятеля, открыл и прочитал. Мой друг писал мне обо всём, наверное, я единственный человек, кому он рассказывал о своих планах, вот только в этот год никаких новостей от него ещё не появлялось. Каждое из них я успел выучить наизусть до последней запятой, поэтому не стоит оставлять их здесь, щелчок пальцами, и бумага загорелась. Я уже давно научился пользоваться простейшими заклинаниями без палочки и даже умудрялся скопить в себе немного магии в таком месте как это. Ведь в Нумерганде магия рассеивалась даже из природных источников, к которым также относились и людские тела. Могло пройти всего двое суток, а в теле не оставалось ни капли энергии для сотворения волшебства. Огонь разгорелся сразу, жадно слизывая сухой пергамент, он осветил мое скромное жилище. В углу гниёт солома, заменяющая мне кровать. С другой стороны стоит маленький покосившийся столик. В моей темнице четыре тысячи пятьсот тридцать шесть кирпичей, девятьсот семь из них отличаются от других своим худшим качеством, выдавая собой нечестивого на руку бригадира. Вот уж не думал, что меня, Величайшего Тёмного Мага, способен надуть рабочий, руководивший постройкой. Хотя, после завершения работ я прикопал его вместе с несколькими другими бригадами, так что можно сказать ничья. Я всё ещё размышлял о всяких пустяках, когда дверь моей камеры отворилась. Жуткий скрип разорвал вечную дрёму этого богами забытого места. В камеру зашёл обезображенный человек, и даже его тело имело ужасную форму: скелетоподобное с длинными тонкими руками, и с неестественно длинными пальцами. Белое, как мел, похожее на череп лицо обтягивала бледная кожа. Вместо носа у него находились змеиные ноздри, а глаза гипнотизировали своими кошачьими зрачками. - Том Реддл, - произнес я со вкусом, внимательно наблюдая за посетителем. Его змеиные ноздри разгневанно расширились, а рука с зажатой в ней палочкой стремительно, словно бросок кобры, прочертила дугу. Тёмный луч откинул меня к дальней стене. В голове словно раздался набат, мир вокруг потемнел, а во рту я почувствовал солоноватый вкус крови, он явно пришёл сюда не поболтать. - Меня зовут лорд Волдеморт, - прошипел змеелицый. - Я пришёл узнать про одну вещь, которая когда-то принадлежала тебе. - Тогда тебе придется запачкать свои нежные ручки и выбить из моей старческой головы эти сведения. - Видать, столько лет в одиночестве не проходят даром, и в психике идут необратимые изменения, хладнокровно подметил я. К счастью, Том принял мой пассаж к сведению, как я и надеялся, он стремительным шагом сократил до меня расстояние, вновь взмахнув палочкой. - Легилименс! В ту же секунду голову сжало словно невидимыми тисками. Я почувствовал, как мои воспоминания грубо перебирают, мысленные щиты еле сдерживали этот напор, так по крайней мере казалось незваному гостю. Дав Тому прожать щиты до максимума, я разом сбросил всю защиту, и Реддл погрузился в моё самое ужасное воспоминание. Дамблдор писал мне о Томе, о его неприятии светлых чувств или таких эмоций, как раскаяние. За мою жизнь у меня набралось сотни моментов, когда я глубоко сожалел о каких-то своих действиях, но только пара из них были наполнены, кроме ярости, ещё и раскаяньем и потерей кого-то дорогого сердцу. Сознание Волдеморта корежило, и он не мог вырваться. Конечно, для Тёмного Лорда такая ловушка не станет преградой надолго, но я не предпринимал ничего, я ждал свой маленький шанс. И мальчишка Том мне его предоставил. Решив не тратить время на постепенное отторжение чужих воспоминаний, он решил произвести выброс энергии из своего организма и тем самым разорвать всякую связь между нами. Его тело засияло ярко-красным цветом, и связь, созданная благодаря лигелименции, прервалась. И это мой шанс! Пока магические потоки не растворились, я стремительно начал вбирать их в себя. Во время заключения я приобрёл совершенно удивительные способности. Как мне известно, лишь несколько человек в мире способны присваивать себе силу другого мага. В моё старческое и, признаюсь, слабое тело широким потоком хлынула энергия, с непривычки опьянившая меня. Том уже почти пришёл в себя, поэтому я, не мудрствуя лукаво, просто сделал небрежный взмах кистью и неудачник вылетел в окно, громко при этом матерясь. В коридоре раздался стремительный звук шагов, через несколько секунд в камеру вбежало трое пожирателей смерти. Их плащи оказались изрядно потрёпанными, а внешний вид довольно уставшим. Видимо стража, охранявшая меня, продала свои жизни не просто так. В меня тут же полетели различные проклятия и бессильно разбились о возникший щит. Сотворить без палочки настолько энергоёмкую защиту оказалось довольно тяжело, но я справился. Заёмной магии оставалось ещё много, но она стремительно утекала. Стоило бы приберечь её, но побеждать в этой битве я не собирался. - Авада Кедавра! Авада Кедавра! Авада Кедавра! – Три зелёных луча нашли свои цели, и пожиратели осели на пол бездушными куклами. За спиной раздался подозрительный звук, и моё тело на автомате метнулось в сторону, спасаясь от смерти. Больно ударившись плечом о стену, я увидел леветирующего Реддла прямо напротив окна. Ну, кто же так себя подставляет? Почти весь запас энергии хлынул мощным потоком из моих рук и снёс кусок стены, который полетел в не ожидавшего такого Тёмного лорда. Не знаю, чем закончилось горячее свидание кучи