Чистая линия

      — Вас точно никто не видел?       — Отвод глаз работает на отлично, не бойся, — доверительно проговорил он, пока я обрабатывала этого балбеса.       Хотелось бы верить. Потому что иначе ко мне будет слишком много вопросов. Всё-таки Франки является уважаемым человеком, а тут такая компания в его домик припёрлась... Спасибо, что не через забор!       Вот зла не хватает.       Мы сидели в гостиной Франкенштейна на диване. Я сосредоточенно выполняла инструкции Ала, обрабатывая раны Меттью, и стараясь не попасть кровью на мебель. Да и вообще стараясь никуда ею не попасть.       Эти... Эти не очень умные люди что-то не поделили с Инем, и теперь я устроила тут полевой госпиталь. Мир тесный... Очень.       И как мы пойдём такие красивые в Лукедонию?!       Вот Ал нормальный. Ни царапинки. Если бы ещё помогал, вместо того, чтобы что-то усиленно строчить в своей технике, цены бы ему не было. Попа ты ленивая, Алан! Но инструкции достаточно подробные, а крови я не боюсь. Мир тут такой, что это свойство организма полезно. Была у меня знакомая, что падала в обморок даже просто от описания фонтанирующей жидкости. Да, с такими в разведку нельзя — не спасут. Хлоп в самый ответственный момент. Но этот не барышня, морщится, но терпит. Бинтики с собой принесли, отвод глаз использовали...       Мальчишки... Вам лишь бы кулаками помахать.       Хотя, тут явно не только кулаки.       Я бы даже сказала, что совсем не кулаки.       Раны какие-то странные. Плоть словно разрезали чем-то таким... Не знаю, как сказать. Я не профессионал в оружии. Леской, что ли? Только я никогда не видела ничего такого, разве что в одной анимешке... Надо было чаще смотреть то, что предлагала Алиса. Но кто же знал, что это может пригодиться? В обычном оружии я кое-что понимаю, да и только.       И вот придут к нам такие господа полицейские. Мол, кто такие, почему в таком виде? А колото-резаные раны всегда на особом счету у правохранителей, как и пулевые. Последних, правда, нет...       Тут же такие бдительные соседи. Хотя, через забор никто не лез, я сама открывала. Всё не так страшно. Просто фантазия разыгралась на фоне боевых ранений.       В общем, накрылась моя поездка в Лукедонию медным тазом. Тут нужно отлежаться хотя бы сутки, но я бы настаивала на неделе.       А ещё меня ждёт взбучка от Франкенштейна за испорченный пол. Потому что я всё-таки не заметила как накапала, а она впиталась. Сейчас пытаюсь оттереть какой-то едкой дрянью, но, кажется, делаю только хуже. Надо поискать информацию в интернете... Его же не контролируют специальные службы? А то по таким запросам могут и прийти в гости позадавать вопросы, если Союз бдит... Паранойю. Пройдёт.       Что же вы такое не поделили? Понимаю, что меня это не касается, но интересно же.       Схватила за ухо расслабившегося одуванчика, из-за чего он едва не выронил свой ноут (или что там у него в руках).       — Делай что хочешь, но чтобы этого не было.       Тот понятливо кивнул, потянувшись за чемоданчиком. Главное, чтобы избавился от следов впитавшейся крови. Франкенштейн у нас чистюля и перфекционист, помешанный на дезинфекции... Такой косяк заметит быстро. В доме даже пыли нет.       На всякий случай ещё раз осмотрюсь, не осталось ли следов. А то страшновато.       Но сначала руки вымою, а то ещё дополнительных следов тут не хватало.       Ох, наказания мои. Одни улетели, другие прибежали.       Видимо, это моя судьба. Быть нянькой.       Но в Лукедонию хочется.       Хоть одним глазком посмотреть. Когда все уходят в цирк, а тебя не берут из-за болезни — это обидно. Даже если понимаешь причину.       Да и хорошо было бы поменять немножко канон и не допустить траты жизненных сил Рея. В крайнем случае, уложить его спать. Франкенштейн слишком мягок к нему для того, чтобы настоять как следует. Мы установили опытным путём, что это приносит пользу.       