Чистая линия

      Иногда мне казалось, что Франкенштейн меня ненавидит. Нет, он не винил ни в чём, не говорил ничего плохого и внешне ничего особо не поменялось.       Просто добавилось такое скребущее ощущение... Я не совсем верно могла расшифровать его. Мне казалось, что он записал меня в список потерь, которые обязательно произойдут... причём допустимых. И его этот результат устраивал.       Это паранойя. Не больше. Я не давала поводов и вообще старалась не мешаться. Ни делом, ни взглядом.       Ему банально не до сю-сю-сю, вот и всё. Это нормально.       Я уговаривала себя не нести чушь и даже не думать о ней. Но неуловимо чувствовалось, что что-то изменилось, и кто-то отсчитывал секунды.       Медленно. Безжалостно. Просто констатируя факт.       Шло время. Новости давно уже не приносили радость, но и не спешили слишком расстраивать. Они просто появлялись. Их можно было не отслеживать — в моей жизни они ничего не меняли. Было очевидно, что нелюдей никто с поводка не отпустит. А зачем? Чтобы начали мешаться? То ли дело куклы.              Сил становилось недостаточно. Хотелось спать. Количество часов сна, необходимых для адекватного бодрствования, возрастало. Сначала это было семь часов. Потом восемь. Сейчас я плавно подходила к четырнадцати и, глядя в окно на уже давно наступивший день и себя, понимала, что что-то идёт не по плану.       Ощущение тикающих часов и утекающего сквозь пальцы времени становилось всё ярче.       Словно я что-то упускаю.       Что-то не то. Что-то идёт не так. Что-то планировалось совершенно иначе и по-другому.       И чего-то не хватает.       Или кого-то.       Это хотелось устранить. Побиться об стену, чтобы убрать острое зудящее ощущение или просто понять, что делать дальше.       Франки же говорил, что я банально бешусь от скуки и дал несколько книжек по психологии и психиатрии для лёгкого чтения.       Специфическая литература, особенно про клинические случаи, но это немного помогло. Ненадолго, правда...       Просто однажды кусочкам мозаики суждено собраться в один рисунок.       Не обязательно, что он будет красивый или понравится тому, кто его увидит. ***       — Доброе утро спящей красавице, — пошутил ещё не оправившийся, но живой Тао. Он лежал в обнимку со своим ноутбуком и... нашёл хоть какое-то равновесие в своём состоянии.       — Скорее спящему чудовищу, — ему было невозможно не улыбнуться.       — Ты как всегда позитивна.       Я пусть не самый умный человек в этом доме, но и не совсем дура. Даже мне стало всё очевидно. Такими темпами время бодрствования сократится ещё сильнее, пока совсем не завершится, как нечто, напрасно тратящее ресурсы.       Франкенштейн явно в курсе этого неизбежного финала. У него совершенно иные реакции на неизвестность или гипотезы, о которых он не в курсе.       Что ж... пусть так. И пусть продолжает молчать, раз даже не считает нужным сказать. Биться в истерике я не собиралась. Очень хочется, но нет смысла. Совершенно нет. Слишком много новых кусочков добавилось в этой картинке, полностью перекраивая рисунок.       Я улыбалась и делала вид, что ничего не понимаю. И даже шутила, пряча за маской реальное состояние.       Слишком высокая вероятность того, что полукровка заберёт меня всю.       Ведь то, что меня создали с этой целью — ложь. Просто случайность, что так всё совпало.       Я слишком много вспомнила того, что не должна... того, что уже давно не является мной, а часть и вовсе в большинстве случаев у нормальных людей забыта. Иное имя горечью отдаёт на языке. Катерина. Как дань родине мамы.       Они приходят во снах. Тяжёлых, тягучих, липких своим нежеланием отпускать жертву, пропавшую в тёмные сети...       С моими генами действительно было что-то не так. Франки говорил ранее, что я эксперимент. Только он не знал, что случайный. Просто так получилось — встретились два одиночества с не самым стандартным прошлым, полюбили друг друга, и все было хорошо, пока одно из прошлых не постучалось в дверь.       Всё они идиоты. Что отец, что Игнотус, что...       Я не делилась памятью. Нет. Достаточно того, что я уже сказала. Сейчас откровения всё только испортят. Мне не хотелось рушить их маленький хрупкий мирок осознанием, что рядом притаилось ещё одно чудовище.       