Архив

Селина чувствует себя маленькой девочкой, и ей кажется, что Морриган видит ее точно так же. Императрица никогда раньше не общалась с магами-отступниками настолько близко и уж тем более не знала никого настолько могущественного. Ее удивляет абсолютно все: то, насколько искусно ведьма творит заклинания, заставляя огненные искры плясать на своих ладонях, то, как она легко находит нужные ингредиенты в своей поясной сумке и варит жутко пахнущие яды, от которых к потолку поднимается легкий дымок, и, конечно же, то, как обнаженное стройное тело в мгновение покрывается жесткими перьями, и на протянутую руку садится уже черная ворона. Она смотрит умными желтыми глазами и взмахивает крыльями, торопясь сорваться в полет. В этом образе — вся Морриган: мудрая, свободолюбивая, независимая. Ворону не волнуют власть и влияние, политические игры Орлея и уж тем более сама Императрица. Но Селина не намерена так быстро отпускать ее. Морриган, не видя нужным стеснять себя приличиями, садится прямо на стол, изящным движением закидывая ногу на ногу. Ведьму забавляет детское любопытство Селины, ничем не похожее на интерес храмовников к ее персоне. Она заглядывает в зеленые глаза Императрицы и видит Кусланд: с его неподдельным энтузиазмом и огромным количеством вопросов, на которые и сама Морриган не всегда могла дать ответ. Ее интерес к магии понятен ведьме, но рассказать все она не может. Яркие всполохи пламени снова пляшут на ладони, отражаясь на бледной коже. Селина задает первый пришедший в голову вопрос, но не успевает уловить короткий ответ, засмотревшись на пляшущие искорки в желтых глазах. Она никогда не признается себе в этой глупой, сентиментальной и ни к чему не приводящей привязанности. Императрица не имеет права на такие мелочи. Императрица должна уметь отпускать людей. Императрица не должна позволять себе слабостей. Но Императрица позволяет, зная, что следы от вороньих когтей заживают очень долго. Особенно на сердце.