Со временем мои воспоминания о манхве всё больше и больше тают. Поэтому я благодарна Меттью за тот дневник. Я бы не факт, что догадалась начать записывать свои воспоминания, мысли и прочее, надеясь на память. Может бы и догадалась, но информации было бы меньше... Практики Франкенштейна по выкачиванию информации хороши, но чем дальше, тем больше допускает неточности. Человек может верить даже в то, что не было, приукрашать, пытаясь вспомнить подробности, замещать в голове одно другим... Психология. Свежая информация всегда достовернее, особенно с бумагой под рукой. Жаль, я не знаю реальный уровень сил оставшихся старейшин и Кромбеля... Как правило, сильнейших оставляют на десерт. Это намёк?.. Единственные зацепки по поводу последнего — это информация о тетради Франкенштейна, а так же то, что он приспосабливается, как таракан, к новым хозяевам. Нет ничего удивительного в примеренной личине монстра. А ещё у нашего блонди и этого старикана может быть схожая сила.       — Ну что. Отправляемся или нет? — спросила "мумия".       В таком виде? Серьёзно?       — И куда тебя такого красивого пустят?       — Я срегенерирую через час. Да и у нас другие способы передвижения. На работе дали. Про телепорты что-то слышала? Правда, от них с непривычки мутит...       — А в ёлку не телепортируемся? — я с подозрением посмотрела на странную вещь в его руках. Чёрная маленькая коробочка с какими-то кнопками.       Да он меня разыгрывает. Не бывает такого.       Хотя, в этом мире нельзя быть уверенной ни в чём. Никак не привыкну, что здесь нет ничего невозможного. В том числе нечеловеческая регенерация у якобы обычных немодифицированных людей. Врут и не краснеют.       — Сумки тащи, — сказал закрывающий свой чемодан Алан.       — Так что насчёт ёлки?       — Да не должны. Вот в какого-нибудь кролика, не исключаю...       Спасибо. Успокоил. Хм... А не остаться ли мне дома? Тут телек, тишина, вай-фай, дети, полный холодильник...       Вот чего я там в Лукедонии не видела? Природа, она и в Африке природа. Благородных видела, жили со мной в одном доме. Ноблесс видела, тоже тут живёт. А вот у них он теперь не живёт. Значит, этот дом круче. Здесь не бегают ужаленные в попу благородные, выискивающие предателей. Тут не сражаются. Можно в карты поиграть...       — Ты идёшь или нет, а?       — Да пошла я, пошла. Там всего один маленький рюкзачок. Я ж не гмо.       Надо ещё дверь по всем правилам закрыть. Снаружи!       А то приедем мы так. А дом закрыт изнутри.       И полезем мы через забор.       Дальше продолжать?       Как же всё сложно.       Не пускать жильцов в их собственный дом, какая наглость.       Объявили запретными землями... Может, оно и к лучшему. Сомневаюсь, что кто-то бы посягнул на особняк Мастера, но... жучара знал, что делал. Запретный плод манит не только людей, аристократы — не исключения. Могли и вскрыть.       Хотя, пробираться сквозь заросли то ещё удовольствие. Обязательно какая-нибудь приставучая форма жизни зацепится за волосы, одежду.       Не любитель я гулять по лесу, в молодости как следует набегался. Но для дела надо.       Когда-то здесь была мощёная дорога. Сейчас почти не осталось следов — поле, цветочки. Только более твёрдая почва, под которой угадывается что-то каменное. Природа всегда берёт своё.       Геджутель, неужели нельзя было объяснить всё как следует, а? И не пришлось бы возвращаться спасать твою шкуру... Как бы ещё не дать Мастеру так разбрасываться жизненной силой? Но ведь эта женщина поверит только силе. Просили же, как человека. Но это аристократ до мозговой жидкости. Почему их так сложно сдвинуть с какой-нибудь идеи? Сказали же, чем кончится...       