Чистая линия

      Куртка была удобной. Перчатки не пригодились — не настолько холодно сейчас.       Просто... странно всё это было.       Дошли мы без приключений, что не удивительно с таким сопровождением. И голову мне тоже никто не оторвал, хотя я старалась и проверяла границы дозволенного. Но раз уж у нас внезапно образовалось общее прошлое, то наверняка должен быть в курсе моего характера. Вредного такого, вездесущего и в душузалезательного. Я ведь тоже теперь знаю некоторые особенности уже его характера. И это развязывает мне руки.       Неплохое начало. Если бы ещё не начало хотеться спать, то вообще было бы идеально.       Но оно начало.       И на седьмом зевке на меня уже начали поглядывать с подозрением.       — Я просто не высыпаюсь, — ответила я на невысказанный вопрос. — Франкенштейн проверял, все ли гормоны правильно синтезируются во время сна и всё такое, давал таблетки, но пока прогресса нет. И данные в рамках нормы, — зачем-то добавляю в конце. За свои слова я уверена, а нехороший огонёк в глазах собеседника может доставить проблемы небезразличному мне человеку.       Да, он делился со мной далеко не всем, но это не повод доставлять ему проблемы на ровном месте.       — Мы проверим, — заверили меня.       — Я уверена, что он делал всё, что в его силах.       Несмотря на показушное спокойствие с моей стороны, дом вызывал не самые приятные воспоминания. Прекрасно помню побег через окно и другой побег... Я не совсем понимаю, почему мне каждый раз позволяли такие демарши. И почему вообще столько всего и всегда... Это не очень нормально.       Здесь сновали люди. Перемещения не были хаотическими — все чем-то занимались. И вообще это место сейчас казалось более живым, не как в те разы. Пространство вокруг особняка тоже улучшили: возникли ангары какие-то, здания появились, машины ездили по хорошей поверхности, напоминающая асфальт...       Всё очень поменялось за это время. Любопытство скрыть даже не пыталась.       Только боялась увидеть знакомые лица.       Это было глупо. Намного лучше для них встроиться в эту систему, но мне было страшно найти кого-то даже просто сотрудником. Пленником тоже страшно.       Мне просто не хотелось их сейчас видеть именно в этих декорациях.       Лучше бы я не становилась попаданцем. Да, с Игнотусом всё пришло бы к этому финалу и без меня, но зато на мне бы не было этого груза ответственности. Я могла дать больше, меньше тратить им нервы и не лезть, куда не просят и...       — Ты слишком напряжена, — меня осторожно взяли за плечо и повели внутрь. — Я не кусаюсь, если меня не злить, ты же знаешь.       — А я только злить и умею сейчас, — давлю противный зевок.       — У всех свои недостатки.       Кукольник не был рад меня увидеть. В его глазах явственно читался немой вопрос "ты ебобо?", но вслух мне он такое не сказал. Не при шефе.       В общем, оставили нас наедине с наказом лечиться.       Ну спасибо.       — Ты так по мне скучала? — потряс подозрительного вида инструментами. — Не ожидал-не ожидал...       — Инь... — у него странный юмор. И этот юмор иногда подбешивает.       — Но если я отвечу на твои чувства, то господин И.Н. мне голову с плеч снимет, поэтому я не могу ответить на твои чувства... — продолжил он, а я почувствовала себя на месте Игнотуса, когда выносила мозг уже ему. — Давай забудем про те цветочки?       — Кукля, — а вот про букеты-вонючки вспоминать не надо. Никогда не поверю, что они были "случайностью".       — Да? — а синяки у него под глазами прямо как у меня. Я не знаю, как они взаимодействуют с главгадом, но... и не моё это дело. Просто он ему тоже слишком много позволяет.       — Прекрати, — забралась на стол и решила на нём посидеть. Как раз ноги не доставали до пола, можно было ими поболтать. — Я начинаю всё дольше и дольше хотеть спать, а чувства бодрости теперь отсутствует как класс. Франки что-то изучал, но в свои результаты давно не посвящает. Знаю только, что там всё в пределах нормы — лично тырила данные для самостоятельного изучения. Но это неточно, так как я в этом деле нуб.       Меня внимательно выслушали и не перебивали. Задал мне несколько уточняющих вопросов. Многозначительно покивал.       — Любопытный случай, но объяснимый, — сказал он, когда я замолчала.       — Ты знаешь? — переспросила.       — Ага. Аккуратнее надо было быть со своим "учеником", — и бровками ещё подёргал, словно я совсем не понимаю намёков.       — И что, с этим ничего не сделать?       — Есть один способ, но предложи его тебе я, ты будешь гонять меня по всем подземельям, а я не хочу делать там ремонт.       Прикрыть глаза. Вдох. Выдох.       Всё хорошо.       Не надо убивать идиотов.       Буквально пару секунд назад он был на другом краю помещения, а сейчас стоял почти вплотную, внимательно наблюдая за моей реакцией и просто за мной.       И вблизи он пугал своим каким-то неживым видом. Нет, на первый взгляд было всё хорошо — такие же зелёные глаза с искринкой и любопытством, знакомая мимика, запах, влажные волосы у висков... Но... было ощущение, что тут стоит что-то удивительно чётко похожее на знакомого человека, а не тот, кого я несколько раз встречала в своей жизни, и... мне стало дискомфортно. Хотелось отстраниться, но стол как-то быстро закончился.       Это не кукольник.       Это... это не он!       — Хм... Ты понимаешь, когда перед тобой кукла? — удивился он, отмечая что-то в своём блокнотике.       — Это звиздецки страшно! Не делай так.       Кукла наклонила голову к плечу.       — Дай руку мне.       Я замотала головой и спрыгнула со стола.       Нет.       Не хочу.       — Бунтуешь? — его голос донёсся с другой стороны. Ещё один кукольник, но не заставляющий меня паниковать, опёрся о дверной косяк.       — Тебе дам... руку. Не понимаю, правда, зачем.       Теперь их было двое. С виду одинаковых... удобно.       Фантазия попробовала нарисовать пару неприличных сцен, но я заставила её заткнуться.       — Я скульптор плоти же, — как нечто само собой разумеющееся озвучил он. А мне это ничего не говорило толком. — Сейчас подправим тебя немножко, и пойдёшь по своим делам.       — А... эм... в смысле? — я не совсем поняла, но всё-таки позволила к себе прикоснуться.       Небо не упало на землю. Каких-то особенных ощущений не было. Просто холодная чужая ладонь. Две ладони.       Что-то он даже сейчас не очень-то живым кажется. Кукла есть кукла.       Или всё-таки были?.. Непонятно. Но новый зевок не последовал. Тело чуть расслабилось, сон начал отступать. Показалось, что даже предметы стали почётче.       Его улыбка мне не понравилась.       Напоминал ребёнка, которому подарили прекрасную новую игрушку.       Что, уже можно бояться?       Не хочу. Я устала от всего этого дерьма.       — Когда-то я буквально по кусочкам собрал Игнотуса, — сказал он. — К сожалению, я могу многое только с телом, ментальная наука — это не мой профиль.       — К чему ты мне это говоришь?       — К тому, что меня настораживают ваши семейные склонности к суициду и саморазрушению. Я это вижу уже у третьего представителя с одним и тем же "диагнозом". Мне это не нравится. Постоянно вас чинить... надоедает. Ведь нужно воссоздавать то, что уже существовало, без дополнений в виде какой-нибудь второй головы, — в этот момент его левая рука заправляла выбившуюся прядь моих волос за ушко.       — В прошлый раз ты говорил по-другому.       Иногда мне кажется, что у него есть брат-близнец, настолько он разный. Вероятно, в его голове просто не все дома, но от этого не легче.       — Да, меня сильно переклинивает моя "маска", — подтвердил он мои опасения. — Я даже иногда представляю себя спасителем мира, что следит за тем, кто может его уничтожить. Мы все безумцы, не делай такие глаза.       — Я заметила.       — И меня всегда удержит клятва от геноцида и других нехороший вещей, — широко улыбнулся, как будто говорит просто о походе в парк.       — Не успокаивает. Но... здоровых людей не существует, да?       — Только недообследованные.       Он перестал удерживать меня.       Рука... рука была такой же, как ещё совсем недавно. Она не покраснела, не побледнела. Воздействие проходило через неё, но я не понимала, как.       Но вот ощущения всего тела стали... немного другими.       — Это не панацея, временный эффект. Позже попробую закрепить.       — Без анализов или исследований просто что-то сделал?       — Я сам лаборатория на ножках, если так можно сказать, — мне указали на дверь. —Тебя проводить или сама?       — Лучше проводи. Я не знаю, где тут Рей, — пожимаю плечами. Сейчас, пожалуй, меня беспокоит только это. Я хочу его увидеть, чтобы убрать со своей души хотя бы один камень. Или добавить ещё пару тонн. Всё зависит от его состояния.       — Рей? — переспросил он, словно я сморозила какую-то глупость.       — Ага. Мне пообещали.       — Ну-ну. Что я там говорил про суицид? Вы бесите.       Но повёл, сняв с плеч белый халат и кинув его куда-то в шкаф.       — Слушай, можешь сказать мне одну вещь...       — Какую?       — А все ли выжили?       — Конечно же, нет, — улыбнулся он. А я заткнулась. Просто потому что не хочу получить ещё негатива. — Учти, обезболивать не буду, если придётся тебя собирать по кусочкам. Я понятно выражаюсь?       — В смысле? Шуточки у тебя...       — А я и не шучу.       Коридоры казались бесконечными. Здесь теперь тоже было много людей.       — А вы быстро, — из-за поворота к нам вырулил главгад, которого у меня пока морально не получалось называть так, как в детстве.       — Ты её реально решил убить? — спросил кукольник, заставив меня насторожиться. Сильно насторожиться.       — Зачем? — не понял тот.       — Вот и я говорю "зачем"? Отправь домой и не делай глупостей.       — Ты о чём вообще?       — Никаких Реев, пока я тут!       — Да ничего он ей не сделает, — мужчина махнул рукой. — А ты предвзят к нелюдям.       Не вмешиваюсь в их разговор. До меня только сейчас начинает доходить, что, если подумать, Инь прав. Мне теперь никто не будет рад. Даже он.       — Я в этом не участвую, — проговорил блондин и, развернувшись на каблуках, ушёл по своим делам.       Может, мне тоже уйти?       Я... я не хочу убедиться в том, что это всё.       — Ч-ш-ш... — меня развернули к двери. — Я, конечно, буду стебаться и всё такое — потому что терпеть не могу его, но сейчас вам всё-таки нужно поговорить. А потом поедим.       — Угу... я ведь сама попросила, а теперь в кусты.       — Нет, если настаиваешь, то можем и уйти...       — Нет! — резко тяну на себя дверь и захлопываю за собой. Не хочу, чтобы он шёл за мной.       Если меня пошлют, так хоть без свидетелей.       Ну, кроме камер.       Внутри было темно. Пахло... пахло эвкалиптом.       Комната напоминала обычную такую комнату в доме, а не тюрьму или пыточную. Мне даже показалось, что на одной из стен дебильный ковёр висит, но это просто оказались обои с похожим эффектом.       Тёмные шторы у окон, дерево в горшке. Нащупать выключатель не вышло. Может, я поторопилась закрывать дверь? Или, может, мне не сюда?       