Чистая линия

      Свежий воздух — это хорошо. Переживания о приближающемся песце, а именно о Цербере — это плохо. Они те ещё типы.       Я выбралась в то самое кафе, где мы познакомились с Такео. Всё-таки тут варят потрясающий кофе.       Хотелось сидеть здесь и ни о чём не думать. Атмосфера прекрасно располагала к праздному времяпрепровождению.       Мимо сновали люди, все куда-то спешили.       — Добрый день, Анна. Тоже любите сюда заходить?       Ко мне подсел давно знакомый по школе преподаватель английского. Мы иногда разговаривали на отвлечённые темы, так как иногда хочется почесать языками, а иностранцев старшее поколение не очень любит, да и общая тема есть — он тоже любит изучать языки. Английский был далеко не единственным.       Но меня больше веселила его внешность, абсолютно нетипичная для Кореи. Чуть смуглая кожа, тёмные русые волосы, собранные в причёску "здравствуй, Нара" или просто "ананас". В завершение облика высокий рост, очки на носу и растительность на лице.       Сказать, что он выделялся даже в нашей разношёрстной компании — не сказать ничего. А учитывая, что иностранцы в Корее не так часто встречаются, то... М-да.       У Франкенштейна реально разношёрстная компания. Ему плевать кто и откуда, как выглядит, похож ли на преподавателя — компетенция главнее. Вот тот же математик, который больше похож на какого-то элитного вышибалу или бойца на ринге, чем на учителя. Его вряд ли кто из директоров взял к себе — слишком выделяется из общей массы.       А азиаты не очень любят тех, кто отличается от них. Это вообще особенность большей части людей, но тут всё ещё более традиционно. Национализм тоже нередок...       Отдельной особенностью школы Франкенштейна является тот факт, что начальник не повышает голос на подчинённых... Есть у них не очень хорошая традиция в стиле "кто громче, тот и прав". А начальник всегда прав. Поэтому обладающие властью несколько шумные...       Только Франки достаточно просто тихо что-то сказать... удивительная сила убеждения, приправленная эманациями Копья.       На тротуаре вижу обладателя знакомой чёрной макушки. О, меня искали? А чего не позвонил?        И ой... Со стороны-то может показаться, что я не очень верный человек.       Медленно подходит к нему со спины. Ой-ёй-ёй.       Хм... И как он меня нашёл? У него же небольшие проблемы с навигацией. Ну как небольшие? Катастрофические. Но вот когда ему надо, то, вот он — уже туточки.       У него что, радар в одном месте? Стоило с кем-то начать разговаривать — нарисовался.       Неловко получилось.       Небольшой пасс рукой, у человека передо мной стекленеют глаза, он поднимается и уходит.       В алых же глазах плещется недовольство.       — Что уже поговорить нельзя?       Молчит.       — Вот только ревновать не надо. Ты прекрасно знаешь, что это просто обычный разговор коллег... Телепат же.       Тишина. Всё такое же недовольство.       — Знаешь, я читать мысли не умею, — отодвигаю стул. — Садись.       Интересно, а чем занимаются их женщины, если они не каджу? Что-то я в каноне их вообще не видела... Значит, мои действия выглядят ещё хуже. Ну и ладно.       — Он хотел тебя, — а вот и причина недовольства. Отчасти логичная, если не догадываться, что иногда плещется в головах даже очень приличных людей.       — И что? Это в человеческом обществе нормально. Тебя вот тоже много кто хочет, но это не значит, что ты им всем позволишь себя где-то зажать... Кстати, ты где был утром, м? — я вот тоже ревновать умею. И мне не нравится, что мой разговор прервали. Он рассказывал достаточно интересный момент насчёт преподавательской деятельности. А чужой опыт в этих делах лишним не бывает. У меня была другая специализация довольно долгое время.       Взгляд чуть смягчился.       