Мастер не хотел сюда возвращаться, но чтобы новая Лорд не сотворила ошибку, о которой будет жалеть, ему пришлось вернуться на эти земли. К счастью, ненадолго. Иногда я безумно рад, что мы немного знаем будущее. Но почему он всё равно идёт как на эшафот?! Мы же вернёмся.       Мы ведь вернёмся?       Я приму любой вариант, но среди людей ему лучше.       Дом встретил нас тёмными окнами-глазницами, заросшими вьюнком и другой травой стенами и всё тем же запустением, тишиной. Атмосферность добавлял тихий шелест листьев и прохладный ветер, заставляющий покрываться мурашками... Но стоит отметить, что особняк всё такой же величественный. Даже спустя столько лет. Но заросло всё основательно. Мох расползся по фундаменту...       Скрежет несмазанных дверей, скрип пола при ходьбе. Часть ковров не поддастся реставрации, другая часть в первозданном виде... Мрачно, грязно, сыро, затхло и уныло. В углах частенько встречается паутина. Пыль. Дом не пожалело время даже с консервацией. Её никто не подновлял, вот и результат.       Да, не таким должен быть дом моего Мастера. От этого даже как-то не по себе. Признаться, в этом поместье меня всегда преследовало чувство неправильности. Огромный, величественный... и ни души. Кроме меня и Мастера. Редко кто заходил. Одних пугал Ноблесс, на других давили стены и отсутствие реального желания быть здесь, а не подхалимажа... После стерильного особняка в Южной Корее с тёплыми полами, современными коммуникациями из новейших материалов и технологий ловлю культурный шок.       Он не будет жить в таких условиях!       — Мастер, тысяча извинений. В период моего отсутствия за этим местом не было должного ухода, — запомню, что чары консервации на такой срок не расчитаны. Прежде всего, нужно начать с гостиной, потом привести в порядок кухню, а затем...       — Ничего страшного, — всё с тем же выражением лица аккуратно закрыл бархатную коробочку, которой чудом не коснулась плесень... Видимо, более мощные чары на шкатулке. Срок зависит от объема хранения? Не исключено. Это укладывается в известную информацию.       — Вас что-то беспокоит?       Буквально кожей ощущаю его сомнения.       Неужели вы мне не доверяете?       — Не хочу, чтобы ты лишний раз беспокоился, — ответил на невысказанный вопрос.       — Но я и так переживаю за вас. Простите мою дерзость, но лучше уж я буду беспокоиться по поводу, чем не зная причины. Может, всё не так уж и плохо? Вы всегда мож...       — После этой поездки, а, возможно, и во время неё, мне придётся опять уснуть. Внеочередной раз. Причину ты знаешь. И я прекрасно понимаю, что это необходимо, — жизнь с людьми заставила его чаще выражать свои мысли... Я рад. Пусть и не должен. Но какое-то чувство неправильности витает в воздухе. Тянущее. Как перед взрывом.       Здесь ловушка?! Дёргаюсь, чтобы начать поиск...       Качаете головой. Вздохнул. Замечаю, что чуть подрагивают пальцы. Не мои. Нервничает? Но почему? И взгляд какой-то странный...       — Да. Вы потратите много сил, и вам потребуется восстановление, но я прослежу, и много времени это не займёт, — только не говорите мне, что это с вами что-то не так... Хотя, лучше говорите! Лучше не молчать.       — Да, но... — напряжение чувствуется буквально кожей. Копья не слышно от слова совсем. Даже отголосков. Тихо. Вязко. Чуть задребезжали стёкла в серванте...       — Вам плохо?..       — Я не хочу! — резкий звон разбитого стекла. — Я не хочу туда обратно... — резко замолчал, сел и обхватил голову руками. Чуть посыпалась штукатурка.       Я боялся даже пошевелиться.       — Всё хорошо, может, и не понадобится. Сейра умная девочка, сможет правильно подобрать слова... — вместо слов успокоения несу чушь. Я не знал, что делать. За всё время впервые встречаюсь с такой яркой реакцией Мастера на что-либо. Куда он не хочет? Что? Что он не хочет? Никто и ничто не сможет его заставить это сделать снова. Я постараюсь. Я сделаю всё!       — Я уже несколько раз засыпал, но липкий страх никуда не делся. Не знаю как Анне удаётся его ослабить, но даже в её присутствии он не исчезает полностью, — сел ровно, даже как-то расслабился, приняв для себя какое-то решение.       — Надо было взять её с собой? И если это заставляет вас страдать, то не надо.       — Надо. Мы прибыли несколько раньше срока... Ты правда хочешь это знать? — дождавшись утвердительного кивка, жестом пригласил сесть рядом. — Хорошо. Тебе никогда не казался срок в 820 лет слишком большим?       — Ну, вам столько понадобилось для восстановления...       — Тебе же сказали, где я был.       Сказали... Он спал, потом оказался в руках Союза, откуда его выкрали. Аня говорила, что Мастер спал на дне... океана. Океана. Океана?!! Спокойно. Мастер жив и сейчас сидит рядом со мной, смотрит на картину над камином. Успокойся и слушай Мастера. Он редко открывает душу. Не отвлекайся. Очень редко. Очень-очень. Второго шанса может и не подвернуться.       — Так получилось, что нам с Музакой пришлось сразиться. Он обезумел от своей потери. В те времена, непричастные к той трагедии люди были не способны защитить себя от впавшего в ярость оборотня, а он поклялся уничтожить всех. Я не мог пройти мимо, несмотря на то, что мы были... друзьями.       После битвы я не смог далеко уйти. Даже добраться до земли не получилось, но там было не настолько глубоко, чтобы я не смог, при желании, выбраться на сушу.       Я боюсь, что я всё ещё там. А всё это — лишь очередной сон в практически тысячелетии моего заточения под тоннами воды. Без какой-либо возможности освободиться. Просто... это слишком нереально. Все эти походы, ощущения, эмоции, мир...       Я усну, а проснусь снова там.       Если бы я очнулся под землёй, даже на глубине нескольких километров, если бы меня просто завалило, закопало, или бы я был под водой, но не на такой чудовищной глубине, то я бы уже давно был дома. Моя сила это позволяет.       Однажды я проснулся. И не услышал никого. Ты же знаешь о моей способности улавливать чужие мысли, эмоции, ауры... Я должен был достать до Лукедонии и дальше, но либо я слишком ослаб, либо был слишком глубоко. Вокруг была полная тишина. А любые попытки освободиться приводили лишь к пониманию, что лучше мне этого не делать.       Я был в отчаянии. В моменты пробуждений мне не хватало воздуха. Приходилось снова и снова уходить в новый сон, понимая, что вечно это продолжаться не может. Ресурсы тела вместо восстановления уходили на поддержание жизни и гроба, чтобы его не уничтожило возрастающим давлением.       Я не слышал никого и ничего, словно мир вокруг мёртв. Возможно, потому что ослабел. Ответом на все мои попытки была тишина.       Я потерял счёт времени.       От очередного пробуждения я не ждал ничего нового. Но оно, ударив по нервам, отправило меня обратно в небытие. Второй раз было легче, но всё равно едва не утонул в полученной информации. В голосах, мыслях, чувствах, чужих эмоциях. Я привык включать свою способность на полную мощность, моля, чтобы остался хоть кто-то живой, чтобы успокоить себя тем, что моё отсутствие не привело к непоправимым последствиям. Я смирился с тем, что я один. Я боялся, что остался один.       Меня оглушило, а чудовищное давление пропало, словно его никогда и не было.       Я открыл глаза и понял, что это не игра воображения, не сон во сне, а реальность. Это действительно другое место.       Я открыл крышку, предусмотрительно свернув способности. Потому что, если меня так ударило там, то что будет на воздухе?       И тогда я понял, что мои проблемы только начались.       Я наконец-то встал, но едва не упал обратно. Да, раны исцелились, и в целом я чувствовал себя лучше, чем после боя, но... жизненных сил оставалось слишком мало.       