Точнее... оно уже давно было тут. Со дня злополучного похода Юны за соком.       Под простым человеческим именем Анна.       Виктор это уже сам понял.       Сначала изменившееся отношение обижало, но после, когда обрывки выстроились в стройную картину... я поняла его. Мир этого человека рухнул, и постоянно видеть одну из причин этого, пусть и косвенную, тяжело.       Я лишь восхищалась его самообладанием. Сама бы так не смогла. Даже сейчас он был вполне корректен и, будь я ещё тупее, то ничего бы не заметила.       Он не ненавидел. Я ошибалась в предварительных оценках. Ему было просто... хреново.       Хотелось исправить хоть что-то.       А ещё хотелось незаметно сбежать хотя бы на часик погулять на тот злополучный остров. И спросить: "зачем?".       И я знала, что мне ответят. Он не может не ответить мне.       У меня накопилось много вопросов. Расчёска их уже не решит.       Мой старый добрый проверенный метод шантажа.       И ведь он срабатывал, к искреннему ужасу окружающих. Как же это давно было...       Кто-то может назвать меня человеком с суицидными наклонностями. Вероятно, так оно и есть. И да, на мне ответственность не только за свою жизнь... Только разве не бред в текущей ситуации считать, что мы прячемся от Игнотуса? Он знает, где мы, как мы, что мы делаем, возможно, что даже в прямом эфире.       Самой телепортироваться я не собиралась — никогда не забуду те непередаваемые ощущения. И я не настолько стабильна для этого.       Небольшой куст в углу дома засох от моих рук. Я снова не сдержалась... проходя мимо. Я так сделаю участок пустынным. Нехорошо.       И это ещё один повод на тему гостей. Это нужно прекращать. К тому же, поглощённая таким методом энергия не влияет на время сна.       Но... не думаю, что мою идею одобрят. Тао нельзя нервировать, Такео ходит за ним хвостиком и старается ненавязчиво помогать. М-21 помогает с наведением общественного порядка. У Франки школа и пригляд, чтобы я и мелкий Кертье не сдохли раньше времени. Куда им ещё такие новости?       Поэтому пришлось ждать кошака, что навещает нас каждую неделю, и отводить туда, где нет камер и звукозаписывающей техники. Ей-богу, Тао стал слишком сильно параноить...       Не спорю, что обоснованно.       Как и ожидалось, даже он не поддержал мою идею.       — Да ты ебн... кхем... Зачем тебе это? — зелёные глаза с настороженностью уставились на меня. Вся его поза говорила о сомнениях в моих умственных способностях. Я даже видела, как он остановил самого себя, чтобы не потрогать мой лоб.       А я банально хочу выжить без странных телодвижений и попыток поймать кого-то из кукол. Мне не нужны посредники в этом деле. И нервировать окружение не хочу.       — Ты ведь можешь помочь мне? — спрашиваю с максимальной искренностью. Мне не к кому больше обратиться.       — А если с тобой что-то случится?! Ты о них подумала? — странный аргумент. Ведь в любом случае случится. Оно уже случилось, и десяти лет не было.       — А что со мной может произойти? — наклоняю голову и искренне не понимаю, что его беспокоит.       — Он чокнутый. Полностью! — кто бы говорил... И почему тебя это беспокоит? Не твой ли девиз "хожу сам по себе"?       Котик, сейчас ты больше похож на собачку. Хотя, независимость кошек сильно преувеличена. Они тоже привязываются.       — Совсем недавно ты вещал, что с ним можно договориться. Что-то изменилось?       — Нет. Но ты им слишком дорога.       Особенно Франки, ага.       Мне начинает это надоедать.       — Ты ведь помнишь тот день? — начала я. — Солнце, море, пальмы. Задание, что не казалось чем-то сложным — сбежавший из зала суда вряд ли высунется из своей норы...       Он застыл. В его взгляде медленно проступало осознание одного небольшого факта — я его помню. Не просто животное с зелёными глазищами, а знаю, что это был он.       — Не спорю, ты был прекрасным котиком. Использовать оборотня в качестве наблюдателя было хорошим решением. Такой рыжий и мягкий. После я пыталась найти похожего, но не получалось, — в голосе сквозило сожаление, ведь было в моей биографии такое... после потери памяти. Было.       — Ты была совсем малявкой! — пораженно воскликнул он. Не ожидал?       