Пододвигаю ему меню.       — Заказывай что-нибудь. Это не кухня Сейры, но этот опыт тебе тоже пригодится.       В конце концов, нам надо поговорить. В последний раз я его видела ночью, перед тем как уснуть. Не самое лучшее место, зато без вездесущих камер Тао.       Во всём надо искать плюсы.       Урокай был в бешенстве. При посещении штаба охотников он с удивлением узнал, что совсем недавно здесь была эпичная битва. И никто, никто ему об этом не сказал! Он общался и с Заргой, и с Роктисом, даже один раз видел Лагуса.       Но они даже словом не обмолвились о том происшествии.       С ноги распахнул дверь в зал, где с удобством расположился местный Глава. Он и его собеседник с удивлением уставились на пышущего негодованием благородного.       — Почему я узнаю обо всём последним?!       — А надо было? — он скептически чуть приподнял бровь, отпивая из бокала какую-то красную жидкость. Урокай незаметно вдохнул воздух через рот, усилив восприятие рецепторов... Кровь? Не совсем. Но факт остаётся фактом — он её пил, причём прямо сейчас. Глядя с лёгким превосходством прямо ему в глаза. И пил.       Как низший кровопийца.       А его взгляд буквально говорил: "И что же ты сделаешь, Эгваин?"       Предатель Лукедонии уже много раз проклинал себя за слабость, заставившую его согласиться на эту авантюру, но пути назад не было. Откажись он сейчас, расторгни все договорённости, то о всех его телодвижениях станет известно Союзу, а за его голову охотниками будет выдвинута приличная награда... Да ещё такая, что первый старейшина с удовольствием эту голову предоставит. Сам пойдёт добывать. В то же самое время он может доложить о планах уже ИНа Союзу. Совсем его задвинуть в сторону не получится.       А ведь он ещё умудрился присягнуть на верность этому... даже не человечишке, а непойми чему. И чем он вообще думал в этот момент?       О Рейзел-ниме, конечно, который якшается с людишками и убивает себя. Он хотел, чтобы Его поймали, чтобы не позволили пользоваться силой, разрушающей тело. Хотел, чтобы рядом с ним не было Франкенштейна и остальных недостойных Его существ.       Он не питал надежд, что сам Ноблесс оценит такую заботу, но ему хотелось... Хотелось хотя бы прикоснуться к нему. Невозможное в реальности, но такое... непреодолимое желание. Фантастика и эгоизм.       Поэтому он подписался на эту авантюру.       Но прошёл месяц, второй...       Результата не было. Более того, сейчас они нацелены на Союз. Зачем? Ведь сил на поимку должно хватить даже сейчас.       ИН почему-то тянул с действиями, заставляя благородного злиться.       А теперь он последним узнаёт, что столкновение уже было. Более того, они потеряли Градеуса и кучу образцов, а сам Ноблесс смог уйти. Что самое обидное, никто из его "свиты" не сдох. Даже ненавистный Франкенштейн.       Набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул, стараясь успокоиться. Он сейчас не в том положении, чтобы что-то диктовать.       — Сядь.       Благородный, скрипя зубами, подчинился.       Мимо прошла кукла. Она поставила на стол чашку, несколько вкусных даже на вид пирожных, кофейник, от которого шёл умопомрачительный запах. Аккуратно налила его и ретировалась куда-то. Урокай не был любителем этого напитка, но от здешнего не отказывался, он был весьма и весьма неплох.       Вообще, на взгляд Эгваина, ИН был достаточно гостеприимной сволочью.       — Как же долго я этого ждал... Но вы их упустили, — называть кровопийцу на вы было крайне тяжело, но Урокай старался ничем не выдать своего реального отношения. — Почему нельзя было мне сказать о том, что Ноблесс был здесь? Я бы примчался откуда угодно.       — А ты бы успел? И... Сунься ты к нему, остался бы в живых?       