Никого нет.       Прошла дальше, оглядываясь. Много книг, письменный стол, несколько картин на стенах...       Взгляду не за что было зацепиться — всё слишком обычное. В том числе и он, что так похож на красивую скульптуру с книгой в руках. Только со светящимися в темноте глазами.       Фразу про суицид я осознала, когда ко мне снова вернулись мозги. У меня даже мысли не возникло в тот момент, когда появилось узнавание, что это опасно. До этого было. Потом как отрезало, и как идиотка полетела обниматься.       Живой. Тёплый... и кровью не пахнет.       Действительно нет ничего такого.       Бледность на месте, но другая. Словно передо мной человек, который просто редко бывает на солнце, а не сильно болен и дышит на ладан. Хотя нет, болезненный вид всё ещё в наличии.       Как же я была рада его видеть... если это реально он. И никаких цепей, ничего, что бы меня могло смутить, кроме чёрного узора на коже.       Пока никакой реакции на себя я не заметила. Сейчас обнимала, говорила какую-то глупость про то, как скучала и...       А ведь он вряд ли в восторге от того, что я делаю.       Он ведь в курсе, кто я. Это его природа.       — Прости... прости, я не знала... у меня не было цели... — не отталкивай меня, пожалуйста. Хотя бы притворись.       — Зато я знал, — совершенно спокойно ответил он, а я почувствовала чужую ладонь на своей спине.       В смысле знал? Непонимающе цепляюсь за белую рубашку и смотрю вверх, пытаясь поймать его взгляд. Наконец, это получилось. Алые глаза смотрят с некоторой долей вины.       Что?       — Я неоднократно возвращал тебя к жизни. Твою кровь ни с чем не перепутать... а потому несложно увидеть общее с кем-то.       Зависла.       В смы-ы-ысле?!       — Стоп. Ты был в курсе?       — Это было очевидно.       — И никому не сказал?! — в ответ он покачал головой. — Даже Франкенштейну? Серьёзно?.. А мне почему не сказал?       — Зато не нервничала.       Только сейчас заметила, что меня держат довольно крепко и старательно. Догадывается, что я могу захотеть взять какой-нибудь увесистый предмет и попробовать устроить догонялки.       — Да вы задолбали все партизанить!!! ***       Семейный обед проходил в спокойной обстановке. Кто-то мог бы даже сказать, что в угнетающе спокойной. Стол был накрыт на четыре персоны, и больше здесь, похоже, никого не ждали, особенно если учесть, что все четверо уже заняли свои места.       Почти неслышно орудовал приборами Игнотус, неторопливо поглощая свою порцию; Анна не без удовольствия терзала свой стейк из лосося, который не более часа назад ещё жил своей жизнью и ничего не подозревал о том, что станет блюдом для неё; оставшиеся двое сидели и смотрели на всё это.       — Я долго искал твоё слабое место, — наконец, подал голос бледноватый шатен. Судя по едва заметным кругам вокруг глаз, чувствовал он себя не так уж, чтобы замечательно. – И, наконец, нашёл… это она, — и перевёл взгляд на девушку.       — Поздравляю, сыщик, — с лёгкой насмешкой ответил Игнотус. О том, что его собеседник является другим его слабым местом, он тактично умолчал. — И что дальше?       Шатен и второй брюнет подавленно молчали.       — У нас одно слабое место на троих. Здорово, правда?       — Дед… — это слово сейчас далось ей на удивление легко. Попсиховали, поуспокоились, всё-таки погоняли всех, до кого смогла дотянуться... включая главгада. Заодно наткнулась на Меттью, которому тоже высказала всё, что о нём и его партизанских замашках думает. Ну и о том, как её все задолбали.       На осторожный вопрос Игнотуса кукольнику, что тот с ней сделал, тот лишь пожал плечами и отметил просто семейную придурь. И попросил его не беспокоить, хлопнув дверью.       — Тебе передать этот соус, дорогая?       — Да.       — Вот, пожалуйста. Аккуратнее, он тяжёлый.       — Спасибо.       Трапеза продолжалась.       — Когда свадьба? — некоторое время и глоток вина спустя снова подал голос Игнотус.       — Что?..       — Свадьба когда, говорю? — он пристально посмотрел на второго брюнета. — Обесчестил мою девочку, а теперь в кусты?       — Я не по…       — Дорогая, ты уверена, что тебе нужен такой жених? Может, мы лучше другого жениха тебе и отца твоему ребёнку найдём, поответственней? Хотя бы того же Иня…       Анна взглянула на него и сделала то, что повергло остальных в приступ ужаса, смешанного с паникой — стукнула Игнотуса по плечу и воскликнула:       — Дед! — и голос её был полон негодования. А фикус в кадке решил завять.       — Что? — на удивление спокойно отозвался тот. — Не хочешь Иня — не проблема. Тут ещё много достойных кандидатов с хорошими генами без дела бегают… а не хочешь и этих — у нас есть телепорт, посмотрим ещё где-нибудь, миров много…       — Этого хочу!       Игнотус цокнул языком и, прежде чем снова отпить вина, с выражением скуки потянул:       — Любо-о-о-овь, — и возвёл очи горе, затем снова вернувшись к еде.       — Ты ведь тоже бабушку любил.       — А как же.       — И папа маму.       — Есть такое.       — Так почему я не могу?       — Вот такие у нас дурные семейные традиции. Каждый раз на те же грабли… нет бы, чтоб на новые.       — Дед!       — Ладно, ладно… ещё салатика?       — Спасибо.       Они съели ещё немного.       — Слушай, дорогая, а может… ну их, всех этих женихов? Мелочь сами воспитаем, любовника на ночь-другую тебе найти не составит труда, да и…       — И.Н., ты…       — Дорогая, ты что-то слышала? — уточнил Игнотус у Анны, помахав рукой у своего лица с той стороны, где сидел шатен. — Кажется, у меня в ухе что-то звенит.       — Отец, — сквозь сжатые зубы выдавил мужчина.       — Да-да? Я весь внимание, Метт, — его одарили лучезарной улыбкой. — Говори.       — Прекрати это.       — Прекратить что?       — Прекрати всё это.       — Так что прекратить-то, солнце моё?       Их взгляды пересеклись; один напряжённый, даже немного озлобленный, и второй, безмятежно спокойный. Хотя в то, что за ним ничего не кроется, могла поверить, пожалуй, разве что Анна. И то после последней встряски организма.       — О-ля-ля! Я-то думаю: где же этот отряд самоубийц околачивается? Ни одного не видать уже уйму времени! А вы вот где все притаились!       На пороге одного из входов стоял, озаряя пространство столовой улыбкой и вообще своим ликом, блондин в вырвиглазно-пурпурной с узором в виде танцующих зелёных котиков рубашке. Никто не слышал, как тот открыл двери, но кукольник сам решил оповестить присутствующих о своём прибытии. Он продефилировал к столу, встав между Игнотусом и его внучкой, плавно взмахнул пышными рукавами своего одеяния и на удивление резво отдёрнул ладонь от ножа в руке Анны.       — Понял, миледи. Не претендую, — он снова улыбнулся, изобразив примирительный жест, и, подобрав вилку для фруктов из набора своего непосредственного начальника, так же быстро орудуя ей, наколол на неё стейк из его тарелки и тут же сунул в рот, откусив кусочек. Ещё и вином из его бокала запил, опустошив тот в пару глотков. — Да ладно тебе на меня так смотреть, они его всё равно не дожарили. Считай, я избавил тебя от проблем.       — Это был стейк слабой прожарки, — ответил Игнотус. Отбирать уже обслюнявленное и пообкусанное мясо у кукольника он не собирался. — И ты сам просил тебя не беспокоить.       — Не жадничай, — сказал тот, присматривая, что ещё можно стащить со стола. Грациозно наклонившись через дражайшего начальника, привстал на носочки и дотянулся до блюда с горячими бутербродами, чтобы утащить для себя один. Потом окинул взглядом всех присутствующих и заявил: — Как же вы меня все бесите, суицидники. Не надо так, — и так же, как пришёл сюда, удалился, унося с собой выбранную еду.       Игнотус и Анна не обратили на это никакого особого внимания, хотя первый и велел одной из кукол принести ему новый стейк.       — Отец.       — Ты снова надумал мне что-то сказать?       — Кхм… да… давно хотел спросить, ты… вы… в каких вы отношениях?.. С ним.       — А, это… Им ещё не придумали слова.       Не похоже было, что Метт был удовлетворён этим ответом, но другого, по-видимому, не предполагалось. Анна отрицательно качнула головой, посмотрев на отца и надеясь, что он это увидит и поймёт.       — Пап… поешь, пожалуйста, — мягко сказала она. — Тебе надо набираться сил. И ты тоже… Рей. Поешь.       — Что ты смотришь, как раненое животное? Аня дело говорит. Или ты всё-таки передумал на ней жениться?       — Оставь нас потом наедине, мы сами поговорим.       — Тебя — с ним? Нет. Оставил один раз уже, и что? На кого ты теперь похожа? На матрёшку?       Щёки Анны слегка порозовели, и она уткнулась в тарелку. Игнотус же поднял руку и погладил внучку по спине.       — Ну-ну, что ты? Хочешь ещё компотика? Конфетку? Пирожное?       — Давай.       Метт с удручённым вздохом зачерпнул ложкой немного супа, в котором плавали макароны в виде букв, и посмотрел в неё. Три буквы явственно складывались в неприличное слово, и он не знал, что с ними сделать: отправить обратно в свободное суповое плавание или проглотить. Ему вообще много чего пришлось проглотить за время нахождения в этом месте, причём во всех смыслах.       — Ешь, а не рефлексируй, — подтолкнул его к принятию решения голос, который, казалось, должен был только сниться ему в кошмарах. — Остынет же, — в нём ощущалась толика заботы, и это было по-прежнему странно и непривычно.       Принесли стейк.       На этот раз Игнотус не стал медлить, вместо того сразу принявшись нарезать его. И пока руки его были заняты, рот оказался свободен и, как уже убедились сидящие с ним за одним столом, незатыкаем.       — Вы бы всё-таки поторопились, ребятки. Дети... они же очень быстро растут. Вот Анечка, казалось бы, ещё вчера спрашивала у меня, почему у остальных ребят деды старые, седые, с лысинами, а я — нет, и...       — Давай ты не будешь рассказывать о том случае!       Издав короткий смешок, он всё-таки не стал спорить с этим:       — Ладно, ладно, дорогая. Не сейчас, так...       — Никогда! Давай никогда!       — Я подумаю над этим.       До подачи десерта стояла тишина.       — По поводу свадьбы... — начала девушка.       — Да-да? Хочешь обсудить фасон платья? Это не ко мне.       — Ты уверен, что мне это вообще нужно? Ну у нас всё и так понятно.       — Нужно. У нас так принято.       — Но...       — В некоторых вещах я консерватор до мозга костей, поэтому... либо с ним, либо с кем-то ещё, но пойдёшь.       — Я тебя поняла. А если бы я не пришла сегодня?       — То пришёл бы я, — отрезал он, давая понять, что их встреча произошла бы в любом случае. — Хотя и терпеть не могу твой выбор, и предпочёл бы его... подопечного, но твой выбор — это твой выбор. Пришлось даже его починить немного, если ты заметила, — ложечка в правой руке ткнулась в сторону Ноблесс, что гипнотизировал чай. — Не могу сказать, что это было легко, но весело... Кстати, пока не поедите, из-за стола никто не выйдет. Я понятно объясняю?       — Ты тиран и деспот, — буркнула девушка, озвучивая мысли остальных .       — На том и стоим.