И я отвык от солнца. Глаза ещё некоторое время практически не видели. Пришлось потратить больше времени на то, чтобы осмотреться.       И вот я посмотрел на этот мир. И не понял ни-че-го.       Я совершенно не вписывался в этот мир. Даже сменив одежду, я всё равно был белой вороной. На меня смотрели как на очередное чудо света, а их мысли... Тогда я не знал о современных нравах. Для меня это было шоком. Когда я раньше выбирался куда-то к людям, то там было нечто подобное, но не в таких масштабах. К слову, там и людей-то было меньше.       Я смотрел по сторонам и не смог увидеть ничего похожего на то, к чему привык. Гигантские дома, на фоне которых деревья кажутся совершенно маленькими, крохотными, как трава, множество неизвестных механизмов, тысячи спешащих по своим делам людей...       С непривычки у меня заболела голова, и лишь спустя некоторое время я почувствовал сохранившуюся связь между нами.       Знаешь, там я часто винил себя в том, что запечатал твою силу. Сейчас мне известно, что при желании, ты можешь обойти мой запрет, но тогда... Лишил тебя оружия, защиты, а сам исчез. Там не было нашей связи, словно ты тоже мёртв.       И тут я её уловил. Радость от того, что ты жив сменилась вновь подступившим страхом. Это не может быть правдой. Я всё ещё сплю. Но связь говорила об обратном, успокаивая и придавая уверенности.       Правда, даже если это действительно реальность, ты мог меня возненавидеть. Я не знал, сколько времени прошло, но было понятно, что очень-очень много. Ты мог неоднократно попасть в беду и погибнуть.       Я боялся идти к тебе, но и не пойти тоже не мог.       По дороге я встретил много спешащих куда-то детей, многие из которых шли туда же, куда и я. Счастливые, беззаботные, боящиеся только наставников. По их мыслям стало понятно, что время на редкость мирное. Это ещё больше меня успокоило.       Меня приняли за иностранца, ученика по переводу. Тогда я не знал, что это, но мне не пришлось ничего придумывать. Всё сделали за меня.       Я был рад, что несмотря на отсутствие твоих сил, тебя здесь уважают. Значит, мир действительно изменился.       Но ты отреагировал на меня не так, как ожидалось. Ты не стал бросаться на меня со справедливыми, между прочим, обвинениями. Ты был искренне рад моему возвращению, словно я просто где-то долго отсутствовал, а не бросил тебя на произвол судьбы. Словно, так и должно было быть.       Ты был счастлив, а меня грызли совесть и головная боль, которая и не думала никуда уходить.       А ещё я понял, что осталось слишком мало времени, которое я захотел потратить на жизнь простого человека в этом необычном новом и чужом для меня мире. Нет, я бы не отказался от защиты Лукедонии, но я не хотел возвращаться. Мне захотелось найти себя в другом мире. Который я не знал от слова совсем.       Мне понравилось находиться среди тех, кто не знал обо мне ничего, пробовать всякие странные вещи, что-то новое. Они приняли меня просто Реем, немного странным одноклассником, порой путающимся в таких простых для них вещах. Светлые, с чистыми помыслами, искренние и такие беззаботные. Даже чувство полной беспомощности из-за игр ничуть не уменьшало моё желание общаться с этими слишком активными детьми.       Это было интересно.       Потом на детей, начавших со мной общаться, напали, и мы познакомились с нашей иномирянкой. По привычке залез к ней в голову. И вот тогда я открыл в себе новое чувство. Называется ужас. Потому что, если это знает обычная человеческая девушка, то, что знают другие?       Я не сдержался и отправился к ней в больницу. Да, я тогда не заблудился на прогулке, а ходил туда. Но нашел лишь испуганного ребёнка, оторванного от привычного окружения, да и вообще мира. Мира, в котором мы лишь нарисованные герои.       