Вдохнул кофейный аромат и мысленно сосчитал до десяти. Говорят, что это помогает.       — Я бы добил Франкенштейна. Стать закуской для Копья... Что может быть позорнее?       — Да, Градеус подкачал, но мы сделали несколько кукол, — ИН с улыбкой посмотрел на бледного кукольника, который явно давно не был на свежем воздухе. Он сидел в паре метров от своего господина, устало прикрыв глаза и несколько вымученно улыбаясь. Что, тоже хочешь отсюда смыться, да нельзя?       Урокай знал, на что способен этот человек, поэтому промолчал. Ну да, армия чуть уступающих оригиналу копий — это страшно. Любой, кто имеет власть над этим мальчишкой или сам умеет создавать этих монстров, может захватить мир. Это лишь вопрос времени.       Только вот вряд ли крови хватило на армию. Но несколько Градеусов — это уже грустно. К счастью, они без оружия духа. Но кто знает, вдруг бездушная кукла с алгоритмом вместо мозгов, способна его призвать? Никто не говорил, что нельзя. Он должен быть связан кровью и достоин... Только души не хватает.       А если призвать душу?       Но как это делается, и что у них получилось, ему не скажут. Возможно, что уже умеют... Он дураком не был. Да, он был импульсивен, и часто совершал поступки, о которых жалел, но в основном с последствиями своих действий он справлялся. Вот только как выпутаться из вот этого дерьма, он не знал.       — За этот месяц у вас была прекрасная возможность избавить его от людей, он не мог не отправиться в сон после таких повреждений.       — Франкенштейн — человек продуманный. Он наверняка его надёжно спрятал... И убив его, можно было потерять и самого Рейзела. Он бы попросту не выбрался из надёжного убежища, — развёл руками.       Отговорки или нет?       — Не смотрел на это с такой точки зрения, — цапнул с тарелки пирожное. — Но он же силён?..       — Он заботится о сохранности имущества своего слуги. К тому же, этот крот имеет множество очень глубоко залегающих подземных бункеров, — охотник выдержал небольшую паузу и продолжил. — Сомневаюсь, что он сможет выбраться самостоятельно из самого надёжного из них... без последствий. Он неприспособлен к такому.       — И тратить силы ему не стоит, — кивнул рыжик, о чём-то раздумывая. — Но сказать же можно было. Я бы что-нибудь придумал.       — Я думал, что ты в курсе. Всё-таки общаешься с остальными отступниками.       — Все понадеялись друг на друга... Как думаете, он скоро проснётся? — Урокай поставил опустевшую чашку на стол и посмотрел на ещё одно пирожное. Ему не доверяют его же сородичи... Почему? Ладно этот-то. Говорит складно, конечно...       — Может, ещё через месяцок, может, завтра, может, вчера, — собеседник пожал плечами, а Кукольник молча вышел, чем вызвал недовольство своего господина, но ему, кажется было плевать.       Дверь тихо закрылась.       — А вас не очень-то уважают, — подметил благородный всё-таки решив уничтожить кондитерское изделие.       — Нагло пользуется моим хорошим отношением. Надо будет провести ещё одну воспитательную беседу.       Урокаю в глубине души стало жалко человека. Тон этого существа не предвещал ничего хорошего, да и без этого блондин выглядел замученным.       — Но он полезен, — он сам от себя не ожидал, но решил сгладить момент.       В ответ собеседник чуть поморщился.       — Только это меня и останавливает, — ответил он, а потом резко перевёл тему. — Кстати, как всё прошло?       — Плодотворно.       — Значит, скоро начнём... А как насчёт того разговора?       — Вы.... Это не ваше дело! — алые глаза вспыхнули гневом. Да как он, да как он смеет?!       — Моё. Я, конечно, озаботился сбором биологических материалов всех своих подопечных, чтобы не потерять ценную кровь, — Урокай шокировано уставился на собеседника, а тот лишь продолжил, — но не пора ли тебе самому об этом озаботиться? Времена сейчас тяжелые, а скоро будут ещё веселее... Выбирай любую — достану. Лишь бы был результат.       — Что, даже Лорда раздобудете на эти цели? — усмехнулся Эгваин.       — Разумеется, — собеседник был абсолютно серьёзен. По спине рыжего пробежали мурашки. Не шутит.       Но он решил ещё немножко подёргать тигра за усы:       — И свою отдадите?       — Если оградишь её от общения со старым извращенцем, то да.       Урокай хмыкнул про себя, соглашаясь с характеристикой. Не то, чтобы ему нужна была Идиан, но изначально он не знал, что благородная поддержала их под воздействием препарата. А когда узнал — было поздно.       А ещё ему не нравилось, что Ин нагло воспользовался её состоянием. Во взаимную симпатию он не верил.       — Тогда я выбираю её.       Он ожидал злости или слов "я пошутил, фиг тебе". Это было бы вполне в стиле этого существа.       — Сегодня же доставят. Это всё, что ты хотел?       Он несколько растерялся. Что, так просто?       — Вы обещали, что поймаете Его, но время идёт, а он всё больше и больше тратит жизненные силы. Скоро в Корею отправят подразделение "Цербер". Это редкостные отморозки, Рейзел-ним не сможет остаться в стороне и пойдёт защищать людишек.       — Кто знает, кто знает... Возможно, Церберу будет не до твоего любимого Ноблесс.       С улыбкой наблюдал за тем, как Урокай пытается сдержаться и не наговорить всякого. Его это крайне забавляло. Слишком импульсивный.       — Тогда я пойду.       — Я сообщу, когда начнётся веселье. Всё-таки Союз слишком много о себе думает.       — С оборотнями пока глухо?       — Ага. Самомнение как у Титаника. Бывай.       "Или как у одной разноглазой морды", — подумал благородный закрывая за собой дверь.       Разговор его вымотал. Следовало следить за языком, за своими действиями, за мимикой... Это страшно раздражало.       Шагов было практически не слышно — их заглушал ковёр.       Остановился у открытого окна, широко вдохнул прохладный воздух. Месторасположение этого особняка тоже казалось ему странным. Обычно выбирают комфортный климат: без холодных ветров, с тёплыми вечерами, с пальмами на берегу моря... Все имели свои слабости, и периодически предпочитали проводить время там, где почти не требуется контролировать своё тело, чтобы можно было расслабиться.       Здесь же ночью расслабиться можно было только в помещении. Слишком холодно.       Для благородных это было не смертельно, но неприятно. А кто любит, когда им неприятно?       Заметил идущего по коридору человека. Кукольник...       Как-то раз Урокай столкнулся с его творением. Он знал своё место и не так сильно раздражал рыжего, как другие люди. Да и его создания вызывали интерес. Это была кукла, спеленавшая его как щенка.       Это было неприятно, не терпимо. К тому же, человек не хвалился этим фактом. Просто кое-кому не следовало заглядывать в его лабораторию без предупреждения...       — Уже закончили? — спросил человек.       — Он боится? — Эгваин позволил ему такую наглость.       — Если только добить, — грустно сказал Инь, и пошёл дальше. Он прекрасно понял, что спрашивает благородный.       — Почему ты работаешь на него?       — Я заложник своих способностей.       Поздно вечером, как и было обещано, Идиан была уже у него. В сопровождении двух кукол Градеуса, чтобы не сбежала.       Передали из рук в руки и ушли.       Ему совершенно не понравилось, как она на него смотрела. Пыталась скрыть, но было заметно. И отношение...       В прочем, это было логично. Она благородная, а не вещь.       — Хочешь что-нибудь?       — Почему я? — вопросом на вопрос, хоть как-то компенсируя своё бессилие. Он лишь грустно улыбнулся. — Мы, конечно, вымираем, но не до такой степени!       — Погоди-погоди, ты всё не так поняла, — сделал примирительный жест, пытаясь объясниться.       — Мне сказали, что... — начала она, но он перебил.       — Ты свободна.       — Что? — ей показалось, что она ослышалась.       — Ты вольна делать всё, что пожелаешь. В Лукедонию, конечно, тебе путь заказан, но...       — Ты не шутишь? — девушка даже не пытается скрыть своё удивление.       — Я не шучу. Ты благородная. И та участь, что уготовил тебе наш общий... знакомый, — хозяином он не мог его назвать даже про себя, — меня не устраивает.       — Так ты освободил меня? — Урокай кивает в ответ.       — Только он об этом не знает.       Застыла на месте. Удивление, шок, радость, неверие.       — Если это шутка, то совершенно несмешная.       — Я не шучу. Ты не рада, что ли? — подошёл ближе.       — Спасибо, — она искренне с чувством обняла его и разревелась.       Он опешил. Спустя несколько минут начал гладить по светлым волосам, не зная, что ему делать. Успокаивать девушек — это немного не его профиль.       Уткнулась носиком в его светлую форму Союза и плачет. Казалось, словно оплакивает пошедшую наперекосяк свою жизнь.       Женские слёзы странно действовали на Эгваина. Почему-то захотелось убить всех причастных к этому. Включая себя. Ему было всё равно на неё, поэтому он не видел странностей в её молчаливом поведении и беспрекословном подчинении Традио. Он принимал это как должное. Да и потом эту "куплю-продажу" он не оценил с какой-то плохой точки зрения. Ну, была подчинённая у Традио, теперь подчинённая у главного Охотника. И что?       Только немного позже его стало раздражать то, что их отношения изменились. Тем более она благородная, а это вообще непойми что.       Вытащить оттуда хотя бы одного сородича показалось ему хорошей идеей, но он и не думал, что...       Просто вытащить. Без всяких подводных камней. А этот... Пусть думает, что хочет.       Такая возможность выпадает нечасто.       А насчёт детишек, Урокай себя успокаивал тем, что так дела не делаются. Для этого любовь нужна. А он ещё встретит, всё будет хорошо.       А ведь её мог "попросить" кто-то другой...       После поимки Рейзел-нима, эту тварь надо устранить. Обязательно и без промедления.       — Ч... Ч-что я тебе за это должна? — спустя некоторое время она успокоилась и присела на диван. Но настороженность никуда не пропала.       — Ничего.       — Так не бывает.       — Считай это моим извинением. Я не видел того, что с тобой происходит.       Она несколько рассеянно кивнула.       — Кстати, прости за нескромный вопрос, — ему показалось странным кое-что в её ауре, и он решил уточнить. — Ты не беременна?       Поведение резко изменилось. Она закатила глаза, а потом треснула себя по лицу.       — Да вы издеваетесь...       — Не понял.       — Нет. Просто на мне стоят ограничители. Я не могу без приказа призывать оружие духа и вообще...       — А почему такая реакция?       — Да достали! Это самый распространённый вопрос, который задают мне! — она с жаром начала жаловаться. — Любой, абсолютно любой, кто способен увидеть, что что-то не так с аурой, телом и прочим обязательно поинтересуется, на каком я сроке, а то определить не могут. Некоторые ещё и поздравляют... Даже человеческая девочка, которую притащил в особняк Ин, и та поинтересовалась! — и тут она вспомнила где и перед кем всё это говорит. — Ох... Прошу прощения, я веду себя непозволительно. Но накипело.       Идиан пристыженно опустила глаза, кляня себя за несдержанность.       — А... — он всё ещё находился под впечатлением, но быстро взял себя в руки. — Ограничители?       — Да. При желании благородного можно ограничить практически до уровня человека. Тело останется таким же, но даже самые банальные вещи станут недоступны. Только это больно, а ещё сдавливает... Но потом привыкаешь.       