А хотел ли кто-то сражения?

Тогда

Михаил стоял посреди старого дома, освещенного лишь луной, чьи лучи еле пробивались сквозь небольшие окна. Дин и Сэм уже в своем времени, Мэри спит дома в своей постели, а когда проснется уже ничего не будет помнить, лишь только он стоял посреди той комнаты, размышляя над своим разговором с истинным сосудом. Ведь архистратиг не соврал, когда говорил, что любил и любит своего брата... Возможно даже сильнее, чем просто брата. Он и сам не знал, когда это началось, когда ему поручили воспитывать еще маленького и неопытного белокурого архангела или когда он с улыбкой наблюдал за его успехами и проказами. Но он помнил точно, как было сложно и больно запирать того в клетку самому. Приказ Отца о будущей битве не на жизнь, а насмерть тогда будто остановил весь мир вокруг, но внешне старший сын божий держался холодно. За несколько тысячелетий боль притупилась, а снаружи уже твердо обосновалась холодная маска безразличия. Но сейчас ему хотелось снять эти оковы, высвобождая все, что есть внутри, всю бурю, что разрушает, и всю боль, что будто отражается в глазах. Опустив плечи, став, как казалось, даже немного ниже ростом, архистратиг опустился в потрепанное временем кресло, чудом не задетое в драке. Погрузившись в такие далекие, но такие счастливые и теплые воспоминания о детстве, он забыл и отключился от всего. За ними Михаил даже не заметил появления еще одного существа в этой комнате. Люцифер сел в кресло напротив, которое издало тихий скрип, но даже это не вернуло старшего архангела из раздумий. Чему-чему, а носить маски дети божьи научились за эти года просто идеально, поэтому видеть самого старшего из них таким открытым было даже странно. - Что такое, брат? Немного слов маленькой обезьянки, и ты уже не способен быть в своей тарелке? Как бы не хотелось воспользоваться возможностью расстаться с холодом, пока брат столь открыт и забыл о том, что его младший - дьявол, все же второй по старшинству оставался в своей броне, состоящий лишь из язвительности и равнодушия. Очнувшись и подняв глаза на своего брата, Михаил хотел было вернуть ту оболочку холода, с которой ходил столько тысячелетий, но вместо этого лишь взглянул в глаза тому, кого называл монстром, но по прежнему любил и кто для него являлся до сих пор братом. За эти года он простил ему все, но только признавать это перед кем-то не хотелось... раньше. Ответом на язву брата, архистратиг задал абсолютно серьезно вопрос: - Ты хочешь этого сражения? От такого ответа-вопроса дьявол опешил. Как бы не хотел он сейчас сдержаться, но он поднялся с кресла на ноги и тут Остапа понесло. - Хочу ли Я этой битвы? Знаешь, я уже в который раз пытался отговорить тебя от нее, но что ты, это же приказ Отца, как его можно нарушить?! Ты который раз отвечал мне отказом на любую мою просьбу хотя бы немного наладить отношения, называя чудовищем, а сейчас сам спрашиваешь, хочу ли я сражаться с тобой, своим братом... В этот момент Михаил, не выдержав, поднялся с места. Сейчас, когда они оба были открыты, они смотрели друг другу в глаза, чувствуя друг друга. Когда архистратиг подошел к Люциферу, тот ожидал всего, но не этого. Старший брат просто обнял младшего, прижимая к себе, говоря на ухо тому: - Помнишь, когда рай сотрясали редкие грозы, ты прибегал ко мне, а я просто обнимал тебя, гладя по волосам, а ты вцеплялся в меня мертвой хваткой, не желая отпускать? - спросил с легкой улыбкой Михаил, точно так же, как в детстве, гладя по всклоченным волосам. Сказать, что младший был в шоке - ничего не сказать. Ему казалось, что где-то должен быть подвох, но ни тепло, ни руки не исчезали, а лишь насылали спокойствие. Тихо вздохнув, он наконец расслабился, так же вцепляясь в старшего. - Не уходи, - почти на грани слышимости произнес младший в его плечо, надеясь, что бы тот не услышал и знал одновременно. - Не уйду, - произнес, так же тихо, но достаточно для слышимости. - От любимых не сбегают. Второй сын божий отстранился, неверящие глядя на брата. Либо удача наконец повернулась к нему тем местом, либо брат все узнал и теперь, как кукловод, лишь дергает за нужные ниточки. Михаил, видя замешательство младшего, лишь осторожно прикоснулся к губам, будто успокаивая. Закрыв глаза, блондин аккуратно, будто боясь спугнуть момент, ответил, почти тут же разрывая контакт, пряча лицо у брата на плече, оставляя глаза так же закрытыми. Сердце стучало с бешенной скоростью, но все же тихо, младший сказал: - Если это лишь морок, то никогда не возвращай меня в реальность.