Я же была спокойна. У меня уже было время и попсиховать, и побеситься, и попытаться уложить в своей голове всё, с чего слетела пыль.       Уложила.       Мне не понравилось.       — Ты ведь помнишь, чем всё закончилось? — интересуюсь.       — Да. Он раскидал всех, как щенков, заинтересовался Ноблесс и забрал тебя.       — Они успели пересечься? — это была неожиданная новость. Вот откуда ноги растут... А он не говорил. Или я забыла?       Стив явно стоял на распутье. Мне нужна твоя помощь. Но не как тогда.       — Да. Успели. Отсюда все проблемы... И что с тобой было дальше?       — Обычная жизнь. Не могу сказать, что идеальная, но... лучше той, что "нарисовали" мне позже, — ответила я и стала серьёзнее. — Он не сделает мне ничего плохого. Может только грозить и ещё немного поиграть роль плохого полицейского.       — Люди меняются, — ответил он менее уверенно.       — Вот и проверим, насколько. Для всех я ушла с тобой.       — Я не пущу тебя одну.       — Смотря куда. Тебе не нужно со мной идти до конца, ты будешь раздражать его.       — А ты нет? Один раз я уже провалил свое задание...       — Твоё задание сейчас — дать мне поговорить с ним.       — Анна, — он покачал головой, мол, нет. — Я буду вынужден сказать об этом Франкенштейну.       Души коснулось разочарование. Жгучее и неприятное. Лучше бы ты мне просто отказал, а не это!       — А я ведь доверяла тебе.       Ненавижу, когда пытаешься кому-то довериться, а твои помыслы пытаются выдать. Мерзкое чувство.       — Он отвечает за тебя, поэтому не обессудь, — ответил он и повернулся ко мне спиной, чтобы меня заложить.       Зря.       Надеюсь, ты простишь меня, Стив. Но мне очень нужен твой телепорт. На одежду не претендую.       А выкачка такого количества энергии не смертельна. Просто поспишь.       Неужели ты не понял, что я сейчас помню всё? И то, чему он меня научил.       Это не было подарком от ребёнка. Это моя сила. Пусть и не самая стабильная.       И мне бы не помешал ограничитель. Когда я злюсь, то контролирую себя плохо.       Пальцы играюче разблокировали аппарат. Примитив в сравнении с тем, чего касалась я в своё время, но тоже хорош. С единой точкой привязки. ***       Здесь как всегда было холодно.       Площадка для телепортации — это лучше бурелома или кустов, сквозь которые я когда-то здесь пробиралась. Горланили морские птицы.       Почему-то сейчас у меня не было желания упасть в траву и лежать после перемещения. Хороший аппарат? Возможно, но это неточно.       Солёный воздух был приятен.       Небольшое пространство мерцало барьером, привлекая взор этой рябящей ненормальностью. Странный кусок острова был отделен от остальной части прозрачной плёнкой экранируемого пространства, что словно колыхалось на ветру.       У воды валялись жёлтые спелые фрукты...       Что-то было не то. Интуиция говорила даже не подходить туда. И глаза сообщали о том же, замечая, как там соседствуют совершенно разные виды растений, что никогда бы не появились рядом. Он словно собирал в себе несочетаемое и... опасное. Тропическое и не только. Но и без предупреждений я бы узнала борщевик сосновского и некоторые другие подозрительные растения наподобие молочая смолоносного.       У воды расположились с виду приветливые чуть извивающиеся деревья. Память подсказала, что это марцинилла. Опаснейшее растение, у которого даже роса ядовита, не то, что сладкие плоды.       Они манили своей схожестью со съедобными фруктами. А выжившие говорили, что они довольно вкусны... только прожигают тебя своим млечным соком.       Стукнула носком ботинка вывалившийся за барьер плод. Ещё съест кто. А вот и ещё один...       — Давай, ты не будешь подходить туда ближе? Иглы гимпи-гимпи переносятся по воздуху и могут вызвать отек квинке или кровотечение из носа. А барьер тебя не удержит.       Раньше я бы испугалась, услышав этот тихий голос. Сейчас же я... не знаю, как относиться к этому человеку. И зачем ему растение, которое ненавидит людей, давая ожог по ощущениям похожий на огонь, кислоту и электричество одновременно? И это без модификаций.       — А я всё думала, как скоро вы появитесь здесь, — наклонилась, чтобы взять плод в руку, но не успела — тонкая кровавая нить обхватила запястье и заставила отвести её. Настойчиво и осторожно.       