Пытался взглядом найти хоть что-то необычное на открытых участках кожи, но не смог.       На это она лишь подняла рукав. Чёрная полоска на коже, напоминающая браслет с какой-то странной вязью. Он не видел ничего подобного. Да, в Лукедонии были способы, ограничивающии силу благородного, но несколько другого характера.       Прикоснулся к нему и ничего не почувствовал. Кожа как кожа, только с татуировкой.       — Как снять, не знаешь?       — Нет, но очень хочу. Их несколько.       Он задумался.       Ему отдали девушку для вполне конкретной цели. Снятие ограничителей в эти планы явно не входило, чтобы она не могла сопротивляться.       Узнать, как снять... Но чем мотивировать? Тем, что ребёнок может из-за них пострадать? И это вообще реально?       Да, пожалуй, он так и сделает. А потом она может спокойно "сбежать". Да хоть бы к тому Рейзел-ниму. Он в вечный сон девушку не отправит. Тем более, она была в него влюблена. Может, сейчас тоже.       Но с другой стороны, его скоро могут поймать, поэтому защиты там не будет... Лукедония — тоже не вариант. Девчонка-Лорд наверняка такая же самодурка, как и предыдущий правитель. Безопаснее держать рядом с собой.       Но ограничители снять. И никаких Лагусов. Этот интриган тоже раздражает.       Он поймал на себе изучающий взгляд.       — Я постараюсь найти, как их снять с тебя, но обещать не могу. Комнаты тебе выделят.       — Спасибо.       — Тебя проводят.       Дождался, пока дверь за ней и за прислугой закрылась.       Вот, значит, на ком он испытывает ограничители. Повреждений Урокай не увидел, но для того, чтобы точно сказать, нужно тщательнее посмотреть.       Встал и начал нервно ходить по комнате.       Идея насчёт поимки Рейзел-нима руками Ина казалась ему всё более и более опасной. Зачем он ему?        Да, те слова были заманчивыми. Он говорил по делу, как надо. Что Его долг будут исполнять куклы, что они наведут порядок за Него, поскольку сил у Ноблесс больше нет, а преступность распространилась по всей планете, как вирус. Что они устранят всё плохое, остановят войны, хотя Урокаю было плевать на истреблявших самих себя людей. Что позволят занять благородным место, которое они заслуживают — над людьми.       Воспоминания о том разговоре были всё ещё свежи, по рамкам благородных это было совсем недавно.       Он обещал, что Ему это не навредит. Он говорил, что это на благо мира, и самого Ноблесс. Но какую выгоду он хочет для себя?       Ответ был на самой поверхности. Он хочет получить в свои владения именно кукол из Его крови. С помощью них мир ляжет под это существо, послушно махая хвостиком. И чем всё закончится, можно только гадать. Ведь отношение у него ко всем обитателям этой планеты такое же, как у Урокая к обычным людям... И благородные, и оборотни, и люди под одну гребёнку. Да, благородные и правда встанут на ступеньку выше людей, но...       Но сами лягут под него всем скопом. Он хочет весь мир, а это значит, что Лукедония тоже падёт.       Они же уже пали.       — Да что же ты такое?       Идея кукол хороша, но если они окажутся не в тех руках... Да и Ноблес необходимо обезвредить, оставив в живых.       Но стоит ли вообще игра свеч? Может, просто сбежать?       Это слишком... трусливо. Один раз он уже сбежал. И где он теперь? Каджу, который прислуживает какому-то непонятному типу.       И, кажется, убегать не имеет смысла. Выгоднее быть рядом, ведь противоположную сторону ему занять никто не позволит. Вечный сон ждёт и со стороны Лукедонии и со стороны Ноблесс. В Лукедонии за предательство, от Ноблесс за причинение вреда людям.       А здесь он должен остаться всего лишь с одной целью.       Чтобы вовремя остановить.       Только хватит ли сил?