В отличии от меня, у неё не было никого. У меня есть ты, а у неё только знания о будущем нескольких героев. Мне захотелось ей помочь, хоть как-то, хоть чем-то. И знания, которые она мне подарила, совершенно ни при чём. Даже сейчас, она дала мне намного больше, чем я ей. И я не могу понять, почему я так странно веду себя в её присутствии. И чем дальше, тем хуже. Жалко, что она всего лишь бабочка, которой скоро не станет. Это эгоистично с моей стороны, но я хотел бы быть с ней дольше.       По всем законам я должен был стереть память детям и убить наших модифицированных, но я привык поступать так, как считаю правильным. И оставить всё так, как есть сейчас, на мой взгляд, правильно. Им нужна защита, а не палач.       Их использовали , а потом выбросили как мусор. Будь у них выбор, они бы никогда не пошли по этому пути.       Вы научили меня жить.       Насчёт Лукедонии. Я не верю, что Лорд мог уйти в вечный сон добровольно по такой причине. Он скорее бы первым побежал изучать что-то новое. Он был живым и пытался оживить меня. Но его желание сделать меня Лордом или женить на Раскрее немного раздражали.       Но мир , хоть и изменился, желающих его захватить меньше не стало. Поэтому я не имею права отступаться от своего долга. Таков уж мой удел.       Чтобы в такой ситуации прожить как можно дольше, я не имею права возражать хоть в чём-то, касающегося моего здоровья. Даже спать. Признаться, я пошел на этот шаг только потому, что прочитал у Ани, что спать всё равно лягу. Только уже принудительно и при потере сознания. И лучше уж я буду восстанавливаться в более-менее нормальном состоянии добровольно, чем так.       Но страх никуда не делся. И чем лучше здесь, тем сильнее он. Потому что я не хочу ничего потерять. Я боюсь потерять вас. Мне страшно потерять тебя. Один раз я тебя уже похоронил.       И я уснул. Правда, до последнего малодушно откладывал момент засыпания несмотря на все ваши с Аней попытки. Я хотел дольше остаться здесь.       Я уснул. А во сне вновь увидел Аню. И подумал, что сошел с ума. А всё, что было после той тьмы, пробирающего до костей холода и отчаяния — лишь игра моего больного воображения. Совсем больного, раз придумало такую девушку, Геджутеля на горках и такой мир.       Очнулся я не в темноте. Я слышал вас, я чувствовал вас. Я был счастлив, когда увидел тебя, когда к нам ворвалось это маленькое солнышко.       Я стал оживать. Во всех смыслах оживать.       Вы научили меня жить. Я ценю то, что ты сделал и делаешь для меня.       Огорчает лишь грустный сюжет, жаждущие получить моё тело охотники и страх оказаться снова там.       Признаю, я был самоуверен. Но с меня быстро сбили спесь всего одной ранкой, заставившей меня упасть обратно в темноту. Вечный сон был как никогда близок. А мне отчаянно захотелось остаться.       Наверное, я на жизнь вперёд наговорился.       Рей замолчал, чувствуя, что горло немного саднит с непривычки. Сейчас в его голове была лишь одна мысль, не сделал ли он хуже, рассказав, что он чувствует. Ведь теперь у Франкенштейна намного больше поводов для беспокойства, нежели до этого.       Плюсом к тому, что это была плохая... Нет, не так. О том, что это была ОЧЕНЬ плохая идея служили странные звуки и эмоции с другого края дивана, которые он ощутил особенно остро, вернувшись, наконец, из своих воспоминаний.       А что делают в таких ситуациях?       И как успокаивают людей?       Как вообще успокаивают Франкенштейнов?!       Рейзел вдруг отчётливо понял, что ему очень и очень не хватает всезнающей Ани.       Рей повернулся к потрясённому его словами блондину, сидящему рядом с ним.       Он плакал.       Рей совсем растерялся.       — Я сказал что-то не так?       — Спасибо вам за доверие, Мастер. Просто я... Я даже не думал, что вам было так...       