Не дал набить глупой девочке свои шишки? Как это мило.       Только я проверяла тебя. На руке даже следа не останется от того, насколько аккуратным было воздействие.       Значит, диалог вполне возможен. И диалог вероятен адекватный.       — Анна, плоды марциниллы лучше не трогать руками, — он терпеливо прокомментировал свои действия, чуть прищурившись от яркого солнца. Спокойный такой.       Может, он был тут, когда я появилась? Я не присматривалась тщательно.       — Да, я помню твой рассказ о семье туристов. Но зачем вам всё это? — я указала рукой на заросли.       — Маленький экспериментальный сад... в смысле помнишь? — что ж я сегодня всех так удивляю?       — Не вижу радости в твоих глазах, — уже рискую, но не сдержалась.       Видеть этого мужчину растерянным непривычно. Он не ожидал. Ни меня, ни того, что я что-то вспомню вообще когда-нибудь. Прощался как в последний раз же. Я помню, пусть это и было очень давно. Слишком давно.       — Это... весьма неожиданно, — он быстро взял себя в руки. — Решила навестить меня или у тебя другой повод? Сразу говорю — пока никого не отдам.       Тишина. Холод не причинял дискомфорт — я подготовилась и оделась теплее. Отказ Стива я не ожидала и не считала разумным. Но так вышло. Тем лучше — зато не помешает.       — А уж мне как... неожиданно, — рискнула сделать пару шагов к нему. Нет. Пока не могу себя заставить это сделать добровольно. Остановилась. — В этой ситуации меня радует слово "пока".       Решаться не пришлось, он всё понял и без объяснений. Потребовалось только держать себя в руках, чтобы не дёрнуться в сторону... и почему от него пахнет какао? Несоответствие облика и запаха меня немного закоротило, что дополнительно помогло остаться на месте.       По утрам часто было вкусное какао без намёка на пенку. В меру сладкое, горячее, насыщенное... с булочкой...       Да, думай о булочке, а не о том, что свернуть тебе шею ему не составит и секунды.       Я понимаю, что мне сейчас ничего не грозит.       Но не осознаю.       — Франкенштейн не сообщал о том, что тебе хуже, — Игнотус прошёлся вокруг меня.       — Это так заметно? Но я пришла по другому вопросу.       Вообще-то по нескольким, включая своё состояние, но... почему-то хотелось показать себя безрассуднее, чем я есть.       Не знаю, поверил ли мне.       — Вопрос подождёт, — отрезал он, но потом продолжил мягче. — Сможешь дойти?       — Не имею ничего против прогулки, — демократично ответила я позволяя себя вести.       Всё не так уж и плохо... Диалог наладила, пока все идёт почти по плану. Он даже снял перчатки и поправил убранные в хвост чёрные немного вьющиеся волосы.       — Ты помнишь, но всё равно боишься меня, — тишину нарушил именно он. И тем вопросом, который я бы хотела избежать. — Если бы не необходимость, ты бы никогда не пришла сюда. Я прав?       Посмотреть ему в глаза было тяжело. Я ведь не знала ответ. Он это поймёт. Не знаю, что его тараканы ему нашепчут в этом случае.       Я делаю ошибку. Большую.       — Скажи как есть, дорогая моя. Это ни на что не повлияет.       Сильно в этом сомневаюсь...       — Я совру, если скажу, что не ненавижу тебя за все это, — и пусть это выглядит как вызов. Я не отведу глаза. Тонкая сетка незаметных на первый взгляд белёсых тончайших шрамиков буквально испещряла кожу... он напоминал сейчас треснувшую фарфоровую чашку, которую склеили, заменив один кусочек — глаз — на чужой и алый вместо глубокого синего. — У тебя богатая на события жизнь, и ты наверняка дашь мне фору по трагичным событиям и прочему дерьму. Но... я не понимаю. Зачем?..       Раньше со мной явно он общался не будучи собой, а через куклу. Там не было таких несовершенств и тонкой складочки между бровями тоже.       Теряет осторожность. Его так проще убить.       — Не боишься? — слова "говорить мне это" не произносит, но всё очевидно даже оленю, что показался из-за кустов.       — Боюсь. Просто хочу быть до конца честной. Знать, что большая часть жизни не настоящая... — я замолчала. Не могу. Я сейчас реветь начну как дура! Я хочу обратно в свой уютный ненастоящий мир без всех этих настоящих родственников! Без Ноблессов и безумного мира...       — Ужасно? — подсказал он слово.       — Отвратительно. Как будто тебя всю перевыпотрошили и собрали заново, — глаза неприятно щипало. Нет, я не хочу быть совсем без этого мира... Я дура. Я полюбила.       — Если хочешь, я сделаю так, чтобы ты об этом снова забыла, — застыла, непонимающе смотрю. А он серьёзен, что ли? Пару раз сморгнула влагу. — На этот раз не буду делать это в спешке, блок не слетит.       Я что, могу вернуться без памяти?..       — Нет! — это была плохая идея. Это была очень плохая идея! Господи, чем я думала, когда шла сюда?! Я...       — Стоп! — он провёл рукой в каком-то знакомом жесте, истерика прекратилась. Кажется, так меня пытался усыпить Рей, а тогда просто резко успокоило... Рей... Живой ли он вообще? — Не нервничай так, я лишь спросил. Пойдём.       — Я не договорила, — сейчас с накатившим холодным спокойствием формулировать свои мысли показалось более удобно. Они не разбегались галопом. Они не скакали бешеными блохами вслед рассудку. И тебя не поглощает чувство подступающего страха. — Это отвратительное чувство. Я бы хотела знать причины того поступка, а так же причины, побудившие занять здешний мир. Это ведь не просто так? Кого ты так испугался? Что заставило тебя пойти на всё это? Просто скажи мне.       — Тебе это ничего не даст, — равнодушно отозвался мужчина. Только равнодушен он был лишь с виду. Разумная часть меня настойчиво шептала прекратить. Иначе точно чего-то в своей голове не досчитаюсь. Но вместо этого наоборот хотелось его встряхнуть, чтобы получить, наконец, порцию правды и... и не знаю, что дальше.       — Эти разрозненные кусочки, что складываются в единый паззл и картину... я совру, если скажу, что ты мне не дорог. Скажи мне, зачем всё это. Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне возможность перестать тебя так ненавидеть!       Не смотри на меня так удивлённо. Пожалуйста. Я правда не хочу тебя ненавидеть. Просто не могу, пока всего не знаю, а сталкиваюсь только с результатом.       — Тебе нельзя нервничать, — я не такие слова жду. Наивный порыв... Вся эта затея так и сквозит слабоумием.       — Это не ответ. И теперь я поняла, почему так остро реагировала на желание стереть детям память... — зря я это затеяла. Пришла бы просто потому, что чувствую себя не очень хорошо. А вот взяла, попробовала в душу залезть.       — Потому что это касалось напрямую тебя. Это сложно понять и принять, но в таких действиях есть логика. Несправедливо, но правильно.       — Не хочу я понимать такую справедливость!       — В тебе слишком много от Меттью, — это звучало как диагноз. — Как бы сейчас сказала твоя Алиса, гриффиндорства.       Упоминание ненастоящей кузины — это подлый приём. Сцепила зубы и выдохнула.       Всё хорошо. Он не имеет цель меня сейчас оскорбить. Я действительно поступаю глуповато.       — Тебя это раздражает?       — Осторожнее, тут бывает скользко, — он вовремя подхватил меня под локоть, не дав упасть с тропинки. Как заботливо... Это потому что я твой потомок по прямой? Или потому что эксперимент?       — Ты не ответил.       — Пожалуйста, не раздражай меня. Не хочу тебя пугать сильнее.       Куда ж уж сильнее       Но я пойду с тобой. Я пришла для этого. Мне нужно получить информацию и... по возможности выяснить, всё ли со мной хорошо.       Но от распросов отказываться я не собираюсь.       — Давай мы договоримся, — чужая ладонь опустилась мне на макушку, неприятно растепав волосы. — Ты помолчишь и не будешь мне лезть в душу, а в ответ я устрою тебе свидание с твоим суицидником.       Что?.. Что-о-о?! Что за аттракцион невиданной щедрости? Но то, что я увижу Рея... я ведь его увижу? А он меня увидит? А... а... вот вообще на такое не рассчитывала.       — Могу приказать замолчать, но мы ведь лучше договоримся, дорогой мой человечек? — продолжил он. — Это выгодно именно тебе.       — Я... я хочу, но...       — Что опять не так?       — Это потому что тебе самому очень хочется выговориться и поделиться наболевшем, а тут я нагнетаю, да? — выпалила как на духу. В конце концов, все любят делиться своими планами и свершениями, болью и радостью.       Вот зачем ты сделал международный жест "челодлани"? Что я сделала не так?       Эй!