булыжников и горячего змеиного парня, но я, не отвлекаясь больше ни на что, выбежал в коридор. На удивление, там меня никто не встретил, как и этажом ниже. Что-то тут не так. Похоже на засаду. А в следующий миг мне оказалось не до размышлений. Стены вокруг меня пришли в движение и попытались раздавить бедного старика. Но я успел чуть раньше, пол подо мной взорвался. Каменный щебень разодрал кожу и больно впился в мышцы, но смерти избежать я смог. Провалившись на первый этаж, я кое-как смог придержать своё падение, отбил в полёте одно проклятье, летевшее в меня, и чудом разминулся с другим. Приземлившись на ноги, я медленно обвёл взглядом настороженных пожирателей, которые взяли меня в кольцо. Я слышал, как где-то в стороне громко шипит Том, приближаясь к нам, и понял, что момент для финальной стадии моего плана идеальный. Я поднял руки, и в этот момент палочки балахонщиков завертелись, выплетая магические узоры, но моя атака оказалась направлена не на них. Сложив пальцы в причудливые фигуры, я одновременно ударил себя в живот и сердце. Я почувствовал, как тело моё покачнулось и упало. Последнее моё воспоминание за этот день - это обшарпанный потолок моей темницы, моего дома, Нурменгарда. А затем мир для меня погас, словно кто-то выключил питание. Люциус Малфой стоял на первом этаже Нумерганда и тихонько, чтобы никто не слышал, проклинал всех Тёмных Лордов на свете. Под прицелом палочек дюжины пожирателей смерти стоял безоружный старик, но ему ничуть не было оттого легче. Никто не предпринимал никаких действий, они ждали своего Повелителя, а Гриндевальд, кажется, задумался о чём-то своём. Но вот он начал поднимать руки, и в ответ Люциус начал плести защитные чары в надежде, что пронесёт. Не пронесло. Геллерт не стал атаковать их, вместо этого он направил магию против себя. Тело Тёмного Лорда в отставке засветилось насыщенным синим цветом, и из его тела, разрывая плоть изнутри, прожигая кости, стали вырываться синие лучи, бьющие хаотично по всему помещению. Люциус с изумлением увидел, как один из них ударил в защиту Гойла и проник в тело пожирателя, словно никакой преграды не стояло. За секунды ещё не старый и пышущий жизнью здоровяк превратился в безжизненную статую из слабо светящегося синего камня. Справа от Малфоя приглушённо пискнул Петтигрю и, превратившись в крысу, юркнул в одну из многочисленных трещин в полу. Решив последовать примеру Питера, Люциус кинулся в сторону и спрятался за одну из каменных колон, как он успел увидеть, синие лучи не могли преодолеть материальные объекты. Облегчённо вздохнув в своём укрытие, он вновь покрылся холодным потом. Люциус на мгновение представил, как будет бушевать Повелитель, узнав, что Гриндевальд умер, не рассказав то, зачем они собственно сюда и пришли. Я проснулся от щебета птиц. Моё тело лежало на чём-то мягком, а воздух, разлитый в округе, освежал и пьянил, словом ничего не напоминало о тюрьме. Первая мысль стала не очень приятной, возможно пятьдесят лет в одиночестве всё же сделали своё черное дело, и моя крыша, ехидно хохоча, уехала в неизвестном направлении, но потом память о событиях последних часов вернулась ко мне. Я широко улыбнулся и открыл глаза. Над головой блестело голубое небо, летали какие-то мелкие пичуги, а вокруг меня раскинулось цветочное поле. Я попытался приподняться на руке, но моё тело ощутило некий дискомфорт. Стоп. Рука! Аккуратно приблизив ее к лицу, словно в любой момент наваждение может пропасть я внимательно рассмотрел её. Всё выглядело именно таким каким я и помнил! Худощавая ладонь, длинные пальцы с ухоженными ногтями и гладкая кожа, которая не особо напоминает тело столетнего мага. Поднявшись на ноги со своего ложа я глубоко вздохнул полной грудью, я принялся просто смотреть по сторонам, наслаждаясь буйством красок. После моей «смерти» пожиратели уверены, что меня больше не существует, а Волдеморт наверняка захочет удостовериться, что крестражей у меня не имелось, а уж как это понять он должен знать. Но я их действительно никогда не создавал и ушёл от смерти хоть и похожим, но другим путём. Ещё во времена Второй Мировой Войны я сменил тело и перенёс свой разум в очень похожего на меня недавно умершего австралийца. Несколько учёных от магов и маглов разрабатывали этот проект три года для меня, конечно, я потом их устранил, чтобы они никак и никому не смогли проболтаться. А суть заключалась в следующем, вместо якоря души, как в случае с крестражами, для меня оставался якорь тела с наложенными на нём заклинаниями, поддерживающими его сохранность. И уже к нему стремилась моя душа. Сидя в Нумерганде, в свой же первый день я планировал убить себя, но сумел сдержаться. Моя империя уже была разгромлена, а один маг, даже такого масштаба, как способный на равных сражаться с Дамблдором, многого не сделает. Поэтому я ждал, очень долго ждал момента, когда никто не усомнится в моей окончательной гибели. Когда люди забудут, как я выгляжу, и когда наконец-то Дамблдор постареет и ослабеет. Нужно узнать, что творится в мире, письма от старого друга это хорошо, но недостаточно, тем более я совсем не в курсе, что происходило за последний год. Развернувшись к спрятанному в траве «ложу», походившему на смесь гроба и футуристичной космической капсулы, я нажал на кнопку и оно, закрывшись, опустилось глубоко под землю.