Что Аня делала в таких случаях? У нас никто не плакал.       Такео, когда увидел Аню в гостиной... Да, это может помочь. Я это использовал однажды и сам, когда нужно было предотвратить истерику девушки. Первая встреча. Да.       — Никогда не думал, что буду благодарен Союзу. Я бы не скоро начал обыскивать океан... Мастер, вы бы не выдержали до моего появления.       Рей молча привлёк к себе Франкенштейна и обнял.       — Мастер, вы бы умерли... Я бы, в лучшем случае, нашел бы лишь то, что осталось... Если бы было чему оставаться. Вы же рассыпаетесь, и не остаётся даже тела. Я бы вас не нашел... — шепчет как в бреду, чувствуя, как его осторожно поглаживает по спине Мастер. Его Мастер. Живой и тёплый. Успокаивает его как маленького ребёнка. И он поймал себя на мысли, а не спит ли и он? Незаметно ущипнул себя. Не спит. — Я бы вас никогда не нашел...       — Мы всё равно не знаем, как и что произошло.       Словно сняв с себя наваждение, Франкенштейн успокоился. Посмотрел, в каком положении находится.       — Мастер... Простите, я веду себя неподобающим образом. Я сейчас успокоюсь.       Освободился. Сконфуженно достал носовой платок.       Рей к чему-то прислушался.       — Нам пора.       — Может, не будете тратить свои силы?       — ...       — Простите.       Значит насчёт "расстегнувшейся пуговички" вы шутили. Какая тут к чёрту пуговичка?! Мастер...       Мастер, не надо.       Какого чёрта этот пустоголовый Лорд ничего не объяснил дочери?!!       Кстати, о Лорде.       Мастер прошел в усыпальницу, в которой, как мы уже знали, хранится половина Рагнарёка.       Прозвучало его сообщение, но прежде чем позволить ему раствориться я быстро высказал всё, что о нём думаю. И обо всей Лукедонии тоже. О том, что свалили всё на Мастера, даже толком ничего не подготовив к его возвращению. И что теперь ему придётся тратить свои силы на всякую ерунду. И если он надеялся таким образом произвести силой Рея на Раскрею впечатление, то это того не стоило.       Кажется, "призрака" проняло. Он опустил голову и исчез.       Мастер грустно посмотрел мне в глаза и глубоко вздохнул.       Но я считал, что сделал всё правильно.       Если хотите, Мастер, то можете меня наказать.       Вы имеете на это полное право.       — Нужно вернуть его истинной владелице. Пойдём, — он ничего мне не сказал по поводу моего поведения и направился к выходу.       Мастер...       В доме нас уже ждали Регис и невесть откуда взявшиеся гмо, обсуждающие какой-то орден. Только вот Ани с ними не было.       Мастер удивлённым не выглядел.       Значит, так и должно было быть?.. Я не спрашивал о том, брали ли мы их с собой в прошлый раз. По информации было много шансов, что поездка может оказаться в один конец... Брать их с собой было глупостью. Значит, пробрались тем же методом. Какие умнички. А с Анны спрошу отдельно за замалчивание стратегической информации. Ни за что не поверю в то, что она об этом забыла.       А это саботаж...       Что-то мы засиделись. Пора спасать самоуверенного каджу. Сейра вряд ли подобрала правильные слова. Раскрея услышит только то, что ей выгодно, пока не придёт кто-то, кто заставит прочистить уши.       Очень жаль, что этот кто-то именно Мастер. Но вот Рагнарёк... Стоит ли его возвращать ей? Вдруг решит объединить?       Стоп. Мастер не одобрит такие мысли. Он считает, что не имеет прав на эту часть энергии легендарного оружия духа.       Так тому и быть. Свои мысли оставлю при себе. И попробую исправить то, что в моих силах.       Когда вернёмся домой, заблокирую всё связанное с погребением заживо. Во избежание, так сказать. Я не забыл твои ужастики и "69 канал", Тао!       Я верю в закон подлости, поэтому постараюсь уберечь душевное состояние Мастера, насколько это будет возможно.       Чтобы всё было не зря.